План.
1. Родословная Загоскиных в воспоминаниях сына писателя. Стиль жизни русского барина.
2. Пензенская усадьба Загоскиных в Рамзае по описаниям современников.
3. Творчество М.Н. Загоскина – драматурга и исторического романиста. Служение Отечеству.
4. Историческое прошлое русского народа в романе «Юрий Милославский». Оценка романа современниками.
5. Пензенские страницы романа «Искуситель», как источник сведений о губернской жизни 1ой половины XIX века.
6. Использование литературно-биографического материала в создании турпродукта.
Вопросы и задания.
1. Прочитайте «Воспоминания» сына Загоскина. Какие эпизоды родословной Загоскина можно использовать в экскурсии в Дивеево «К Серафиму Саровскому»?
2. Охарактеризуйте личность М.Н. Загоскина как истинно русского человека, искреннего патриота. Назовите привлекательные черты М.Н. Загоскина.
3. Прочитайте отрывок из мемуаров И.М. Долгорукого о Рамзае и хозяевах усадьбы. Подготовьте письменно описание усадьбы Загоскиных в качестве фрагмента рассказа в экскурсии.
4. В чем состоит непреходящее значение и современность исторических романов М.Н. Загоскина?
5. Выпишите на карточки цитаты из романа «Искуситель» для использования в городской экскурсии «Улица Московская и ее обитатели».
6. В каких загородных экскурсионных маршрутах найдет применение литературно-биографический материал по теме «М.Н. Загоскин»?
Рекомендуемая литература к теме.
1. Загоскин М.Н. «Юрий Милославский».
2. Загоскин М.Н. «Искуситель».
3. Загоскин С.М. Воспоминания., ж.Сура, 1993, №5.
4. Венок Михаилу Загоскину. Сборник статей. Пенза, 1990
Методические указания к выполнению заданий
При подготовке задания №1 обратите внимание на те эпизоды родословной Загоскиных, в которых рассказывается о молодых годах отца писателя, проведенных в Саровской пустыни вместе с Серафимом Саровским. Используя воспоминания сына писателя и современников, отметьте лучшие черты характера М.Н. Загоскина: добродушие и отзывчивость, независимость, искренность, честность, горячая любовь к Отчизне, увлеченность, милосердие и др. – подтвердив это фрагментами воспоминаний.
Готовясь сформулировать ответ на вопрос №3, приведите пример воздействия романа «Юрий Милославский» на писателя, участника Великой Отечественной войны – Померанцева, автора рассказа «Как я был Милославским».
Рассматривая вопрос о применении литературно-биографического материала в загородных экскурсионных маршрутах, определите по карте, где находится бывшее имение Загоскиных Рамзай, и соотнесите местоположение с прохождением экскурсионных маршрутов в Мокшан, Наровчат, Москву, Саранск, Болдино, Дивеево. Распределите литературно-биографическую информацию таким образом, чтобы одни и те же сведения и эпизоды не кочевали из одной экскурсии в другую, а на каждом маршруте использовался материал, тематически связанный с темой экскурсии.
Обратите особое внимание на роман «Искуситель», который служит достоверным источником по истории пензенской губернии начала 19 века, помогает воскресить давние события и лица. Описания Загоскина найдут применение в приеме реконструкции облика Пензы или панорамного показа в экскурсионном маршруте в Саранск. Загоскин отмечает живописную дорогу: «Подле дороги расстилались луга, усыпанные цветами; обработанные поля пестрелись разноцветными полосами. Мы проезжали беспрестанно мимо липовых и дубовых рощ; иногда сквозь утренний туман блистали кресты сельских церквей и виднелись господские дома с их обширными усадьбами и зеркальными прудами».
При подготовке задания №6 разработайте примерный план анимационных мероприятий, связанных с использованием историко-литературных достопримечательностей вблизи турбазы «Чистые пруды». Включите в программу посещение музея М.Н. Загоскина в школе села Рамзай, осмотр памятника писателя в селе Рамзай, путешествие по Загоскинским местам в пензенском крае.
Разработайте такой оригинальный турпродукт для привлечения туристов, как «Обед русского барина (по историческим романам Загоскина)», «Один день рамзайского барина (с обедом русского барина или «чаепитием по Загоскину»)» приведите примеры рецептов старинных русских блюд и напитков. В основу других анимационных программ могут быть положены: водевиль Загоскина на современной сцене; литературно-музыкальный вечер «Русская душа».
Русская душа
«Русский Вальтер Скотт», «патриарх московских романистов», - так называли Михаила Николаевича Загоскина благодарные почитатели его таланта. «Талант Загоскина самобытный, оригинальный, исключительно русский», - отзывался С.Т. Аксаков о нашем земляке, создателе 29 томов прозы, 18 комедий и главного романа «Юрий Милославский», присовокупив к характеристике: «Загоскин был самый добродушный, простодушный, неизменно веселый, до излишества откровенный и прямо честный человек. Узнать его было нетрудно: с первых слов он являлся весь, как на ладони, с первого свиданья в нем никто уже не сомневался и не ошибался». Во всю свою жизнь он не сделал с намерением никому вреда. Многие простодушные и прекраснодушные поступки его могли показаться смешными. «Высока эта смешная высота», - заметил Аксаков. Неограниченное добродушие и доверчивость, которые людская испорченность называет детскими, следовательно не уважает и даже смеется над ними, отличали пензенского провинциала.
Аксакову вторит мемуарист Ф.Ф.Вигель, свидетельствуя о доброте, веселонравии Загоскина: «Как человек совершенно русский, он любит подтрунивать; видя зло, горячился, сердился, но никогда до ненависти, и в сегодняшнем враге так и хотелось ему видеть завтрашнего друга».
Многим замечательным качествам души своей обязан он был бесхитростному домашнему воспитанию в пензенской деревне.
М.Н. Загоскин родился 14 июля (25) 1789года в Пензенской губернии в деревеньке Тужиловка, что слилась с Рамзаем, в дворянской семье, имевшей разветвленную родословную. В XV веке из Золотой орды прибыл в Московию к Ивану III основоположник рода Загоскиных – Шевкал Загор, в крещении получивший имя Александр Акбулатович Загоска.
Прадед будущего писателя Лаврентий Алексеевич Загоскин был в числе приближенных царицы Марфы Матвеевны. На его свадьбе посаженным отцом новобрачной был Петр Великий.
По материнской линии будущий романист приходился родственником Мартыновым, о которых известный мемуарист Филипп Филиппович Вигель, родственник и Загоскиных и Мартыновых, вспоминал в своих «Записках». Дед по матери Михаил Ильич Мартынов (приходился дедом и Н.С. Мартынову – убийце Лермонтова), живший в селе Липяги Мокшанского уезда, был одним из богатых и радушных помещиков Пензенской губернии.
Известен троюродный брат писателя Лаврентий Алексеевич Загоскин – исследователь Аляски. Впервые упомянутые в летописных записях XV века, Загоскины вплоть до XX века были среди землевладельцев Пензенского края.
Детские годы М.Н. Загоскина прошли в Рамзае в имении родителей, где охотно бывали современники.В дружеских отношениях с Загоскиными состоял поэт И.М. Долгорукий, служивший в конце 18 века Пензенским вице-губернатором и рассказавший в мемуарах об усадьбе Загоскиных.
« … Семейство Загоскиных можно назвать семейством счастливым и благословенным. Если кто хочет видеть картину добродетелей домашних, пусть придет сюда. Он здесь найдет изображение их…
Хозяйка охотница до садов: у нее со вкусом разведен обширный. Он не великолепен, в нем ничего удивительного – ни статуй, ни фонтанов, ни искусственных лабиринтов – все просто и красиво собственною своею красотою.
Природа не нарумянена: какову дал Бог, такова она и есть. Дорожки усыпаны песком, мягки и просторны, лес, исчерченный ими, не уступает никаким английским садам богатых наших бояр. Через плотину бежит ручей и освежает луга, на коих пасется домашний скот под звуки сельской дудочки. Природа образовала прекраснейшим рисунком всю эту площадь. Все есть: и горы, и долины, и утесы, и пологости, и цветы, и деревья, и все кстати. Садовник ничего не выдумывал: почистил, посадил, посеял, и дал хозяину прекрасный вертоград.
Дом господский: комнат немного, но убраны со вкусом. В старину я резвился с хозяевами в просторных стенах, ничем не обитых… Просто, но чисто, и это в деревенском доме всего пригожее. Из гостиной терраса или крылечко с площадкой: на нем, в ясную погоду приятно пить чай и беседовать с друзьями…
Сидя в гостиной на софе, можно одним взором объять всю картину. В горнице везде расставлены горшки с жасминами, лилиями и нарциссами, между коими на колонках разной меры встречаешь разные бюсты, а чаще Фальконетова мальчишку. Где этот проклятый купидон не торчит, кому не грозит он пальцем?
Хозяева богаты бережливостью. Доходы их не столько числом велики, как умеренностью в прихотях. Я всегда думал, что человек, умеющий ограничить круг своих потребностей, с малым числом денег всегда будет богаче того, который на бесконечные затеи потребует несчетных сокровищ…Умалим желания наши и тогда малый доход будет казаться достаточным. Так живут добрые Загоскины.»
(И.М. Долгорукий. «Журнал
путешествия из
Москвы в Нижний»)
Старший сын, будущий романист, Михаил Николаевич Загоскин систематического образования не получил, зато рано пристрастился к чтению: в доме отца находилась обширная библиотека, составленная преимущественно из русских книг. В 11 лет Загоскин написал повесть «Пустынник», многие не хотели верить, что она написана Мишей, как звали его знакомые. Мемуарист Вигель, родственник Загоскиных, свидетельствовал: «Имя Миши, коим звали его, было весьма прилично, дюжий и неуклюжий как медвежонок, имел он довольно суровое, но свежее и красивое личико». Никто из окружения не подозревал в юном Загоскине редкие литературные способности и ум, которые есть ни что иное, как сочетание воображения и рассудка. Мемуарист отмечал в Загоскине страстную любовь к истине и справедливости и какой-то особенный, верный и ясный взгляд на людей и их недостатки. Он не был тщеславен, его не волновали светские претензии. «Кипеть его характера делали его рассеянным и невнимательным к той глазури света, которую посредственность, а часто и ничтожество, так удачно наводить на себя умеют», - писал Ф. Вигель, знавший Михаила Николаевича с юных лет.
В 13 лет покинув родительский дом в Рамзае, Загоскин не раз возвращался на пензенскую землю. После Отечественной войны 1812 года 23х-летний воин, получивший орден Анны III степени на шпагу, побывал в родном Рамзае, где написал комедию «Проказник». В Пензе посещал спектакли крепостного театра Гладкова. С 1820г. Загоскин с супругой Анной Дмитриевной жил в Москве. Много сил и времени отдано было театру: 25 лет Михаил Николаевич прослужил по театральному ведомству, из них 10 лет – директором московских театров. Загоскин был талантливым объединителем театральных и литературных сил Москвы. Он имел авторские кресла в театрах обеих столиц – награда, которой, кроме него, не был почтен ни один русский драматический писатель.
Михаил Николаевич не был завистлив. Младенческое незлобие души и теплая вера христианина отличали его, а еще твердое честное слово. В письмах к приятелям подчеркивал свою «второстепенную» роль в литературе, искренне восхищаясь талантом Крылова, Пушкина, Жуковского.
Испробовав силы в жанре драматургии, он обратился к новому, не только для него, но и всей русской литературы, жанру исторического романа. По воспоминаниям С.Т. Аксакова, роман казался ему «открытым полем, где может свободно разгуляться воображение писателя». Загоскин приступил к описанию одного из самых драматических периодов нашей истории, когда Россия переживала кризис – эпохи смуты. В 1829г. вышел исторический роман «Юрий Милославский, или русские в 1612г.». С.Т. Аксаков свидетельствовал, что Загоскин «был весь погружен в эту мысль, охвачен ею совершенно, его всегдашняя рассеянность, к которой уже давно привыкли и которую уже не замечали, до того усилилась, что все ее заметили, и все спрашивали: что сделалось с Загоскиным? Он не видит, с кем говорит и не знает, что говорит. Встречаясь на улицах с хорошими приятелями, он не узнавал никого, не отвечал на поклоны и не слыхал приветствий: он читал в это время исторические документы и жил в 1612году». Шла внутренняя напряженная работа.
Успех романа был необычайный. «Юрия Милославского» читали при дворе и в трактирах, грамотные крестьяне читали вслух неграмотным. В.Г. Белинский в «Современных заметках» писал: «Это была первая попытка заставить в русском романе говорить и действовать русских людей по-русски. После него имя Загоскина сделалось известным всей грамотной России». За короткий срок роман был переведен на многие иностранные языки, с похвалой отозвались В. Скотт, П. Мериме. По всей необъятной России развозились табакерки и набивные платки с изображением разных сцен из романа. Белинский назвал М.Н. Загоскина «Гомером русского простонародья», рекомендовав роман для детского чтения: «Преполезное чтение для детей от 7 до 12 лет».
В комедии «Ревизор» Н.В. Гоголь отметил его популярность.
Анна Андреевна: Так верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
Хлестаков: Да, это мое сочинение.
Анна Андреевна: Я сейчас догадалась.
Марья Антоновна: Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Анна Андреевна: Ну вот, я и знала, что даже здесь ты будешь спорить!
Хлестаков: Ах, да, это правда: это точно Загоскина, а есть другой «Юрий Милославский», так это уж мой.
Анна Андреевна: Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
Причина упоминания «Юрия Милославского» проста: за короткий период книга выдержала восемь изданий. Загоскин сделался знаменитостью, модным человеком, необходимостью обедов, балов, раутов и бесед с литературным направлением.
В.А. Жуковский и А.С. Пушкин, с восторгом воспринявшие «Юрия Милославского», почувствовали в романе национальный склад речи: певучесть, меткость языка, естественность диалога. В самой речи Загоскина встречалось множество шуток и поговорок: «Завалился за маковое зерно и думает, что он великий человек», «Я уж думал, что современная молодежь в грязь меня втоптала и бревном накрыла», «Проглочу, да не… Без вести пропадешь». Он признавался Аксакову, что перенял их в Пензе, в российской глубинке у дяди своего Мартынова.
Причина успеха романа – в духе повествования. Роман «Юрий Милославский» - это роман о России, о русском патриотизме, о непоколебимом русском духе, тяге народа к единению во имя спасения Отечества. Загоскин ведет летопись войны с конца 1611 по конец 1612, когда было создано народное ополчение под руководством Минина и Пожарского и польские интервенты были изгнаны из Москвы.
Интрига романа проста: Москва во власти поляков присягнула королевичу Владиславу. Что заставило всех прибегнуть к сему несчастному поступку? Страх, своекорыстные виды, неимение других средств для спасения государства, раздираемого безначалием и междоусобием после тирании Ивана IV, слабоумия Федора, преступного пути к престолу Б. Годунова.
Главный герой романа – прекрасный, добродетельный, набожный, любящий Отечество Юрий присягнул вместе с прочими, увлекшись примером и обстоятельствами, уважением к Гонсевскому, начальнику польских войск. Юрия посылают в Нижний Новгород для усмирения взволнованных умов.
Кульминацию романа определяет призывный клич: «Умрем за веру православную и святую Русь!» Автор выражает свое восхищение порывом простых людей, отдающих имущество и жизнь на защиту Отечества, изумлен подвигом нижегородского гражданина Минина. Загоскин кульминацией романа делает страстную речь Козьмы Минина, обращенную к нижегородцам:
— Граждане нижегородские! – начинал так бессмертный Минин, – кто из вас не ведает всех бедствий царства Русского. Мы все видим его гибель и разорение, а помощи и очищения ниоткуда не чаем. Доколе злодеям и супостатам напоять русскою кровию наших братьев? Доколе православным стонать под позорным ярмом иноверцев? Ответствуйте, граждане нижегородские! Потерпим ли мы, чтоб царствующий град повиновался воеводе иноплеменному? Предадим ли на поругание пречистый образ Владимирской Божия Матери и честные многоцелебные мощи Петра, Алексия, Ионы и всех московских чудотворцев? Покинем ли в руках иноверцев сиротствующую Москву! Ответствуйте, граждане нижегородские!
— Нет, нет! – загремели тысячи голосов, – Идем к Москве! Не выдадим святую Русь!
— Итак, во имя Божие к Москве! Но чтоб не бесплодно положить нам головы и смертию нашей искупить Отечество, мы должны избрать достойного воеводу… Я был у князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Едва излечившись от глубоких язв, сей неустрашимый военачальник готов снова обнажить меч и грянуть Божиею грозой на супостата. Граждане нижегородские! Хотите ли иметь его главою? Люб ли вам стольник и знаменитый воевода, князь Дмитрий Михайлович Пожарский?
— Хотим! Хотим! Он люб нам! – воскликнул народ, волнуясь час от часу более.
— Граждане и братии! – продолжал Минин, – Неужели, умирая за веру христианскую и желая стяжать нетленное достояние в небесах, мы пожалеем достояния земного? Нет, православные! Для содержания людей ратных отдадим все злато и серебро, а если мало сего, продадим все имущество, заложим жен и детей наших… Вот все, что я имею, – продолжал он, бросив на Лобное место большой мешок, наполненный серебряной монетой, – и пусть выступит желающий купить мой дом - с сего часа он принадлежит не мне, а Нижнему Новгороду, а я сам, мы все, вся кровь наша - земскому делу и всей земле русской!
— Отдаем все наше имущество! Умрем за веру православную и святую Русь! – загремели бесчисленные голоса, – нарекаем тебя выборным от всея земли человеком! Храни казну нижегородскую! – воскликнул весь народ.
По дороге в Нижний у героя растет чувство раскаяния в поспешной присяге. На вопрос Минина, что бы он сделал на их месте, Юрий – посланник Гонсевского – не выдержал:
— Что сделал бы я? – сказал Юрий, устремив сверкающий взор на Минина, – Что сделал бы я? Положил бы мою голову за святую Русь… Я умер бы, благословляя Господа, допустившего меня пролить всю кровь за веру православную. К Москве, верные и счастливые нижегородцы! Спасайте угнетенных ваших братьев! Они ждут вас. Они рабы поляков, а не подданные Владиславу. Не верьте Сигизмунду - он вечный и непримиримый враг наш. Не страшитесь поляков - их многочисленная рать страшна для одних безоружных жителей московских… Спешите водрузить хоругвь Спасителя на поруганных стенах священного Кремля!
Сам Юрий не может нарушить добровольной клятвы и удаляется в монастырь молить господа за спасение России. В Сергиевой Лавре Авраам Палицын разрешает его от клятвы и посылает как своего послушника сражаться с поляками под Москву.
Замечателен эпизод встречи с паном Копычинским. На постоялом дворе, где поляк хотел поужинать, слуга его обнаружил в печи жареного гуся, принадлежавшего Милославскому.
— Да это чужое, родимый, – сказала хозяйка, – этого гуся привез с собою вот тот барин, что спит на печи.
— А кто он? Поляк?
— Нет, кормилец, кажись, русский.
— Москаль?.. Так давай сюда!
И поляк без зазрения совести стал спокойно ужинать. Юрий же слез с печи, спрятал за пазуху пистолет и подошел к столу. Поляк уже наелся.
Юрий сел на другом конце стола и, помолчав несколько времени, спросил, по вкусу ли ему жареный гусь?
— Как проголодаешься, так все будет вкусно, – отвечал поляк, – А что этот гусь твой?
— Мой, пан.
— Нечего сказать, вы, москали, догадливее нас: всегда с запасом ездите. Правда, нам это и не нужно, для нас, поляков, нет ничего заветного.
— Конечно, пан, конечно. Да что ж ты перестал? Кушай на здоровье!
— Не хочу, я сыт.
— Не совестись, покушай!
— Нет, ешь сам, если хочешь.
— Спасибо! Я не привык кормиться ничьими объедками да и не люблю, чтоб и другие недоедали. Кушай, пан!
— Я уж тебе сказал, что не хочу!
— Не прогневайся, ты сейчас говорил, что для поляков нет ничего заветного, то есть: у них в обычае брать чужое, не спросясь хозяина…быть может; а мы русские – хлебосолы, любим потчевать: у всякого свой обычай. Кушай, пан!
— Да что ж ты пристал в самом деле…
— И не отстану до тех пор, пока ты не съешь всего гуся.
— Как всего?
— Да, всего, – повторил Юрий, вынимая пистолет, – Прошу покорно: принялся есть, так ешь!
— Цо то есть? – завизжал поляк, – Гей, хлопцы!
Быстрым движением руки Юрий, подвинув вперед стол, притиснул к стене поляка и, обернувшись назад закричал казакам:
— Стойте, ребята! Ни с места!
Эти слова были произнесены таким повелительным тоном, что казаки, которые хотели броситься на Юрия, остановились.
— Иезус, Мария! – закричал поляк, стараясь спрятать под стол свою бритую голову – Ступайте вон! Ступайте вон!
— Эй, ребята, убирайтесь! – сказал Кирша, – А не то этот боярин как раз влепит ему пулю в лоб: он шутить не любит.
— Ступайте вон, злодеи! – продолжал кричать поляк, закрыв руками глаза, чтоб не видеть конца пистолета, который в эту минуту казался ему длиннее крепостной пищали…
— Теперь, Кирша, – сказал Юрий, – между тем, как я стану угощать дорогого гостя, возьми свою винтовку и посматривай, чтоб эти молодцы не воротились. Ну, пан, прошу покорно! Да поторапливайся: мне некогда дожидаться.
Поляк, не отвечая ни слова, принялся есть, а Юрий, не переменяя положения, продолжал его потчевать. Бедный пан спешил глотать целыми кусками, давился. Несколько раз принимался он просить помилования, но Юрий оставался непреклонным, и умоляющий взор поляка встречал всякий раз роковое дуло пистолета, взведенный курок и грозный взгляд, в котором он ясно читал свой смертный приговор.
— Позволь хоть отдохнуть, – пропищал он, наконец, задыхаясь.
— И, полно, пан! Мне некогда дожидаться, доедай!
— Смелей, пан Копычинский, смелей! – сказал Кирша, – ты видишь, немного осталось. Что робеть, то хуже…Ну, вот и дело с концом! – примолвил он, когда поляк проглотил последний кусок.
— И, кстати ли! – прервал Юрий, – Угощать, так угощать! Там в печи должен быть пирог. Кирша, подай-ка его сюда.
— Взмилуйся! – завопил поляк отчаянным голосом. – Не могу, як пана Бога кохам, не могу…
М.Н. Загоскин в лирических отступлениях и рассуждениях формирует высокое представление о патриотизме русского народа: «Нет, любовь к Отечеству не земное чувство! Оно слабый, но верный отголосок непреодолимой любви к тому безвестному Отечеству, о котором, не постигая сами тоски своей, мы скорбим и тоскуем почти со дня рождения нашего». Авторские оценки и
высказывания однозначны: «Народ пал ниц, зарыдал и все мольбы слились в одну общую, единственную молитву: Да спасет Господь царство Русское!». Повествование о событиях смуты, бедах, постигших русскую землю, чуть не погубивших страну, перерастает в призыв к единению всех сил русского общества.
Загоскин нашел точное соотношение между вымыслом и показом исторических событий: рассказ о приключениях боярского сына Юрия Милославского, пошедшего в ополчение Минина, целиком входит, по словам Пушкина, в «раму обширнейшую происшествия исторического».
Главная мысль исторических романов Загоскина – это прежде всего мысль об историческом прошлом русского народа, его национальном достоинстве, отражение миросозерцания всей нации.
Патриотическая мысль легла в основу и другого исторического романа М. Загоскина «Рославлев, или русские в 1812г.» – не может быть личного благополучия, когда Родина в беде.
В 1833 вышел роман «Аскольдова могила, повесть из времен Владимира I». Блистательная судьба ожидала оперу А.Н. Верстовского «Аскольдова могила», либретто к которой написал Загоскин. В 1837 г. Михаил Николаевич создал цикл «готических» повестей «Вечер на Хопре». Готических, т.е. в переносном значении, с острым захватывающим сюжетом. Фантастические, таинственно-ужасные произведения в 1830х годах вошли в моду, и Загоскин в «Вечере на Хопре» тоже использует фольклорные рассказы (былички) о встречах с нечистой силой и пр., вводя местный исторический колорит, сводя рассказчиков в деревушке Сердобского уезда Саратовской губернии (ныне Пензенской области). Автор мастерски изображает быт и нравы старой русской провинции, воспроизводя характерные слова из местного диалекта.
На родине в Пензенской губернии Загоскина всегда встречали восторженно. Тяга к родным местам вылилась в романе «Искуситель» (1838г.), который, по признанию сына, Загоскин писал, чтобы порадовать сердце воспоминаниями о местах, где прошли детские и юношеские годы. Точно и красочно воссоздал облик родной деревни Тужиловки, улицы Московской, гомон ярмарки, атмосферу провинциального театра. Пензенские страницы романа представляют большой интерес для характеристики уездной и губернской жизни первой половины XIXвека (см. Приложение).
М.Н. Загоскин всю жизнь служил на пользу Отечеству. На театральном поприще удостоен чина действительного статского советника и ордена Святого Владимира III степени, за постройку Малого Театра одарен табакеркой, осыпанной брильянтами с вензелем Его Величества; награжден орденом Святого Станислава I степени (1845), орденом Святой Анны I степени (1851). В 1833 – 1836гг. Загоскин – председатель Общества любителей российской словесности. С 1842 и до смерти – директор оружейной палаты. По понедельникам и четвергам с 12 до 14 давал сам пояснения. Вся Москва знала его! Рассказывают случай в бытность его директором Палаты, свидетельствующий о наивности и решимости Загоскина: Михаил Николаевич показывал прусскому посланнику какой-то земной глобус, сделанный в царствование императрицы Елизаветы. Пруссак не нашел не нем Кенигсберга и отнес это к тогдашнему непросвещению русских. «Нет, – отвечал Загоскин, – я думаю, потому не поставили Кенигсберга, что он тогда был взят русскими и принадлежал нам, то его, вероятно, считали нашим губернским городом». Добродушие Загоскина всем было хорошо известно, он мог выносить любые жестокие замечания о собственном творчестве спокойно, но, по словам С.Т.Аксакова «не выносил только одного: если нападая на Загоскина, задевали Россию или русского человека – тогда неминуемо следовала горячая вспышка».
Загоскин отличался бесхитростным простым патриотизмом. Не любил немцев, потому что не знал немецкого языка, все что было выше его понятия, почитал вздором. Язвил: «Ученых у них много, а есть нечего. Что русскому человеку хорошо – то немцу смерть». Хвалил крымское воронцовское вино: «А вы думаете Депре продает вам втридорога настоящий лафит? То же крымское под именем лафита. Пора стряхнуть с себя иностранную дурь!» Был Загоскин силен физически, поднимал пуды, гнул железки. Рассказывали, будто он победил борца Раппо – Геркулеса, не выдержав посрамления русских.
Многие современники отличали русское сердце Загоскина. Трогательно выглядит он в эпизоде, когда, желая обратить И. Панаева в славянофила, решил показать ему Москву во всем великолепии с Воробьевых гор. Сам взял вожжи и повез через всю Москву, что сопряжено было с опасностью, так как при виде каждой церкви оставлял вожжи и крестился. Просил не оглядываться и на Воробьевых горах приказал Панаеву лечь под одинокое дерево и смотреть. Картина была великолепна: разметавшаяся Москва со своими колокольнями, с золотыми маковками, садами. Загоскин смотрел с умилением, доходившим до слез: «Колокольня Ивана Великого! Вправо Симонов монастырь, влево Донской монастырь! Бьется ли твое русское сердце?»
Его привлекала древность Москвы и ее окрестностей. Большой знаток памятников старины, Загоскин в 1842 – 1850гг. выступил с серией очерков под общим названием «Москва и москвичи», которые Белинский назвал «физиологией Москвы в рассказах и сценах». Но книга не зря носит подзаголовок «Записки Богдана Ильича Бельского». В главе «Осенние дни» Загоскин пишет о родном селе, дав герою имя своего прадеда: Лаврентий Алексеевич; упоминает о хрустальном заводе господина Бахметьева, о княжне Задольской, чье прекрасное и богатое село Краснополье было в 30 верстах от Тужиловки; называет реального соседа Засекина.
Загоскин в романах мастерски описывал старинный русский быт, нравы родовитого боярства. В романе «Кузьма Петрович Мирошев» проповедовал победу честности и христианского смирения. Восемнадцатому веку посвящен роман «Брынский лес. Эпизод из первых годов царствования Петра Великого». Появление каждого нового романа Загоскина становилось, по признанию В.Г. Белинского, «праздником для российской публики».
В книгах М.Н. Загоскина нашли отклик любовь к Отечеству, национальная культура и язык, законы нравственности. «Человек, не любящий свое Отечество, жалок, а тот, кто осмеливается поносить его, заслуживает всеобщее презрение» - эти строки из романа «Рославлев» выбиты на памятнике земляку – писателю в Рамзае (1978, скульптор Н.А. Матвеев).
С.Т. Аксаков о М.Н. Загоскине сказал на века: «Читая Загоскина, становится весело на душе, а со дна ее незаметно поднимается чувство народности. Достоинство высокое! К этому должно прибавить, что все, написанное Загоскиным, проникнуто чувством нравственным, религиозным, и пламенной любовью к родной земле».
Читайте произведения Загоскина и вы увидите, что в них идет борьба людей добрых, честных, истинных сынов Отчизны с людьми жадными, злобными, пренебрегающими нормами нравственности, обычаями родной земли, без меры и смысла преклоняющимися перед чужеземными обычаями, вплоть до забвения и искажения родного языка. Обращенным к нам, сегодняшним, звучит его недоуменная усмешка-упрек: «Не полагаете ли вы, что русские тогда только сделаются просвещенным народом, когда совершенно превратятся в французов, немцев или англичан. То есть станут жить как они, переймут все их обычаи, будут смотреть их глазами, мыслить их головою, закидают грязью все родное и заговорят все исковерканным полурусским языком?».
В произведениях Загоскина можно найти суждения и выводы, которые словно обращены к нашей действительности. Говоря об образовании, исторический романист писал: «Необходимо лишь такое просвещение, по милости которого злой человек становится добрым, скупой – милосердным, пьяница – трезвым, а строптивый – покорным и смиренным. Без такого образования человек бывает хуже дикого зверя».
Знать и читать Загоскина, первого нашего исторического романиста, необходимо каждому россиянину, претендующему на звание культурного человека. Национальный российский праздник 4 ноября берет исток с событий 1612 года, в литературе описанных впервые в «Юрии Милославском» – романе о России, о русском патриотизме, добродушии и героизме, феноменальности русского духа, основанного на вере в лучшее, тяге к единению. О патриотических чувствах Загоскина нагляднее всего свидетельствует его литературное наследие.
М.Н. Загоскин был настоящим патриотом, любил жизнь, людей. Он стремился придать самобытность не только русской литературе, но и русскому человеку, русскому характеру, прекрасно понимая, как это свойство необходимо для развития и сохранения нации.
Идеалом Загоскина была человеческая доброта, скромность, нравственность. Эти ценные качества, по мнению нашего земляка – писателя, находятся в прямой зависимости от чувства патриотизма. Отсутствие его приводит к неизбежному заполнению души корыстолюбием, чванливостью. В простой философии Загоскина глубокая истина: воспитание человека надо начинать с воспитания любви к родным местам, истокам: матери, отцу, братьям, городу, селу – Отчизне! Если что-то выпадает из этой цепи, то пустое место в душе грозит разрастись в пустыню вокруг. Укором нам звучит его упрек соотечественникам, высказанный много лет назад: «Варвары! Вы не сумели сберечь даже того, что пощадили Литва и Татары. Укажите мне хотя бы один западноевропейский город, жители которого согласились бы продать на слом какую-нибудь старую уродливую башню или старые городские ворота. Нет, они смотрят на них, как добрые дети смотрят на могильный холм своих родителей. А мы?»
Приложение
Из воспоминаний сына писателя
Род Загоскиных принадлежит к одной из древних русских дворянских фамилий. Родоначальник их Шевкал Загорь прибыл в 1472 году из Золотой Орды к великому князю Иоанну Ш и, наименованный во св. крещении Александром Акбулатовичем с прозванием Загоска, был жалован поместьями в Новгородском уезде в Обонежской пятине. Из потомков его, называвшимися Загоскиными, многие служили воеводами и стольниками, а некоторые находились при разных посольствах.
В начале род Загоскиных был весьма малочисленен, так что, в царствование царя Алексея Михайловича, представителем его остался один Дмитрий Федорович, стольник и воевода в Нерехте. Впоследствии у него был сын Алексей, служивший тоже стольником и убитый под Смоленском. Единственный сын Алексея, мой прапрадед (т.е. прадед писателя), Лаврентий Алексеевич, находился в военной службе, но где именно - мне не известно; по-видимому, он был в числе лиц, приближенных к царице Марфе Матвеевне, так как она выдала за него свою крестницу, дочь шведского генерала Эссен, взятую в плен под Полтавою и подаренную Петром 1. Сам государь был посаженым отцом новобрачной и благословил ее образом, хранящимся и поныне в потомстве старшего из двух сыновей Лаврентия Алексеевича - Николая, оставившего от брака с девицею Масловою многочисленное потомство, проживающее доныне, большею частью, в г. Пензе и в родовых своих имениях этой губернии. Другой сын Лаврентия Алексеевича, Михаил, был женат на богатой девице из древнего рода Бельских и имел единственного сына Николая, моего деда, родившегося 24-го октября 1761 года.
О жизни и службе моего прадеда я не имею никаких сведений; мне только известно, что он умер в молодых летах, вскоре после рождения своего единственного сына. Вслед за прадедом скончалась и его вдова, оставив своему малолетнему сыну большие и значительные имения в Пензенской губернии. Осиротевший ребенок был взят на воспитание своим родственником Засецким, проживавшим в своих поместьях Пензенской губернии, и у которого он оставался до 16-летнего возраста.
Воспитание деда (т.е. отца писателя) шло более чем плохо: отсутствие всякого надзора, безотчетная свобода действий, шалости и игры в обществе многочисленной дворни, имели пагубное влияние на его нравственное развитие, так что, поступив 16 лет на службу в лейб-гвардии Измайловский полк, он немедленно предался полнейшему разгулу в кругу молодых петербургских кутил того времени. Разгул, по собственным его словам, был столь велик, что долго продолжаться не мог. Будучи характера весьма своеобразного и самовольного, но, к счастью, обладая здравым умом и сильною волею, дед вскоре почувствовал всю неприглядность своей безнравственной жизни и, возгнушавшись всего, что незадолго перед тем составляло ее прелесть, решил разом навсегда покончить с своею обстановкою, посвятив себя уединению и молитве... решение было круто и энергично: он вышел в отставку, роздал большую часть своего состояния небогатым своим родственникам и отправился на жительство в Саровскую пустынь, где в то время находился известный строгий подвижник, отец Серафим.
Построив собственноручно, вместе с Серафимом, келью и сделавшись неразлучным его товарищем, молодой отшельник вполне подчинился строгому монастырскому уставу. Препровождая время в молитве и посте и ревностно исполняя тяжелые, возлагавшиеся на него послушания, он вскоре приобрел искреннюю дружбу и уважение Серафима. Несколько лет, проведенных дедом в Саровской пустыне, совершенно