Это особая экспериментальная технология под кодовым названием «Семена» (в девичестве – «Seeds of construction»). Пух и Поросёнок с ней уже однажды сталкивались годы назад. Разрабатывалась она для строительства космического лифта на Луну, но ограничилось лишь проведением телеграфной линии. Тем более, когда единственный спутник планеты сначала облетел искусственный спутник, а потом туда высадились астронавты, оказалось, что делать на Луне особо нечего, и проект свернули. Вернее, такова была официальная версия, которая, как узнали друзья, расходилась с фактами…
На самом деле там, в котловане, обнаружили недостающее звено, необычная структура и химический состав которого подсказали, как можно воспроизвести прототип.
Пух более-менее представлял себе физику удара кулаком в челюсть, но, когда дело касалось таких тонких материй, он лишь в общих чертах мог вычленить основные важные моменты из потока терминов, которыми сыпал Пятачок.
Эти «семена» засеивались так. Поднявшись в небо, беспилотный летательный аппарат, имевший в своих очертаниях некоторое подобие паука, плёл молекулярную нить, из которой отливались монолитные сооружения, требовавшие затем дополнительной отделки. И на месте пустыря с вырытым котлованом появлялся небоскрёб.
Звучит заманчиво?
Да, пока не узнаёшь неприятную правду.
Конечный материал – как и технология его изготовления – является коммерческой тайной. А поскольку весь этот проект разрабатывался Министерством обороны для быстрой отстройки своей инфраструктуры – то ещё и военной тайной. Широкой общественности ничего не говорилось о радиоактивном фоне, витающей в воздухе канцерогенной пыли, как и не было данных о долговечности и устойчивости таких сооружений. Первый эксперимент в этой стране с ними… не оказался удачным. И хотя утверждалось, что здания оказываются намного легче аналогов, а, следовательно, должны намного меньше давить на грунт, такое сосредоточенное расположение их на Пореченковском холме, которому давно предвещают оползень, создавало дополнительные риски.
Словом, весь этот инвестиционный проект казался гигантской пороховой бочкой, которую подбросили иностранные партнёры, дабы проверить: рванёт или нет. У себя такие опыты проводить намного рискованней: могут либо закошмарить экологические активисты, либо засудить. А здешние экологи продаются гораздо дешевле, как и суды.
***
– То есть ты хочешь сказать, они вступили в сговор и теперь выслуживаются?
– Ничего я пока не хочу сказать, кроме того, что пахнет это всё очень дурно! И вообще, залежался я что-то, нам уже действовать давно пора.
Пух ещё раз посмотрел на говорящую голову и поставил перед собой вполне ожидаемый вопрос.
Не это ли сменщик Крота в Триумвирате?
Очевидно ведь, что свои безумные проекты он может реализовывать только лишь потому что имеет покровительство во власти. И скорее всего – протекцию самого Короля.
***
Пятачок на сей раз решил не расписывать их план действий внутри клуба заранее, как минимум потому что не было понятно, что же их там ожидает внутри; он обошёлся лишь наиболее принципиальными моментами. Первым важным вопросом, который его в данный момент волновал, было их проникновение вовнутрь. Как бы это ни звучало в контексте гей-клуба.
Как можно туда попасть, не будучи одним из этих?
Для начала поросёнок зашёл на сайт «Голубого носорога» и глянул, что там такого интересного намечается в эту пятницу.
Оказалось – мероприятие с лаконичным названием «Мальчишник».
Пух подумал, что мальчишник – не то мероприятие, которое следует проводить в мужском клубе.
Тем более, в клубе для мужчин, которые любят мужчин.
На «Мальчишник» продавались билеты, и Пух спросил у поросёнка:
– А криптовалюту они принимают?
– Даже не думай об этом.
– Почему это?
– Потому что блокчейн. Вся история транзакций сохраняется. Я не хочу, чтобы где-то там сохранялась инфа, что я заплатил за посещение таких заведений средствами с нашего революционно ориентированного счёта.
– И что ты предлагаешь?
– Будем действовать по старинке.
***
Для пополнения налички у них был отработан свой метод.
Вдвоём они садились в набитые маршрутные такси на переднюю площадку, поближе к кабине, и ждали момента, пока с задней не передадут крупную купюру. До водителя она доходила (не совсем же моральные уроды наши с вами герои, оставить человека необилеченным), а вот сдачу (которую «командир» обычно совал вслепую, не отвлекаясь от вождения) прикарманивали и на ближайшей остановке сходили – ждать следующей заполненной до отказа машины. А там пусть между собой пассажиры разбираются, на каком этапе деньги исчезли.
Время на самом деле было уже довольно безблагодатное – около полудня, когда все те, кому срочнейшим образом нужно добраться до центра, там оказались, а кто из него зачем-то бежал, давно сбежали. Поэтому один акт присвоения чужих личных средств занимал в диапазоне от получаса до сорока минут, так что они рисковали проездить аж до вечера, когда в маршрутку и влезть-то становилось непросто.
Ввиду опасений поросёнка перед настырностью стражей правопорядка они нарядились в прикид «дебил-турист»: шлёпанцы, гавайские рубашки, светлые шорты и панамки – всё это валялось в шкафу с маскировочным реквизитом. Осталось добавить только наивную дурость в выражении лица и постоянное оглядывание по сторонам, а ля «ого, какой у этой статуи… пьедестал!»
Процесс шёл, кошелёк постепенно набивался не хуже общественного транспорта. Но на шестой «ходке» произошёл неприятный казус. Банкноту Пуху с Пятачком передала девочка лет пятнадцати, очевидно с активной гражданской позицией. И двое не придали значения тому, как пристально она на них смотрит, пока те участвуют в передаче оплаты водителю. Когда же они хотели было выскочить (благо шофёр как раз надавил на педаль тормоза перед остановкой), малютка одёрнула медвежонка за локоть.
– Дядя, вы куда? А сдача?!
Весь салон, включая водителя, обернулся и смотрел теперь на них. А прямо возле дверей маршрутки у киоска пили кофе трое копов. Извиниться и отдать деньги – значит, признать, что едва их не присвоили. Построить из себя дурачка – их предложат обыскать. Молча попробовать выйти – поднимется хай. Молчать и стоять тоже не выйдет. Пух начал понимать, что такое цугцванг.
Но Пятачок нашёл путь к отступлению.
– Щито ти хочеш, devotchka? – спросил он с ярко выраженным северянским акцентом, как можно ближе наклонившись к ней лицом, будто бы хотел получше расслышать ответ.
– Вы двое – ВОРЫ!!!
Она закричала это так громко, что Пятачок отпрянул, но теперь ещё и полицейские обернулись, и определённо начали проявлять интерес к происходящему.
– Да как ти смейешь… Ти щто, ксенофоб? Ф тибе йесть хоть чуточка ТОЛЕРАНТНОСТИ?!
Его слова резанули ей по ушам, ударили её как хлыстом по одному месту и по лицу[17], отчего она вся зарделась.
– Я… Я не… Просто ведь воры… Даже если они иностранцы… Ох…
– А щито это такое у тибя пад нагАми?
Юная активистка сначала заподозрила, что в нахлынувшей волне стыда не заметила, как окропила собственные коленки жёлтой волной, и от этого ей стало лишь ещё более стыдно. Но, посмотрев под ноги, она поняла, что настоящий стыд лишь близится.
Там валялись купюры, которые очевидно должны были служить сдачей, не дошедшей пассажиру с задней площадки.
Ловкий Поросёнок, отвлекши внимание, подбросил ей их, благо, как мы знаем, с метанием предметов у него всё было не так уж и плохо.
И ладно бы при иных обстоятельствах, но моральное равновесие борцуньи за права мигрантов (а по всему складывалось, что это именно она) было нарушено, и она едва собирала буквы в слова. А дежурное «да знаете, кто вы? Вы – самая настоящая шовинистическая свинья!» в данной ситуации явно бы сработало не так, как оно обычно работает.
– Так, что тут у вас такое? – воскликнула страж порядка, решившись наконец зайти вовнутрь.
– Движению мешают вот эти вот… – попытался вставить своё слово водитель. Девочка его перебила:
– Это воры!
Однако Пятачок окончательно отобрал инициативу в свои руки. Проявим снисходительность к вашим глазам и не будем копировать искусственный акцент поросёнка на письме:
– Воры. Вот так они называют гостей их страны, которые создают здесь рабочие места. Да вы знаете, кто я такой? Я – Свинте Свинтесон, предприниматель и инвестор! У меня есть два посольства, куда я могу обратиться за помощью, я устрою вам дипломатический скандал! Это харассмент! Арестуйте её немедленно!
И как раз в этот момент кто-то закричал с задней площадки:
– А мне никто не собирается сдачу вернуть?
Хотя Пух знал, что он играет, Пятачок уже покрылся потом и покраснел не хуже девчонки. Только та от когнитивного диссонанса, а он – от напускной ярости. Девочка же и вовсе не знала, как и что ей отвечать. В тот день все её ценности потребовали переоценки.
Пятачок согласился выйти переговорить с полицейскими и там ещё минут пять заливал им, какие неприятные последствия грядут для и без того покосившегося международного имиджа страны. Поэтому копы предпочли отпустить их двоих на свободу, забрав с собой несовершеннолетнюю – отправить родителям для разъяснительной беседы. Увы, но телесные наказания с применением кожаных изделий в этой стране запретили.
Когда правоохранители отошли, поросёнок сказал:
– Ладно, закругляемся. Не надо было жадничать. В общем-то у нас уже и так есть нужная сумма.
– Ты же говорил, ещё одна ходка нужна. Сотки не хватало или что-то такое.
– А кто тебе сказал, что я подбросил ей все деньги? – Пятачок показал ещё пачку купюр, сохранившихся у него в руке. – Да и в конце концов, остаток можно было из кассы позаимствовать… при условии, что Догги на меня не ополчится. Пошли на базу, мне нужно ещё один кое-что прояснить с нашим попаданием на объект.
***
Дело в том, что билеты – это лишь половина проблемы.
Билеты оказывались действительными только при наличии пригласительных. Это было указано на странице о грядущем «Мальчишнике», но несмотря на это они свободно продавались. Возможно, хозяева надеялись, что некоторые покупатели не заметят строку, написанную маленьким шрифтом. Догги в подобных ситуациях говорил: «Лох не мамонт – он не вымрет!»
К решению этой проблемы поросёнок привлёк Васька. Тот занимался анализом телефона, отобранного у недоинтервьюера Толяна. Хотя сам телефон был заблокирован, юный хакер достал из него SIM-карту и снял с неё информацию, на какой последний номер совершался звонок (а, как мы помним, это был какой-то неназванный координатор социологического исследования). Такой техникой владеют полицейские, прибегая к ней, когда набрать с аппарата не представляется возможным (допустим, в результате ДТП он получил повреждения, ставшие причиной его безвозвратной поломки).
Затем он обыскал Интернет в поисках возможных обладателей данной карты. Им оказался бывший студент Хряковского университета, имеющий тесные связи как с Моллом, так и с тамошним мэром, ныне лежащим в коме. Парня звали Гейдар Гайдар, и он тоже тусил в клубах для лиц не вполне естественной ориентации.
«Есть ли среди них хоть кто-то, с остальными не повязанный?» – поражался Пух. Потом понял, что вопрос глупый уже своей формулировкой.
В юношестве Гейдар осознал, что таким именем его наделили неспроста, ведь быть геем – это Дар Божий, от которого никто не вправе отказываться. И он стал мотивационным спикером, который направлял молодых предпринимателей-геев на путь истинный – приучал их не бояться никого, верить в себя и идти к успеху. На продаже таких нарциссических тренингов он получал неплохие деньги. Пух задумался было, нельзя ли расшифровывать его имя-фамилию с двух разных языков как «лев, пасущий овец», но не стал глубоко погружаться в антропонимику, оставив всякую эзотерику Серене.
Вместе с номером телефона в одном контексте удалось найти и электронную почту, домен которой включён в Гоголь-сервисы (вроде Гоголь-поиска). И тут Васёк пустил в ход свежий эксплоит, на днях только вскрывшийся и ещё не залатанный. Суть его в том, что в устанавливаемое на мобильные устройства по умолчанию приложение «Гоголь-календарь» из-за растущей коммерциализации платформы добавили возможность вписывать напоминания третьим лицам. И ряд обладателей смартфонов столкнулись с тем, что им каждое утро, ровно в половину шестого, прямо через календарь им предлагают решить проблемы мужского характера, связанные как с длиной, так и с продолжительностью. Даже если реципиент такой рекламы – девушка. Видимо, компания попутно слила контактные данные собственных пользователей соответствующему бизнесу, за некоторую плату. Главные риски создавало то, что вписать можно было не просто текст, а и гиперссылку, по которой можно пройти из-за нечаянного нажатия. И напоминания, что всякий бред открывать всё же не стоит, пока ещё не реализовали – видимо, введут в ближайшем хотфиксе.
Вот этой дырой в защите «наши» и решили воспользоваться, притом весьма хитро.
Васёк, набросав некоторый код, смог поставить напоминание на каждый час для Гейдара со следующим сообщением:
«Новый фильтр для приложения Ин100грамм позволяет состарить Ваше фото и посмотреть, как Вы будете выглядеть через 20/40/60 лет. Миллионы пользователей уже попробовали, присоединяйтесь и Вы!»
И ссылочка прилагается.
Расчёт был на то, что первые два раза Гейдар смахнёт оповещение из шторки, а на третий раз, лишь бы отделаться от назойливых табличек, всё же откроет. Тем более, Ин100грамм у него был, это там он светился с разными геями и даже целовался со страусом. С каких пор это стало легально?
По ссылке, разумеется, самого фильтра не было, было перенаправление, а под видом фильтра устанавливался скрипт, который обеспечивал доступ к некоторым приложениям на аппарате. Увы, телефонная книга, вероятно, была выгружена в почтовый аккаунт, и с доступом к ней возникли какие-то проблемы, зато в свежих загруженных файлах имелось пригласительное на чьё-то имя. Осталось только подкорректировать его в фоторедакторе. Помимо этого, Васёк получил доступ к микрофону и смог записывать всё то, что говорит Гейдар. Это, впрочем, длилось недолго, потому как уже к вечеру патч всё-таки вышел, и из-за расхождения версий программного обеспечения и каких-то правок безопасности больше никаких вестей не поступало.
Но кое-что интересное он узнал.
В пятницу намечался не мальчишник в традиционном понимании этого слова, а некий тренинг «Восстань и прозрей», в котором гомосексуалисты смогут узнать о своём месте в мире будущего и получат план действий на ближайшее время, а вернее даже – на ближайшие дни. И Гейдар зазывал туда всех своих знакомых по списку.
Из этого очевидно следовало, что в грядущие выходные после жаркой клубной ночи жарко в столице станет всем.
***
Оставшееся до вылазки время каждый член команды занимался своими делами. Васёк что-то хакал, Пятачок пообещал сваять Пуху нечто в качестве вооружения (поскольку едва ли их пропустят с чем-то недостаточно тематическим), Догги варил коктейли, но как-то странно ухмылялся, когда их взгляды встречались. Сам медвежонок научил Птицу-секретаря играть в интересную игру «Чапаев», но так как она отличалась умом и сообразительностью, а он – ловкостью рук и физической силой, то бесконечно выигрывать ему быстро наскучило, и он стал поддаваться. В такой простой игре это оказалось не очень-то и просто, видимо потому что Пух не очень умел рассчитывать силы в борьбе с заведомо слабым соперником. Именно поэтому он никогда не соглашался на партию в армрестлинг с друзьями, опасаясь, что Серена потом не поставит на ноги соратника с открытым переломом руки.
Сама же Серена привлекла каких-то своих онлайн-знакомых, которые вхожи в соответствующую среду и понимали, какие царят тренды в гей-моде. Ей ответили, что особым спросом пользуются рваные джинсы и красные мокасины. На что Пятачок ответил:
– Никогда в жизни такого не надену! Есть что-то поолдскульнее?
Тогда она сняла с них мерки и сделала заказ курьерам, и вот, вечером пятницы, друзья стояли у зеркала в медвежий рост, смотрели на себя и друг на друга, силясь выдавить хоть слово.
По правде говоря, поросёнку было ещё сложнее что-либо выговаривать. Он не только весь был затянут в латекс (одни уши, глаза и пятачок торчали), у него ещё и кляп-шарик имелся во рту, стилизованный под яблоко. К счастью, его можно было некоторыми ухищрениями вытолкать наружу, но всё равно слышимость получалась не очень хорошая.
Пуху достались кожаные штаны, куртка с заклёпками, маска и ботинки с металлическими шипами. Поросёнок выдал ему плётку-стек. Когда Пух попытался в шутку стукнуть ею Пятачка, тот понарошку чуть не двинул ему в печень. «Ну уж нет, с этой хрюшкой шутки плохи», решил медведь и продолжил обалдевать от зрелища в отражении.
– Да, в таком виде я далеко по улице не пойду, – сказал Пятачок. – Придётся-таки вызвать тигра. Надеюсь, он не застрял где-нибудь на том берегу… А где, кстати, Догги? – спросил он, поднявшись в зал из тайника.
Поросёнок распорядился закрыть бар ещё днём под табличкой «Генеральная чистка», но что-то не помнил, чтобы отпускал кого-то раньше времени.
Тигра для конспирации заказали на один квартал дальше, попросив остановиться где-нибудь, где не работает фонарь. Дабы не светиться, боевые товарищи перемещались короткими перебежками от угла к углу, от укрытия к укрытию, предварительно убеждаясь, что никто не подсматривает. К счастью, уже не только стемнело, но и поток пешеходов ослаб, поэтому буквально лишь пара человек уставилась на них за всё время, не понимая, что происходит. Не кино ли это снимается?
***
Тигр просто обалдел.
– Что… Вы тоже из этих?!
– Из каких этих?
– Ну… извращенцев.
– Невозвращенцев, – передразнил его Пятачок. – Всё нормально с нами. Работа у нас такая.
Всю оставшуюся дорогу шофёр промолчал. Лишь когда пассажиры покинули салон, глядя им вслед он сказал себе:
– Да уж… Ничуть ваша работа нашей не лучше.
***
К их общему удивлению, возле клуба оказалось полно девушек. Притом не все из них выглядели как посетительницы заведений для ЛГБТ.
– Многие до последнего надеются, что парень бисексуалист. И вообще у многих девушек мечта – найти друга-гея. Это как подружка, только с…
Притом девушки казались очень недовольными, и возмущались совсем как… как… как девушки:
– Это тупо зашквар! Купила билет ещё неделю назад, хотела оттянуться, другана подцепить… И шо говорят – говорят, вход мужикам онли!
– Пипец! Я в шоке!
– Ещё и деньги за билет не возвращают, говорят, читать надо было описание на сайте. А нафига вы впаривали их тогда?
– Четыреста колов как с куста – за такой вот отстой! Ну ваще!
– Видимо, действительно что-то коварное намечается, – это уже Пятачок говорил Пуху, когда они чуть отошли. Кстати, провожали их какими-то странными взглядами. И очень скоро они поняли, почему.
Потому что почти единственные, кто так оделся – охранники. Видимо, это их подобие униформы.
Вся же гей-молодёжь преимущественно носила гавайские рубашки, рваные джинсы и шлёпанцы поверх носков.
Хотя отдельные субъекты поодаль и стояли… Не было похоже, что они охраняли порядок, но какая-то важная роль в происходящем с них считывалась.
Отстояв свою очередь на вход, они подошли к рослому чернокожему администратору в примерно таком же наряде, как у Пуха, только без маски. Сзади на поясе у него свисала кобура, а на груди закреплена бирка с надписью «BRPD».
– Ого! – удивлённо воскликнул он. – Я смотрю, вы двое имеете представление об утончённом вкусе. И не каждый день нас посещают гости с такой неизмеримой мужественностью… Правда, дружище?
Он явно обращался к медвежонку. Тот соглашательски закивал, Пятачок же сухо сунул охраннику пригласительные и билеты за двоих.
– Секундочку… – С помощью фонарика он пробежался по списку приглашённых в поисках нужных фамилий. – Как жаль, но вас тут нет... А мне очень хотелось бы наблюдать кого-то такого мощного весь этот вечер…
«Этого ещё не хватало!» – подумал Пух. «И вообще, как Пятаку такая простая вещь в голову не пришла? Что у них списки есть».
Но на сей раз положение спас он сам. Выпятившись вперёд, Пух негромко сказал админу:
– Дружище, хочешь массу острых ощущений – давай встретимся спустя час, там, внутри… И мы уединимся и поговорим с тобой… как мужчина с мужчиной. Идёт?
Здоровенный детина в коже посмотрел на медведя в маске несколько секунд, а потом, улыбнувшись, едва заметно покивал и пропустил их вовнутрь. Реквизит, к счастью, не отобрали – Пух подал его мимо металлоискателя (попросил «подержать», вместе с курткой, поскольку её заклёпки провоцировали аппарат на противный писк), и никто не узнал, что внутри там вмонтирован металлический прутик, знакомство с которым понравилось бы даже не всем мазохистам.
Нетерпимость.
«Это противоестественно!»
Вокально-инструментальный ансамбль
«Пронзённый колом назарянин»,
композиция «Нулевая толерантность».
Итак, что же собой представлял «Голубой носорог»?
Это двухэтажное отдельно стоящее здание, которое из-за специфики постройки и местного рельефа имело своеобразное сообщение между своими крыльями: пройти насквозь первый этаж было нельзя, только продравшись через весь второй.
Пройдя фейс-контроль на входе, друзья оказались в зале, разделённом на две части. В представшем им помещении находились бар и – слева – боулинг, справа – если обогнуть одну из колонн – лаунж-зона с собственным баром и кальяном. Прямо – кабинки уборных и чуть далее по коридору check in-зона (где можно пофоткаться для Ин100грамма), а за ней лестница наверх, направленная к входным дверям, так что поднимавшиеся по ступенькам на второй ярус разворачивались на 180 градусов – в сторону входных дверей.
Там, наверху, посетителям представал основной зал, где и происходило основное действие жарких вечеринок. Он включал в себя расположенную по центру сцену-танцпол, по краям – столики, бар и – повыше – антресоли, на которых, стало быть, VIP-клиенты заказывали VIP-столики. Но если обычно сцена служила для танцев, то на сей раз на ней установили экран, проектор и подставку для ноутбука чуть поодаль в тени. Сегодня явно следовало ожидать более серьёзного мероприятия.
Несмотря на это, собравшиеся здесь пока ещё всячески расслаблялись. Кто-то принимал спиртное на грудь, кто-то плясал под музычку, молоденькие мальчики обнимались с ещё более молоденькими мальчиками, и за всем этим самоудовлетворённо надзирала охрана в коже, вооружённая резиновыми дубинками. Лепота!
Глядя на оружие и униформу стражи, Пух усомнился, а внушают ли они должный ужас гостящим в заведении садомазохистам? Потом он попробовал было понять, в форме чего сделан танцпол, а когда додумался, попробовал об этом больше не думать.
За основным залом (если от лестницы сразу повернуть налево) один за одним следовало ещё два поменьше. Один – с шестом для стриптиза («Какая может быть интрига в мужском стриптизе?» – подумал про себя Пух), столиками и баром, другой – с караоке («Ведь караоке – действительно гейское развлечение»), столиками и баром.
По крайней мере посидеть и упиться они точно нашли бы место, если бы пришли сюда именно за этим.
А вот из караоке-бара открывался предбанник, служащий одновременно второй входной группой и рецепцией для желающих спуститься на нижний уровень… но сразу туда их не пустили.
– Ребята, если вы хотите уединиться, то за время нужно уплатить вперёд!
Пух еле сдержал Пятачка, чтобы тот не принялся озвучивать очень нелицеприятные реплики в ответ администратору, и они вернулись в караоке-бар, где уселись за столиком. Как раз какой-то необъятный мужик с очень обвисшим телом («Бодипозитивщик, не иначе») тужился в микрофон, издавая непристойные звуки, которые, по-видимому, представляли собой популярную в соответствующей среде песню «Отгадайте, что у нас, а у нас гуляночка!»
***
– Давно не говорили, – начал, наконец, Пух, после нескольких мучительно долгих секунд, которые они следили за певцом-аматором.
– А ты хочешь поговорить?
– У нас есть выбор? Ты же сказал, на сей раз у нас чистый экспромт. Что делать – ни я, ни ты пока не знаем. Горизонт мы осмотрели, Молла нигде нет.
– Если ты хочешь разговоров, то хотя бы очерти круг тем. О том, что мы не знаем, как быть дальше, я и без тебя знаю.
– Хорошо.
– Ну так?
Он собрался с духом (на что ушло никак не меньше минуты), огляделся, убедившись, что никто за ними не подслушивает, и выпалил:
– Гомосексуалисты. У меня давно сложилось впечатление, что ты их ненавидишь. Но почему?
Поросёнок закатил глаза. Пух слишком хорошо его знал, а потому догадывался, что это значит: аргументов у него очень много, он даже не знает, с какого начать. Начать решил с самого простого:
– Гомосексуализм – это мерзость.
– Откуда ты знаешь, ты сам-то пробовал?
– А ты предлагаешь?
– Э… Нет.
– А почему?
Пух промолчал.
– Ты сам только что ответил на собственный вопрос, – ответил Пятачок на его молчание.
– Нет, ну… Допустим, да, мне тоже не симпатична их субкультура, их стиль наряжаться, и тем более девушки, которые уводят девушек у традиционных мужчин, мне не нравятся. Но ненавидеть-то за что? Разве это не право человека – любить того, кого он хочет… и таким образом, как он хочет? Вернее, как они оба хотят? Всё равно ведь они не размножаются. Ведь даже, согласно постулатам некоторых религиозных конфессий, Бог есть любовь…
– Есть много «но». Что было раньше, любовь или разрешение на такую любовь?
– Не пойму…
– Не размножаются, говоришь. А становится ли их меньше? Есть основание считать, что вседозволенность влияет на эротическое поведение. Простой пример: если ты проведёшь социологические замеры (опять мы к ним возвращаемся), ты отметишь такую тенденцию. Старшее поколение, рождённое 50 и старше лет назад, росло в ином культурном пространстве, и у них сексуальные предпочтения формировались в условиях иного диктата. В результате среди них найдутся единицы тех, кто скажет, что быть геем по крайней мере не постыдно. А в младшей возрастной категории (детей, увы, социологи вниманием могут и обходить, может, там всё ещё страшнее, поэтому ограничимся респондентами от 16 до 22 лет) тех, кто считает это не только приемлемым, но и стильным, модным, молодёжным – вагон и маленькая тележка. Испытывают к этому отвращение чаще выходцы из консервативных, религиозных семей, где могут также царить националистические настроения. Но среди прочих всё больше тех, кто не видит в этом ничего такого. А что за это время поменялось? Поменялась официальная пропаганда! Теперь нам внушают, что это нормально!
Причём у меня нет каких-то розовых очков относительно гомофобской пропаганды. Мне как божий день ясно, что гомофобия в чиновничьей среде – это следствие того, что эта самая чиновничья среда вышла из уголовной среды, где «петухи/опущенные» находятся на дне социальной лестницы, откуда нельзя выбраться никоим образом. К «обиженным», «неприкасаемым» на «зоне» нельзя даже рукой дотрагиваться, и бить их можно лишь ногами. Но ты даже без знания культурологии должен понимать, что бандитизация массовой культуры – это по факту её архаизация. А почему для архаичного сознания характерна гомофобия?
Пух подумал секунды с три и уверенно ответил:
– Сохранение рода как ценность.
– Именно! Как и для отдельных организмов, для общин главной задачей является выживание, а значит – ограничить себя от всего, что этому выживанию… ну, скажем так, мешает. Очевидно, что именно так первобытными людьми было решено отказаться от инцестных связей, это приводило к не вполне здоровым детям. И эти боязни, неприязни – они принимали мифологическую форму, о грехах, родовых проклятьях и тому подобное. Если мужчина ляжет с мужчиной, кровь их на них и т.д.
– То есть тебе неприятны геи, потому что однополая любовь идёт вразрез с ценностями традиционной семьи? Я уже запутался…
Пятачок улыбнулся.
– Ты же знаешь, какой я семьянин.
В этот момент его правые ухо и веко приподнялись – такое происходило, когда он получал звонок с базы.
– Да? – спросил Пятачок, немного нагнувшись и приставив палец к голове.
– Хрюстон, у нас проблемы.
***
Пока друзья решали свои гейские дела, Догги решил их порадовать.
Он вступил в переписку с рыжей дамой Малколма.
Нашёл барышню пёс достаточно легко – она прославилась как косплеерша Кварли Хинн и снималась в суперзлодейской фотосессии.
У Догги, помимо основного рода деятельности, имелось хобби – он фотограф, и притом не самый плохой. Его портфолио составляло немалую подборку сетов всяких сучек, собачьих и человеческих. Однако он очень давно не разминался, и как-то случайно посетила его мысль, на ком бы он хотел восстановить свои навыки. Вот и нашёл эту пассию, и написал ей в Ин100грамме.
Звали её Алиса. И первым, на что обратил внимание друг наших героев, была её выходящая из ряда вон коммуникативная способность.
Эллочка Щукина из романа Ильфа и Петрова легко и свободно обходилась тридцатью словами.
Алисе для выражения всех возможных её эмоций по переписке достаточно было пяти языковых кодов:
«Ахахах».
«ОК».
Скобочки после слов и предложений.
Вопросительный знак.
Сердечки.
У Догги была тройка по криптографии в школе, но худо-бедно он придумал, как можно шифровать смысл сообщений сердечками.