С Ф. Сичилиани и Ф. Дзеффирелли.
— Как ожила моя Сантуцца в Сицилии! — рассказывала Образцова. — Когда я приехала туда с Дзеффирелли и увидела ее дом среди синих гор, поросших кактусами! Увидела ту церковь, куда она, презираемая односельчанами за то, что имела любовника и ждала ребенка, не смела войти. Ту лунную дорогу, по которой ночью возвращался от Лолы счастливый Туридду. Увидела сицилийских крестьянок, какой и была сама Сантуцца. Дзеффирелли дал мне все это пережить. Он работал со мной без нажима, без больших разговоров. Он только сказал: «У тебя есть Сицилия, у тебя есть луна, запахи природы и музыка. Вот твоя камера!» Помню, был тихий синий вечер. Я стояла посреди двора, где горел костер. И вдруг услышала крик: «Туридду убили!» И я бросилась по улице, расталкивая попадавшихся на дороге крестьян. И они потом толпой бежали за мной. И когда больше не осталось сил, я повисла на оглобле телеги. Дзеффирелли дал команду включить ветродуи. И все — волосы, платок, слезы отлетали в ночь, в боль, в одиночество, безнадежность…
После окончания съемок Дзеффирелли сказал в беседе с итальянскими журналистами, что испытал три потрясения в жизни — Маньяни, Каллас, Образцова.
Он подарил ей свою фотографию, сделав такую надпись:
«Самой дорогой моей артистке, самой замечательной подруге, непревзойденной сумасшедшей в моей жизни — со всем моим обожанием».
И он предложил Образцовой то, что не успел сделать с Марией Каллас. Снять фильм-оперу «Тоска».
Ее планы по-прежнему огромны. Она ищет, работает, не сбавляя темпа.
Сантуцца. «Сельская честь».
«Ла Скала», 1981.
Сантуцца. «Сельская честь».
«Ла Скала», 1981.
Сантуцца. «Сельская честь».
«Ла Скала», 1981.
* * *
На этом можно было бы закончить книгу. Но мне хочется рассказать о том, как в половине пятого утра 25 октября 1981 года мы встретились во Внуковском аэропорту: Образцова, Важа и я. Важа слишком буквально понял ее просьбу — заказать билет на утренний рейс. И мы встретились, я бы сказала, немножко бледные от бессонной ночи. Накануне вечером она еще пела в «Хованщине»…
— Важа, я же тебе говорила: билет на утренний рейс!
— Позвольте! А по-вашему, пять тридцать — это не утро?
Они летели в Тбилиси на фестиваль советской музыки. Образцова обещала Свиридову выступить в его авторском концерте. В последние годы композитор написал новые песни на стихи Александра Блока. Ей он доверил честь их первого исполнения. В концертах, посвященных столетию со дня рождения великого поэта, она пела «Весну», «Царицу и царевну», «Под насыпью, во рву некошенном». И прежнее, любимое ею: «Ветер принес издалека», «Как прощались, страстно клялись», «За горами, лесами», «Флюгер», «Утро в Москве», «Не мани меня ты, воля», «Невесту». Вместе с Московским камерным хором Образцова пела «Икону» в цикле «Песни безвременья».
Издавая двухтомник своих сочинений, Свиридов посвятил Образцовой девять песен на слова Блока.
И теперь с этой новой программой им предстояло познакомить Тбилиси…
Самолет взлетел точно по расписанию, и через два с половиной часа мы были в Тбилиси.
Вереница пустующих такси стояла на пустынной площади, шоферы, красиво облокотясь на открытые дверцы, с улыбкой объясняли, что в город не проехать: Тбилисоба!
Важа, обеспокоившись, побежал в здание аэропорта разыскивать товарищей из Тбилисской филармонии, встречавших Образцову. И вскоре нашел и товарищей и шофера черной «Волги», который снова повторил, что в город уже трудно проехать, потому что Тбилисоба. И все-таки мы поехали — по круговой, окольной дороге.
В теплом утреннем воздухе дальние горы стояли легко, розово, прозрачно. Во дворах еще неистово цвели розы. Но октябрь ставил на дороге то дерево хурмы, которое, сверкнув, осталось в зрачках со своими красными восковыми плодами в угольно-черных ветвях; то женственную вереницу акаций, гремящих на ветру коричневыми, кривыми, как турецкие сабли, стручками, то замшевых осликов с корзинами винограда по бокам. Приметы грузинской осени, сквозь которую мы ехали…
В гостинице встречавшие Образцову люди посоветовали ей отдохнуть с дороги час-другой. И если уж так вышло, что музыкальный фестиваль совпал с Тбилисобой, а концерта у нее сегодня нет, то ей грех не увидеть этот праздник. Раз в год со всей Грузии в Тбилиси съезжаются люди, они привозят плоды труда своего — пшеницу, кукурузу, вино, яблоки, айву… И весь Тбилиси выходит на свои улицы и площади, народ поет, танцует. Это надо видеть своими глазами, в этом надо участвовать!
Образцова не стала отдыхать с дороги, только бросила в номере чемодан, сказала, что хочет сейчас, сию же минуту в этом участвовать!
— (слева) Афиша сольного концерта Е. В. Образцовой. Тбилиси, 1979.
— (справа) Е. В. Образцова и 3. И. Анджапаридзе. Тбилиси, 1981.
И я тоже на минуту поднялась по лестнице в свой номер, оставить дорожную сумку. И увидела в окно на другой стороне улицы, у ступеней огромного современного кинотеатра, золотое окружье гумна, молотьбу, лошадь. Босая крестьянка вставала на доску, привязанную к лошади, и та бежала, круг за кругом, круг за кругом. В тот же миг душным стеснением в груди я узнала, где и когда видела эту картину. Кахетия в оправе детства! Моя молодая красивая мать, мой маленький брат, война и эвакуация… И ведь зачем-то нужно было, чтобы через сорок лет перед окнами гостиницы, в Тбилиси, в городе тротуаров и лифтов, золотом блеснула мне эта молотьба, воскресла эта женщина на деревянной доске!..
Все сбылось в ту поездку!
День сиял, когда мы вышли на улицу, пекло, как летом. И праздник набрал уже свой жар, блеск, размах. Огромная толпа лилась, несла по улицам вниз, к Куре, к мосту Бараташвили.
Прибывшие из разных районов Грузии по своему вкусу и обычаю устраивали в этой части Тбилиси свои жилища и дворы. Мы разыскивали жителей Дманиси, где издавна живут грузины и русские. И так вышло, что сначала мы попали к русским.
В глубине двора стояла большая белая печь. Из трубы шел дым, в котлах варились пельмени, на сковороде скворчали и бронзовели куски мяса. Образцову пригласили к столу, длинному, во всю длину двора. Тут же, вблизи, росло дерево, там жил белый аист в своем гнезде. И аиста, и печь, и дом крестьяне Дманиси привезли с собой на праздник. Пир тек за столом. И без конца со стола передавали в толпу пироги, яблоки, куски жареного поросенка, стаканы вина… Любой прохожий мог откушать вместе с этими людьми!..
Скоро все знали, что знаменитая певица Елена Образцова пришла в гости, сидит за общим столом. Сейчас ее попросят спеть, подумала я. Но дманисские крестьяне привезли свои песни и гармониста, одетого в черное торжественное сукно, с бумажной розой в фуражке. Женщины в ярких мягких шелках, в расшитых кофтах, лентах и бусах вышли на веранду дома. Впереди на табурете сел гармонист и враз перекрыл говор и шум перебором гармони. И видно было, какую радость получают сами поющие от своего концерта!
Поблагодарив гостеприимных хозяев, мы пошли дальше, в грузинский дом Дманиси.
В. С. Чачава, О. В. Тактакишвили,
Е. В. Образцова, Ц. Б. Татишвили.
Тут тек пир на грузинский лад. И стол тоже был долог, во всю длину дома… За столом сидел секретарь райкома партии Дманисского района, молодой интеллигентный человек, похожий на героя фильма Резо Чхеидзе «Твой сын, земля…». Рядом с ним сидел известнейший русский поэт в черной грузинской шапочке. Рядом с поэтом сидел пастух, а собака пастуха лежала у ног хозяина. Рядом с пастухом сидел ученый. А рядом с ученым сидел красивый седой старик в национальной грузинской одежде. И с ним — четверо молодых, одетых, как и он. Они пели грузинские песни, и старик пел лучше молодых.
В этом обществе Образцова держалась, по обыкновению, естественно, просто, принимая поклонение и слова похвальных тостов, к ней обращенных. И только старик, сохраняя гордую самостоятельность мужского достоинства, всего раз сильно и коротко взглянул на нее. И снова запел. И молодые подхватили его песню:
«Брат мой, для пенья пришли, не для распрей, для преклоненья колен пред землею, для восклицанья: — Прекрасная, здравствуй, жизнь моя, ты обожаема мною!»
Образцова сидела перед ним, как девочка, подперев кулаком щеку, вслушиваясь в тайну чужой музыки и речи всем напряжением слуха и собственным переизбытком певчества. И он, единолично приняв ее сосредоточенное, зачарованное внимание, пел уже только для нее, но все так же на нее не глядя.
На другом конце кто-то стал произносить новый тост, все туда повернулись, слушали. Старик медленно налил себе вина, поднял брови и, глядя внутрь себя, тихо сказал: «Боже мой, я вижу Образцову!..»
Сказал, как мастер, искушенный в пении, и как мужчина, молодой, несмотря на седины.
И выпил один, не слушая ничьих речей.
Каждый ее концерт, где бы она ни выступала, кончается одинаково: благодарные люди встают со своих мест и аплодируют долго и радостно. В Москве, в Ленинграде, в Варшаве, в Париже, в Токио. Так было и на ее концерте в Тбилиси. Всем созданным в искусстве она возглашает радость бытия. Ее талант наделен магическим даром внушать, что жизнь, дар жизни так нешуточны, драгоценны. Что безднам одиночества и вражды люди должны противопоставить красоту, любовь и искусство.
Знал это и старик на празднике Тбилисоба, меж пением и пением выпивший за нее вино…
Приложение
Репертуар Е. В. Образцовой
ОПЕРНЫЕ ПАРТИИ [13]
1963.
Марина «Борис Годунов» М. П. Мусоргского. Большой театр. 17 декабря.
1964.
Миловзор «Пиковая дама» П. И. Чайковского. Большой театр. 12 марта.
Полина «Пиковая дама» П. И. Чайковского. Большой театр. 12 марта.
Горничная «Война и мир» С. С. Прокофьева. Большой театр. 29 сентября.
Княжна Марья «Война и мир» С. С. Прокофьева. Большой театр. 1 октября.
Гувернантка «Пиковая дама» П. И. Чайковского. Большой театр. 3 октября.
1965.
Графиня «Пиковая дама» П. И. Чайковского. Большой театр. 10 января.
Амнерис «Аида» Дж. Верди. Большой театр. 19 мая. (Харьков, Минск, Тбилиси, Ереван; София, Будапешт, Белград; Вена, Гамбург, Мюнхен, Нью-Йорк).
Оберон «Сон в летнюю ночь» Б. Бриттена. Большой театр. 28 октября.
1967.
Любаша «Царская невеста» Н. А. Римского-Корсакова. Большой театр. 29 марта.
1968.
Кончаковна «Князь Игорь» А. П. Бородина. Большой театр. 3 мая.
Марфа «Хованщина» М. П. Мусоргского. Большой театр. 18 мая.
1970.
Фрося «Семен Котко» С. С. Прокофьева. Большой театр. 13 апреля.
1971.
Элен Безухова «Война и мир» С. С. Прокофьева. Большой театр. 5 января.
1972.
Кармен «Кармен» Ж. Бизе. Театр «Перес Гальдос». Канарские острова. 4 марта. (Москва, Ленинград, Рига; Прага, Брно, Будапешт, Белград; Марсель, Вена, Мадрид, Барселона, Нью-Йорк).
Азучена «Трубадур» Дж. Верди. Большой театр. 7 октября. (Ленинград, Минск; Будапешт, Белград; Гамбург, Мюнхен, Лондон, Сан-Франциско).
1973.
Эболи «Дон Карлос» Дж. Верди. Большой театр. 4 апреля. (Минск; Будапешт, Братислава; Милан, Зальцбург, Барселона, Цюрих).
1974.
Далила «Самсон и Далила» К. Сен-Санса. Театр «Лисео». Барселона. 8 января. (Марсель, Оранж, Нью-Йорк).
Шарлотта «Вертер» Ж. Массне. Марсельская Опера. 1 ноября. (Милан, Сарагосса, Нью-Йорк).
1975.
Женя Комелькова «Зори здесь тихие» К. В. Молчанова. Большой театр. 11 апреля.
1977.
Сантуцца «Сельская честь» П. Масканьи. Большой зал Московской консерватории. 2 февраля. (Минск; Вена, Милан).
Принцесса «Адриенна Лекуврер» Ф. Чилеа. Опера Сан-Франциско. 9 сентября.
Ульрика «Бал-маскарад» Дж. Верди. «Ла Скала». 30 декабря. (Москва).
1978.
Юдит «Замок герцога Синяя Борода» Б. Бартока. Большой театр. 29 апреля.
1979.
Адальджиза «Норма» В. Беллини. «Метрополитен-опера». 12 марта.
Любава «Садко» Н. А. Римского-Корсакова. Большой театр. 1 сентября.
1980.
Иокаста «Царь Эдип» И. Ф. Стравинского. «Ла Скала». 9 апреля. 1982.
Джованна Сеймур «Анна Болейн» Г. Доницетти. «Ла Скала». 21 февраля.