Начало 20-х годов в жизни страны было насыщенным. Череда событий захватывала и нас, вольницу волжских берегов, интересовавшихся всем окружающим. Как можно было пропустить вниманием такой факт, как Ультиматум Керзона.[53]
Английскому лорду показали «кукиш». Он был изображен на плакатах, которыми оклеивали афишные тумбы, большие плоскости заборов, и даже он был изображен на спичечных коробках со звонкой надписью «Наш ответ Керзону». Кукиш с крыльями – самолет.
Добровольное общество Осоавиахим активизировало свою работу.[54] На предприятиях, в школах организовывались ячейки Общества. По стране открывались авиационные училища. В школьных кружках Осоавиахима ребята занимались моделированием планеров и самолетов. Это были примитивные подобия летательных аппаратов из выструганных перочинным ножом брусочков и планочек и оклеенные провощенной бумагой или калькой. Пропеллер такого миниатюрного сооружения приводился во вращение резиновым жгутом из 10-12 нитей сечением 1х1 мм.
Изготовленные таким образом модели заменили мальчишкам увлечение бумажными змеями, которые раньше часто выпускались на длинных нитях и детьми, и взрослыми и висели в воздухе в нескольких десятках метров над землей.
Увлечение моделированием было игрой, но игрой познавательной. На нехитрых самоделках мальчишки познавали азы воздухоплавания, а если позволите так определить, – азы аэромеханики. Некоторых ребят это увлечение привело впоследствии в большую авиацию.
Лозунги и призывы «Молодежь на самолет», «Молодежь на флот» были на каждом углу и призывно манили. Наша секция «военморов» при Ульяновском яхт-клубе была своеобразным откликом на эти призывы.
«Подгорный» парнишка Ваня Захаров, работавший матросом на Спасательной станции, пошел учиться в Авиационное училище (Саратовское или Вольское). Я помню его, приезжавшего в отпуск в форме курсанта. Как закончил свою жизнь, где служил, сказать не могу. Его отец Иван Иванович Захаров долго жил после поступления сына в училище в своем домике под Никольским спуском и продолжал «волгарить», работая матросом на волжских пристанях и на Спасательной станции.
Ответом на «Ультиматум Керзона» было поступление Толи Лапшина, бокового гребца моей шлюпочной команды, в Ульяновское, тогда еще пехотное военное училище. Я еще учился в 7-й группе, а Толя закончил обучение в 6-ой школе-девятилетке.
Загребным гребцом в нашей команде был Юра Денисов, один из первых радиолюбителей-коротковолновиков Ульяновска. Во время Великой Отечественной войны, служа в рядах Советской Армии, он работал в одном из Научно-исследовательских институтов. Мать Юры заведовала Колоническим садом. О переписке с ней из Харбина пишет в своей книге Ильина. Она была, мать Юры, родственницей известного климатолога А.И.Воейкова, чьим именем названа Главная геофизическая обсерватория в Петербурге.
Валя Поганцев, сменивший фамилию на Власов, при окончании 4-ой школы-девятилетки также ушел учиться в одно из военных учебных заведений.
Замечу между строк, что все мои друзья-товарищи были старше меня на два-три года. Были у нас в яхт-клубовской команде и мои ровесники, но они как-то меньше запечатлелись в памяти. Об одном из них, ставшем моим большим другом, Коле Плющик-Плющевском, сыне известного в те годы в Симбирске-Ульяновске адвоката Льва Николаевича Плющик-Плющевского, я расскажу когда-нибудь особо. В 1926-1931 годах мы с Колей были, как говорится, «не разлей вода». Познакомились мы с ним случайно на середине Волги, когда я плыл на о.Середыш и столкнулся с ним, плывшим тоже на остров. Коля после окончания 3-й или 2-ой школы заработал себе «рабочий стаж» на прядильном комбинате им. Кирова в Ленинграде и поступил учиться в Военно-морское училище имени Фрунзе, и закончил его, пойдя по следам своего дяди, командира легендарного крейсера «Азард», погибшего в Лужской губе.
В Военно-морское училище им. Фрунзе поступил мой ровесник, ученик школы им. Карла Маркса Коля Кузярин. Мой соученик по школе и даже группе Алексей Коннов всю свою жизнь посвятил авиации. Вначале он, после окончания школы, работал заведующим открывшимся в начале 30-х годов аэроклубом.[55] В 1936-1937 годах я навещал его в конторе, размещавшейся в доме купца Шатрова, что на улице Гимова. Теперь там Дворец бракосочетания.[56] Резиденция Алексея Михайловича размещалась на втором этаже с окном, выходившим в сад со стороны Стрелецкой улицы. Вся жизнь недавно скончавшегося А.С.Коннова была связана с авиацией. Он долгие годы, до выхода на заслуженный отдых, работал в Центре переподготовки авиационных кадров.
Вспоминая своих товарищей, я отошел от основной темы своих воспоминаний, но это было необходимо для того, чтобы был понятен тот энтузиазм, та всеохватывающая любовь к Родине, к своей стране, которая жила в наших мальчишечьих сердцах и душах. Наши поступки были откликом на призывы к защите Родины. Это был наш мальчишеский ответ на ультиматум Керзона.
Сейчас часто слышим, что нам задурили смолоду головы. Так ли это? Я не был комсомольцем. Имя Сталина и о его существовании я узнал только после того, как прочел в газете «Пролетарский путь» на месте передовицы статью «Головокружение от успехов». И то на меня тогда это имя не произвело впечатления.
Нет, наши поступки были вызваны чувством патриотизма, чувством благодарности Родине, обучавшей и вырастившей нас. И этим чувством я и сейчас горжусь. Но возвращаюсь к теме, обозначенной в заголовке.
В один из солнечных летних дней 1925 или 1926 года, рано утром прибежав на Спасательную станцию, я был поражен. Рядом с нашей станцией, чуть выше ее по течению, причаленный к мосткам стоял сверкающий в солнечных лучах серебристый гидросамолет, покачивающийся на небольшой волжской волне. На его блестящем в солнечных лучах борту крупным шрифтом красовалась черная надпись «Осоавиахим». Как выяснилось потом, это был «Юнкерс», самолет, совершающий агитационный перелет по городам Поволжья.[57]
Гидросамолет Юнкерс F-13 у пристани спасательной станции. Н.Бабаев "По Волге на гидросамолете" (сборник "Кругосвет", ГИЗ, 1925)
Одномоторный моноплан, да еще на поплавках. Ну как он был интересен нам, мальчишкам. Сидя на берегу, мы наблюдали за каждым шагом членов его экипажа и всячески старались привлечь к себе внимание. И привлекли. Оказалось, что заправка горючим должна производиться из тех бочек с бензином, что хранились в сарае во дворе яхт-клуба. Вот мы и были мобилизованы на доставку горючего к самолету.
Сарай, в котром хранился бензин для моторных лодок, никогда не запирался на замок. Мы, мальчишки, часто доставляли его владельцам моторных лодок. Важно было только зафиксировать в вахтенном журнале, сколько и кому принес горючего.
Вот и теперь, вооружившись ведрами, накачиваешь в них с помощью ручного насоса полное ведро бензина и осторожно тащишь его под горку к самолету, на мостки под крыло самолета. Передаешь механику, который через воронку сливает его в бак самолета. Нас человек пять. По несколько раз сбегаешь за бензином и обратно с полным ведром. Соревнуемся, кто больше принесет. За свой труд кроме спасибо ничего не получаем. Но гордость чего-то стоит. Мы в какой-то степени причастны к предстоящим полетам. А полеты экипажу предстоит делать после обеда, часа в три-четыре. Стоимость билета десять рублей. По тем временам очень высокая цена.[58] Сначала народ осторожничает.
В первый полет отправилось неполное количество пассажиров. Самолет выруливает на середину Волги, круто разворачивается и начинает разбег в сторону моста. И вот – чудо, он в воздухе. Проходит над мостом еще вперед и затем, накренившись, поворачивает вправо и скрывается за косогором. Полет продолжается минут пятнадцать. Самолет показывается со стороны Поливны и, снижаясь, садится на воду, разворачивается и рулит к мосткам. Мы, мальчишки, тут как тут. Надо причальным концом обхватить стойку поплавка и закрепить ее. Мы горды. Нам это доверяют. Довольные пассажиры по мосткам пробираются на берег, где их окружают желающие отправиться в следующий полет. Расспросы, восклицания, и вот во второй полет уже все места в «салоне» самолета заняты.
В первый день самолет совершил пять или шесть взлетов и посадок. В следующие дни полеты начались с 12 часов, и на берегу стояла очередь желающих «прокатиться».
Неделю продолжались полеты. Всех желающих полетать экипажу самолета не удалось удовлетворить. У экипажа, конечно, был график посещения волжских городов, нарушать который права не было.
Мы, мальчишки, всю неделю обслуживали, как могли, полеты. Таскали по утрам ведрами горючее, зачаливали самолет при его подходе к мосткам, отдавали чалку при вылете. За это нас обещали «прокатить», когда будет заканчиваться время работы в Ульяновске.
Увы, наше желание побывать в воздухе не сбылось. В один прекрасный день, когда мы дружно явились на берег, самолета уже не было. Рано утром он улетел.[59]
Фамилия пилота и имя его механика выпали из памяти.[60]
Экипаж самолета Юнкерс F-13 R-RECG. "Пролетарский путь", 8 июня 1924 г.
Прилет этой серебряной птицы в Ульяновск сделал свое дело. Оживилась Осоавиахимовская работа. Заметен был приток добровольных членов в это общество. Ну, а наше горе, что не удалось полетать, прошло, не оставив рубца в душе.
***
НОЧНОЙ ЗАПЛЫВ (с сокращениями)
В один из темных, безлунных вечеров, проводя время на спасательной станции, Боря Яковлев, Ваня Ремеров, Коля Митрофанов и я заговорили о таинственности ночной реки. О том, как, наверное, страшно оказаться в темную ночь посередине Волги, когда на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Слово за слово, и рождается мысль плыть сейчас через Волгу, и не просто на остров Середыш, а через проран к перевозной станции «на той стороне».
Острова и проран. В.Н.Алексеев "На родине Ленина", ГИЗ, М.-Л., 1926
Решение принято. Плыть будем втроем, а один сопровождать нас на лодке. Плыть решили я, Ваня Ремеров и, не помню, Коля или Боря. Один из них садится в лодку. Уговариваемся – плыть будем, не теряя друг друга из виду, не перегоняя и не отплывая в сторону. Лодка должна идти следом, на расстоянии нескольких взмахов весла, чтобы в случае надобности моментально быть рядом.
Поверхность реки – зеркально гладкая, ветерка нет. Течение подхватывает нас, и мы, не торопясь, плывем поперек реки. При заплыве через Волгу днем плывешь наискосок, чтобы попасть на Середыш, не будучи унесенным течением. Сейчас, наоборот, нам от Смоленского спуска надо проплыть в проран, и течение должно работать на нас.
Плывем молча, ориентируясь по огням на железнодорожном мосту. Впереди все темно. Взгляд назад рисует освещенную вершину ульяновской горы – Старый Венец, Новый Венец и, у подножья, линию пароходных пристаней, освещенных огнями. Все, что видишь от уровня воды, выглядит совершенно иначе, чем тот же вид из шлюпки или с палубы теплохода. Сейчас все кажется чужим и незнакомым. Черная вода, черный берег и кажущаяся висящей в воздухе цепочка огней.
Черная вода настораживает и заставляет ждать чего-то необычного. Каждый миг ждешь, что из воды появится чудище, которого ты никогда не видел. Нас окружает чернота и темень. Но вот в темноте начинает вырисовываться берег Середыша. При взгляде на правый берег, мы приплыли к острову на траверзе верховой пристани. Сказалась привычка к преодолению течения. До прорана еще метров 500 вдоль берега острова. Поворачиваем вниз по течению и попадаем в струю, которая втекает в проран.
Берег острова становится все круче. Течение его подмывает, и он, кажется, нависает над нами, плывущими в нескольких метрах от него. Быстрое течение шелестит у неровностей берега, иногда раздается тихий всплеск. Это песчано-глинистый комок земли свалился в воду. С легким шипом лопаются пузыри, образовавшиеся в завихрениях у встреченных водой препятствий. И жутко, и радостно. Река принимает нас, разговаривает с нами.
Вид с острова на подгорье, пристани и Смоленскую церковь
Течение все ускоряется. Масса воды втягивается в воронку прорана. Выплыть здесь против течения было бы невозможно. Плывем, вернее, держимся на воде. Вода сама несет нас. Вот и белый бакен, ограждающий вход в проран. Он почти на берегу, так здесь глубоко. Течение сразу отбрасывает нас к противоположному берегу прорана. Охвостье Середыша становится отмелым и вязким, а этот берег высок и обрубист. Сильная струя подмывает его, и снова вода «разговаривает», шелестит и ухает. Временами что-то обрушивается в воду. Стараемся держаться посередине прорана. У его правого берега могут быть упавшие в воду кусты ивняка и деревья, еще не унесенные течением.
Проран длиной в два с половиной мостовых пролета, опоры которых стоят на суше, проплываем за несколько минут, и выходим из сильной волжской струи в спокойную воду Воложки. Теперь самое трудное позади. Несколько сотен метров по почти стоячей воде к перевозной пристани, фонарь которой служит нам ориентиром. Вода цветет, по поверхности плавает ряска. Эта Воложка стала непроточной. Раньше она начиналась выше Поливны. Между Поливной и Захарьевским хутором, перерезая пески левого берега Волги. Там начинался Пальцин остров, находилась его стрелка, а теперь – после очередного паводка – ее исток забросало песком. Мне, совершавшему несколько дней назад одиночный поход по ее глади на легонькой бударке, пришлось перетаскивать лодчонку через наметенный песчаный бугор в коренное русло Волги.[61]
Наш заплыв окончен. Весело смеемся над своими страхами и на лодке отправляемся в обратный путь. Два часа были затрачены на это приключение, но сколько впечатлений! Никогда не забуду этой черноты воды, ощущения одиночества в темной ночи.
***
НЕМНОГО ВОСПОМИНАНИЙ (с сокращениями)
Моя родная тетка Анна Васильевна Беляева, в девичестве Аполлонова, всю свою трудовую жизнь после окончания Симбирского епархиального училища работала на Симбирском, затем Ульяновском телеграфе. Это было с самого начала ХХ века до 1938 или 1939 года. Она владела всеми видами телеграфной связи тех времен, работая на аппаратах Морзе, Юза и Бодо.
В послереволюционные годы в день освобождения Симбирска 12 сентября ее чествовали, как участницу этих событий. Когда белогвардейцы и чехо-словаки были выброшены из Симбирска в Заволжье, командование обратилось к работникам телеграфа с просьбой принять участие в наступлении Железной дивизии по направлению к Уфе. В армии не хватало связистов, которые могли обеспечить связь дивизии с командованием армии. Никто из работавших на телеграфе мужчин не откликнулся на это обращение, и только Анна Васильевна отправилась в дальнейший поход дивизии и дошла в ее рядах до Уфы, где на смену ей пришли уфимские телеграфисты, и она вернулась в Симбирск и продолжила работу на телеграфе…
Почта, телеграф и телефонная станция в начале века и 20-х годах размещались на четной стороне Гончаровской улицы, которая тогда называлась улицей К.Маркса, на углу Московской улицы. Эти дома сейчас снесены. На их месте высится многоэтажный дом, в нижнем этаже которого магазин «Аквариум»
В угловом доме размещался клуб работников связи, а в выходившем фасадом на Гончаровскую улицу 2-этажном здании на высоком фундаменте в первом этаже был большой операционный зал. В нем был барьер, за которым напротив входа размещалась сберегательная касса, далее осуществлялись почтовые и телеграфные операции. Помещения телеграфа и телефонной станции размещались на втором этаже. Во дворе, образованном двумя домами, были сараи-мастерские…
Вид из сквера "Трех пионеров" на кинотеатр "Художественный" и бывшее здание почтово-телеграфной конторы. ГАНИ УО
В 1928 году П.Я.Беляев[62] предложил мне, мальчишке, во время школьных каникул поработать учеником монтера телефонной станции. Я с радостью согласился…[63]
Моя первая работа была не очень приятной. Электропитание телеграфных аппаратов производилось от батареи элементов Мейдингера с медно-цинковыми электродами и электролитом – раствором медного купороса… Массивный электрод со временем обрастал белым налетом и элемент снижал напряжение. Надо было очищать цинковую пластину, изогнутую по окружности стеклянного сосуда, от этого налета стальной щеткой. Пыль при этом летела в воздух, и приходилось нижнюю часть лица обвязывать несколькими слоями марли. Много я перечистил цинковых колец.
Отдых наступал, когда какой-либо монтер брал меня на обход и исправление воздушных телефонных линий. Повесив на плечо моток проволоки, он шел от столба к столбу вдоль линии связи, отыскивая обрыв или иное повреждение. Я оставался у подножия столба, а монтер, нацепив «когти» и обхватив страховочным ремнем столб, поднимался на него, скручивая обрыв или заменяя фарфоровый изолятор, разбитый мальчишками.
Позже мне стали доверять работу по смене сухих элементов Лекланше в телефонных аппаратах, установленных в учреждениях города. Большущие настенные аппараты фирмы Эриксон с индуктором для вызывного звонка, вращаемым ручкой, выходившей с правой стороны в нижней части, были выкрашены в «фирменный» желтый цвет. Черные настольные аппараты, раза в три больше современных, тоже имели индуктор, приводимый в движение ручкой. Представляете, как был горд мальчишка, когда являлся в учреждение или частное торговое заведение и с важным видом менял элементы!
Однажды пришлось монтировать телефонную линию в помещении нынешнего Дворца бракосочетания.[64] С важным видом влезал я на стремянку и вбивал под потолочные карнизы, под завитки лепки, дюбеля для установки роликов, по которым потом монтеры тянули телефонную линию. И опять мальчишка был преисполнен гордости, взирая из-под потолка на глазевших снизу служащих.
Сама телефонная станция, расположенная на втором этаже в одной просторной комнате, состояла из двух столов-коммутаторов с вертикальными панелями. За ними сидела дежурная телефонистка, отвечавшая на вызовы абонентов и производившая их соединение. С каким волнением я входил в эту комнату! На телефонисток я смотрел как на высшие существа и, несмотря на свою смелость, страшно смущался и краснел, когда они ко мне обращались и шутили…
Городская контора связи, переехавшая в бывшее здание губернской земской управы в 1931 году. Краеведческий отдел УОНБ
[1] Вероятно, «Известия Симбирского совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов»
[2] Бывший особняк барона Х.Г.Штемпеля. С 1941 г. в здании размещался филиал Центрального музея В.И.Ленина, позже – галерея «В.И.Ленин в изобразительном искусстве». Ныне Музей изобразительного искусства XX – XXI веков (ул. Л.Толстого, 51)
[3] Дом-музей В.И.Ленина открыт 7 ноября 1929 года.
[4] Вероятно, первый школьный пионерский отряд; до этого они создавались при организациях. Первый пионерский отряд в Симбирске образован 1 августа 1922 г. при горкоме РКСМ. Пионерский отряд школы им. К.Маркса образован в 1923 году (Г.А.Сазонтов «Летопись Ульяновской губернской и областной пионерской организации», ГАНИ УО, Ф.57А, оп.2, д.530)
[5] Здание бывшей гимназии Т.Н.Якубович на Спасской улице; ныне администрация Ленинского района (ул. Спасская, 6)
[6] Ныне переулок Рылеева.
[7] Бывший дом Е.М.Перси-Френч; ныне областной военкомат (ул. Ленина, 59)
[8] Вероятно, художник Илья Павлович Остоя-Овсяный, работавший в Симбирском художественном музее со дня его открытия в 1920 году.
[9] Яхт-клуб был построен в 1915 г. В 1925-м закрытый ранее яхт-клуб возродился, заняв прежнее здание.
[10] См. также очерк И.Д.Андреева «Немного воспоминаний» (далее)
[11] Улица Плеханова – это бывшая Тихвинская улица. Владимирский спуск – другое название Духовского, Крутого спуска, шедшего вниз по склону от здания филармонии.
[12]Деревянный мост через овраг реки Симбирки был построен в 1924 году; существовал до начала 1960-х гг.
[13] Ныне улица Л.Толстого, 58. Карамзинская библиотека была объединена с Гончаровской, и с 1920 г. они назывались Центральной городской библиотекой имени Гончарова и Карамзина; с 1921 на их базе создано губернское книгохранилище.
[14] Дворец книги, официально открытый 21 января 1925 г., объединил губернское книгохранилище, коллектор, центральную и детскую библиотеки.
[15] Народный (позже Естественно-исторический, Краеведческий) музей открылся в Доме-памятнике И.А.Гончарову на Венце 1 июля 1919 года. Художественный музей на Московской улице в 1932 г. был закрыт; экспонаты переданы в фонды Краеведческого музея. В 1939 году Художественный музей снова стал самостоятельным.
[16] Вероятно, «Пролетарский путь»; «Ульяновская правда выходит с 1943 года.
[17] Спуск Минаева; бывший Чебоксаровский, Мингалевский, позже Портовый спуск.
[18] Спуск Володарского, Рабочий; ныне утрачен.
[19] Завод имени Володарского.
[20] Ныне спуск Степана Разина.
[21] Ныне спуск Халтурина.
[22] Владимирский, Духовский, Крутой спуск; от здания филармонии, утрачен.
[23] Никольский, Тимарцевский, Железной дивизии спуск; ныне лестница от Краеведческого музея.
[24] Дом XVIII века Ивашевых, Хованских; с 1844 г. Архиерейское подворье. Служил одним из корпусов пединститута; снесен в 1969 году.
[25] Завьяловский, Куликовский (неофиц.), Пролетарский; ныне безымянный спуск от б-ра Пластова.
[26] Бывший дом В.М.Карамзина, перестроенный под резиденцию вице-губернатора, потом под арестный дом и тюрьму. Разобран в 1920-1930-х гг.
[27] Сад, ранее принадлежавший колонии для малолетних преступников – детскому исправительному приюту, помещавшемуся с 1880 г. в бывшем доме Д.М.Карташева возле Смоленского спуска (ул. Рылеева, 41)
[28] Смоленский, Софьи Перовской; ныне безымянный садовый спуск от ул.Рылеева
[29] Улица Рылеева
[30] Каменная Смоленская церковь в 1913 году сильно пострадала от оползня, и в 1915-м была построена небольшая деревянная церковь выше по склону.
[31] Спуск ныне утрачен.
[32] В нескольких местах своих воспоминаний И.Д.Андреев пишет, что каменная летняя Смоленская церковь находилась на берегу Волги в конце Ленкоранского спуска, возле поселка рыбаков, от которого был долгий путь до пристаней по берегу. Однако каменная Смоленская церковь середины 17 века стояла в нижней части Смоленского спуска, что хорошо видно на многих фотографиях. Тут же, ниже церкви, находились пристани. В 1913 г. Смоленская церковь пострадала от оползня, и в 1915-м построена новая деревянная Смоленская церковь выше по склону на Смоленском спуске. По В.Н.Ильину Смоленская церковь закрыта в 1932 г. и вскоре разобрана. Говоря о «белокаменной летней Смоленской церкви», И.Д.Андреев, несомненно, имеет в виду именно эту, пострадавшую от оползня.
[33] Дом, предположительно построенный по проекту Ф.О.Ливчака, объект культурного наследия, сгоревший в январе 2018 года.
[34] Позже БСМП.
[35] «Симбирск-Ульяновск: краеведческий справочник-путеводитель», 1999, 2001.
[36] Гончаровская улица с 1912 года, улица К.Маркса с 1918 г., улица Гончарова с 1941 года.
[37] Городская контора связи переехала в здание бывшей губернской земской управы в 1931 году.
[38] Ныне Красноармейская улица.
[39] Улица Энгельса
[40] Бывший кинотеатр «Модерн» в доходном доме С.И.Зеленкова (ныне ул. Гончарова, 17)
[41] Деревянный мост через овраг р.Симбирки на улице Лассаля построен в 1924 году.
[42] В действительности северный корпус Гостиного двора разобран в 1930-х, а «Кривой дом» на его месте построен в конце 1950-х - 1962 гг. вместе с 3-этажным зданием КБО, позже снесенным.
[43] Бывший доходный дом А.Т.Токарева (ул. Гончарова, 50)
[44] Бывшее здание Общества взаимного кредита (ул. Гончарова, 48)
[45] Бывший дом В.П.Татариновой (дом первых симбирских профсоюзов) и соседний с ним с юга дом на месте, где построен Дом печати.
[46] Улица Бебеля.
[47] Иван Дмитриевич ошибается: это был постамент неоткрытого памятника Александру II, установленного в 1916 г. и снятого с постамента в 1918-м; в конце 20-х годов на пьедестале стояла гипсовая фигура Ленина.
[48] Также ошибка: скульптура «Три пионера» установлена в 1938 г. в сквере, разбитом на месте снесенного Вознесенского собора; в 1965 г. на этом месте установлен памятник Гончарову. Постамент памятника Александру II был демонтирован в начале 1930-х гг.
[49] «…Блок – поэт одной только этой улицы, самой напевной, самой лирической из всех мировых улиц. Идя по Невскому, переживаешь поэмы Блока…» К.И.Чуковский, 1907.
[50] Симбирский патронный завод начал работать в июле 1917 года, а Петроградский патронный завод эвакуирован в Симбирск в 1918 году. 3-й Симбирский патронный завод переименован в завод им. Володарского в 1922 году.
[51] Это не отдельный очерк И.Д.Андреева, а отрывок из его письма библиотекарю Дворца книги Н.И.Никитиной. Приводить его целиком вряд ли стоит, а рассказ о симбирских Колках может представлять интерес.
[52] См. примечание № 31 к очерку «Вниз и вверх по Ульяновской горе»
[53] Нота правительства Великобритании от 8 мая 1923 года.
[54] В это время Осоавиахим еще не было. В 1923 г. создано ОДВФ – Общество друзей воздушного флота; в 1925 оно вошло в состав Авиахим; в 1927 создан Осоавиахим. Либо речь идет об ОДВФ, либо описывается более позднее время.
[55] Ульяновский аэроклуб открылся в начале 1938 г.; его первым начальником был А.Ф.Молчанов – выпускник Ульяновской краевой школы Осоавиахим, открывшейся в 1931 г.
[56] В этом доме размещалось Ульяновское отделение Осоавиахим.
[57] Гидросамолет «Юнкерс» F-13 ОДВФ (Общества друзей воздушного флота), совершавший агитперелет Москва-Н.Новгород-Казань-Ульяновск-Самара-Саратов-Царицын и обратно, прилетел в Ульяновск 2 июня 1924 г. Осоавиахим создан в 1927 г. Вероятно, И.Д.Андреев ошибся, или в его воспоминаниях речь идет о другом самолете.
[58] Даже слишком высокая. Вероятно, стоимость все же была меньше.
[59] Гидросамолет «Юнкерс» F-13 улетел из Ульяновска 9 июня 1924 г. На обратном пути из Царицына он вновь прибыл в Ульяновск 22 июня и еще несколько дней совершал полеты.
[60] В экипаж «Юнкерса» F-13 в 1924 г. входили инструктор ОДВФ СССР Н.А.Бабаев, пилот Ротшенко (Родченко?) и механик Катцке – представитель фирмы «Юнкерс».
[61] См. очерк «Пальцин остров»
[62] Начальник телефонной станции.
[63] См. очерк «Гончаровская улица».
[64] Бывший дом Н.Я.Шатрова на улице Гимова.