— Если хочешь, я останусь с тобой до утра. Тебе нужно принять лекарство и успокоиться. Мне остаться?
Айзэк кивает. Он так и не решается обнять сестру в ответ:
— Хорошо. Иди, налей себе ванну. А я пока поставлю чайник. Мы попьём чай и обсудим всё, что тебя тревожит.
Нина отстраняется от него и смотрит на брата с улыбкой, в которую вкладывает всё своё обаяние. Айзэк покорно плетётся в ванную. До слуха женщины, оставшейся в комнате, доносится звук льющейся из крана воды. Она подходит к грязному, заляпанному столику, на котором рядом с микроволновкой ютится маленькая, переносная электрическая плита. Удостоверившись, что в эмалированном чайнике осталась вода, Нина вставляет вилку плиты в розетку и осматривается в поиске кружек. Над столом подвешен шкафчик без одной дверцы, на полках имеется довольно скудный запас посуды, среди которых Нине попадается чашка без ручки и относительно чистый бокал. Из-за него вдруг выбегает крупный таракан и тут же скрывается из вида за грудой тарелок. Нина с трудом сдерживает крик отвращения. На микроволновке валяется полупустая, мятая упаковка с чайными пакетиками. Женщина ни за что на свете не станет пить из этой посуды, ей необходимо лишь создать видимость. Вода в чайнике начинает закипать. Нина суетливо осматривает комнатушку, ища прописанные врачом таблетки, и обнаруживает их на телевизоре. Оглядываясь на дверь ванной, Нина хватает всю пачку и возвращается к столу. Принимать рекомендуют по одной за день в вечернее время, Айзэка всегда клонит в сон после них. Нина извлекает из стандартной пластины все десять штук, выкладывает их на стол и при помощи ножа размалывает в пыль, после чего ссыпает в бокал Айзэка и заливает кипятком вместе с чайным пакетиком. Тщательно всё размешав, Нина берёт вторую пластину из упаковки, в которой осталось три таблетки, и несёт её брату. Айзэк с поникшим, задумчивым видом сидит на бортике ванны и наблюдает за водой, постепенно наполняющей ванну.
— Вот, – Нина ненавязчиво протягивает ему пластину. — Чай заваривается, скоро будет готов.
Отойдя на минуту, Нина возвращается в ванную со своей чашкой и с бокалом Айзэка. Он забирает у неё чай, но пить не торопится. Женщина присаживается рядом на бортик и проводит ладонью по его сутулой спине:
— Мы совершили преступление, Нина, — очень тихо, но чётко произносит Айзэк, на этот раз не поднимая на сестру взгляд. — И должны ответить за это.
— Это совершили не мы, а маленькие дети, не ведающие, что творят. Мы не виноваты. Несправедливо наказывать нас сейчас. Неужели ты хочешь оставить Софию и Марка без мамы? Что они будут чувствовать?
— А что, по-твоему, чувствовала мама Томάша?
Айзэк достаёт одну таблетку и глотает её, обильно запивая чаем и морщась при этом от того, насколько напиток горячий. Если в нём и осталась горечь, то он мог принять её за послевкусие от таблетки. Нина напряжённо наблюдает за глотками. Свою чашку она тоже подносит к губам, но даже не касается её.
— Ты – ужасный человек, — Айзэк сам удивляется от того, насколько дерзкое выражение допустил к употреблению. — Это был не несчастный случай. Ты всё продумала. Я знаю, что тебя никогда не мучила совесть. Ты была горда собой и своим удавшимся планом. Знаешь, что такое психопатия? Это такая болезнь, психическое отклонение. Психопаты бессердечны, они не умеют сопереживать другим людям, не могут раскаяться, если причинят кому-то вред. Они лживы и лицемерны, все их эмоции поддельны. Так вот, Нина, ты – настоящий психопат. Ты такая же больная, как я, а то и хуже.
— Так вот какого ты обо мне мнения? — спокойно спрашивает женщина, не меняя выражения лица.
— А ты сама что о себе думаешь? — у Айзэка начинает заплетаться язык, но он сам это не замечает.
— Допивай чай, Айзэк, и прими ванну. Я побуду в комнате.
Нина уходит. Первым делом она ставит на стол чашку, которую ей даже в руках держать неприятно. На диван, само собой, она садиться не собирается. Здесь всё слишком грязно, слишком мерзко. Диагноз, вынесенный братом, не отложился в её голове. Нина пропустила его мимо ушей. Она, как и прежде, уверена в том, что являет собой образец воспитанности и интеллигентности. Пройдя к окну, но стараясь не касаться пыльного подоконника, на котором облупилась краска, Нина выглядывает на улицу. Из-за чрезмерно загрязнённого пылью и выхлопами стекла мало, что удаётся рассмотреть. Видно соседнее однотипное здание, проезжую часть и пасмурное небо.
Нина ждёт, пока подействует препарат. Она достаёт из карманов плаща лакированные чёрные перчатки и рыщет по выдвижным ящичкам стола в поисках ножа поострее, потому что тот, которым она крошила таблетки, совсем не годится для задуманного.
Спустя двадцать минут женщина осторожно заглядывает к брату. Айзэк лежит в воде, откинув голову на бортик. Его глаза закрыты, тело выглядит обмякшим, руки безвольно свисают с краёв ванны. Неподвижно стоя за порогом с ножом в руке, Нина смотрит на него и пытается оживить в себе хотя бы слабовыраженные сентиментальные чувства по отношению к брату, но из этого ничего не выходит. Она абсолютно равнодушна, ей не жаль Айзэка.