Поэтому понятно, что оно всегда является определенной опытной данностью, всегда переживается/испытывается – вне зависимости от того, является ли его объектом чувственное восприятие, или чисто умственное представление.
Заговорив об объекте (ārammaṇa), мы можем перейти к другому фактору, по словам Сарипутты неизбежно соединенному с сознанием – к распознаванию (saññā). Что это такое, Сарипутта тоже разъясняет в сутте MN43.
Saññā – это то, о чём говорят «распознает/воспринимает» (sañjānāti).
На русском: «И что же распознает? Распознает синее, распознает жёлтое, распознает красное, распознает белое».
На пали: "Kiñca sañjānāti? Nīlakampi sañjānāti, pītakampi sañjānāti, lohitakampi sañjānāti, odātampi sañjānāti"
На английском: «And what does it perceive? It perceives blue. It perceives yellow. It perceives red. It perceives white ».
Таким образом, saññā – это распознавание конкретных характеристик тех или иных объектов (в данном случае это объяснено на примере цветов).
Что это значит? Можно ли сказать, что происходит некое познание/восприятие, если нельзя сказать, что именно в ходе познания/восприятия познаётся/воспринимается? Очевидно, нет.
Познание/восприятие всегда предполагает распознавание тех или иных характеристик. Именно эти, а не какие-то другие характеристики выделяются, отличаются от всего иного, потенциально доступного сознанию. Но отсюда следует, что любое событие сознания/познания (любая читта, если использовать терминологию Абхидхаммы) характеризуется тем, что внимание направлено, обращено именно на эти характеристики, именно на эти объекты. А направленность внимания, в свою очередь, предполагает, что есть некоторое намерение, некоторая интенция, которая направляет внимание именно сюда.
И действительно – и внимание (manasikāra) и интенция (cetanā) входят в число семи четасик (ментальных факторов), сопутствующих всем читтам (sabbacittasādhāranā).
Вот что об этом говорится в Абхидхамматха-сангаха, в главе II, §2:
На русском:
«Каким образом? I. (1) Контакт, (2) чувство, (3) восприятие, (4) воление, (5) однонаправленность, (6) ментальная управляющая жизнь-способность, и (7) внимание – эти семь ментальных факторов называются универсальными, то есть общими для каждого сознания ».
https://abhidhamma.ru/wp-content/uploads/2017/11/Sangaha_8_11_2017.pdf
На пали: «Katham? (i) 1. Phasso, 2. Vedanā, 3. Saññā, 4. Cetanā, 5. Ekaggatā, 6. Jīvitindriyam, 7. Manasikāro c'āti satt'ime Cetasika Sabbacittasādhāranā nāma".
На английском: «How? (i) 1. Contact, 2. Feeling, 3. Perception, 4. Volition, 5. One-Pointedness, 6. Psychic life, 7. Attention. These seven mental states are common to every consciousness".
https://www.palikanon.com/english/sangaha/chapter_2.htm
Каждый человек может представить, вспомнить из собственного опыта, как о чём-то сосредоточенно думал, пытаясь решить какую-то сложную и жизненно важную (или просто важную) задачу. У одних этот опыт случался чаще, у кого-то реже. Безусловно, что сосредоточение мысли на каком-то предмете (в терминологии палийского буддизма – vitakka) и последующее сосредоточенное рассмотрение, обдумывание именно этого предмета (vicāra) – это факторы, соединенные не с каждой мыслью, не с каждой читтой.
Но внимательная интроспекция позволяет заметить, что хотя и не столь интенсивная сосредоточенность, как витакка-вичара, но всё-таки определенная интенция, определенное желание неизбежно сопряжено с любым актом сознания, с любой читтой. Переживание-распознавание-познание именно этих объектов происходит потому, что именно они вызвали определенный интерес, пусть и совершенно мимолётный. Но любой интерес, любое желание – это всегда определенное, пусть и трудно различимое беспокойство (daratha).
Поэтому Будда объясняет (например, в сутте MN121), что когда Ниббана достигается путём всё большего (и, в конце концов, совершенного) успокоения ума, то последовательно отбрасываются все, даже самые тонкие и возвышенные состояния сознания. Даже наиболее тонкое и чистое сосредоточение ума на отсутствии каких-либо характеристик/явлений/образов (animitto cetosamādhi) всё равно распознаётся медитатором, как состояние, произведенное определенной интенцией (abhisañcetayita) и, поэтому, непостоянное (anicca) и подлежащее прекращению (nirodhadhamma).
Другими словами, с полным покоем никакое сознание, никакое распознавание, никакое переживание, никакой опыт не совместимы.
Впрочем, это не значит, что Ниббана не достижима при жизни. В канонической литературе, в том числе и в разбираемой нами сутте MN43, объясняется, что она достижима при жизни уничтожением, устранением, оставлением страсти (rāga), злобы (dosa), невежества (moha).
Как конкретно переживается прижизненная Ниббана, Будда неоднократно объяснял (см. MN36, MN148, SN36.6). Посмотрим объяснение из сутты MN148.
На русском: «Кто, испытывая ощущение счастья, не восторгается, не приветствует это, не погрязает в этом, – в том не залегает предрасположенность к страсти. Кто, испытывая ощущение страдания, не печалится, не изнуряется, не стенает, не хлопает себя ладонью по груди, не кричит, не впадает в безрассудство, – в том не залегает предрасположенность к возмущению. Кто, ощущая ощущения ни страдания, ни счастья, распознает как есть возникновение, исчезновение, усладу, недостатки и способ избавления от этого ощущения, – в том не залегает предрасположенность к неведению ».
https://dhamma.ru/canon/mn/mn148.htm
На пали: «So sukhāya vedanāya phuṭṭho samāno nābhinandati nābhivadati nājjhosāya tiṭṭhati. Tassa rāgānusayo nānuseti. Dukkhāya vedanāya phuṭṭho samāno na socati na kilamati paridevati na urattāḷiṃ kandati na sammohaṃ āpajjati. Tassa paṭighānusayo nānuseti. Adukkhamasukhāya vedanāya phuṭṭho samāno tassā vedanāya samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṃ pajānāti. Tassa avijjānusayo nānuseti ».
https://suttacentral.net/pi/mn148
На английском: «When one is touched by a pleasant feeling, if one does not delight in it, welcome it, and remain holding to it, then the underlying tendency to lust does not lie within one. When one is touched by a painful feeling, if one does not sorrow, grieve and lament, does not weep beating one’s breast and become distraught, then the underlying tendency to aversion does not lie within one. When one is touched by a neither-painful-nor-pleasant feeling, if one understands as it actually is the origination, the disappearance, the gratification, the danger, and the escape in regard to that feeling, then the underlying tendency to ignorance does not lie within one ».
https://suttacentral.net/en/mn148
Таким образом, у араханта при жизни и тело, и сознание продолжают функционировать как раньше, причиняя разнообразные беспокойства. Освобождение араханта не следует понимать таким образом, будто у араханта есть какое-то особое сознание, неизменное и не тягостное. Сознание у араханта такое же, как у прочих людей. Но из-за того, что у него с этим сознанием сопряжена мудрость (paññā) – или, что то же самое, знание и видение действительности такой, как она есть (yathābhūtaṁ ñāṇadassana), он постоянно видит все испытываемые феномены такими, какие они есть - возникающими и исчезающими, непостоянными и тягостными, и не реагирует на эти феномены так, как обычный человек.
Приятные феномены не вызывают в нём влечения (rāgā), болезненные – отвращения (paṭighā). Поэтому исчезая, они просто исчезают, без последствий в виде каких-то последующих ментальных состояний, слов и действий. Другими словами, можно сказать, что арахант свободен от влечения и отвращения, а можно сказать, о том же самом – что он свободен от формирующих факторов (sankhāra). И вот, каждый раз, когда очередная мысль/переживание/распознавание исчезает, прекращается без последствий, арахант при жизни испытывает (третью) истину/действительность благородных – прекращение страдания (dukkhanirodha ariyasacca).