В центре одного из залов итальянского павильона на Парижской всемирной выставке 1889 года была помещена привлекавшая всеобщее внимание статуя скульптора Бордига.
То была молодая женщина с крыльями, взгромоздившаяся на обломки газового фонаря; ее окружали зубчатое колесо, телеграф, вольтова дуга, телефон – все из карского мрамора. Эта символическая фигура держала в протянутой над головой руке лампочку накаливания. На пьедестале была надпись: «Триумф электричества».
Когда Эдисон посетил выставку, он был так потрясен этой аллегорией, что купил статую, чтобы поместить ее на почетное место в холле новых лабораторий, которые он строил в Вест-Оранже. Ибо в большой степени триумф электричества был личным триумфом Эдисона.
На той же выставке стенд изобретателя лампочки накаливания занимал тысячи квадратных метров и обошелся в 100 тысяч долларов. Лампочки из его лабораторий иллюминировали сверху донизу только что созданный монумент – Эйфелеву башню – символ наступления нового, железного века, объект горячих дискуссий.
Атмосфера легенды окружала человека, которого вот уже 10 лет во всем мире называли чародеем из Менло-парка. Казалось, нет ничего невозможного для отца фонографа, он способен даже на оживление мертвых.
И вот этот поразительный человек, который, по выражению Эйнштейна, был величайшим изобретателем всех времен, покорил не только молодых ученых, но и эстетов конца века, которые мечтали о возвращении магии прошлого.
Эдисон родился в Майлане (штат Огайо) 11 февраля 1847 года; отец его был мелким торговцем, мать – учительницей. В 12 лет он начал зарабатывать себе на жизнь в качестве подручного на «Грэнд Трэнк Рейлуэй».
В 22 года молодой Эдисон – телеграфист крупной телеграфной компании «Вестерн юньон» – решил заняться изобретательством и начал удачно, продав компании «Голд энд Сток Ексчэндж» изобретенный им биржевой тиккер-аппарат для электрической сигнализации.
За это изобретение Эдисон получил 40 тысяч долларов, которые он истратил на постройку мастерских в Ньюарке (предместье Нью-Йорка), где работало 300 рабочих. Компания «Вестерн электрик» заинтересовалась этим предприятием. Из мастерской-лаборатории Ньюарка вышли в 1871 году автоматический телеграфный 'аппарат с перфорированной лентой, который был куплен торговым предприятием, связанным с железнодорожными компаниями, потом в 1873 и 1874 годах телеграфные аппараты дуплекс и квадруплекс, позволяющие передавать одновременно несколько телеграмм по одному и тому же проводу.
Эдисон, продавая свои последние патенты, удачно играл на конкуренции, существовавшей между Джоном Гульдом, железнодорожным магнатом, и Вандербильдом в борьбе за овладение «Вестерн юньон». Этой последней компании он и продал в 1876 году угольный телефон, выгодное и удобное видоизменение изобретения, сделанного в 1874 году Александром Грэхемом Беллом. В обмен на этот патент он получил ренту в 12 тысяч долларов на 17 лет.
Благодаря этой ренте Эдисон смог построить в 1877 году в Менло-парке, предместье Нью-Йорка, фабрику-лабораторию, где он на протяжении 10 лет осуществлял замечательные изобретения, среди которых важнейшее место занимает созданный им в первый же год фонограф, изобретение которого соприкасается с работами Эдисона над автоматическим телеграфом (см. рис.1).
Самым блестящим и оригинальным его открытием в 1879 году было изобретение лампочки накаливания и приспособление ее к промышленному изготовлению.
В 1881 году электростанция, сконструированная в Менло-парке, фигурировавшая позднее на электрической выставке в Париже, произвела сенсацию во всей Европе и послужила толчком к развитию новой отрасли промышленности. Было основано «Сосьете континенталь Эдисон» с капиталом в 3,5 миллиона франков (1889), который скоро дошел до 16, а потом и до 50 миллионов.
В Америке 4 сентября 1882 года была пущена в ход большая электростанция, питавшая 5 тысяч ламп в 225 квартирах. Одним из потребителей электроэнергии был банк Дрекселя и Моргана. Но уже за два года до этого железнодорожный король Анри Виллар и король прессы Гордон Беннет были первыми клиентами Эдисона, используя электричество для своих яхт.
Морган продал в Европу патенты Эдисона. В Германии права были переданы Эмилю Ратенау, который благодаря этому смог основать знаменитый трест АЭГ, у которого вскоре не стало ни в Германии, ни в Европе других серьезных конкурентов, кроме фирмы «Сименс-Шуккерт». Шуккерт когда-то был одним из сотрудников Эдисона в Менло-парке
Известно, что электричество в наше время – самая монополизированная промышленность в мире и что фактически не существует изготовляющих или распределяющих компаний, независимых или от американского треста («Вестерн дженерал электрик») или немецкого (АЭГ – «Сименс-Шуккерт»). Известно также, что до наших дней крупнейшие кинокомпании являются филиалами электрических трестов. И, без сомнения, не совсем случайно фея электричества оказалась у колыбели фильма, ибо, как только он возмужал, он оказался в ее власти.
Эдисон своими работами по электричеству вполне заслужил название «современного чародея», поскольку он дал хозяевам века средство удесятерить свою власть и способность к обогащению.
Естественно и, пожалуй, закономерно, что изобретатель, который вызвал к жизни столько богатств, захотел занять место среди хозяев мира и стать дельцом и промышленником.
Его главное стремление – стать фабрикантом, – и надо признать, что после 1887 года он не изобрел, кроме фильма, ничего серьезного. Он перешел к эксплуатации тех изобретений, которые столь удачно положили начало его карьере.
Фонограф был одной из самых знаменитых находок Эдисона. «В 1887 году, – пишет изобретатель в 1894 году, – мне пришла мысль о возможности сконструировать аппарат, который будет для зрения тем же, чем является фонограф для слуха, и который будет и записывать и воспроизводить одновременно звук и движение».
Эта мысль, очевидно, появлялась у него и несколькими месяцами раньше, как показывает его беседа в 1886 году с Мейбриджем, единственным американцем, который умел тогда снимать и показывать движущиеся фотографии.
Работы Эдисона по усовершенствованию фонографа начинаются в октябре 1887 года (дата первых патентов). Значит, можно отнести первые попытки создания движущейся фотографии к концу 1887 или началу 1888 года.
Специальная лаборатория, так называемая «Комната № 5», была отведена для этого. Уильям Кеннеди Лоури Диксон руководил работами. Диксон, молодой англичанин, родившийся в 1860 году, был ближайшим сотрудником Эдисона.
По указанию своего патрона Диксон сконструировал первый экспериментальный аппарат, который можно назвать оптическим фонографом (см. рис. 2).
Эта примитивная машина действительно почти не отличается от фонографа 1877 года. Валик, приводимый в движение рукой, покрыт светочувствительным слоем. Иголка, амбушюр и мембрана заменены фотообъективом. Направляют аппарат на модель, поворачивают ручку, так что изображения последовательно по спирали отпечатываются на валике, на который намотана гибкая фотопластинка на желатиновой, бумажной или целлулоидной подложке.
Первые результаты были убийственны. Оптический фонограф двигался непрерывно, как говорящая машина образца 1887 года. Эдисон и Диксон, специалисты в области электротехники, не зная работ своих предшественников, в частности научного спора между Янсеном и Марэ 1882 года, не поняли, что для получения отчетливых изображений пластинка или пленка должны быть неподвижны в момент экспозиции.
Сотрудники Эдисона имели в своем распоряжении в Вест-Оранже библиотеку в 30 тысяч томов, где были научные периодические издания всего мира. Диксону поручено было навести справки по вопросу, являвшемуся целью их поисков, и несомненно, что начальник лаборатории, прекрасно знавший французский язык, изучил «Отчеты Французской академии наук», где Марэ определял условия, необходимые для получения хороших снимков с помощью фотографического ружья, пластинка которого, так же как и валик оптического фонографа, вращалась.
В «Комнате № 5» построили новый аппарат, похожий на старый; валик в этом новом аппарате останавливался при каждом снимке.
В конце 1888 года, по словам Терри Ремси, Эдисон отставил оптический фонограф и заменил его фотографической камерой с обтюратором в виде диска с окошечками, в которой передвигалась толчками пленочная лента, сматываясь с бобины на бобину.
Первые опыты применения этой камеры были сделаны с бумажной лентой, бывшей тогда в ходу. Но одним из достижений Эдисона, который стремился тогда обеспечить свои фонографы валиками, изготовляемыми с исходной матрицы в неограниченном количестве, было то, что он понял преимущества целлулоидной пленки.
30 мая Вест-Оранж купил на рочестерском заводе Истмена аппарат «Кодак». Как раз в это время Истмен выпускал для своих аппаратов катушки прозрачной целлулоидной пленки. Один из его инженеров, Генри Рейхенбах, начал изыскания за год до этого. Первые результаты он получил в декабре 1888 года. В марте 1889 года результаты опытов были признаны положительными.
Теперь Эдисон и Диксон располагали длинными и гибкими лентами. Эдисон перенес было перфорационные отверстия в центр ленты и расположил их между кадрами. Но число этих отверстий нельзя было увеличивать, чтобы не продырявить снимки. Диксон расположил отверстия по обеим сторонам пленки по 4 пары на кадр. На этот раз он создал кинематографическую перфорированную пленку в такой форме, какую она в точности сохранила до конца ХХ в (см. рис.3).
Расположение перфорационных отверстий (казалось бы, такая мелочь) было колоссальным прогрессом в изобретении движущейся фотографии, и последствия его почти безграничны.
Авторство фильма, этой прозрачной перфорированной пленки, несомненно принадлежит Эдисону. Доказательством служит то, что столетие спустя число дырок и их расположение, формат кадров и пленки остались с некоторыми незначительными видоизменениями такими же, какие были установлены в 1889 году в «Комнате № 5» в Вест-Оранже.
Благодаря перфорациям можно было:
1. обеспечить совершенство снимков, уничтожив скольжение пленки, которое мешало работе хронофотографа Марэ;
2. получить превосходную передачу движения, так как пленка двигалась равномерными толчками и картинки, математически одинаковые, снятые с равными интервалами, были хорошо отцентрированы;
3. облегчить печатание копий с негативов.
Эдисона не было в Вест-Оранже в момент первых испытаний пленки Истмена. Когда фирма «Кодак» выпустила эту пленку в начале сентября 1889 года, изобретатель был в Европе, куда он выехал, чтобы присутствовать на Всемирной выставке 1889 года.
Эдисон был встречен Старым светом, как монарх. Он открыл стенд своей компании на выставке. Он был у Янсена в Медонской обсерватории (и 20 лет спустя все еще с чувством вспоминал прием, который был ему там оказан). Он возглавил вместе с астрономом банкет19 августа, которым отметил 50-л етний юбилей открытия фотографии. Жюль Марэ, Альбер Лонд, генерал Себер, Гастон Тиссандье были среди присутствовавших.
Эдисон, в частности, долго общался с Марэ, который ознакомил американца с демонстрировавшимся на выставке электротахископом Аншютца и, возможно, оптическим театром Рейно. Эти эпизоды позволяют установить, что в 1889 году Эдисон несомненно знал труды предшественников в области движущейся фотографии и хотел встретиться с самыми известными из них.
Между тем Диксон в Вест-Оранже делал первые опыты с пленкой длиной в 50 футов. И 6 октября 1889 года, когда Эдисон, вернувшись из Европы, впервые посетил «Комнату № 5», он увидел там на экране величиной в четверть бумажного листа изображение Диксона в сюртуке, который поклонился ему, сняв шляпу, и прогнусавил: «Здравствуйте, господин Эдисон. Я счастлив вас видеть. Надеюсь, что вы довольны кинефонографом».
Итак, первый фильм был спроецирован на экран. И это был звуковой фильм.
Диксон использовал для проецирования съемочный аппарат, построенный в Вест-Оранже, который назывался кинетограф. Вполне естественно, что сотрудники Эдисона решили регистрирующий аппарат использовать как репродуцирующий, поскольку фонограф, который был прообразом этих работ, обратим, как многие оптические и большинство электрических аппаратов Эдисона – автоматические телеграфы, мультиплексы, сток-тиккеры, телефоны, динамо и т. д.
Кинетограф действительно мог быть проекционным аппаратом, хотя проецировал он плохо. Недостатки его проистекали от диска с окошечками, который употреблялся в качестве обтюратора.
Чтобы превратить кинетограф в аппарат, пригодный для проецирования фильмов на экране, надо было только увеличить отверстие в диске, служившем обтюратором, и придать этому отверстию форму полукруга или полумесяца. Такая замена дала бы возможность проецировать на экран фигуры в натуральную величину.
Эдисону и Диксону понадобилось бы всего пять минут, чтобы проделать это изменение в кинетографе, и таким образом в Вест-Орэндже родился бы не только фильм, но и проекция движущихся фотографий на экран. Однако за семь лет изысканий мысль об этом незначительном изменении не пришла в голову величайшему изобретателю всех времен, и из-за того, что он не подумал об этой мелочи, Эдисона опередили десятки изобретателей, которые далеко не обладали его гением.
Таким образом, личность Эдисона, его предпринимательские устремления, его коммерческая политика относительно фонографа, техническая невозможность синхронизации изображения и звука, фетишизация диска с отверстиями – все сложилось так, чтобы помешать разрешить проблему проецирования на экран
в «Комнате № 5», все усилия которой свелись к конструкции аппарата с окуляром, через который фильм смотрелся непосредственно как изображение в стереоскопе.
Кинетоскоп в том виде, в каком он был показан публике в 1894 году, был большим ящиком с окуляром и механизмом (см. рис.4), который описывают следующим образом:
«Аппарат приводился в движение батареей аккумуляторов. Ток, проходя через различные сопротивления, более или менее накаляет лампу, которая освещает пленку, более или менее прозрачную.
Изображение на пленке видно на просвет через окошечко в круглом диске, вращающемся одновременно с продвижением ленты и с такой скоростью, что глаз не видит вращения диска и следит лишь за последовательно сменяющими друг друга изображениями. Пленка кинетоскопа склеена в кольцо».
Эдисон взял патент на свой кинетоскоп, или кинетограф 31 июля 1891 года, когда еще аппарат был в стадии лабораторных испытаний. Для серийного производства на продажу он был подготовлен позднее.
Эдисон взял свой патент только на США. Обладая обширным опытом в вопросе международных патентов, Эдисон, несомненно, прекрасно понимал, что соблюдение патентных прав иностранца весьма иллюзорно, особенно когда судьи решают спор между иностранным ученым и своим соотечественником. Эдисон не мог не знать того, что Марэ – во Франции, Лепренс, Фриз-Грин, Дорниторп и Крофт и другие – в Англии и, может быть, Аншютц – в Германии были его предшественниками в использовании пленки. Иллюзорное обеспечение иностранных патентов, как казалось ему, не оправдывало риска; Эдисон не стал конкурировать с изобретателями Старого света. Наоборот, в Америке он стоял на твердой почве, поскольку единственным предшествовавшим патентом был патент Лепренса, аппарат которого хотя и применял пленку, но зато имел два объектива.
Сразу после того, как Эдисон взял патент на свой кинетоскоп, он начал переговоры об его коммерческом использовании.
Акционерное общество «Кинетоскоп» было основано в 1892 году по образцу «Общества фонографов Эдисона» и предоставляло Вест-Орэнджу монополию на изготовление кинетоскопов и фильмов для них. Обществом управляли брат Эдисона, брат его жены Норман Рафф и Чарлз Гаммон.
В феврале 1894 года странное черное здание было воздвигнуто во дворе одной из лабораторий. Диксон торжественно называл его «Кинетоскопическим театром», но персонал Вест-Оранжа дал ему прозвище, которое за ним и осталось, – «Черная Мария» – из-за его сходства с тюремными каретами, употреблявшимися тогда американской полицией.
Вот его описание: «Это продолговатая деревянная постройка, крыша которой была подвижна в ее центральной части – она могла подниматься и опускаться. Постройка была обита толем и окрашена внутри в черный цвет.
Декорации не скрашивали эту мрачную атмосферу, зато на черном фоне прекрасно выделялись движения актеров. Вся постройка могла вращаться, что позволяло поворачивать ее вслед за солнцем».
В марте 1894 года в «Черной Марии» были засняты несколько фильмов в 50 футов длиной, которые могли обеспечить коммерческую судьбу кинетоскопов.
14 апреля 1894 года Рафф и Гаммон открыли в Нью-Йорке на Бродвее «Кинетоскоп Парлор», где функционировало десять аппаратов. На электрической (новость для того времени!) вывеске этого заведения были изображены огненные драконы. Кинетоскопические залы были ткрыты и в Чикаго, Сан-Франциско, Атлантик-сити, Вашингтоне, Балтиморе, Лондоне, Париже.
Успех новинки был так велик, что за зрелище, длящееся полминуты, брали относительно крупную сумму – 25 сантимов во Франции, 25 центов в Америке.
Аппараты поставлялись Вест-Оранжем Раффу и Гаммону по 200 долларов за штуку и перепродавались ими в Америке и за границей по 300–350 долларов
К концу 1899 года Рафф и Гаммон пустили в продажу кинетофоны, сконструированные в Вест-Оранже, аппараты, в которых соединялись, согласно старому проекту Эдисона, изображение и звук. Но аппараты были весьма несовершенны и не имели никакого успеха. Вест-Оранж выпустил их не больше двух-трех дюжин.
Большая часть покупателей кинетоскопов требовала приспособления аппаратов к проецированию на экран, давно уже обещанного изобретателем и во многих журналах описанного как нечто уже достигнутое.
«Кинетоскоп компани» торопила изобретателя с созданием проекционного аппарата. Эдисон направил к Раффу и Гаммону механика Вест-Орэнджа, Кайзера, который, однако, не продвинул дело.
Но, пока расплывчатые изображения порхали по стенам лабораторий Вест-Оранжа, кинетоскопы распространились по всему миру, а с ними и фильмы длиной в 50 футов. Во всех странах начинается погоня за.изобретениями. Каждый из изобретателей не знает о трудах своих соперников. Десять раз в четырех странах уже открывают секрет проецирования на экран до того времени, когда сотрудники Эдисона наконец проникают в него.
Но не надо забывать, что если бы длинная, гибкая, прозрачная, прочная, чувствительная и, главное, перфорированная пленка не была бы создана Эдисоном и Истменом и пущена в продажу как в чистом виде, так и в виде фильмов, изобретение проекции на экран задержалось бы, по всей вероятности, на несколько лет.
Фильм в его современном виде был необходимым условием будущего изобретения.
Рис. 1. Схема фонографа Эдисона
Рис. 2. Схема оптического фонографа – первого опытного аппарата
Эдисона. (Обратите внимание на фотообъектив и изображения,
которые отпечатываются на валике по спирали).
Рис. 3. Фрагмент пленки Эдисона и барабан, за
который зацепляются
отверстия пленки.
Рис.4. Кинетоскоп (внутренний вид)