U FC 87 было запланировано на 9 августа 2008, в "Таргет Центре" в Миннеаполисе. Это был первый ивент UFC, проводившийся в штате Миннесота. Я собирался драться в ставшем для меня родным городе, в паре милях от лагеря Университета Миннесоты, где я боролся за команду «Гоферы».
Первоначально я должен был биться с членом Зала Славы UFC Марком Колманом, человеком, имевшим отличный борцовский опыт и выступавшим по всему миру. Однако незадолго до этого он получил травму. Так как с Колманом не получилось, UFC предложили мне бой с "Сумасшедшей техасской лошадью" Хизом Херрингом. Я дал согласие, не раздумывая. Обещая Дане при нашей первой встрече, что соглашусь на любого противника, которого он мне даст, я подразумевал именно это. Я не собирался делать себе резюме, побеждая легких оппонентов. Я пришел в UFC, чтобы драться, и я был согласен выйти в Октагон против любого.
Кроме того, я бизнесмен. Бои с бойцами из андеркарта приносят копейки, зато бои с топами сулят огромные деньги. Что бы выбрали вы сами? Во времена выступлений в WWE моей целью никогда не было выступать в третьем эшелоне, и это в среде, где победители предопределены. В UFC же реальные бои. Вы ставите всю свою силу и желание победить против другого бойца, который также имеет силу и желание. В результате один из вас поднимается вверх, другой падает вниз на одну или две метки. Необходимо продолжать идти вперед, достигать новых вершин, зарабатывать все больше денег.
И как учил меня Курт Хеннинг, "Входи, чтобы выйти".
Я стою дорого. И я говорю это не из самолюбия. Это факт. Вот как я вижу себя. Если бы я думал по-другому, я бы не стоил так дорого, и был бы из тех парней, которые могут только представлять, каково это - участвовать в главных боях турниров. Я мечтал, так же как и остальные. И я шел за своей мечтой, чтобы воплотить ее в жизнь.
Хиз Херринг был далеко не мешок. У него была репутация жесткого бойца, которую он заработал, сражаясь с ребятами топового уровня, такими как Федор, Ногиера, Конго, Крокоп, Белфорт и Керр. Статистика Хиза была 43-27-1 (победы-поражения-ничьи) перед нашим боем. Этот парень успел протоптать каждый дюйм октагона. Но для меня это был всего лишь очередной бой в UFC.
Не думаю, что Хиз воспринимал меня серьезно, и в этом была его ошибка. Он смотрел на меня как на сопляка, как на простого рестлера, которому не место в одной клетке с таким опытным ветераном как он. Он вел себя так, будто драться со мной было ниже его достоинства, и я был вынужден затолкать его слова обратно ему в глотку. Уверен, что для своих близких Хиз "отличный парень", но мне он неприятен.
Также я уверен, что Хиз Херринг не такой, как я... в конце концов, я разбил ему лицо.
Я никогда не хотел посягать на право человека на жизнь, однако должен признать, что испытал наслаждение от того удара. Один выстрел - и Херринг рухнул задницей на настил, с поломаной орбитальной костью. Если бы он не был таким упертым, бой был бы остановлен прямо в этот момент. Но как бы я не колотил его последующие три раунда, он продолжал возвращаться за добавкой. Хиз принял это избиение как мужчина, и ни разу даже не подумал сдаться. Я вынужден был сделать это с ним. По крайней мере, он это заслужил.
Я выиграл единогласным решением судей, это была моя первая победа в UFC. После этого Хиз Херринг больше не выступал.
UFC 91:БОЙ ПРОТИВ РЭНДИ КУТЮРА
М не сообщили, что следующим моим противником станет Чейк Конго, французский тай- и кикбоксер. Конго был одним из лучших ударников, и мне казалось, что я легко с ним справлюсь, повалив его в партер и взяв там под контроль.
Но затем Дана Вайт объявил, что дает мне исключительную возможность. Боя с Чейком Конго не будет. Я должен буду драться с Рэнди Кутюром за титул чемпиона UFC в тяжелом весе.
Рэнди - это крестный отец ММА, живая, дышащая легенда, крутейший засранец. Рэнди расторг отношения с UFC, когда не состоялись его переговоры по поводу боя с Федором Емельяненко. Тогда люди Ренди посоветовали ему "уволиться" из UFC, пока он был там чемпионом, и пойти выступать в другую организацию. Как я понял, идея состояла в том, что Рэнди должен был податься куда-нибудь, где можно получить лучшие деньги. Отношения у UFC с Рэнди сложились так же, как у меня с WWE. Каждый предъявлял иск друг другу, в результате чего никто не выигрывал.
UFC приняла решение создать "временный титул", я любил называть его "фальшивый титул": ты выигрываешь его и затем все, что тебе нужно сделать - это победить другого претендента. Если ты хочешь управлять королевством, ты должен свергнуть его короля. Рэнди был королем тяжелого дивизиона, но UFC устала ждать, пока он соизволит защитить свою корону, так что они мудро решили позаимствовать страничку из блокнота Винса МакМэхона и из лимона сделать лимонад.
Первым пунктом плана было уладить судебные разбирательства с Рэнди. Адвокаты UFC подали иск, потому что Рэнди находился на контракте с UFC и не мог перейти в другую организацию. Ни один судья не купился бы на уловку "отставки" и затем позволил бы Рэнди “выйти из отставки” только для того, чтобы тот смог провести бой с Федором.
Сейчас дела обстояли так, что Рэнди собирался защищать свой титул против меня. Тем временем, два других тяжеловеса будут драться за фальшивый титул... ой, то есть, за временный титул... и затем два чемпиона сойдутся в Октагоне за титул неоспоримого чемпиона среди тяжеловесов. Это решение было примером гениального маркетингового хода, беспроигрышныго для всех сторон.
Кутюр уладил свои тяжбы с UFC и согласился защищать свой титул на UFC 91 15 ноября 2008, на «МГМ Гранд Арене» в Лас-Вегасе. Я не мог просить о большей и лучшей возможности в жизни.
Многие ярые фанаты UFC возмущались, что мне дали возможность биться за титул лишь после трех проведенных боев в UFC, и четырех боев в ММА вообще. Мой ответ прост.
Плевать на них.
Только дурак отказался бы от шанса биться с Рэнди Кутюром за титул чемпиона в тяжелом весе в Лас-Вегасе. А что мне следовало делать? Сказать: нет, спасибо?
"Ах, мистер Уайт, я этого не заслуживаю"?
"Мне нужно еще несколько боев, ведь я должен завоевать приязнь публики?
Я принял предоставленную мне возможность. Только так и может поступать боец. Только так поступил бы любой бизнесмен. А как бы вы поступили ради СВОЕЙ семьи?
Много парней входит в большой мир боев, принимая в голову мнения критиков и так называемых экспертов. Все говорили, что мне не место в этом бою. Что я его не заслужил его. Что у Ренди слишком много опыта. Возможно, у меня действительно еще не было опыта. Но я добился всего не за счет обмана, маркетинга и рекламы. Когда ты входишь в Октагон, обман перестает что-то значить. Как и репутация. Единственное, что имеет значение - это что произойдет, когда захлопнутся двери клетки.
Все просто. Два гладиатора. Один выигрывает. Другой проигрывает.
Когда рефери говорит двум бойцам: "Бой!", вся правда о человеке выходит наружу. Двадцать тысяч человек в зале. Трансляция по всему миру. Люди отслеживают каждое твое движение. Все хотят, чтобы объектив камеры был направлен на них в этот момент.
Если вы начинаете излишне нервничать, этим вы лишь ведете себя к поражению. Вы должны верить в себя, в свой лагерь, в своих тренеров, должны осознавать, кто вы есть, что можете... и что не можете.
Получив предложение на бой с Ренди, я переехал в Александрию, штат Миннесота, что рядом с Миннеаполисом. Здесь я обосновал свой тренировочный лагерь "Объятия смерти" (DeathClutch Gym).
Марти Моргана, моего старого тренера, я назначил ответственным за развитие навыков борьбы. Грег Нельсон и Эрик Полсон выступали как тренера ММА и работали над моей защитой от захватов, стойкой и основным планом на бой. Я отрабатывал борьбу с двукратным чемпионом NCAA Division I Коулом Конрадом и двукратным NCAA Division II All-American Крисом Тучшерером. Я также пригласил к себе в зал таких крупных парней, как Кирк Клосовски и Джесс Уоллес, так что со мной постоянно были люди, способные нагружать меня по максимуму каждый день. Если бы нужно было отрабатывать какие-то специфичные навыки, мы наняли бы для этого лучших людей из доступных, таких как семикратный чемпион по бразильскому джиу-джитсу Родриго "Компридо" Медеирос.
Мне, в общем-то, нравится Ренди. Сейчас я отношусь к нему с симпатией. Но я не хотел, чтобы его статус легенды закрепился у меня в мыслях перед тем, как выйти против него в Октагон. Готовясь к бою, я постоянно держал у себя в голове урок, полученный с Уэсом Хэндом. Я вообще не хотел испытывать никакого уважения к Рэнди. Он был на моем пути, он был препятствием, которое нужно было преодолеть на пути к неоспоримому титулу. Рэнди Кутюр отделял меня от возможности дать моей семье лучшую жизнь, и только так, мне казалось, я должен его рассматривать.
Когда ты входишь в Октагон против Рэнди, ты сражаешься не только с ним. Ты сражаешься со всем тем, чего он достиг в ММА. Любой может затрепетать перед его прошлым, быть пораженным от того, какой боец стоит перед тобой. Но я знал, что если буду думать: "О, это же Рэнди Кутюр, он сделал то-то и то-то" - я буду побежден. Я бы уже проиграл бой, не успев его начать.
Так что я сказал себе: "Я уже знаю, кто такой Рэнди Кутюр. Теперь я хочу узнать, кем он не является." Есть большая разница между мной и теми ребятами, которых он бил. Я не входил в Октагон, сажая Рэнди на пьедестал над собой. Я даже не смотрел на него как на равного. Я смотрел на него как на парня, которого собираюсь избить. У меня не было сомнений, что я лучший человек, чем он, и что я более заслуживаю быть чемпионом. Когда я вошел в Октагон той ночью, арена начала с удовольствием освистывать меня. Это напомнило мне такие же дни в WWE. Фанаты UFC не хотели, чтобы их герой был сокрушен "фальшивым" рестлером из WWE. Они хотели, чтобы Рэнди показал мне, что я ему не ровня, надрал мне зад, отправив тем самым обратно к порогу Винса МакМэхона упакованным в ящик.
Стоило только появиться Кутюру, как арену заполнили возгласы: "Рэнди... Рэнди... Рэнди!". То, как яро они приветствовали Рэнди, можно было сравнить с тем, как яро они освистывали меня. Я наслаждался каждым моментом происходящего. Я знал, что выиграю. Мои тренировки достигли максимума в нужное время. Моя уверенность была высокой как никогда. Я посмотрел перед собой и единственное, что я увидел - это человек, которого я должен избить и уничтожить, чтобы забрать у него титул. Я был в минуте от того, чтобы реализовать лучшую возможность в жизни для своей семьи.
В течение первого раунда я, слушая своего тренера, просто пытался прощупать Рэнди. Могу ли я прижать его к клетке? Насколько он маневрен? Оставляет ли он открытые зоны?
Пока я делал это, он приступил к своей привычной технике, пытаясь прижать меня к клетке, где он мог использовать свой грязный бокс. Но я увидел это и перевел его на землю, где мог его контролировать. Все трое судей присудили мне за этот раунд победу по очкам.
Во втором раунде я попал в Рэнди правой рукой, но он выстрелил встречным и поймал меня своим правым, сделав мне рассечение над глазом. Рэнди увидел кровь и, подумав, что дело сделано, пошел завершать работу. И в этот момент я выстрелил. Я попал ему в область левого уха твердым ударом, и он упал.
Когда Рэнди рухнул, я прыгнул прямо на него. Я знал, что это мой шанс прикончить его, и не собирался останавливаться, пока судья Марио Ямасаки не оттащит меня и не объявит победителем. Я нещадно избивал Кутюра. Это было похоже на охоту. Я не оставлял ему шанса уйти. Я просто продолжал обрушивать на него удары руками так сильно, как только мог. Я уже чувствовал запах победы, я уже знал, что она лишь в моменте от меня.
И тут Ямасаки остановил бой и объявил Кутюра неспособным обороняться от моих атак. Легенда была повержена. Я стал чемпионом UFC среди тяжеловесов!
Победа над Ренди Кутюром была для меня великим событием, но где-то в подкорках сознания не утихала мысль о мести Фрэнку Миру. Взятие титула было величайшим профессиональным событием для меня, однако поражение в первом бою в UFC все не давало покоя.
Тем временем, UFC готовилась короновать "временного" чемпиона, и этот парень должен будет выйти против меня биться за титул. Я оставил это дело Дане Уайту и матчмейкеру Джо Сильве - эти ребята действительно знали, чем занимались. Бой за временный титул должен был быть между Антонио "Минотавром" Ногиерой и... вы угадали... моим старым другом Фрэнком Миром.
На самом деле, я хотел бы сразиться и с Большим Ногом тоже, потому что он был бойцом такого типа, с которым мне бы понравилось выйти в Октагон. Он – боец старой школы, любящий бой в партере - таким же стилем обладал Рэнди Кутюр. Но как бы я ни хотел проверить свои навыки против Большого Нога, еще больше мне хотелось выбить дерьмо из Френка Мира. Я обязан был отдать ему должок. То поражение было для меня болью.
Когда Большой Ног и Фрэнк сошлись, я был в первом ряду, прямо рядом с клеткой, и я все время улыбался Фрэнку.
С первого момента боя я понял, что Ногиера болен. Он должен был быть в постели, а не в Октагоне. Конечно, он не кашлял и не шмыгал носом, но он был по-настоящему болен.
Никто из нас в тот момент не знал, что Нога поразила инфекция стафилокока. Когда он вошел в клетку, он не был готов на 100%. Он не был готов даже на 50%. Рефлексы были не те, реакция была замедленной, и это позволяло Фрэнку выглядеть, словно Мухаммед Али.
Френку Миру, парню, родившемуся с золотой подковой на заднице, снова досталась победа. Он вышел в клетку против человека, который был куда лучше него как мужчина, как воин, и он провел легкий нокаут, потому что его оппонент не был в состоянии драться той ночью. Френки Бой был коронован как временный чемпион, и тут ему лучше было бы провалиться под землю, потому что следующий бой он проведет со мной.
Объектив камеры направили на меня, чтобы посмотреть на мою реакцию. Я просто улыбнулся и сказал зрителям, что Френк преподнес мне прекрасный подарок на рождество.
Не знаю, действительно ли Френк верил, что способен выкрутиться со мной повторно, но я абсолютно точно знал, что собираюсь побить его, свершить свою месть... и стать неоспоримым чемпионом.
Мой бой с Френком запланировали провести через несколько месяцев, но затем перенесли дату, потому что Френк получил травму на тренировке. Это стало для Френка еще одним удачным шансом для побега, потому что он собирался драться со мной за титул на крупнейшем событии в мире смешанных боевых искусств всех времен, UFC 100.
ДОРОГА К ОТМЩЕНИЮ
U FC 100 было запланировано на 11 июля 2009, в «Мэнделей Бэй Ивент Цетре » в Лас-Вегасе, и мой бой с Френком Миром за титул был главным событием турнира. Я не переставал мечтать о том, что случится в этом бою, и я знал, что вытащу эту золотую подкову из задницы Френка и вобью ему ее в череп.
Раньше Френк хвастался тем, что победил меня. Сейчас он преподносил как факт, что побьет меня снова и что он уже чемпион. Он говорил это, владея при этом всего лишь временным титулом, и считая, что это все равно что обладать настоящим титулом. При этом Френку повезло выйти против Большого Нога в тот момент, когда тот был полуживой от болезни.
Френк сравнивал мои удары с тем ощущением, когда его сестренка прыгала на его спине в детстве. Да неужели? Я делал мясной гамбургер из его лица на протяжении 85 секунд в нашем первом бою, и сейчас он приводит такие сравнения? Френк был настолько высокомерен, что мне захотелось бить ему по роже до тех пор, пока его голова не слетит с плеч.
Даже сейчас просто мысль о нем заставляет меня желать избить его снова. И снова. И снова.
Когда нас с Френком фотографировали для обложки первого выпуска журнала «UFC Magazine », я не уставал спрашивать себя: "Как я мог позволить такому, как ОН, победить МЕНЯ?
Когда мы начали подготовительные сборы, мы сложили по кусочкам стратегию победы над Френком. Это было не трудно, потому что я уже знал, что могу его побить. Все что мне нужно - это держать его под контролем; и мне и моим тренерам было очевидно, что если я просто дотянусь до него своими руками, то смогу легко это сделать.
Я страстно желал этого боя, и не только потому, что хотел стать неоспоримым чемпионом, но и потому, что хотел испытать удовлетворение, надирая Френкову задницу. Я хотел победить его в его же стихии. Меня бесило то, как Френк своим большим жирным ртом рассказывал, какой он эксперт в джиу-джитсу, и как он показал мне разницу между джиу-джитсу и борьбой, и прочее бла-бла-бла.
Френк заявлял, что он заслуженный обладатель черного пояса по джиу-джитсу. Но это же чушь. Эй, давайте посмотрим на факты... когда дело касается джиу-джитсу, правда в том, что черный пояс ни черта для меня не значит. Черный-пояс-черный-пояс. Я - белый пояс, но победил черного в его родной стихии. Следует ли считать меня теперь черным поясом?
Френк поймал меня, потому что я допустил ошибку, и теперь он внезапно - величайший специалист по болевым приемам. Простите, ребята, но такие, как Френк, получают свои черные пояса за то, что просто провели много времени в своих додзё. Пояса им выдают их же инструкторы. Им не надо завоевывать их, побеждая кого-то в настоящем бою.
Не тренер выдавал мне титул чемпиона NCAA. Я сам заработал его. И не мой тренерскй штаб наградил меня поясом чемпиона UFC. И первое, и второе я заслужил, надирая чьи-то задницы. Я сам заслужил признание того, что я лучший. Френк получил свой черный пояс, потому что платил своим инструкторам много денег из года в год и проводил с ними время. Большое дело.
Многие люди обсуждают то, что я повернулся к Френку спиной после того, как рефери дал нам инструкции в середине Октагона. Предполагаю, мы должны были соприкоснуться перчатками. Я не был в настроении касаться перчаток Френка Мира. У меня не было желания выражать ему почтение. После всего дерьма, что он наговорил про меня, пришло время вернуть ему должок. Эй, я ведь тоже наговорил про него всякого дерьма. И я готов был подтвердить их в момент, когда рефери даст сигнал.
Касаясь темы рукопожатий и прочих формальностей, давайте кое-что четко уясним. В UFC есть много правил, но прикосновение перчатками - не одно из них. Нет ни единого мандата атлетической комиссии, что бойцы должны касаться перчатками до и после боя. Так что, по моему мнению, Я НЕ ОБЯЗАН КАСАТЬСЯ ПЕРЧАТКАМИ ИЛИ ВЫРАЖАТЬ ДРУГИЕ ЗНАКИ УВАЖЕНИЯ СВОЕМУ ОППОНЕНТУ ни до, ни после схватки. Это не детские игры. Это спорт. Противостояние на всех уровнях.
В бою я осуществил именно то, что планировал. Я повалил Френка, взял его под контроль и нанес ему несколько очень сильных ударов в голову. Я встряс его мозги еще до того, как бой был остановлен во втором раунде. Жаль, что рефери не позволил бою продлиться еще несколько секунд, тогда я мог бы подольше наслаждаться избиением Френка.
Это была очень эмоциональная победа для меня. Я ждал семнадцать долгих месяцев, чтобы захлопнуть пасть Френка, и так здорово было наконец-то сделать это.
И вот он я, в Октагоне, переполненный адреналином. Толпа безумствует, свет и камеры направлены мне в лицо. Френк в своем углу, весь избит; а Джо Роган спрашивает меня в микрофон: "Брок, как ощущения?"
Как ощущения?
Я ждал семнадцать месяцев, чтобы, используя свои борцовские навыки, набить морду этой раздутой дырке в заднице. Я поимел его, словно шлюху. Я ждал семнадцать месяцев, чтобы доказать себе, публике, Богу и всем остальным, кому есть дело и кому нет, что этот парень - не ровня Броку Леснару. Я прождал семнадцать месяцев, чтобы вытащить золотую подкову из задницы Френка и вбить ему ее в голову.
Вот мои эмоции. Весь мой скрытый гнев.
Во-первых, я мысленно отгородился от аудитории, потому что они все еще освистывали меня. Я не думал о ней. Я просто делал то, что должен. Во мне есть что-то от WWE? Что-то от рестлера? Возможно. Френк начал приближаться ко мне. Я был так заведен из-за победы, что не заметил, что Френк приблизился, чтобы пожать мне руку. Главное, о чем я мог думать в бою, это о своем последнем ударе; теперь я думал о последнем слове. Я поравнялся с ним нос к носу, глядя в его разбитое лицо.
И в этот момент я произнес свою тираду.
Не знаю почему, но во время интервью я посмотрел вниз и увидел логотип напитка "Бад Лайт" на полу Октагона. Компания "Бад Лайт", представители которой присутствовали на бое, была спонсором UFC. Но они не были спонсорами Брока Леснара. Поэтому я сказал, что собираюсь праздновать победу с напитком "Корс Лайт", потому что "Бад Лайт" ничего мне не заплатили. Я также добавил: "Так я смогу дойти до вершиы со своей женой сегодня ночью".
Итак, Джо Роган спросил меня, как ощущения? Вот какие ощущения.
Дана не был от этого счастлив. Владелец UFC Лоренцо Фертитта не был счастлив. Мои юристы, которых Дана с Лоренцо выцепили в коридорах и окатили бранью, тоже не были счастливы. Мои собственные спонсоры, сидевшие рядом, не были счастливы. Зато, если кому-то интересно, я был очень счастлив. Ну, по крайней мере, некоторое время.
А что я должен был сказать? "Спасибо Френку Миру за прекрасный бой"?
Не смешите меня. Кроме этого, есть еще кое-что в этой истории. Не знаю, какие последствия могут быть от того, что я сейчас поведаю, но все это - правда; поэтому я и рассказываю об этом в данной книге. Если у кого-то имеются иные версии, напишите это в своей чертовой книге и расскажите миру, как вы это видите.
Примерно за месяц до UFC 100, Дана и Лоренцо прилетели в Миннесоту, чтобы обсудить со мной новый контракт. Мои юристы и я провели для них небольшой экскурс по нашему тренировочному лагерю и затем отправились на наш самодельный пляж, чтобы посидеть и поговорить.
В ходе разговора о контракте, была затронута тема возможного расширения спонсорства с «Бад Лайт». Я думал, что UFC предложит что-то и мне до начала UFC 100, однако ничего подобного не прозвучало.
Не знаю, почему. Признаю, я не самый легкий парень в плане ведения дел. Но также я не из тех, кто любит, когда с ним играют. Поэтому «Бад Лайт» засел в моем подсознании. Я был на вершине мира, когда смотрел вниз. И когда на полу Октагона я увидел большой логотип «Бад Лайт», сработал спусковой крючок. Единственное, что пронеслось в моей голове, это вопрос, сколько денег UFC получила от этого спонсорства, а я не получил.
В ту ночь все узнали о вкусовых предпочтениях Брока Леснара. Я сказал, что было у меня на уме. Никакой выдумки и прочего дерьма. Кому-то это понравится. Кому-то - нет. Мне все равно.
Той ночью, перед пресс-конференцией, Дана отвел меня в сторону и высказал мне все о своих чувствах. Я сказал позже той ночью, что это была "процедура наказания пса", и поверьте, так оно и было. Дана пытался управлять бизнесом, с помощью которого все мы вместе делали хорошие деньги. Он объяснял, что отвержение спонсоров не способствует улучшению нашего дела. И скажу вам честно, как и все в этой книге, что он выражал эти мысли не слишком вежливо. Он был недоволен мной, и сказать по правде, он имел на это право.
Это, вероятно, был самый быстрый переход с вершины мира в конуру. Пока мы шли на пресс-конференцию, я успокоился, и профессиональная часть меня взяла верх. Я решил взять бочонок "Бад Лайт" и нести его на своих плечах, но Дана Уайт отклонил эту идею. Я все еще думаю, что это было бы весьма забавно. Представьте реакцию прессы, если бы мы зашли в комнату пресс-конференции с бочонком "Бад Лайта" на моих плечах.
Мои юристы вручили мне в руки бутылку "Бад Лайта" перед тем, как я вошел в комнату, и я поставил бутылку в центре рядом с микрофоном, когда обращался к массам. Все они засмеялись, увидев это.
Я также извинился перед "Бад Лайтом". Я сказал представителям компании: "Все в порядке. Я буду пить любое пиво".
Я первым вынужден признать, что не был профессионалом в ту ночь. Но несмотря на все последствия моих действий, я был счастлив, как никогда в жизни. Я нашел работу, которая заводила меня, и которая при этом позволяла мне быть со своей семьей. Я был с женщиной, которую любил, и с которой намеревался провести всю жизнь. Я переехал поближе к родителям и преподнес им дар в знак благодарности. Моя жена только-только родила нашего счастливого, здорового мальчика Турка.
Жизнь была не просто хорошей, она была прекрасной. Лучшей, чем когда либо прежде. Я никогда не был более счастливым.
Но вскоре я оказался на грани смерти.
ЧТО СО МНОЙ?
И дя на UFC 100, я был как сварливый медведь с воспаленной задницей. Неделя до боя самая трудная, потому что ты просто сидишь и ждешь схватки. Тренировка окончена. Большая часть работы сделана. Я получал звонки от моих друзей, спрашивающих: "Как дела?" Да никак. Я просто сижу без дела жду, когда зайду в клетку и на глазах миллионов людей либо надиру кому-то зад, либо получу то же от оппонента. Вот и все.
Неделя до боя для меня - самая долгая неделя в календаре. Я провожу время, пытаясь думать о чем угодно, только не о том, что у всех на уме. БОЙ. Ничего больше не остается, кроме как сводить себя с ума, ожидая той субботней ночи, когда ты выйдешь на арену и наконец-то сделаешь то, ради чего проходили месяцы и месяцы тренировок. Но я вынужден был идти на пресс-конференцию и говорить о бое. Я вынужден был идти на взвешивание и говорить о бое. Репортеры задавали мне одни и те же вопросы снова и снова. Мое лицо было везде. И я не мог от этого никуда деться. Куда бы я не посмотрел, с кем бы не заговорил, все возвращалось к одному и тому же.
За неделю я восемь раз посетил кинотеатр. Дневные, ночные сеансы - лишь бы не быть в центре этой шумихи хотя бы пару часов. Это как затишье перед бурей.
Марти Морган - мой главный тренер, потому что он со мной дольше всех. Марти понимает меня и знает, когда можно поговорить о бое, а когда лучше оставить меня наедине с мыслями. Он знает, когда мне нужно побыть вместе со своими спарринг-партнерами и когда мне не следует ни с кем быть. Когда другой человек знает тебя изнутри так хорошо, он становится незаменим. Он как ключ, клей, который держит все вместе.
Спасибо Господу, моя жена была достаточно зрелой, чтобы понимать меня. Свой последний этап беременности она прошла практически одна, в то время как я тренировался. Но она все понимала и максимально меня поддерживала.
Но после UFC 100 все стало по другому. Все мы были на эмоциональном подъеме. Даже несмотря на то, что я был самым счастливым за всю свою жизнь, я должен был очистить свое сознание. Мне необходимо было выйти из режима бойца и снова стать просто мужем для жены и "папочкой" для детей.
Вот что люди должны понимать. Идя на бой, я Брок Леснар, чемпион UFC, профессиональный боец смешанного стиля. Профайтер. Но в ту минуту, когда ивент заканчивается, единственное, чего я хочу - это проводить время с женой, детьми и остальными членами семьи.
Когда пресс-конференция после боя закончилась, мы улетели в Джексон Хол, Вайоминг, и провели неделю в лесу. Потом мы поехали в Йеллоустоун. Здесь я лучше узнал сына.
Когда мы вернулись в цивилизацию, Дана Уайт сказал, что я должен защитить титул против Шейна Карвина.
Я принял бой. Почему? Потому что я никогда не отвергаю боев, которые предлагает мне UFC. Хотите, чтобы я дрался с Шейном Карвином? Значит, я буду с ним драться. Я буду драться с Карвином, и я защищу свой титул против него так же, как защитил бы его против любого другого топового претендента, которого вы выберете.
Но когда я приступил к тренировкам, я почувствовал, что что-то не так. Я постоянно чувствовал слабость, изнурение, истощение. Во мне не было энергии.
Были дни, когда после тренировки я буквально не мог выйти из раздевалки. Какое-то время меня беспокоили боли в животе, но я не обратил на это внимания и продолжал тренироваться. Но это было большой ошибкой. Мне следовало прислушиваться к своему телу.
Вскоре у меня начались реальные проблемы. Мое здоровье ухудшалось день ото дня, а бой был все ближе. Я должен был принимать решение. Я не хотел подводить UFC, ведь они уже полным ходом продвигали бой. Но в то же время я понимал, что не могу продолжать тренироваться и быть в форме к моменту боя. Что-то со мной было не так. Совсем не так.
Я не слабак, а потому отсрочка боя была одним из самых сложных решений, которые мне приходилось принимать. Я все обговорил с женой, тренером Марти и юристами, и все мы пришли к выводу, что выбора нет. Я был болен, и мне необходимо было позаботиться о себе.
Мой доктор поставил диагноз - мононуклеоз. Я решил, что такой диагноз логичен. Тренировочный лагерь может измотать любого. Моя иммунная система была истощена. С бойцами подобное случается постоянно. В этот раз это случилось со мной. Или я только думал так.
Я не был счастлив от того, что подвожу стольких людей, и тем более что я болен, поэтому я со своей семьей отправился в Канаду. Я решил, что мы можем провести некоторое время на дикой природе, и я смогу отдохнуть и восстановиться.
Но побыв немного в северной Манитобе, я проснулся посреди ночи с такой болью, какую не испытывал никогда. Я в жизни не чувствовал ничего подобного. С меня ведрами тек пот, простынь насквозь промокла, я просто обезумел. Я перестал осознавать, где нахожусь. Помню, что поймал взгляд Рены, и затем провалился в сон.
Немного погодя я проснулся и сказал Рене, что мне нужно в больницу.
Срочно.
Я не смог сам подняться на ноги. Это говорило о многом, верно? Брок Леснар. Чемпион UFC. Крутейший Чувак на Планете. И я не мог даже самостоятельно встать. Не мог дойти от кровати к машине, чтобы спасти свою жизнь.
Мой брат Чэд был с нами, он достаточно крупный, чтобы дотащить меня до машины. Он посадил меня внутрь, и мы рванули, как сумасшедшие. Но мне хотелось ударить его, потому что казалось, что он едет слишком медленно. Бедный Чед. Он бы мог вдавить педаль газа обеими ногами, сводя с ума тахометр, но это все равно было бы недостаточно быстро для меня.
Я испытывал чудовищную боль, и хотел помощи, но мы были в посреди пустоты. Вам это может показаться забавным, но прерия Манитобы находится по меньшей мере в двух часах езды до ближайшего, даже самого маленького, городишки. Спидометр показывал всего лишь девяносто девять миль в час, и я думал, как можно выдержать эту боль и расшевелить своего брата, ведь он плетется черепашьим шагом. Вот что было в моей голове в тот момент.
Мы прибыли в больницу города под названием Брендон, и врачи сразу же вкололи мне морфин. Это сняло боль, но по прежнему было неизвестно, что со мной.
После того, как мне стало немного лучше, доктора провели рентген живота, но рентген не показывает ткани и не дает полную картину происходящего. Доктора это знали, и хотели провести специальный тканевый рентген, но у них был лишь один такой аппарат на всю больницу, и тот был сломан. Меня заверили, что к 11 часам утра они его починят.
Из-за морфина у меня началась чудовищная мигрень. Прошло восемь часов, а тканевый рентген у них так и не заработал. Короче, я оказался не в том месте не в то время. Самое худшее было то, что здесь царил полный бардак.
Можете назвать это эго, или дерзкостью, или высокомерием - как угодно, но я привык к порядку. Некоторые люди созданы для того, чтобы руководить. Некоторые для того, чтобы подчиняться. Я был рожден для того, чтобы быть лидером. Это не просто то, как я веду дела. Это то, кто я есть.
Весь морфин в больнице закончился, я был беззащитен, ненавидел каждую секунду пребывания здесь. Рена, которая, как мы узнаем позже, была беременна третьим ребенком, нашим вторым сыном, сидела рядом с моей кроватью, наблюдая, как тикают часы. Она никогда не видела меня в таком состоянии. Она была напугана, но была готова приступить к действиям, как только мы все спланируем.
Время все шло. Тканевому рентген-аппарату по прежнему не хватало деталей. Мне становилось все хуже. Не знаю, умирал ли я, но по ощущениям было именно так.
Мне вкололи еще морфина и попробовали дать бульон цыпленка. Они хотели хоть как-то подпитать меня, но мое тело отвергло бульон - меня вырвало. Я был весь напичкан морфином, но даже несмотря на это чувствовал, что со мной что-то серьезное. Когда твое тело не может принять даже куриный бульон, это означает, что у тебя большие проблемы, но это было вторично в сравнении с фактом, что я не могу узнать, что со мной, пока они не сделают снимок живота. Доктор также не знал. Он ждал, пока привезут запчасти для аппарата. Время шло, и я задавался вопросом, смогу ли я покинуть это место живым.
Я возложил всю веру на докторов больницы. А зря. Это чуть ли не стоило мне карьеры. Это чуть ли не стоило мне жизни.
Прошел еще один день, а улучшение все не наступало. Я пробыл в больнице весь уикенд, а у них все не было аппарата. Они продолжали уверять меня, что запчасти скоро придут, и что мне нужно подождать еще чуть-чуть.
Это уже переходило все пределы. Сколько еще это будет длиться? Не могли бы вы быть чуть более точными, вместо всех этих "Мы ожидаем запчасти" и "Они придут совсем скоро"? Как скоро? Сколько времени у меня еще есть перед тем, как вы начнете меня резать, чтобы спасти мне жизнь?
Когда я сказал Рене что скорее умру, чем дождусь, пока они починят тканевый рентген, мы оба поняли, что нужно делать. Я сказал: "Давай убираться отсюда". Она была счастлива услышать это от меня, потому что думала о том же.
Я подозвал одну из медсестер и попросил побольше болеутоляющих. Однако я не сказал ей, что болеутоляющие нужны мне, потому что я собираюсь сваливать, и впереди у меня долгая дорога. Мы с Реной решили сесть в машину и взять прямой курс до границы США, а там добраться до настоящей больницы, и сделать это как можно быстрее.
Перед отъездом, однако, нам нужно было составить план. Бисмарк в Северной Дакоте был ближайшим городом США, поэтому я позвонил Ким Сэйбот. Его сын Джесс был моим соседом по комнате во времена учебы в Бисмарком Колледже. Ким сам долгое время имел проблемы со здоровьем, и он заверил нас, что в здешней больнице смогут обо мне позаботиться.
Итак. Пункт назначения - Бисмарк!
Рена вывезла меня из больницы на коляске, усадила на пассажирское кресло - и мы поехали. Как и Чэд, она ехала со скоростью всего лишь девяносто девять миль в час, что сводила меня с ума. Это был предел. Проклятая машина не могла ехать быстрее.
Я пробыл в машине на пути из Канады в Бисмарк в течение четырех часов, и боль в течение поездки была невыносима. У меня высокий болевой порог, выше, чем у большинства людей, и даже при этом я еле терпел. Казалось, будто мне выстрелили в живот из дробовика, а потом насыпали туда соли с Табаско и размешали все острыми вилами.
Рена доставила меня в Бисмарк, и мы все объяснили больничному персоналу. За двадцать минут мне сделали снимок и ввели антитела. Несколько минут спустя доктора диагностировали мне дивертикулит. Мне сказали, что у меня дыра в кишечнике. Я был отравлен изнутри отходами собственного тела. Неудивительно, что я чувствовал себя умирающим.
Врачи знали, кто я и чем я зарабатываю на жизнь. Это означало, что они понимали, что операция положит конец моей карьере, и не хотели этого делать, если есть другие пути. И доктора приняли решение.
Они сказали, что у меня есть восемь часов. Если антитела подействуют на инфекцию, они дадут мне еще немного времени. Если не подействуют, им придется прибегнуть к немедленной операции по удалению части кишечника.
Следующие семь часов я пролежал с сорокаградусной температурой. Доктора начали обсуждать операцию. Это был вопрос жизни и смерти.
Через пятнадцать минут лихорадка спала. Я не нуждался в оперативном вмешательстве. Я получил отсрочку.
Если бы этого доктора не было на дежурстве в день нашего прибытия, я бы ходил с кишечным пакетом в течение нескольких месяцев и перенес бы еще несколько новых операций. Он принял верное решение. Он и его 27-летний стаж работы спасли мне жизнь... он подарил мне возможность вести счастливую жизнь со своей женой и детьми. Я никогда этого не забуду. Спасибо вам, доктор Брудерер. Я навсегда запомню то, что вы сделали для меня и моей семьи.
Хотя я избежал немедленной операции, это не изменило того факта, что у меня дыра в кишечнике, и что это медленно убивало меня. Я у