ДВЕ ЖИЗНИ И ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА

Вадим Розин

 

 

Любовь

В зеркалах философии, науки и литературы

 

 

Москва 2004

 

Содержание

Введение. Новая волна интереса к темам любви и сексуальности

Глава первая. Исторический диалог и концепции любви

 

1. ПА­РА­ДОК­САЛЬ­НОСТЬ АНТИЧНЫХ ПРЕД­СТАВ­ЛЕ­НИЙ О ЛЮБ­ВИ

2. ПЛУ­ТАРХ ПРО­ТИВ ПЛА­ТО­НА

3. НИ­КО­ЛАЙ БЕР­ДЯ­ЕВ И ВЛА­ДИ­МИР СО­ЛОВЬ­ЕВ ПРО­ТИВ ВА­СИ­ЛИЯ РОЗАНОВА

4. ЛЮ­БОВЬ К БО­ГУ ИЛИ ЛЮ­БОВЬ К ЛЮ­БИ­МО­МУ?

5. ОТ МАР­КИ­ЗА ФРАН­СУА ДЕ СА­ДА К ЭРИКУ БЕРНЕ

6. МО­РАЛЬ­НЫЕ ТЕО­РИИ ЛЮБ­ВИ

7. ЭВО­ЛЮ­ЦИЯ ПРЕД­СТАВ­ЛЕ­НИЙ О ЛЮБ­ВИ И БРАКЕ В ПО­СЛЕД­НИЕ ДВА СТОЛЕ­ТИЯ

8. КОН­ЦЕП­ЦИЯ СЕК­СУ­АЛЬ­НО­СТИ ЗИГ­МУН­ДА ФРЕЙ­ДА

9. СЕК­СУ­АЛЬ­НО­СТЬ ПО МИ­ШЕ­ЛЮ ФУ­КО

 

Глава вторая. Эволюция в европейской культуре представлений о любви

 

1. ДВА ПОД­ХО­ДА К ИЗУЧЕНИЮ ЛЮБВИ

2. ЛЮ­БОВЬ В АР­ХАИЧЕС­КОЙ И ПРИ­МИ­ТИВ­НОЙ КУЛЬ­ТУ­РЕ

3. ИДЕИ И ПРАК­ТИ­КА ЛЮ­БВИ В АН­ТИЧНОЙ КУЛЬТУ­РЕ

4. ПО­ЗНА­НИЕ И СА­МО­ПО­ЗНА­НИЕ КАК ЗА­БО­ТА О СЕ­БЕ

5. ХРИ­СТИ­АН­СКАЯ МО­РАЛЬ И КУР­ТУ­АЗ­НАЯ ЛЮБОВЬ

6. ОСО­БЕН­НО­СТИ ОС­МЫС­ЛЕ­НИЯ ЛЮБ­ВИ В ЭПОХУ ВОЗ­РО­Ж­ДЕ­НИЯ

7. НОВОЕВРОПЕЙСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЛЮБВИ

8. ФОР­МИ­РО­ВА­НИЕ СЕК­СА

9. КРИЗИС ЛЮБВИ НА РУБЕЖЕ ТРЕТЬЕГО ТЯСЯЧЕЛЕТИЯ

Глава третья. Теоретические, этические и прогностические аспекты проблемы

 

1. ПСИ­ХИ­КА И ТЕ­ЛЕС­НОСТЬ

2. ЛО­ВУШ­КА ДЛЯ “БЕД­НЫХ КУЛЬ­ТУР”

3. ЭТИЧЕС­КИЙ АС­ПЕКТ ЛЮБ­ВИ

4. ДИСПОЗИТИВ ЛЮБВИ

5. ЛЮБОВЬ КАК ИДЕАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ

6. ИСТОЛКОВАНИЕ ЛЮБВИ В РОМАНЕ ЛЮДМИЛЫУЛИЦКОЙ «КАЗУС КУКОЦКОГО”.

7. КРЕАТИВНАЯ ЛЮБОВЬ

 

Глава четвертая. Любовь и время.

 

1. ДИАЛОГ О ДОН ЖУАНЕ И МОЛЬЕРЕ

ДВЕ ЖИЗНИ И ЛЮБОВЬ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА

3. ЛЮБОВЬ В КОНТЕКСТЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ СОВРЕМЕННОЙ СЕМЬИ

4. К ПРОБЛЕМЕ ПОЛОВОГО ВОСТИПИТАНИЯ

Вве­де­ние.

НО­ВАЯ ВОЛ­НА ИН­ТЕ­РЕ­СА К ТЕМАМ ЛЮБ­ВИ И СЕК­СУ­АЛЬ­НО­СТИ

 

 

Бла­гая жизнь — это жизнь, вдох­нов­ляе­мая лю­бо­вью и на­прав­ляе­мая зна­ни­ем. И зна­ние и лю­бовь бес­ко­нечны.

Бер­тран Рас­сел

 

Лю­бовь — это са­мая ин­тим­ная точка со­еди­не­ния при­ро­ды и ра­зу­ма, это един­ст­вен­ное зве­но, где при­ро­да втор­га­ет­ся в ра­зум, она, ста­ло быть, есть пре­вос­ход­ней­шее сре­ди все­го при­род­но­го.

Гот­либ Фих­те

 

 

Речь в кни­ге пой­дет о при­ро­де люб­ви и сек­су­аль­но­сти. Я хочу по­нять, как они фор­ми­ро­ва­лись в про­шлом и что с ни­ми про­ис­хо­дит в на­ши дни. Хотя мною дви­жет научный ин­те­рес, это не оз­начает, что я бу­ду об­су­ж­дать лю­бовь от­стра­нен­но, не пе­ре­жи­вая за нее и за се­бя. Нет, у ме­ня глу­бо­кий личный, жи­тей­ский ин­те­рес к во­про­сам по­ла и люб­ви. Думаю, что и для большинства людей по­ни­ма­ние при­ро­ды люб­ви (со­от­вет­ст­вен­но в научном пла­не — эро­са и сек­су­аль­но­сти) важный мо­мент лично­го са­мо­оп­ре­де­ле­ния или, как сегодня часто го­во­рят, со­бы­тие. Мне хо­те­лось бы об­су­ж­дать про­бле­мы и при­ро­ду люб­ви и научно и так, что­бы это об­су­ж­де­ние ста­ло со­бы­ти­ем и для ме­ня и для чита­те­ля, ко­то­рый за­хочет прочесть эту кни­гу.

Почему се­го­дня про­бле­мы люб­ви, по­ла, сек­су­аль­но­сти так за­ин­те­ре­со­ва­ли и от­дель­ных лю­дей и об­ще­ст­вен­ность? За­мечу, что наш ин­те­рес к этим те­мам по­вто­ря­ет ана­ло­гичный ин­те­рес се­реб­ря­но­го ве­ка. Мож­но вспом­нить, что в рус­ской ли­те­ра­ту­ре и фи­ло­со­фии начала ве­ка во­про­сы по­ла, люб­ви, сек­са не про­сто об­су­ж­да­лись, но отчас­ти стоя­ли в цен­тре вни­ма­ния. Здесь дос­та­точно ука­зать име­на В. Брю­со­ва, А. Бло­ка, З. Гип­пи­ус, А. Бе­ло­го, М. Ар­це­ба­ше­ва, С. Над­со­на, Вл. Со­ловь­е­ва, Н. Бер­дяе­ва, В. Ро­за­но­ва. Вот, например, что писал Н. Бердяев о Розанове: “Ро­за­нов с ге­ни­аль­ной от­кро­вен­но­стью и ис­крен­но­стью зая­вил во все­ус­лы­ша­ние, что по­ло­вой во­прос — са­мый важ­ный в жиз­ни, ос­нов­ной жиз­нен­ный во­прос, не ме­нее важ­ный, чем так на­зы­вае­мый во­прос со­ци­аль­ный, пра­во­вой, об­ра­зо­ва­тель­ный и дру­гие об­ще­при­знан­ные, по­лучив­шие санк­цию во­про­сы, что во­прос этот ле­жит го­раз­до глуб­же форм се­мьи и в кор­не свя­зан с ре­ли­ги­ей, что ре­ли­гии во­круг по­ла об­ра­зо­вы­ва­лись и раз­ви­ва­лись, так как по­ло­вой во­прос есть во­прос о жиз­ни и смер­ти” 1.

Об­су­ж­дая этот пе­ри­од, современный ис­кус­ст­во­вед Рим­ма Кречето­ва отмечает: «А ме­ж­ду тем рос­сий­ское ис­кус­ст­во уже в XIX ве­ке от­но­ше­ния сек­су­аль­но-лю­бов­ные за­ни­ма­ли чрез­вычай­но. У Пуш­ки­на и Лер­мон­то­ва, у Тур­ге­не­ва, Тол­сто­го шел по­иск гра­ни­цы открытости, спо­со­бов вы­ра­же­ния тончай­ших ощу­ще­ний и эмо­ций, ме­ры до­пус­ти­мо­го физиоло­гиз­ма. Воз­ник­ла ус­тойчивая тра­ди­ция оду­хо­тво­рен­ной от­кро­вен­но­сти, той, что поз­же, уже

_____________

1. Бердяев Н.А. Эрос и личность (Философия пола).- М.,1989. – С. 19

 

в се­реб­ря­ном ве­ке от­зо­вет­ся так осо­бо, так драз­ня­ще не­про­сто. Чув­ст­вен­ность (на­зо­вем это так) — важ­ная крас­ка ис­кус­ст­ва то­го вре­ме­ни, уди­ви­тель­но вби­ра­ла в се­бя как ес­те­ст­вен­но гру­бое, так и ты­сячеле­тия­ми вы­пес­то­вы­вае­мую в чело­ве­ке ду­хов­ность. Дух и плоть эс­те­тичес­ки встречались, соз­да­вая зо­ну спе­ци­фичес­ко­го “рус­ско­го эро­са”, ко­то­рый при­тя­ги­вал бо­лее изо­щрен­ный в ин­тел­лек­ту­аль­ных под­хо­дах к “это­му” за­пад­ный мир. Рус­ская ли­те­ра­ту­ра, му­зы­ка, ба­лет не­сли в Ев­ро­пу осо­бую эро­тичес­кую энер­гию, что не в по­след­нюю очередь способствовало их ус­пе­ху. Тут есть о чем ду­мать и спо­рить»1.

Ко­нечно, в на­ши дни все эти во­про­сы по­ни­ма­ют­ся иначе, но влия­ние се­реб­ря­но­го ве­ка все же ощу­ща­ет­ся: и в по­ста­нов­ке про­блем и в от­сыл­ке к взгля­дам на­ших за­мечатель­ных по­этов, пи­са­те­лей и фи­ло­со­фов начала ве­ка. Но почему все же эти во­про­сы ин­те­ре­су­ют нас?

Начать мож­но с бо­лее от­да­лен­ных об­стоя­тельств — об­ще­го кри­зи­са куль­ту­ры и ци­ви­ли­за­ции. Се­го­дня сло­жи­лись два раз­ных по­ни­ма­ния, два взгля­да на судь­бу ми­ро­вой куль­ту­ры: так ска­зать, оп­ти­ми­стичес­кий и пес­си­ми­стичес­кий. Оп­ти­ми­сты уве­ре­ны, что ми­ро­вая куль­ту­ра на пра­виль­ном пу­ти, что бу­ду­щее за нау­кой, тех­ни­кой, ин­фор­ма­ци­ей, ра­цио­наль­но ор­га­ни­зо­ван­ной эко­но­ми­кой, что цен­но­сти за­пад­ной куль­ту­ры (ус­пех, власть, личная сво­бо­да, си­ла и т.д.) яв­ля­ют­ся ар­хе­ти­пичес­ки­ми и ис­тин­ны­ми, а за­пад­ный об­раз жиз­ни — един­ст­вен­но пра­виль­ным. Пес­си­ми­сты, начиная с О. Шпенг­ле­ра, на­про­тив, уве­ре­ны в об­рат­ном: со­вре­мен­ная ми­ро­вая куль­ту­ра кло­нит­ся к за­ка­ту. Еще в 20-х го­дах Н. Бер­дя­ев пи­сал: «Мы жи­вем в эпо­ху, ана­ло­гичную ги­бе­ли ан­тично­го ми­ра... Все при­вычные ка­те­го­рии мыс­ли и фор­мы жиз­ни са­мых “пе­ре­до­вых”, “про­грес­сив­ных”, да­же “ре­во­лю­ци­он­ных” лю­дей XIX и XX ве­ков без­на­деж­но ус­та­ре­ли и по­те­ря­ли вся­кое значение для на­стоя­ще­го и осо­бен­но для бу­ду­ще­го... Ин­ди­ви­дуа­лизм, а­то­ми­за­ция об­ще­ст­ва, безу­держ­ная по­хоть жиз­ни, не­ог­ра­ничен­ный рост на­ро­до­на­се­ле­ния и не­ог­ра­ничен­ный рост по­треб­но­стей, упа­док ве­ры, ос­лаб­ле­ние ду­хов­ной жиз­ни — все это при­ве­ло к соз­да­нию ин­ду­ст­ри­аль­но-ка­пи­та­ли­стичес­кой сис­те­мы, ко­то­рая из­ме­ни­ла весь ха­рак­тер чело­вечес­кой жиз­ни, весь стиль ее, ото­рвав жизнь чело­вечес­кую от рит­ма при­ро­ды. Ма­ши­на, тех­ни­ка, та власть, ко­то­рую она с со­бой при­но­сит, та бы­ст­ро­та дви­же­ния, ко­то­рую она по­ро­ж­да­ет, соз­да­ют хи­ме­ры и фан­та­зии, на­прав­ля­ют жизнь чело­вечес­кую к фик­ци­ям, ко­то­рые про­

 

_____________________

Кречетова Р. Листопад // Театральная жизнь. – 1997. N 4. – С.15

 

из­во­дят впечат­ле­ние наи­ре­аль­ных ре­аль­но­стей. По­всю­ду рас­кры­ва­ет­ся дур­ная бес­ко­нечность, не знаю­щая за­вер­ше­ния»1.

Бо­лее чем пол­ве­ка, от­де­ляю­щие нас от этих про­рочес­ких раз­мыш­ле­ний, вро­де бы под­твер­жда­ют их пра­во­ту. Эко­ло­гичес­кий кри­зис, кри­зис ан­тро­по­ло­гичес­кий, уг­ро­за треть­ей ми­ро­вой вой­ны, Чер­но­быль, кри­зис нрав­ствен­но­сти и мо­ра­ли, рост все­воз­мож­ных за­бо­ле­ва­ний, воз­рас­та­ние не­ра­вен­ст­ва во всех сфе­рах жиз­ни — все это и есть дур­ная и да­же ги­бель­ная бес­ко­нечность. Но как же иначе, го­во­рят оп­ти­ми­сты, как про­кор­мить мил­ли­ар­ды лю­дей, удов­ле­тво­рить их рас­ту­щие по­треб­но­сти, как соз­дать ком­форт и дос­той­ный уро­вень жиз­ни, как удов­ле­тво­рить тя­гу чело­ве­ка к сво­бо­де, но­виз­не, удо­воль­ст­ви­ям, творчес­т­ву, ус­пе­ху?

В по­ис­ках раз­ре­ше­ния этой ди­лем­мы се­го­дня на­мечены два про­ти­во­по­лож­ных пу­ти. Один — это на­де­ж­да раз­ре­шить кри­зис­ные яв­ле­ния современной куль­ту­ры на пу­тях нау­ки и об­ра­зо­ва­ния за счет ра­зум­ной ор­га­ни­за­ции жиз­ни, про­из­вод­ст­ва, соз­на­тель­но­го под­хо­да ко все­му, из­ме­не­ния ори­ен­ти­ров раз­ви­тия нау­ки и тех­но­ло­гии. “Раз­ви­тие для ко­го? — спра­ши­ва­ет Ф. Май­ор.— Вряд ли ска­жешь ко­роче и пол­нее: для чело­ве­ка, для всех лю­дей. Дру­ги­ми сло­ва­ми, оно долж­но иметь в качес­т­ве пер­во­сте­пен­ной це­ли ду­хов­ное и мо­раль­ное со­вер­шен­ст­во­ва­ние чело­ве­ка, а так­же улучше­ние его ма­те­ри­аль­ных ус­ло­вий”2. Се­го­дня, го­во­рит он да­лее, «нау­ка слиш­ком час­то слу­жит си­ле. От­вет в том, что­бы она слу­жи­ла толь­ко ра­зу­му. Ре­во­лю­ция — в зна­нии, в его му­дром ис­поль­зо­ва­нии... Пра­виль­ная пе­ре­дача зна­ний и спо­со­бов их при­ло­же­ния яв­ля­ет­ся глав­ным ас­пек­том “реф­лек­сив­ной” куль­ту­ры, не­за­ме­ни­мым суб­стра­том ко­то­рой вы­сту­па­ет об­ра­зо­ва­ние»3.

Вто­рой путь раз­ре­ше­ния кри­зис­ных яв­ле­ний мож­но на­звать аль­тер­на­тив­ным или эзо­те­ричес­ким4. Его сто­рон­ни­ки пред­ска­зы­ва­ют воз­вра­ще­ние чело­вечес­т­ва или к раз­личным мо­ди­фи­ка­ци­ям ре­ли­ги­оз­ной куль­ту­ры (на­при­мер, Н. Бер­дя­ев счита­ет, что гря­дет “но­вая кол­лек­тив­ная ре­ли­ги­оз­ная эпо­ха, дол­жен­ст­вую­щая со­брать в себе вся­кое под­лин­ное бы­тие Церк­ви Хри­сто­вой”), или к фор­мам жиз­ни, бо­лее ес­те­ст­вен­ным для чело­ве­ка — с ог­ра­ничен­ны­ми здо­ро­вы­ми по­треб­но­стями, ощу­ще­ни­ем един­ст­ва с при­ро­дой и кос­мо­сом, с фор­мами бы­тия, сво­бод­ными от вла­сти тех­ни­ки. Су­ще­ст­ву­ют, го­во­рят сто­рон­ни­ки этой по­зи­ции, аб­со­лют­ные чело­вечес­кие цен­но­сти — здо­ро­вая жизнь, се­мья, лю­бовь, де­ти. Имен­но к ним и нуж­но воз­вра­щать­ся, их и нуж­но от­стаи­вать. Ес­те­ст­вен­ная лю­бовь, а не секс, не изо­щрен­ные по­ис­ки на­сла­ж­де­ний, лю­бовь пре­ж­де все­го в се­мье, а не на сто­ро­не, именно лю­бовь, а не сек­су­аль­ные от­кло-­

 

___________

 

1 Бер­дя­ев Н.А. Но­вое сред­не­ве­ко­вье (раз­мыш­ле­ние о судь­бе Рос­сии и Ев­ро­пы) // Вестник высшей школы.— 1991.— № 3.— С. 100.

2 Май­ор Ф. Зав­тра все­гда позд­но.— М., 1989.— С. 63

3Там же.— С. 94, 132.

4 Эзотерическое мироощущение исходит из убеждения, что наш мир и наши институты неэффективны или иллюзорны, что существует подлинный мир и человек может обрести его. Необходимые условия этого — кардинальное духовное и психотехническое изменение и переделка человека.

 

 

не­ния и из­вра­ще­ния1.

По­ле­ми­ка, хо­ро­шо ощу­щае­мая в этой по­зи­ции, под­во­дит нас еще к одно­му вопросу, об­стоя­тель­ст­ву, обо­ст­рив­ше­му ин­те­рес к про­бле­мам люб­ви, по­ла, сек­су­аль­но­сти. А имен­но, как нам от­но­сить­ся к от­кло­няю­щим­ся фор­мам сек­су­аль­но­го по­ве­де­ния: го­мо­сек­суа­лиз­му, лес­би­ян­ст­ву, груп­повым ор­ги­ям, пор­но­гра­фии, не­ес­те­ст­вен­ным фор­мам по­ло­во­го сно­ше­ния и т.д.? В од­ной из впол­не со­лид­ных док­тор­ских пе­да­го­гичес­ких дис­сер­та­ций, по­свя­щен­ных ан­тично­му ми­ру, я прочел, что он, этот мир, по­гиб по­то­му, что лю­бовь к пре­крас­ным мальчикам у мужчин и к пре­крас­ным жен­щинам у жен­щи­н вы­тес­ни­ла нор­маль­ные от­но­ше­ния ме­ж­ду по­ла­ми. Удив­лять­ся это­му вы­во­ду не при­хо­дит­ся, читая, на­при­мер, “Жизнь две­на­дца­ти це­за­рей” рим­ско­го ис­то­ри­ка Гая Све­то­ния Транк­вил­ла. Се­го­дня в на­шей куль­ту­ре мно­гие фор­мы люб­ви и сек­су­аль­но­го по­ве­де­ния, ко­то­рые рань­ше от­но­си­ли к па­то­ло­гии и от­кло­не­ни­ям от куль­тур­­ной нор­мы, не толь­ко объ­яв­ля­ют­ся ес­те­ст­вен­ны­ми, но и свя­зы­ва­ют­ся с воз­мож­но­стью дос­ти­же­ния личной сво­бо­ды гра­ж­дан или окончатель­ной по­бе­дой над то­та­ли­тар­ной идео­ло­ги­ей2. По­след­нее ар­гу­мен­ти­ру­ет­ся тем, что хан­же­ст­во и бес­пра­вие в обществен­ной жиз­ни бы­ло рас­про­стра­не­но столь ши­ро­ко, что за­хва­ти­ло да­же те­лес­ную ос­но­ву со­вет­ско­го чело­ве­ка, так что уже, на­про­тив, хан­же­ские от­но­ше­ния в сфе­ре ин­тим­ной жиз­ни, от­сут­ст­вие здесь сво­бо­ды под­дер­жи­ва­ли всю пи­­ра­м­и­ду по­ве­де­ния личнос­ти вплоть до об­ще­ст­венного по­ступ­ка. «В Со­вет­ском Сою­зе,— пи­шет Р. Кречето­ва,— сек­са не бы­ло. Это те­перь зна­ет ка­ж­дый школь­ник. Но то, что зна­ют “все”, ред­ко бы­ва­ет ис­ти­ной. Мы про­сто за­блу­ди­лись в сло­вах. А вы­ну­ж­ден­ное при­ня­ли за дей­ст­ви­тель­ность. Секс, эро­ти­ка, пор­но­гра­фия ут­ра­ти­ли се­го­дня в на­шей по­сто­ян­но ша­ра­хаю­щей­ся из сто­ро­ны в сто­ро­ну дей­ст­ви­тель­но­сти свои раз­гра­ничитель­ные при­зна­ки. Бед­ный, бед­ный Ста­ни­слав Го­во­ру­хин с его за­ко­ном об ог­ра­ничении и т.д. Ну где он се­го­дня най­дет тех, кто су­ме­ет от­личить од­но от дру­го­го»3.

Но не толь­ко вы­ход на по­верх­ность “лю­бов­но­го ан­де­гра­ун­да” (про­сти­ту­ции, пор­но­гра­фии, го­мо­сек­суа­лиз­ма, лес­би­ян­ст­ва, транс­ве­сти­циз­ма и т.п.) сно­ва при­влек ин­те­рес об­ще­ст­ва к во­про­сам люб­ви и сек­са. Обо­ст­ря­ют ин­те­рес и но­вые ме­ди­цин­ские тех­но­ло­гии, по­зво­ляю­щие ни боль­ше, ни мень­ше как сме­нить пол. Ока­зы­ва­ет­ся, и в на­шей стра­не и за ру­бе­жом ты­сячи впол­не нор­маль­ных

 

________________

1Впрочем, мно­гие ис­сле­до­ва­те­ли ука­зы­ва­ют, что и эти аб­со­лют­ные цен­но­сти ох­вачены кри­зи­сом. «Так на­зы­вае­мые “про­ти­во­ес­те­ст­вен­ные” фор­мы люб­ви и по­ло­во­го со­еди­не­ния,— пи­сал Н. Бер­дя­ев,— при­во­дя­щие к не­го­до­ва­нию ог­ра­ничен­ных мо­ра­ли­стов, с выс­шей точки зна­ния нис­коль­ко не ху­же, ино­гда да­же лучше форм так на­зы­вае­мо­го “ес­те­ст­вен­но­го со­еди­не­ния”» (Бер­дя­ев Н.А. Эрос и личность (Фи­ло­со­фия по­ла и люб­ви).— М., 1989.— С. 44).

2В журнале “Огоне­к” на за­ре пе­ре­строй­ки и ре­фор­мы Люд­ми­ла Саль­ни­ко­ва в ста­тье “Впе­ред к личной жиз­ни”, прав­да, не без юмо­ра пи­шет: “Сво­бо­ду мы все­гда по­ни­ма­ли ис­ключитель­но в по­ли­тичес­ком смыс­ле. Сво­бо­да нра­вов? Сво­бо­да по­ве­де­ния? — Это нечто не­яс­ное и не­при­личное, почти раз­врат... за­пре­щать ничего нель­зя, иначе весь пор­но­гра­фичес­кий биз­нес опять уй­дет в под­по­лье и при­мет из­вра­щен­ные фор­мы. Семь­де­сят лет у нас са­жа­ли в тюрь­му про­сти­ту­ток, го­мо­сек­суа­ли­стов, в по­след­нее вре­мя да­же вла­дель­цев ви­део. Что-ни­будь из­ме­ни­лось к лучше­му?” (Ого­нек.— 1991.— № 44).

3 Кречетова Р. Цит. Соч. – С.14

 

 

лю­дей се­го­дня ме­ня­ют пол. Читая одну из типичных статей о смене пола, я удивился. По­ра­зи­ла ме­ня эта ста­тья не толь­ко са­мим ма­те­риа­лом, но и от­но­ше­ни­ем ав­то­ра к это­му яв­ле­нию. Да ни­как ав­тор к это­му не от­но­сит­ся, про­сто опи­сы­ва­ет тех­но­ло­гию ге­не­тичес­кой кор­рек­ции и при­во­дит ко­рот­кие ин­тер­вью с па­ци­ен­та­ми Цен­тра ре­про­дук­ции чело­ве­ка и пла­ни­ро­ва­ния се­мьи, где де­ла­ют­ся эти опе­ра­ции. Как та­кое мо­жет быть, по­ду­мал я, ведь лю­ди ме­ня­ют пол, из жен­щин ста­но­вят­ся мужчина­ми и на­обо­рот, ме­ня­ют не толь­ко пол, но и личность, идут на тя­же­лей­шие опе­ра­ции, а ав­тор — ни сло­ва о нрав­ст­вен­ной и этичес­кой сто­ро­не во­про­са, как буд­то это са­мое обычное де­ло. Бо­лее то­го, из ста­тьи сле­ду­ет, что сме­на по­ла — впол­не ес­те­ст­вен­ное де­ло, в ре­зуль­та­те по­лучают­ся лю­ди, ко­то­рые “в даль­ней­шем больше все­го слы­вут хо­ро­ши­ми семь­я­ни­на­ми” и во­об­ще пре­ус­пе­ваю­щи­ми, пол­но­цен­ны­ми людь­ми.

И лад­но, ес­ли бы речь шла об от­дель­ных, час­т­ных яв­ле­ни­ях об­ще­ст­вен­ной жиз­ни. Нет, что-то ме­ня­ет­ся в са­мой куль­ту­ре, в на­шем от­но­ше­нии к во­про­сам по­ла. Этот про­цесс ус­ко­ря­ет­ся и в свя­зи с по­пыт­ка­ми соз­дать ин­ду­ст­рию люб­ви. И опять у нас нет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к это­му. Де­ло не толь­ко в па­де­нии вку­са и в по­шло­сти, хлы­нув­шей на нас со стра­ниц книг, жур­на­лов, с эк­ра­нов те­ле­визо­ров, но и в от­сут­ст­вии нрав­ст­вен­ной по­зи­ции,

во­об­ще ка­кой бы то ни бы­ло ос­мыс­лен­ной по­зи­ции.

Нет по­зи­ции в этом во­про­се и у мно­гих уче­ных. Например, в ин­те­рес­ной кни­ге польского культуролога Збиг­не­ва Лев-Ста­ро­вича “Секс в куль­ту­рах ми­ра”, с од­ной сто­ро­ны, при­зна­ет­ся, что “мас­со­вая куль­ту­ра за­кручива­ет спи­раль эро­тиз­ма, не­ред­ко ста­но­вясь ря­дом с пор­но­гра­фи­ей”1, что раз­личные пуб­ли­ка­ции и филь­мы с эро­тичес­ким со­дер­жа­ни­ем фор­ми­ру­ют ус­та­нов­ки у мо­ло­де­жи и не толь­ко мо­ло­де­жи, а с дру­гой сто­ро­ны, сам ав­тор опи­сы­ва­ет секс в раз­личных куль­ту­рах так, как буд­то это фе­но­мен при­ро­ды, да­ле­кий от этичес­ких раз­мыш­ле­ний и оце­нок. Кому-то мо­жет пока­зать­­ся, что и сам секс как куль­тур­ное яв­ле­ние тре­бу­ет по­доб­но­го бес­стра­ст­но­го рас­смот­ре­ния, ведь в раз­ных куль­ту­рах, как по­ка­зы­ва­ет Лев-Ста­ро­вич, бы­ли все мыс­ли­мые и не­мыс­ли­мые сек­су­аль­ные от­кло­не­ния, причем то, что в од­ной куль­ту­ре (на­при­мер, мас­тур­ба­ция, го­мо­сек­суа­лизм, ор­гии или не­клас­сичес­кие по­зы) яв­ля­лось куль­тур­ной па­то­ло­ги­ей, в дру­гих куль­ту­рах бы­ло нор­мой и ес­те­ст­вен­ным хо­дом дел. Ес­ли од­ни ис­сле­до­ва­те­ли трак­ту­ют куль­ти­ви­ро­ва­ние сек­са и эро­ти­за­цию со­вре­мен­ной жиз­ни как зло, как сви­де­тель­ст­во за­ка­та куль­ту­ры За­па­да, то дру­гие, на­про­тив, ви­дят в этих про­цес­сах сим­во­лы “но­вой нрав­ст­вен­но­сти, сво­бод­ной от та­бу, от за­тор­мо­жен­но­сти”2. Но и те и дру­гие су­дят о сек­су­аль­но­сти ско­рее эмо­цио­наль­но, чем опи­ра­ясь на зна­ние и научное по­ни­ма­ние это­го яв­ле­ния.

Впрочем, есть счас­т­ли­вые ис­ключения. Речь идет об ис­сле­до­ва­

 

____________

1 Лев-Ста­ро­вич 3. Секс в куль­ту­рах ми­ра.— М., 1991.— С. 104, 107.

2Там же.— С. 105.

 

 

нии сек­су­аль­но­сти, про­ве­ден­ном из­вест­ным сов­ре­мен­ным фран­цуз­ским фи­ло­со­фом Ми­ше­лем Фу­ко. Про­бле­ма­ти­зи­руя те­му сек­са, М. Фу­ко спра­ши­ва­ет: «Ка­кая-то скольз­кая до­рож­ка за не­сколь­ко ве­ков при­ве­ла нас к то­му, что­бы во­прос: что мы та­кое? — ад­ре­со­вать сек­су... Как уда­лось почти це­ли­ком и пол­но­стью по­ста­вить нас — на­ше те­ло, на­шу ду­шу, на­шу ин­ди­ви­ду­аль­ность, на­шу ис­то­рию — под знак ло­ги­ки во­ж­де­ле­ния и же­ла­ния. Имен­но она от­ны­не слу­жит нам уни­вер­саль­ным ключом, как толь­ко за­хо­дит речь о том, кто мы та­кие. И не од­но сто­ле­тие прош­ло уже с тех пор, как бесчис­лен­ные тео­ре­ти­ки и прак­ти­ки пло­ти сде­ла­ли из чело­ве­ка — без со­мне­ния, весь­ма ма­ло “научным” спо­со­бом — де­ти­ще сек­са, сек­са вла­ст­но­го и ин­тел­ли­ги­бель­но­го. Секс — причина все­го»1.

Ес­ли секс причина все­го, то в чем то­гда роль люб­ви? И чем во­об­ще секс от­личает­ся от люб­ви? В анг­лий­ском язы­ке сло­во sex оз­начает как пол, так и лю­бовь. Од­на­ко для люб­ви есть и свое сло­во — love. В рус­ском язы­ке со сло­вом секс свя­за­ны та­кие пред­ста­вле­ния, как, на­при­мер, нечто за­прет­ное, по­гра­ничное, на­сла­ж­де­ние как са­мо­цель, ко­то­рые мы не на­хо­дим в сло­ве лю­бовь. Ко­гда из­вест­но­го ис­кус­ст­во­ве­да Льва Ан­нин­ско­го спро­си­ли, яв­ля­ет­ся ли сек­со­ло­гия нау­кой, по­зво­ляю­щей лю­дям учить­ся за­ни­мать­ся лю­бо­вью, он от­ве­тил:

«...За­ни­мать­ся лю­бо­вью? Кста­ти ска­зать, есть нечто ди­кое для ме­ня в са­мом по­ня­тии “за­ни­мать­ся лю­бо­вью”. Лю­бовь — это не по­ня­тие, это со­стоя­ние, со­стоя­ние, при ко­то­ром все ста­но­вит­ся вид­но в под­лин­ном све­те... Это и есть по­ня­тие люб­ви. А эрос что-то са­мо­стоя­тель­ное — это что-то из об­лас­ти ме­ди­ци­ны. Это при от­кло­не­ни­ях на­вер­ное.

Для ме­ня, ко­гда Тур­ге­нев пи­шет, что его ге­рои­ня вся за­тре­пе­та­ла, это и есть эрос. За­тре­пе­та­ла “вся”, а не ка­ким-то там ку­сочком ор­га­низ­ма, на­рочно для то­го пред­на­значен­ным. Я по­доз­ре­ваю, что и на За­па­де, от­ку­да при­шло к нам су­гу­бое “за­ня­тие лю­бо­вью”, чело­вечес­кое, ес­те­ст­вен­ное вряд ли в та­ких за­ня­ти­ях реа­ли­зу­ет­ся»2.

Не­об­хо­ди­мость раз­личения люб­ви и сек­са дик­ту­ет­ся не толь­ко личност­ны­ми или эс­те­тичес­ки­ми со­об­ра­же­ния­ми, но и весь­ма прак­тичес­ки­ми. Так, в на­стоя­щее вре­мя на За­па­де и у нас вво­дят­ся про­грам­мы по­ло­во­го вос­пи­та­ния. Но спра­ши­ва­ет­ся, что под этим по­ни­мать? На что при этом ори­ен­ти­ро­вать­ся: на лю­бовь, секс, а ес­ли на нор­му, то ка­кую? По­нят­но, что от­ве­тить на эти во­про­сы не­воз­мож­но, не проанализировав при­ро­ду са­мих этих яв­ле­ний.

План на­ше­го “пу­те­ше­ст­вия-ис­сле­до­ва­ния” бу­дет сле­дую­щий. Сначала я рас­ска­жу о том, что о люб­ви ду­ма­ли фи­ло­со­фы и ученые. По­сле это­го, ис­поль­зуя соб­ст­вен­ные исследования в об­лас­ти ис­то­рии и куль­ту­ро­ло­гии, по­зна­ком­лю чита­те­ля с тем, как лю­бовь по­ни­ма­лась в ис­то­рии и раз­ных куль­ту­рах. Сле­дую­щий шаг, ко­то­рый на-­

 

___________

1 Фу­ко М. Во­ля к ис­ти­не.— М., 1996.— С. 176—177.

2 Ан­нин­ский Л. Не воз­же­лай // Те­ат­раль­ная жизнь.— 1997.— № 4.— С. 2.

 

пра­ши­ва­ет­ся,— об­су­ж­де­ние при­ро­ды и сущ­но­сти люб­ви. В приложении приводятся три сюжета: я пытаюсь понять, что собой представляла любовь А.С.Пушкина с точки зрения его жизни и творчества, рассмотреть любовь в контексте проблем современной семьи, наконец, правильно постановить проблему полового воспитания.

Глава первая. ИСТОРИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ И КОНЦЕПЦИИ ЛЮБ­ВИ

 

 

ПА­РА­ДОК­САЛЬ­НОСТЬ АНТИЧНЫХ ПРЕ­СТАВ­ЛЕ­НИЙ О ЛЮБ­ВИ

 

На­ше со­вре­мен­ное пред­став­ле­ние о люб­ви по­лучило на­зва­ние ро­ман­тичес­кой кон­цеп­ции люб­ви. Счита­ет­ся, что пер­вы­ми прин­ци­пы ро­ман­тичес­кой люб­ви раз­ра­бо­та­ли аме­ри­кан­ские пу­ри­та­не в XVII ве­ке. С ро­ман­тичес­кой кон­цеп­ци­ей люб­ви свя­зы­ва­ют­ся та­кие ха­рак­те­ри­сти­ки, как идеа­ли­за­ция (лю­би­мо­го и лю­би­мой), но­вое по­ни­ма­ние чело­ве­ка и взаи­мо­от­но­ше­ний (как пи­сал ка­над­ский тео­лог Гер­берт У. Ричард­сон, суть ро­ман­тичес­кой люб­ви — ра­вен­ст­во парт­не­ров), лю­бов­ная страсть или бо­лее сдер­жан­ные, но все же силь­ные эмо­цио­наль­ные пе­ре­жи­ва­ния. Вот для при­ме­ра нес­коль­ко вы­ска­зы­ва­ний ученых о ро­ман­тичес­кой люб­ви.

Ричард­сон, ав­тор кни­ги “Мо­на­хи­ня, ведь­ма, парт­нер­ша: аме­ри­ка­ни­за­ция люб­ви”, счита­ет, что ро­ман­тичес­кая лю­бовь ро­ж­да­ет вы­со­кое чув­ст­во личной уни­каль­но­сти и ин­ди­ви­ду­аль­но­сти, ос­во­бо­ж­да­ет чело­ве­ка от пут сред­не­ве­ко­вых пред­став­ле­ний, за­кла­ды­ва­ет ос­но­вы для рав­ных, не­ав­то­ри­тар­ных от­но­ше­ний в об­ще­ст­ве, соз­да­ет все­об­щие ощу­ще­ния сво­бо­ды личнос­ти. Пси­хо­те­ра­певт из Ка­ли­фор­нии На­та­ни­эль Брен­ден в ста­тье “Ви­де­ние ро­ман­тичес­кой люб­ви” пе­речис­ля­ет пси­хо­ло­гичес­кие по­треб­но­сти, ко­то­рые удов­ле­тво­ря­ет ро­ман­тичес­кая лю­бовь: об­ще­ния, лю­бить и быть лю­би­мым, ис­пы­тать с лю­би­мым род­ст­во душ, удов­ле­тво­рять сек­су­аль­ные же­ла­ния, са­мо­реа­ли­за­ции.

Без удов­ле­тво­ре­ния этих ба­зо­вых по­треб­но­стей, уве­рен Н. Брен­ден, “мы про­сто уми­ра­ем”. На­про­тив, аме­ри­кан­ский пси­хо­те­ра­певт Стэн­тон Пил в ста­тье “Глуп­цы для люб­ви” пи­шет, что ро­ман­тичес­кая лю­бовь — это од­но из про­яв­ле­ний со­ци­аль­ной и ин­ди­ви­ду­аль­ной па­то­ло­гии. Ро­ман­тичес­кая лю­бовь, счита­ет он, па­губ­на, срод­ни при­стра­стию к нар­ко­ти­ку, на­по­ми­на­ет умо­по­мрачение. Имен­но об­ще­ст­во, по­ла­га­ет Пил, соз­да­ет си­туа­ции, по­ощ­ряю­щие па­губ­ную лю­бовь, вме­сто то­го что­бы про­па­ган­ди­ро­вать от­но­ше­ния друж­бы и то­ва­ри­ще­ст­ва.

Со сво­ей сто­ро­ны от­ме­тим еще два мо­мен­та. В це­лом ро­ман­тичес­кая лю­бовь — это лю­бовь мужчины к жен­щи­не и на­обо­рот, т.е. лю­бовь к чело­ве­ку про­ти­во­по­лож­но­го по­ла. Кро­ме то­го, она не про­ти­во­ре­чит бра­ку. За­вер­ше­ние ро­ман­тичес­кой люб­ви ро­ман­тичес­ким бра­ком — ес­те­ст­вен­ное раз­ви­тие со­бы­тий в на­шей куль­ту­ре, ко­то­рую ино­гда на­зы­ва­ют но­во­ев­ро­пей­ской. Но ес­ли мы пой­дем вглубь ве­ков и за­дер­жим свое вни­ма­ние на ко­лы­бе­ли на­шей ци­ви­ли­за­ции — Древ­ней Гре­ции, то с удив­ле­ни­ем об­на­ру­жим со­вер­шен­но иные, не­при­вычные для нас пред­став­ле­ния о

люб­ви и бра­ке. Наи­бо­лее отчет­ли­во они опи­са­ны в зна­ме­ни­том диа­ло­ге Пла­то­на “Пир”. Но пред­ва­ри­тель­но не­сколь­ко слов для по­ни­ма­ния это­го диа­ло­га.

Су­дя по ли­те­ра­ту­ре, в Древ­ней Гре­ции раз­личались три раз­ные фор­мы (ви­да) люб­ви: лю­бовь ме­ж­ду суп­ру­га­ми и друзь­я­ми, лю­бовь чув­ст­вен­ная (“эрос”, ее по Пла­то­ну сим­во­ли­зи­ру­ет Аф­ро­ди­та пош­лая, зем­ная) и лю­бовь воз­вы­шен­ная. Толь­ко первая форма, ме­ж­ду му­жем и же­ной осу­ще­ст­в­ля­лась обычным пу­тем. Чув­ст­вен­ная лю­бовь — это все­гда лю­бовь “на сто­ро­не”— к чужой же­не, к на­лож­ни­це, к про­сти­тут­ке1.

Но са­мое за­мечатель­ное изо­бре­те­ние гре­ков — лю­бовь воз­вы­шен­ная (сим­во­ли­зи­руе­мая Аф­ро­ди­той не­бес­ной). Те, кто сле­до­вал та­кой люб­ви, вдох­нов­ля­лись не чув­ст­ва­ми, а пре­ж­де все­го идея­ми: кра­со­ты, бла­га, бес­смер­тия. Кро­ме то­го, это чаще все­го не лю­бовь мужчины к жен­щи­не, а лю­бовь мужчины к мужчине, точнее, к пре­крас­но­му юно­ше, или жен­щи­ны к жен­щи­не (пре­крас­ной де­вуш­ке). На­ко­нец, Пла­тон скло­ня­ет­ся к мыс­ли, что воз­вы­шен­ная лю­бовь не тре­бу­ет бра­ка, что брак ей, так ска­зать, про­ти­во­по­ка­зан. Но по­слу­ша­ем са­мо­го Пла­то­на. Рас­кро­ем “Пир”. Пла­тон ус­та­ми од­но­го из ге­ро­ев диа­ло­га Пав­са­ния го­во­рит:

Так вот, Эрот Аф­ро­ди­ты по­шлой по­ис­ти­не пошл и спо­со­бен на что угод­но; это как раз та лю­бовь, ко­то­рой лю­бят лю­ди ничтож­ные. А та­кие лю­ди лю­бят, во-пер­вых, жен­щин не мень­ше, чем юно­шей; во-вто­рых, они лю­бят сво­их лю­би­мых боль­ше ра­ди их те­ла, чем ра­ди ду­ши... Вот почему они и спо­соб­ны на что угод­но — на хо­ро­шее и на дур­ное в оди­на­ко­вой сте­пе­ни. Эрот же Аф­ро­ди­ты не­бес­ной вос­хо­дит к бо­ги­не, ко­то­рая, во-пер­вых, причас­т­на толь­ко к муж­ско­му началу, но ни­как не к жен­ско­му,— не­да­ром это лю­бовь к юно­шам,— а во-вто­рых, стар­ше и чуж­да пре­ступ­ной дер­зо­сти. По­это­му-то одер­жи­мые та­кой лю­бо­вью об­ра­ща­ют­ся к муж­ско­му по­лу, от­да­вая пред­почте­ние то­му, что силь­ней от при­ро­ды и на­де­ле­но боль­шим умом... Та­ко­ва лю­бовь бо­ги­ни не­бес­ной: са­ма не­бес­на, она очень цен­на и для го­су­дар­ст­ва и для от­дель­но­го чело­ве­ка, по­сколь­ку тре­бу­ет от лю­бя­ще­го и от лю­би­мо­го ве­ли­кой за­бо­ты о нрав­ст­вен­ном со­вер­шен­ст­ве (кур­сив наш.— В.P.). Все дру­гие ви­ды люб­ви при­над­ле­жат дру­гой Аф­ро­ди­те — по­шлой2.

Не прав­да ли, стран­ное тре­бо­ва­ние — “нрав­ст­вен­ное со­вер­шен­ст­во­ва­ние” воз­люб­лен­ных. Раз­ве за­ня­тие лю­бо­вью — уп­раж­не­ние в нрав­ст­вен­но­сти? Для Пла­то­на — да. И бо­лее то­го, он счита­ет, что лю­бовь — это свое­об­раз­ный путь чело­ве­ка, ве­ду­щий пря­ми­ком к бес­смер­тию. Так, Пла­тон, хо­тя и начал в “Пи­ре” с рас­смот­ре­ния идеи чув­ст­вен­ной кра­со­ты и при­вле­ка­тель­но­сти, стрем­ле­ния к фи­зичес­ко­му со­еди­не­нию и вос­про­из­вод­ст­ву, но за­тем подчинил эту идею дру­гой. “Но ес­ли лю­бовь, как мы со­гла­си­лись,— пи­шет он,— есть стрем­ле­ние к вечно­му об­ла­да­нию бла­гом, то на­ря­ду с бла­гом нель­зя не же­лать и бес­смер­тия. А значит, лю­бовь — это стрем­ле­ние к бес­смер­тию”3. Раз это столь серь­ез­ное де­ло, то на пу­ти к бес­смер­тию ничто не долж­но от­вле­кать чело­ве­ка — ни пус­тые за­ня-­

_____________

1Сход­ную кар­ти­ну мы на­блю­да­ем и в Древ­нем Ри­ме. Из­вест­на ре­п­ли­ка на­след­ни­ка им­пе­ра­то­ра Ан­д­риа­на (II в.) Элия Ве­ра, ад­ре­со­ван­ная за­кон­ной же­не: «Яс­но, что я удов­ле­тво­ряю свои стра­сти с дру­ги­ми: ведь по­ня­тие “же­на” обоз­начает почет, а не удо­воль­ст­вие» (Бес­смерт­ный Ю.Л. Жизнь и смерть в сред­ние ве­ка.— М., 1991.— С. 30).

2 Пла­тон. Пир // Соч.: В 3 т.— М., 1970.— Т. 2.— С. 107,111.

3 Там же. С.138

 

 

тия, ни раз­влечения, ни се­мья.

Воз­ра­жая про­тив об­ви­не­ний при­вер­жен­ных бо­же­ст­вен­ной Аф­ро­ди­те лю­дей в без­нрав­ст­вен­но­сти, Пла­тон подчер­ки­ва­ет их му­же­ст­во, ум, об­ще­ст­вен­ную цен­ность. “Не­ко­то­рые,— го­во­рит дру­гой ге­рой “Пи­ра”, Ари­сто­фан,— прав­да, на­зы­ва­ют их (пре­крас­ных юно­шей.— В.Р.) бес­стыд­ны­ми, но это за­блу­ж­де­ние: ве­дут они се­бя так не по сво­ему бес­стыд­ст­ву, а по сво­ей сме­ло­сти, му­же­ст­вен­но­сти и храб­ро­сти, из при­стра­стия к соб­ст­вен­но­му по­до­бию. То­му есть убе­ди­тель­ное до­ка­за­тель­ст­во: в зре­лые го­да толь­ко та­кие мужчины об­ра­ща­ют­ся к го­су­дар­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Воз­му­жав, они лю­бят мальчиков, и у них нет при­род­ной склон­но­сти к де­то­ро­ж­де­нию и бра­ку; к то­му и дру­го­му их при­ну­ж­да­ет обычай, а са­ми они впол­не до­воль­ст­во­ва­лись бы со­жи­тель­ст­вом друг с дру­гом без жен. Пи­тая все­гда при­стра­стие к род­ст­вен­но­му, та­кой чело­век не­пре­мен­но ста­но­вит­ся лю­би­те­лем юно­шей и дру­гом влюб­лен­ных в не­го»1.

Что­бы оп­рав­дать ес­те­ст­вен­ность со­жи­тель­ст­ва в люб­ви лю­дей од­но­го по­ла и од­но­вре­мен­но объ­яс­нить же­ла­ние их к со­еди­не­нию (слия­нию), Пла­тон ус­та­ми Ари­сто­фа­на из­ла­га­ет прав­до­по­доб­ный миф о про­ис­хо­ж­де­нии лю­дей раз­но­го по­ла из мон­ст­ров-ан­д­ро­ги­нов, су­ществ, со­еди­няв­ших в се­бе при­зна­ки муж­ско­го и жен­ско­го по­лов. У ан­д­ро­ги­нов бы­ло три по­ла: муж­ской, жен­ский и сме­шан­ный. Зевс и Апол­лон рас­сек­ли ан­д­ро­ги­нов по­по­лам, на мужчин и жен­щин.

Итак,— го­во­рит Ари­сто­фан,— ка­ж­дый из нас — это по­ло­вин­ка чело­ве­ка, рас­сечен­но­го на две кам­ба­ло­по­доб­ные час­ти, и по­это­му ка­ж­дый ищет все­гда со­от­вет­ст­вую­щую ему по­ло­ви­ну. Мужчины, пред­став­ляю­щие со­бой од­ну из час­тей то­го дву­по­ло­го пре­ж­де су­ще­ст­ва, ко­то­рое на­зы­ва­лось ан­д­ро­ги­ном, охочи до жен­щин, и блу­до­деи в боль­шин­ст­ве сво­ем при­над­ле­жат имен­но к этой по­ро­де, а жен­щи­ны та­ко­го про­ис­хо­ж­де­ния пад­ки до мужчин и рас­пут­ны. Жен­щи­ны же, пред­став­ляю­щие со­бой по­ло­вин­ку преж­ней жен­щи­ны (ан­д­ро­ги­на жен­ско­го по­ла.— В.P.), к мужчинам не очень рас­по­ло­же­ны, их боль­ше при­вле­ка­ют жен­щи­ны, и лес­би­ян­ки при­над­ле­жат имен­но этой по­ро­де. За­то мужчин, пред­став­ляю­щих со­бой по­ло­вин­ку преж­не­го мужчины, влечет ко все­му муж­ско­му: уже в дет­ст­ве, бу­дучи доль­ка­ми су­ще­ст­ва муж­ско­го по­ла, они лю­бят мужчин, и им нра­вит­ся ле­жать и об­ни­мать­ся с мужчина­ми. Это са­мые лучшие из мальчиков и юно­шей, ибо они от при­ро­ды са­мые му­же­ст­вен­ные2.

По­ис­ти­не за­мечатель­ный текст и та­кой стран­ный. Ведь Пла­тон до­ка­зы­ва­ет, что бо­лее ес­те­ст­вен­но мужчине лю­бить не жен­щи­ну, а пре­крас­но­го юно­шу, что лю­бовь не столь­ко де­ло чувств и стра­сти, сколь­ко ума и вос­пи­та­ния, что ко­нечная ее цель не на­сла­ж­де­ние, а бла­го. При та­ком по­ни­ма­нии сои­тие в люб­ви и де­то­ро­ж­де­ние ото­дви­га­ют­ся ку­да-то на зад­ний план, а се­мья вы­сту­па­ет ско­рее как пре­пят­ст­вие на пу­ти к люб­ви, чем ес­те­ст­вен­ная ее сре­да. С точки зре­ния на­ших со­вре­мен­ных пред­став­ле­ний (т.е. ро­ман­тичес­кой кон­-

_______________

1 Платон. Цит. соч.— С. 118—119.

2. Там же. С. 118-119

 

цеп­ции люб­ви и бра­ка), все по­став­ле­но с ног на го­ло­ву. Спра­ши­ва­ет­ся почему, кто за­блу­ж­да­ет­ся: мы или Пла­тон? Хочет­ся ска­зать, ко­нечно, Пла­тон, но ведь Пла­тон — это Пла­тон и “Пи­ром” вос­хи­ща­лось не од­но по­ко­ле­ние лю­дей. Но мо­жет быть нас ус­по­ко­ит то, что и в ан­тичнос­ти бы­ли мыс­ли­те­ли, не­со­глас­ные с ве­ли­ким фи­ло­со­фом.

 

 

ПЛУ­ТАРХ ПРО­ТИВ ПЛА­ТО­НА

 

В диа­ло­ге “Об Эро­те” Плу­тарх яв­но по­ле­ми­зи­ру­ет с “Пи­ром” Пла­то­на1. Ге­рой его диа­ло­га Про­то­ген сначала фак­тичес­ки из­ла­га­ет точку зре­ния Пла­то­на. «Дей­ст­ви­тель­но,— го­во­рит он,— за­ко­но­да­те­ли спра­вед­ли­во пре­воз­но­сят это со­еди­не­ние как не­об­хо­ди­мое для про­дол­же­ния чело­вечес­ко­го ро­да и про­слав­ля­ют его пе­ред тол­пой. Но у ис­тин­но­го Эро­та нет ничего об­ще­го с ги­не­ке­ем2, и я ут­вер­ждаю, что от­но­ше­ние к жен­щи­нам и де­вуш­кам тех, кто к ним при­стра­стил­ся, так же да­ле­ко от Эро­та, т.е. люб­ви, как от­но­ше­ние мух к мо­ло­ку или пчел к со­там. Эрот, со­при­кос­нув­шись с мо­ло­дой и ода­рен­ной ду­шой, при­во­дит ее к доб­ро­де­те­ли по пу­ти друж­бы, а же­ла­ния, уст­рем­лен­ные на жен­щи­ну, в лучшем случае за­вер­ша­ют­ся пре­хо­дя­щим те­лес­ным на­сла­ж­де­ни­ем. В этом смысл от­ве­та, ко­то­рый был дан Ари­стип­пом чело­ве­ку, жа­ло­вав­ше­му­ся, что Лай­да его не лю­бит. “Я знаю,— ска­зал Ари­стипп,— что ви­но и ры­ба ме­ня не лю­бят, и, од­на­ко, я с удо­воль­ст­ви­ем поль­зу­юсь тем и дру­гим”. Ведь цель же­ла­ния — на­сла­ж­де­ние и удов­ле­тво­ре­ние»3. Дру­гой учас­т­ник диа­ло­га, отец Ав­то­бу­ла, с од­ной сто­ро­ны, со­гла­ша­ет­ся с тем, что нель­зя ос­та­нав­ли­вать­ся в люб­ви толь­ко на удов­ле­тво­ре­нии те­лес­но­го на­сла­ж­де­ния, что лю­бов­ное влечение нуж­но об­ла­го­ра­жи­вать, пре­вра­щая в ум­ное и нрав­ст­вен­ное де­ло, но с дру­гой — до­ка­зы­ва­ет в про­ти­во­по­лож­ность Пла­то­ну, что доб­ро­де­тель и друж­ба при­су­щи и жен­щи­нам и что эти пре­крас­ные качес­т­ва лучше все­го реа­ли­зо­вать в бра­ке и се­мье.

И вот не­ко­то­рые,— го­во­рит он,— пы­та­ясь на­силь­но и без­рас­суд­но по­га­сить страсть, не при­шли ни к чему хо­ро­ше­му, но или на­пол­ни­лись чадом смя­те­ния, или, об­ра­тив­шись к тем­ным и не­дос­той­ным на­сла­ж­де­ни­ям, бес­слав­но увя­ли. Те же, кто, ру­ко­во­дству­ясь здра­вы­ми рас­су­ж­де­ния­ми и со­ве­стью, как бы от­ня­ли у ог­ня его безу­держ­ность, но ос­та­ви­ли ду­ше сия­ние, свет и те­п­ло­ту, ко­то­рая вы­зы­ва­ет не со­тря­се­ние, как ска­зал кто-то, тес­ня­щее ато­мы се­мян под воз­дей­ст­ви­ем воз­бу­ж­де­ния и бла­го­да­ря их глад­ко­сти, а уди­ви­тель­ный жи­во­твор­ный раз­лив, по­доб­ный дви­же­нию со­ков в рас­те­нии и рас­кры­ваю­щий поры взаи­мо­по­ни­ма­ния и бла­го­рас­по­ло­же­ния. Не про­хо­дит мно­го вре­ме­ни, и они, ми­нуя те­ло лю­би­мых, про­ни­кают до глу­би­ны их су­ще­ст­ва, раз­верз­ши­ми­ся очами со­зер­ца­ют их нрав­ст-­

 

_________________

1 Плу­та<