Кравцова М.Е. Мировая художественная культура. История искусства Китая: Учебное пособие. — СПб.: Издательства «Лань», «TPИADA», 2004. — 960 с.
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ШЕЛКОТКАЧЕСТВА
Китайское текстильное производство освоило выпуск всех известных для мирового текстиля основных видов тканей, сделанных из растительных и животных (шерсть) волокон. Но абсолютно приоритетное положение в нем на протяжении многих веков занимали, как известно, шелковые ткани, изготавливаемые из специфического природного материала — волокон, получаемых из коконов бабочки тутового шелкопряда.
Происхождение шелкоткачества овеяно в Китае, подобно бронзовому производству, легендами и возводится к предельно архаическим временам. Чаще всего оно связывается с богиней по имени Лэй-цзу, супругой Желтого императора. Известно, что культ Лэй-цзу как покровительницы шелкоткачества со второй половины чжоуской эпохи входил в круг официальных религиозных представлений и сопровождался специальными жертвоприношениями в ее честь, которые совершались лично государыней, а затем — императрицей. О высочайшей степени общественного авторитета шелководства и шелкоткачества в Древнем Китае свидетельствует также исполнение нефритовых изделий в виде гусеницы шелкопряда и включение сцен на тему процесса изготовления шелка (сбор листьев тутового шелкопряда, тканья и тому подобных процедур, подробно см. далее) в орнаментацию бронзовых сосудов и позже в погребальные рельефы и стенописи. Сама шелковица тоже почиталась священным деревом. Такие представления о ней прослеживаются еще для иньской эпохи и раннечжоуского периода 372.
Как и во многих других случаях, справедливость традиционной версии о предельно архаическом происхождении шелкоткачества полностью подтвердилась археологическими материалами. Выяснилось, что оно восходит к неолитической эпохе. Древнейшими находками, подтверждающими факт существования в неолитическом Китае шелкоткачества, пусть даже в его предельно примитивном,
------
372 В том числе сохранились сведения, что алтари иньского правящего дома и некоторых из чжоуских княжеских фамилий находились в рощах из тутовых деревьев, обозначаемых специальным термином Санлинь — «Лес шелковиц». Места под однотипным названием «Шелковичная пещера» (Кунсан, Цюнсан) постоянно фигурируют в мифологических повествованиях и легендах о древних правителях и выдающихся исторических личностях в качестве мест их рождения. И наконец, именно к шелковице восходит, как мы помним, образ мифологического Солярного древа — Фусан.
—725—
зародышевом состоянии, являются детали специального инструментария — деревянные валики для наматывания готовой ткани, ножи для обрезания основы, насечки для зевообразования 373. Все они были обнаружены (1975, 1978 гг.) для юго-восточной очаговой культуры Хэмуду, что позволяет датировать начало китайского шелкоткачества VI-V тыс. до н. э. (!), а его родиной — считать регион нижнего течения Янцзы. Первые образцы собственно шелковых тканей — крошечные фрагменты (2,4 х 1 см), обнаружены для культуры Лянчжу и относятся, по результатам их радиокарбонного анализа, к 2750 г. до н. э. (± 100 лет).
Они представляют собой ткань типа тафты с плотностью 40 нитей основы на 48 нитей утка на 1 см2, которая была выполнена, по данным специальных химических экспертиз, из нитей одомашненной шелковичной гусеницы. Это означает, что лянчжуские мастера владели не только искусством шелкоткачества как такового, но и умением разводить бабочек и гусениц тутового шелкопряда. От иньской эпохи подлинных образцов шелковых тканей не сохранилось. Однако и в данном случае имеется немало материальных свидетельств иньского шелкоткачества. В качестве таковых выступают отпечатки тканей на бронзовых и нефритовых изделиях. Дело в том, что тогда было принято обертывать предметы погребального инвентаря кусками ткани. Прежде чем истлеть, при определенных благоприятных для этого условиях они оставляли отпечатки на металлической и нефритовой поверхности, причем настолько четкие, что по ним удается восстановить тип, фактуру ткани и даже наличие на ней вышивки. Оказалось, что иньцы умели уже делать гладкие и полихромные шелковые ткани, которые по некоторым технологическим показателям (преобладание на единицу измерения плотности основных нитей над уточными) совпадают с чжоускими и ханьскими шелками. Согласно письменным источникам, в иньскую эпоху имелось несколько региональных центров шелководства и шелкоткачества, которые были сосредоточены на юго-востоке, юге и юго-западе страны — на территории современных провинций Цзянсу, Аньхуэй, Хунань и Сычуань.
Самые ранние подлинные образцы древних шелковых тканей, по-прежнему лишь небольшие их фрагменты, относятся к раннечжоускому периоду и периоду Весен и осеней. Начиная со второй половины чжоуской эпохи шелка, как в виде кусков, так и в виде предметов одежды, настойчиво присутствуют в погребениях, в первую очередь в чуских 374. Подобные находки совместно с письменными сведениями позволили почти полностью и в деталях восстановить репертуар древних шелков и технологию их производства. Установлено, что именно на протяжении периода Борющихся царств и ханьской эпохи оформились все основные производственные операции китайского шелкоткачества, сложился базовый набор типов тканей и определился ареал главных шелкопроизводящих центров. Перечисленные ранее шелкопроизводящие регионы дополни-
------
373 Примечательно, что приспособления, аналогичные найденным в Хэмуду, до сих пор используются в «поясных станках», которые применяются в промыслах народностей, населяющих периферийные юго-восточные и южные районы Китая (Гуандун, Юньнань).
374 О степени насыщенности чуских захоронений шелковыми тканями и одеждами можно судить по женскому погребению из комплекса Цзянлин (1982 г.), датируемому промежутком 340-378 гг. до н.э. Усопшая была облачена в 13 слоев одежды, состоявших в общей сложности из 31 предмета, включая 8 халатов на шелковой вате, 3 легких халата, 1 кофту и 2 юбки. Поверх одежд находились 3 покрывала и 1 саван. Они были изготовлены из гладких и узорчатых тканей — тафты, газа, полихромных шелков. Еще 452 куска шелковых тканей, представляющих более 60 их разновидностей, были складированы в 4 бамбуковых корзинах.
—726—
лись северо-восточным (Хэбэй), восточным (Шаньдун) и северным (Шаньси). В танскую эпоху китайское шелкоткачество вступило в качественно новую фазу своего развития, обусловленную освоением китайскими мастерами ранее неизвестной им ткацкой техники — самит, с которой они познакомились благодаря ткацкому искусству тюркоязычных народов. К середине VIII в. эта техника заняла господствующее положение в местном шелкоткачестве, приведя к решительному обновлению способов ткачества и типов тканей. В последующие исторические эпохи происходила дальнейшая эволюция шелкоткацкого производства во всех его аспектах. Своего наивысшего расцвета оно достигло в XVI-XVIII вв. Тогда же установился и окончательный вариант ареала его главных производственных центров. Так, еще при Тан они располагались преимущественно в центральном регионе (Хэнань), в северо-восточных, восточных (Хэбэй, Шаньдун) и юго-западных (Сычуань) районах. Именно там производилось подавляющее большинство тканей, поставляемых ко двору и предназначенных на экспорт. Начиная с Северной Сун наметилась тенденция к перемещению шелководческих и шелкоткацких центров вновь на юг и юго-восток. В XIV в. сычуаньское производство окончательно пришло в упадок, зато в полную силу заявили о себе юго-восточные мастерские — в Нанкине, Сучжоу и Ханчжоу, которые остаются самыми авторитетными шелкоткацкими центрами и по сей день. В конце XVII — начале XVIII в. шелководство и шелкоткачество укрепились в районе Гуанчжоу, что также было во многом вызвано потребностями экспортной торговли, и, кроме того, наметилось его некоторое оживление в Сычуани.
Шелкоткацкое производство состоит из трех масштабных операций, производимых в рамках относительно самостоятельных промыслов и ремесленных занятий: шелководства, обработки нитей и ткачества. Шелководство включает в себя разведение тутовника и бабочек шелкопряда, выращивание гусениц, получение коконов и нитей, а также их первичную обработку. Все эти процедуры осуществлялись в древнем и традиционном Китае в специализировавшихся на них крестьянских хозяйствах.
Получение будущего шелка начинается со сбора грены — яичек бабочки тутового шелкопряда, и уже от подбора грены зависело качество нитей и тканей. Жизненный цикл гусеницы приблизительно 40 дней, в течение которых они превращаются в полупрозрачных, телесного цвета червей, длиной 7-8 см и толщиной с мизинец мужчины. Уход за гусеницами — чрезвычайно трудоемкое и хлопотное занятие. Гусеницы подвержены массовым заболеваниям (известно немало исторических прецедентов, когда подобные эпидемии охватывали целые уезды, приводя к разорению крестьянских хозяйств) и, кроме того, исключительно чутко реагируют на любые раздражители:
—727—
колебания температуры, сквозняки, запахи и звуки. Все это приводит к ухудшению их самочувствия и, как следствие, качества нитей. Столь же привередливы гусеницы и в еде. Листья, идущие на их кормление, должны собираться в строго определенное время суток, с определенных участков деревьев (верхние, нижние ветви) и специальным же образом нарезаться, причем следует избегать их слишком мелкой или крупной нарезки. От подбора сортов листьев зависит натуральный цвет нитей. Если гусениц кормить исключительно листьями садовой тутовой шелковицы, что и практикуется на юго-востоке, то получаются нити почти чисто белого цвета. Когда гусениц кормят листьями садовой шелковицы лишь во второй период их жизненного цикла, а первые двадцать дней — листьями дикого (горного) тутовника, то нити приобретают желтый цвет. Такой режим кормления соблюдался в Сычуани и в восточных прибрежных районах. И наконец, существует так называемый дикий шелк, получаемый при кормлении гусениц листьями особой породы дуба, растущего в горах северо-восточных районов Китая, на территории Ляодунского полуострова. Он представляет собой коричневого цвета, с трудом поддающиеся отбеливанию грубые на ощупь и легко рвущиеся нити, из которых при всех последующих технологических ухищрениях и орнаментальных уловках невозможно получить сколько-нибудь качественную ткань.
Далее наступает период витья коконов, продолжающийся в течение 3-4 суток, во время которых соблюдаются все те же предосторожности (поддержание температурного режима, ограждение от сквозняка, запахов, шума), что и в период выращивания гусениц. Готовые коконы сортируются. Лучшие из них оставляются для получения нового поколения бабочек.
Следующая и столь же ответственная процедура — размотка коконов, которая может осуществляться несколькими способами. В древности коконы обдавались кипятком. Затем предпочтение стали отдавать их распариванию в горячей воде, для чего употребляются специальные приспособления. Они состоят из котла, обычно соединенного с жаровней, помогающей поддерживать необходимую температуру воды, и деревянной конструкции, образованной рамой с мотовильным барабаном и ножным приводом. У каж-
—728—
дого кокона освобождается кончик волокна. Так как природные волокна микроскопически тонкие, они сразу же соединяются в пучок от 4 до 18 коконов, который через направляющий крючок и кольцо (как правило, из нефрита) выводится на мотовило. Последние слои кокона, близкие к гусенице, не поддаются размотке и идут на изготовление шелковой ваты. Самые же непригодные для ремесленного использования остатки употребляются для удобрения полей. Длина нити, получаемой из одного кокона, колеблется в зависимости от породы бабочек, условий кормления гусениц и прочих тому подобных обстоятельств от 350 до 1000 м. Для получения 1 кг нитей (шелка-сырца) требуется 18 кг коконов, а их совокупная длина составляет 300—900 км. Употребление горячей воды при размотке коконов обусловлено необходимостью удаления с натуральных волокон сирицина — природного вещества, склеивающего их в кокон. В холодной воде сирицин тоже растворяется, но очень медленно. Однако при таком способе размотки нити получаются более крепкими и упругими, чем при употреблении кипятка или горячей воды. Поэтому старые чиновники-специалисты, курировавшие шелкоткачество, нередко призывали крестьян отказаться от распаривания коконов и перейти к их размотке в холодной воде, обращаясь с соответствующими петициями и ко двору. Размотка коконов в холодной воде еще недавно применялась в китайском промышленном производстве для получения особо прочных нитей, которые до внедрения синтетических волокон использовались в военно-технических целях, например, для изготовления парашютного шелка.
После размотки коконов нити перематываются на мелкие бамбуковые мотовила и, в случае необходимости, повторно утолщаются или скручиваются, хотя их качество позволяло в принципе обходиться без скручивания. Этой процедурой завершалась стадия шелководства, и нити поступали в распоряжение других специализированных хозяйств и ремесленных производств.
Обработка шелковых нитей включает в себя их повторную очистку, подготовку к крашению и крашение. Данная операция не является строго обязательной, так как ткани могли изготавливаться из необработанных нитей и проходить все перечисленные далее способы обработки уже в готовом виде. Нити промывались для удаления с них остатков сирицина и возможных загрязнений, вываривались, отбеливались и в зависимости от красителя подвергались травлению. Для окраски употребляются красители из растительных и минеральных пигментов. Древнейшими растительными пигментами являлись трава-лань, местная разновидность индиго, корень морены, дающий красный цвет, плоды гардении (желтый цвет), желуди китайского дуба (черный цвет). При Ранней Хань к ним добавился сафлор (красный цвет) — растение, попавшее в Китай по маршруту Великого шелкового пути и быстро там одомашненное. По письменным свидетельствам, в некоторых районах страны выращивались целые плантации сафлора, шедшего на нужды
—729—
шелкокрасильных мастерских. Из минеральных пигментов употреблялись киноварь (красный цвет), охра (темно-красный), свинцовые соединения. Разнообразие цветовой гаммы чжоуских и ханьских шелков при столь ограниченном наборе красителей объясняется тем, что древнекитайские мастера-красилыцики в совершенстве владели техникой многослойного окрашивания и умением добиваться нужных оттенков путем комбинирования красок. Так, для получения нитей светло-багрового цвета их окрашивали три раза, для получения темно-пурпурного и черного с пурпурным отливом, соответствующего колористическим характеристикам цвета- сюань (такими должны были быть некоторые из ритуальных одеяний), — соответственно 5 и 7 раз.
При Тан набор красителей значительно расширился. В красильном деле стали активно применяться малахит, азурит, уже знакомые нам по живописным краскам ауро-пигмент и гуммигут, а из растительных пигментов — са-пан, из древесины которого получают красители красного цвета, персидский индиго и т. д. Среди привозных красителей встречались и весьма экзотические, например «пурпурный минерал» — вещество, выделяемое «лаковыми насекомыми» (шеллак), которые специально для этого разводились в лесах Юго-Восточной Азии.
Собственно ткачество начинается с приготовления основы (сновки) и шпулей для утка. Сновка, тоже исполняемая на специальном станке, состоит из горизонтально натянутых и плотно пригнанных друг к другу нитей. Для подготовки уточных шпулей в ходе истории шелкоткацкого производства употреблялись различные по конструкции шелкокрутильные приспособления. Например, еще в XIV в. это было мотовило, приводимое в движение рукой. Наиболее существенные изменения в шелкокрутильной технике
—730—
произошли в XVIII в., когда появились станки с колесом, приводимые в движение обеими ногами, что резко повысило производительность труда.
Ткацкие станки тоже постоянно совершенствовались. Приблизительно до середины чжоускои эпохи повсеместно использовались «луские станки» — без подножек, с двумя навоями, бердом и приспособлениями для ручного зевообразования. В позднечжоуский период и при Хань данный тип ткацкого станка значительно модифицировался и превратился в конструкцию с деревянной рамой и двумя крутящимися — передним и задним — барабанами-навоями. Кроме того, станок теперь имел две подножки, при помощи которых осуществлялось механическое разделение основы для образования зева. Так как руки ткача оставались свободными, он сам мог, без привлечения помощников, продевать челнок с утком и гребнем и протягивать утки. Опытный ткач (или ткачиха, обычно ткачеством занимались женщины) мог изготовить на таком станке за день работы до 3 м гладкой ткани. Не лишним будет заметить, что аналогичные по конструкции ткацкие станки были изобретены в Европе в VI в., а широкое распространение получили лишь к XIII в.
Для изготовления узорчатых и полихромных шелков использовались еще более совершенные станки. Уже древние, чжоуские, узорчатые ткани исполнялись, видимо (их изображения не сохранились, а письменная информация крайне отрывочна), на станках, снабженных рейками или планками, разделявшими нити основы соответственно рисунку, и педалями для образования зевов. Судя по сложности узоров, они должны были иметь до 4 подножек и более 300 планок.
Шелкоткацкое производство традиционного Китая располагало еще более внушительной серией конструктивных типов станков. Наиболее сложным устройством обладали
—731—
станки, предназначенные для крупноузорного и многоцветного тканья. Данный тип станков был изобретен предположительно в конце танской эпохи, о чем можно судить по характеру дошедших до нас образцов позднетанских и ран-несунских тканей. И вновь уместно вспомнить, что его первый европейский аналог, способный ткать только узкие ленты, появился в Германии в XVI в., а узорное ткачество как таковое фактически утвердилось в Европе в XVIII в., после изобретения приспособления для механического подъема нитей основы.
Станок для крупноузорного многоцветного тканья, в том виде, какой он получил в XVI—XVII вв., представляет собой подлинное инженерное сооружение масштабных размеров, включающее в себя горизонтальный навой и ремизный аппарат с педальным механизмом. Его обслуживали два человека: ткач, работавший внизу, у основы, и его помощник, располагавшийся вверху, у верха вертикальной рамы. Изготовление многоцветной ткани начиналось с создания заготовки- тяохуа («протянутые цветы»): на рисунок будущего раппорта наиболее опытные (и, заметим, высокооплачиваемые) мастера наносили тонкую сетку, по которой раппорт сплетался из тонких шнуров. Их расположение точно соответствовало узору рисунка — так получалась тяохуа. Затем заготовка укреплялась в верхней части вертикальной рамы, а концы шнуров прикреплялись к веревочному передаточному приспособлению, соединенному с бурами ремизным аппаратом. Помощник ткача тянул то одну, то другую группу шнуров, изменяя расположение нитей основы, а ткач пропускал челнок через определенное число нитей. Для тканья однотонных и мелкоузорных тканей также использовались собственные, упрощенной конструкции типы станков.
Процесс создания ткани завершался либо их окончательной подправкой (у окрашенных и многоцветных), либо разрезанием двойных волокон (у бархата), либо, в случае их исполнения из шелка-сырца, окраской и лощением.
С XVIII в. началось замедление технического прогресса китайского шелкового производства и его постепенное, но неуклонное отставание от европейской техники шелкокручения и шелкоткачества, что, впрочем, мало сказалось на качестве и общей популярности китайских шелков.
Технический уровень и постоянный прогресс китайского шелкоткацкого производства полностью соответствуют богатству репертуара тканей, основные типы которых выделились, повторим, еще в чжоуские и ханьские эпохи.