XII. О частях трагедии, которыми должно пользоваться как основными ее элементами, мы сказали раньше; по объему же ее отдельные подразделения следующие: пролог, эписодий, эксод и хоровая часть, разделяющаяся в свою очередь на парод и стасим; последние части общи всем хоровым песням, особенность же некоторых составляет пение со сцены и коммосы.
Пролог - целая часть трагедии до появления хора, эксод - целая часть трагедии, после которой нет песни хора; эписодий - целая часть трагедии между цельными песнями хора; из хоровой же части парод - первая целая речь хора; стасим - хоровая песня без анапеста {Анапест - стихотворный размер, где в трехсложной стопе первые два слога краткие, а последний - долгий, составляющий сильную часть стопы.} и трохея {Трохей - стихотворный размер, где в двухсложной стопе первый слог, составляющий сильную часть стопы, - долгий ударяемый, а второй - краткий.}, а коммос - общая печальная песнь хора и актеров...
XIII....Прежде всего ясно, что не следует изображать благородных людей переходящими от счастья к несчастью, так как это не страшно и не жалко, но отвратительно, ни порочных (переходящими) от несчастья к счастью, ибо это менее всего трагично, так как не заключает в себе ничего, что (для этого) необходимо, то есть не возбуждает ни чувства справедливости, ни сострадания, ни страха; наконец, вполне негодный человек не должен впадать от счастья в несчастье, так как подобное стечение (событий) возбуждало бы чувство справедливости, но не сострадания и страха: ведь сострадание возникает к безвинно несчастному, а страх - перед несчастьем нам подобного; следовательно (в последнем случае), происшествия не возбудят в нас ни жалости, ни страха...
Итак, остается (герой), находящийся в середине между этими. Таков тот, кто не отличается (особенной) добродетелью и справедливостью и впадает в несчастье не по своей негодности и порочности, но по какой-нибудь ошибке, тогда как прежде был в большой чести и счастье, каковы, например, Эдип, Тиест и выдающиеся лица подобных родов.
Необходимо, чтобы хорошо составленная фабула была скорее простой, чем двойной, как утверждают некоторые, и чтобы судьба изменялась в ней не из несчастья в счастье, а наоборот, - из счастья в несчастье, не вследствие порочности, но вследствие большой ошибки лица, подобного только что описанному или скорее лучшего, чем худшего. Это подтверждается и историей: прежде поэты отделывали один за другим первые попавшиеся мифы, ныне уже лучшие трагедии слагают в кругу немногих домов, например Алкмеона, Эдипа, Ореста, Мелеагра, Тиеста, Телефа и всех других, которым пришлось перенести или совершить ужасное. Поэтому ошибаются порицающие Еврипида за то, что он делает это в своих трагедиях и что многие его пьесы кончаются несчастьем, и Еврипид оказывается трагичнейшим из поэтов.
ХАРАКТЕРЫВ ТРАГЕДИИ
XV. Что же касается характеров, то существуют четыре пункта, которые должно иметь в виду: первый и самый важный - чтобы они были благородны. Действующее лицо будет иметь характер вообще, если, как было сказано, в речи или действии обнаружит какое-либо направление воли, каково бы оно ни было: но этот характер будет благородным, если обнаружит благородное направление воли {7}. Это может быть в каждом человеке: и женщина бывает благородной, и раб, хотя, может быть, из них первая - существо низшее, а второй - вообще подлое. Второй пункт - чтобы характеры были подходящими: например, можно представить характер мужественный, но не подходит женщине быть мужественной или грозной. Третий пункт - чтобы характер был правдоподобен; это - нечто отличное от того, чтобы создать характер нравственно благородный и подходящий, как только что сказано. Четвертый же пункт - чтобы характер был последователен. Даже если изображаемое лицо непоследовательно и таким представляется его характер, то в силу последовательности его должно представить непоследовательным...
О ЯЗЫКЕ ТРАГЕДИИ
XXI....Всякое имя бывает или общеупотребительное, или глосса, или метафора, или сочиненное, или укороченное, или измененное.
Общеупотребительным я называю то, которым все пользуются; глоссой - которым пользуются некоторые... Метафора есть перенесение необычного имени или с рода на вид, или с вида на род, или по аналогии...
С рода на вид я разумею, например, в выражении "вон и корабль мой стоит", так как "стоять на якоре" есть часть понятия "стоять". С вида на род, например, "истинно, тьму славных дел Одиссей совершает", так как "тьма", значит "много", то (поэт) и воспользовался тут (этим словом) вместо слова "много". С вида же на вид, например, "вычерпать душу мечом" и "отсекши несокрушимым мечом", так как здесь "вычерпать" в смысле "отсечь", а "отсечь" в смысле "вычерпать", а оба эти слова значат "отнять" что-нибудь. А под аналогией я разумею тот случай, когда второе относится к первому так же, как четвертое к третьему; поэтому поэт может сказать вместо второго четвертое или вместо четвертого второе, а иногда прибавляют (к метафоре) и то имя, к которому относится заменяющая его метафора, то есть, например, чаша так же относится к Дионису, как щит к Арею, следовательно, поэт может назвать чашу щитом Диониса, а щит чашею Арея. Или: что старость для жизни, то и вечер для дня, поэтому можно назвать вечер старостью дня, а старость - вечером жизни.
XXII. Достоинство словесного выражения - быть ясным и не быть низким. Самое ясное выражение, конечно, состоит из общеупотребительных слов, но оно низкое. Благородное же и свободное от тривиальности выражение есть то, которое пользуется необычными словами. А необычным я называю глоссу, метафору, удлинение и все уклоняющееся от общеупотребительного. Должно как-нибудь перемешивать эти выражения: одно, как глосса, метафора, украшение и прочие указанные виды, сделает речь не тривиальной и не низкой, а слова общеупотребительные (придадут ей) ясность...
Но если кто-нибудь сделает такою всю речь, то получится или загадка, или варваризм; если она будет состоять из метафор, - то загадка, а если из глосс, - то варваризм. Следовательно, должны как-нибудь перемешиваться эти выражения: одно, как глосса, метафора, украшение и прочие указанные виды, сделает речь не тривиальной и не низкой, а слова общеупотребительные (придадут ей) ясность.
Весьма важно пользоваться кстати каждым из указанных (способов выражения), так же как и сложными словами и глоссами, а всего важнее - быть искусным в метафорах. Только этого нельзя перенять от другого: это - признак таланта, потому что слагать хорошо метафоры - значит подмечать сходство (в природе). Из слов сложные наиболее подходят к дифирамбам, глоссы - к героическим, а метафоры - к ямбическим стихам. В героических стихах употребительно и все выше сказанное, а в ямбических - подходящие слова все те, которыми пользуются в разговорах, так как эти стихи особенно подражают разговорной речи, а таковы общеупотребительные слова, метафоры и украшающие эпитеты.