Тэм замер, широко раскрыв глаза. Прежде всего, в изумлении, что его прием не удался. А во‑вторых, в беспокойстве о руке Ранда. Ведь такой сильный удар мог сломать кость.
– Ранд, – промолвил Тэм, – Я…
Ранд отступил, заведя свою раненную руку за спину, и поднял меч. Он вдыхал запахи раненного мира, раненного – но не мертвого.
Он атаковал. Зимородок сражается в крапиве. Не Ранд выбирал, это просто случилось. Возможно, это его поза, – меч вытянут наружу, другая рука заведена за спину. Легкий переход в оборонительную позицию.
Тэм блокировал, будучи на чеку, и отступил в сторону бурой траве. Ранд повел клинок в сторону, переходя в следующую форму. Он перестал пытаться отключить свои инстинкты, и его тело приспособилось к этому испытанию. В безопасности внутри пустоты, ему не нужно было волноваться о том, как.
Борьба продолжалась на полном серьезе. Мечи трещали от сильных ударов. Ранд держал руку за спиной и предчувствовал свой следующий удар. Он сражался не так хорошо, как раньше. Он не мог: некоторые формы были невыполнимы для него, и он не мог ударять с той же силой, что когда‑то.
Он сравнялся с Тэмом. До некоторой степени. Любой фехтовальщик мог бы сказать, кто лучше, пока они сражались. Или, по крайней мере, у кого было преимущество. Сейчас оно было у Тэма. Ранд был моложе и сильнее, но Тэм был просто крепче. Он практиковался в сражении одной рукой. Ранд был уверен в этом.
Ему было все равно. Это сосредоточение… он скучал по нему. Со столькими тревогами, столькими заботами, у него не было возможности посвятить себя чему‑то столь незамысловатому, как дуэль. Он её нашел и погрузился в неё целиком.
На некоторое время он перестал быть Драконом Возрожденным. Он не был даже сыном со своим отцом. Сейчас он был учеником со своим учителем.
И тут он осознал, что неважно, насколько лучше он стал. Неважно даже, сколь много он осознал. Сейчас важным было лишь то, что он мог учиться.
Они продолжили спарринг. Ранд не считал, кто из них какую схватку выиграл. Он лишь сражался и наслаждался спокойствием этой битвы. В конце концов, он понял, что изнурен. Но изнурен не так, как если бы он почувствовал усталость чуть позже, а в хорошем смысле. Это была усталость от хорошо проделанной работы.
Обливаясь потом, Ранд поднял свой тренировочный меч по направлению к Тэму, тем самым показывая, что был "пронзен". Тэм отступил назад, поднимая свой меч. Пожилой мужчина ухмылялся.
Неподалеку, стоя у ближайших костров, горстка Стражей начала аплодировать. Их было не так много, всего шесть человек, однако Ранд не замечал их. Девы опустили свои копья, тем самым отдавая честь.
– То еще бремя, не так ли? – спросил Тэм.
– Какое бремя? – ответил Ранд.
– То самое, твоя потерянная рука.
Ранд опустил взгляд на обрубок.
– Да. Уверен, что так оно и было.
Тайный проход заканчивался очень узким отверстием, выводя прямо к садам, недалеко от того места, где Мэт начал свой подъем. Мэт выполз, отряхивая пыль со своих плеч и коленей. Затем, задрав голову посмотрел на далекий балкон на который он с таким трудом недавно забрался. Это должно послужить ему уроком. В следующий раз, надо сначала поискать тайные ходы, прежде чем осваивать искусство верхолаза.
Он ступал мягко в саду. Растения выглядели не очень хорошо. У этих папоротников должно быть намного больше листьев, и деревья были так же голы, как дева в парильной палатке. Не удивительно. Вся земля поникла быстрее, чем мальчик в Бел Тайн, оставшийся на танец без партнёрши. Мэт был вполне уверен, Ранд виноват. Ранд или Темный. Мэт мог проследить каждую проклятую проблему в его жизни одну или другую. Те пылающие цвета…
Мох все еще жил. Мэт никогда не слышала о мхе, используемом в саду, но он мог бы поклясться, что здесь были сделаны узоры из растений на камнях. Возможно, когда все вымерло, садовники использовали то, что смогли найти.
Ему потребовалось немного поискать, порыться в засушенных кустах и в прошлом мертвой клумбы, чтобы найти Туон. Мэт ожидал увидеть ее мирно сидящей в раздумье, но ему следовало бы лучше ее знать.
Мэт присел около папоротника, невидимый для приблизительно дюжины Стражей Последнего Часа, которые стояли в кольце вокруг Туон, когда последняя прошла через ряд боевых позиций. Она была освещена парой фонарей, которые испускали странное, устойчивое голубое свечение. Что‑то горело в них, но это было необычное пламя.
Свет сиял на ее мягкой, гладкой коже, которая была оттенком прекрасной земли. Она носила бледную а’солму, платье, которое было расколото в сторонах, показывая синие узкие брюки внизу. У Туон было небольшое тело; он когда‑то совершил ошибку, полагая, что она хрупкая. Это не так.
Она побрила голову должным образом, теперь, когда больше не скрывалась. Лысость выглядела хорошо на ней, как ни странно это было. Туон двинулась в голубое свечение, проходя последовательность форм рукопашного боя, с закрытыми глазами. Казалось, она препиралась со своей собственной тенью.
Мэт предпочел бы хороший нож – или, лучше, его ашандрей – борьбе руками. Чем больше расстояние он имел между собой и человеком, пытающимся убить его, тем лучше. Туон, казалось, так не думала. Наблюдая за нею, он понял, насколько был той ночью удачлив, когда украл её. Невооруженная, она была смертельна.
Она замедлилась, сплетая руками перед собой плавный узор, затем толкая их быстро в стороны. Девушка сделала вдох и перенесла руки к другой стороне, закручивая своё тело.
Любил ли он её?
Вопрос заставил чувствовать Мэта неудобство. Он царапал на краях его ума в течение многих недель, как крыса, пытающаяся иметь зерно. Это был не тот вопрос, который Мэтриму Коутону, как предполагалось, должны были задать. Мэтрим Коутон волновался только о девчонке на своих коленях и о следующем броске игры в кости. Вопросы о таких делах, как любовь, лучше всего оставить для Огир, у которого было время, чтобы посидеть и наблюдать за растущими деревьями.
Он женился на ней. Это было несчастным случаем, не так ли? Проклятые лисы сказали ему, что так будет. Она вышла за него замуж. Он все еще не знал почему. Что‑то нужно сделать с этим предзнаменованиями, так она говорила? В их ухаживаниях было больше игры, чем романтики. Мэту нравились игры, и он всегда играл, чтобы победить. Рука Туон была призом. Теперь, когда у него был она, что делать дальше?
Она продолжала свои формы, двигаясь как тростник на ветру. Наклон в эту сторону, затем волна движения в другую. Айил называли бой танцем. Что они подумали бы об этом? Туон двигалась так же изящно, как любой Аийл. Если сражение было танцем, большая часть из него была сделана под музыку шумной таверны. Это было сделано к колеблющейся мелодии основного певца. Тогда это было сделано под колеблющуюся музыку мастера менестреля.
Что‑то двинулось за плечом Туон. Мэт напрягся, всматриваясь в ту темноту. Ах, это был просто садовник. Невзрачный парень с шапкой на голове и веснушчатыми щеками. Едва стоящий замечания. Мэт выбросил его из головы и наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть Туон. Он улыбнулся ее красоте.
"Почему бы садовнику не быть тут в это время?" подумал он. "Должно быть, странный тип этот парень."
Мэт поглядел на человека снова, но с трудом нашёл его. Садовник ступил между двумя Стражами Последнего Часа. Их, похоже, это не волновало. Тогда и Мэта не должно также. Они должно быть доверяют этому человеку…
Мэт достиг своего рукава и освободил нож. Он поднял его, не позволяя себе думать о том, почему. При этом его рука очистила одно из отделений для ножа очень тихо.
Глаза Туон распахнулись, и, несмотря на тусклый свет, она сосредоточилась непосредственно на Мэте. Девушка видела нож в его руке, готовый вылететь.
Тогда она посмотрела через плечо.
Мэт бросил, нож отражал голубой свет, поскольку вращался. Он прошёл меньше ширины пальца от подбородка Туон, ударяя садовника по плечу, когда тот поднял собственный нож. Человек задохнулся, спотыкаясь назад. Мэт предпочёл бы попасть ему в горло, но он не хотел рисковать ударить в Туон.
Вместо того, чтобы сделать разумную вещь и отойти, Туон прыгнула на человека, руки метнулись к его горлу. Это заставило Мэта улыбнуться. К сожалению, у человека было как раз достаточно времени – и она была выведена из равновесия – что дало ему продвинуться назад и пробраться между сбитыми с толку Стражами Последнего Часа. Второй кинжал Мэта поразил землю позади пятки убийцы, когда он исчез в ночи.
Через секунду, трое мужчин, каждый весом примерно с небольшое здание, повалили Мэта, хлопнув лицом к сухой земле. Один наступил ему на запястье, а другой отбросил ашандрей подальше от него.
– Отставить! – рявкнула Туон. – Освободите его! Ловите другого, глупцы!
– Другого, Величество? – спросил один из стражей. – Там не было никакого другого.
– Тогда чья же это кровь? – спросила Туон, указывая на темное пятно на земле, которое убийца оставил позади. – Принц Воронов узрел то, что вы не смогли. Прочешите местность!
Стражи Последнего Часа поднялись с Мэта. Он застонал. Чем кормили этих людей? Кирпичами? Ему не нравилось называться "Высочайшим", но немного уважения будет вполне уместным здесь. Если бы предотвратило его от сидения на, что это было…
Он поднялся на ноги, затем протянул руку робкому Стражу Последнего Часа. На лице парня было больше шрамов, чем кожи. Он вручил Мэту ашандрей, затем ушел, чтобы помочь обыскать сад.
Туон сложила руки на груди, с непоколебимым видом.
– Ты задержался с возвращением ко мне, Мэтрим.
– Задержался с… Я пришел, проклятье, предупредить тебя, а не чтобы вернуться к тебе. У меня есть свои люди.
– Ты можешь претендовать на все, что пожелаешь, – сказала Туон, смотря через плечо, как Стражи Последнего часа колотят по кустам, – Но ты не должен быть далеко. Ты важен для Империи и у меня есть для тебя работа.
– Звучит восхитительно, – заворчал Мэт.
– Что это было? – мягко спросила Туон. – Я его не увидела, пока ты не привлек внимание. Эти стражи лучшие в Империи. Я видела, как Даруо ловит стрелу в полете одной рукой, а Баррин однажды остановил человека, от дыхания на меня, потому что ожидал убийцу, чей рот был наполнен ядом. Он оказался прав.
– Его называют Серым Человеком, – сказал Мэт с дрожью. – Есть в нем что‑то причудливо обычное – его сложно обнаружить, и сложно удержать взгляд на нем.
– Серый Человек, – сказала Туон лениво. – Еще один миф становится явью. Подобно твоим Троллокам.
– Троллоки реальны, Туон. Проклятые…
– Конечно Троллоки реальны, – сказала она, – Почему бы мне не верить в это? – Она посмотрела на него вызывающе, как если бы посмела ему вспомнить о временах, когда называла их мифами. – Появление этого Серого Человека так же реально. Так как нет другого объяснения, как моя стража позволила ему пройти.
– Я достаточно доверяю Стражам Последнего часа, – сказал Мэт, потирая плечо в том месте, где один из них приложился коленом, – Однако, я не знаю, Туон. Генерал Галган пытается убить тебя; возможно он работает с врагом.
– Он несерьезен в попытках убить меня, – сказала Туон безразлично.
– Ты проклятая сумасшедшая? – спросил Мэт.
– А ты проклятый глупец? – спросила она. – Он нанимал только местных убийц, не настоящих убийц.
– Серый Человек тоже из местных, – отметил Мэт.
Это заставило её притихнуть.
– С кем ты проиграл свой глаз?
"Свет! Неужели все будут спрашивать об этом в такой манере?"
– Я прошел через опасное место, – сказал он, – Я выжил, и только это имеет значение.
– Хм. И ты спас её? Ту, которую ты пошел освобождать?
– Как ты узнала об этом?
Она не ответила.
– Я решила не ревновать. Ты удачлив. Потеря глаза тебе идёт. До этого ты был слишком привлекательным.
Слишком привлекательным? Свет. Чтобы это значило?
– В любом случае рад тебя видеть, – сказал Мэт. Он подождал пару мгновений. – Обычно, когда парни говорят что‑то наподобие этого, они ожидают услышать в ответ, что их также рады видеть.
– Теперь я Императрица, – сказала Туон. – Я не жду других, и не нахожу приятным чьё‑либо возвращение. Они возвращаются вполне ожидаемо, так как служат мне.
– Ты знаешь как заставить парня почувствовать любовь. Хорошо, что я знаю твои чувства ко мне.
– И какие они?
– Ты посмотрела через плечо.
Она покачала головой.
– Я совсем забыла, что ты невероятно хорош в рассказывании того, что не имеет значения, Мэтрим.
– Когда ты увидела меня, – пояснил Мэт, – С кинжалом в руке, – как будто бы метаемым в тебя – ты не позвала стражу. Ты не боялась, что я здесь чтобы убить тебя. Ты посмотрела через плечо, чтобы увидеть мою цель. Я считаю, это было самое сильное признание в любви, которое мужчина может получить от женщины. Если ты конечно не присядешь мне на колени ненадолго…
Она не ответила. Свет, но она казалась холодной. Неужели все изменилось с тех пор как она стала Императрицей? Он ведь не мог ее уже потерять, не правда ли?
Фурик Карид, капитан Стражей Последнего часа, вскоре прибыл вместе с идущим рядом Музенге. Карид выглядел как человек, который только что увидел пожар в своем доме. Другие Стражи Последнего Часа салютовали ему и казалось поникли перед ним.
– Императрица, мои глаза опущены, – сказал Карид, опускаясь на живот перед ней. – Я присоединюсь к тем, кто провинился, оставляя наши жизни пред вами, как только новый отряд прибудет на вашу защиту.
– Ваши жизни принадлежат мне, – сказала Туон, – И вы не окончите их до тех пор, пока я не разрешу. Этот убийца был не естественного происхождения, а порождением Тени. Твои глаза не опущены. Принц Воронов научит вас, как замечать подобных созданий, так что в следующий раз вы не будете столь удивлены. – Мэт был совершенно уверен, что Серый Человек был естественно рожден, и более того, Троллоки и Исчезающие также. Однако, казалось неправильным указывать Туон на это. Кроме того, его внимание привлекло нечто другое в ее приказе.
– Теперь, что я должен сделать? – спросил Мэт.
– Научить их, – мягко сказала Туон, – Ты Принц Воронов. Это будет частью твоих обязанностей.
– Нам нужно это обсудить, – сказал Мэт. – Все называют меня "Высочайший", этого не должно быть, Туон. Этого просто не должно быть.
Она не ответила. Она ожидала по мере того, как поиски продолжались и не пыталась отступить во дворец.
Наконец Карид приблизился снова.
– Высочайшая, в садах нет следов этой твари, однако один из моих людей обнаружил следы крови на стене. Я предполагаю, что убийца сбежал в город.
– Маловероятно, что он попытается убить меня снова этой ночью, – сказала Туон, – Пока мы встревожены. Не распространяйте эту новость обычным солдатам и страже. Сообщите моему Голосу, что наша уловка перестала быть эффективной, и что мы должны придумать новую.
– Да, Императрица, – сказал Карид, снова низко поклонившись.
– А теперь, – сказала Туон, – Освободите сад и охраняйте периметр. Я буду проводить время со своим супругом, который потребовал, чтобы я "заставила почувствовать, что его любят".
– Это не в точности то, что я сказал – промолвил Мэт, пока Стражи Последнего часа скрывались в темноте.
Туон кинула на Мэта изучающий взгляд, потом стала раздеваться.
– Свет! – сказал Мэт, – Ты это имела ввиду?
– Я не собираюсь сидеть у тебя на коленях, – сказала Туон, высвобождая одну руку из своей одежды, обнажив грудь, – Хотя я могу позволить тебе сесть на меня. Этой ночью ты спас мне жизнь. Этим ты заслужил специальные привилегии. Это…
Она умолкла, как только Мэт схватил её и поцеловал. Она удивленно возбудилась. В треклятом саду, подумал он. С солдатами стоящими вокруг на расстоянии слышимости. Хорошо, если она ожидает, что Мэтрим Коутон будет пристыжен, её ждёт сюрприз.
Он освободил её губы от поцелуя. Её тело прижалось к его, и он был рад, что она затаила дыхание.
– Я не буду твоей игрушкой, – строго сказал Мэт. – Я этого не потерплю, Туон. Если ты будешь настаивать на этом, я уйду. Заруби себе на носу. Иногда я валяю дурака. С Тайлин так точно. Я не буду так поступать с тобой.
Она поднялась и дотронулась до его лица, неожиданно ласково.
– Я бы не сказала тех слов, которые сказала, если бы считала тебя лишь игрушкой. Мужчина, потерявший глаз, в любом случае не игрушка. Ты познал битву; каждый кто посмотрит на тебя поймет это. Они не спутают тебя с глупцом, и для меня меня нет пользы от игрушки. Вместо этого мне нужен принц.
– А ты меня любишь? – спросил он, выдавливая слова
– Императрица не любит, – сказала она. – Я сожалею. Я с тобою, потому что так повелевают пророчества, и потому с тобой я принесу Шончан наследника.
У Мэта возникло ощущение, что он тонет
– Однако, – сказала Туон, – Возможно, я могу допустить, что… рада тебя видеть.
"Хорошо," подумал Мэт," думаю, могу это принять. На данный момент."
Он поцеловал её снова
Глава 16
Кричащая тишина
Лойал, сын Арента, сына Халана, тайно всегда хотел быть быстрым
Лойал считал людей удивительными созданиями! Причем не скрывал этого. Его поражала невнимательность людей, их неспособность слушать. Лойал мог проговорить с ними целый день, а затем обнаружить, что большую часть они пропустили мимо ушей. Неужели, люди думают, что кто‑то будет говорить просто так – без цели?
Лойал слушал, когда они говорили. Каждое слово из их уст показывало больше о них. Люди были похожи на молнию. Вспышка, взрыв, сила и энергия. Затем всё уходило. На что это будет похоже?
Торопливость. Из торопливости стоило извлечь некоторые уроки. Лойал начинал задаваться вопросом, а хорошо ли он освоил тот особый урок.
Лойал шагнул в лес слишком тихих деревьев, Эрит была рядом с ним, другие Огир окружили их. У всех на плечах лежали топоры или были длинные ножи в руках, поскольку они прошли к сражаться. Уши Эрит дергались; она не была Древопевцем, но она могла ощутить, что деревья чувствовали себя нехорошо.
Это было действительно ужасно. Он бы не смог объяснить ощущение здоровых деревьев, как не смог бы объяснить ощущение ветра на своей коже. От здоровых деревьев шла правильность, подобно запаху утреннего дождя. И хотя правильность не издавала ни звука, но звучала как мелодия. Когда он пел деревьям, то купался в этой правильности.
В этих же деревьях не было этой правильности. Если он приближался к ним, то мог услышать нечто. Кричащую тишину. И это не было звуком, только чувством.
В лесу перед ними развернулась битва. Армии Илэйн медленно отступали на восток, покидая лес. Они уже почти достигли края Браймского Леса. Как только они оставят лес, им придется срочно отступить к мостам, переправиться, и сжечь их за собой, уничтожая залпами огня Троллоков, которые попытаются навести собственные мосты и переправиться вслед за ними. Башир надеялся, что ему удастся сильно сократить численность врагов на переправе через Эринин, прежде чем они двинутся дальше на восток.
Лойал был уверен, все это послужит увлекательным сюжетом для его книги, когда он напишет ее. Если напишет… Его уши расправились, как у Огира, начинающего песнь войны. И он слил свой голос с другими, радуясь грозной песне – зову крови, зову смерти – заполнившей пустую тишину деревьев.
Он побежал вместе с другими, рядом с ним Эрит. Лойал вырвался вперед, топор над головой. Ярость переполнила его, вытеснив все мысли. Троллоки не только убили деревья, они взяли их душу…
Зов крови, зов смерти.
Под рёв песни, Лойал ворвался в троллоков с топором, Эрит и другой Огир, присоединились к нему и остановили главный удар троллоковых сил в этом месте. Он не намеревался вести Огирскую атаку. Он сделал это так или иначе.
Он ударил по плечу троллока с лицом барана, отрубая его руку. Тело завопило и упало на колени, и Эрит пнула его в лицо, отбрасывая назад в ноги троллокам позади.
Лойал не остановил своей песни, призыв к крови, к смерти. Пусть их услышат! Пусть их услышат! Взмах после взмаха. Разделывание мёртвой древесины, вот что это было. Мертвая, гниющая, ужасная древесина. Он и Эрит встали на свое место со Старейшиной Хаманом, который, с расправленными ушами, выглядел совершенно жестоким. Спокойный Старейшина Хаман. Он также чувствовал гнев.
Осаждённые ряды Белоплащников, кого Огир освобождали, отступили назад, давая путь для Огир.
Он пел и боролся, ревел и убивал, ударяя троллоков топором, предназначенным для того, чтобы рубить деревья, и никогда плоть. Работа с древесиной была почетным занятием. Это… это было уничтожением сорняков. Ядовитых сорняков. Удушающих сорняков.
Он продолжал раскалывать троллоков, теряя себя в призыве к крови, к смерти. Троллоки начали бояться. Он видел ужас в их глазах‑бусинках, и ему это нравилось. Они привыкли к бойцам, которые были меньше их.
А вот пусть теперь Троллоки попробуют, кого‑то своего размера. Те рычали, в то время как Огир заставляли их отступать. Лойал опускал удар за ударом, срезая руки, перерубая туловища. Он проломился между двумя Троллоками с медвежьими мордами, упавшими перед ним, вооруженным топором, кричащим в ярости – теперь в ярости за то, что Троллоки сделали Огир. Они должны были наслаждаться миром в стеддинге. Они должны были строить, петь и растить.
Они не могли. Из‑за них… эти сорняки, они не могли! Огир были вынуждены убивать. Троллоки превратили строителей в разрушителей. Они вынудили Огир и людей походить на себя. Призыв к крови, к смерти.
Хорошо, Тень должна видеть насколько опасны могли быть Огир. Они должны бороться, и должны убивать. И Огир сделают это лучше, чем какой‑нибудь человек, троллок или Мурддраал могли вообразить.
Лойал видел страх в троллоках, в их испуганных глазах, они начинали понимать.
– Свет! – воскликнул Галад, отступая из гущи боя, – Свет!
Атака Огир была и ужасна и достойна славы. Эти создания сражались – уши назад, глаза широко раскрыты, широкие лица плоские, как наковальни. Они преобразились, все их спокойствие ушло. Они прорубались через ряды Троллоков, повергая этих зверей на землю. Второй ряд Огир, состоящий в основном из женщин, добивал Троллоков с помощью длинных ножей, убивая любого, кому удалось пробиться через первую линию.
Галад считал Троллоков, в которых перемешалось человеческое и животное, внушающими ужас, но сейчас Огир выглядели куда, как более устрашающе. Троллоки были просто отвратительны… но Огир всегда были такими спокойными, добрыми, учтивыми… Глядя, на них, впавших в ярость, распевающих их жуткую песню, и сражающихся своими огромными топорами в рост человека…. Свет!
Галад махнул рукой, дав сигнал Детям возвращаться. Неожиданно прилетевший Троллок, врезался в ближайшее дерево заставил Галада отпрыгнуть. Некоторые из Огир, хватали раненных Троллоков руками и отшвыривали их со своего пути. Другие были по уши в крови, рубя и разделывая врагов, как мясники разделывают мясо. Время от времени, кто‑то из них падал. Хотя они и не носили доспехов, но их кожа сама казалось крепкой, как броня.
– Свет! – Сказал Тром, подходя к Галаду. – Видел ли ты когда‑нибудь, что‑то подобное?
Галад покачал головой. Это был самый честный ответ, о котором он мог подумать.
– Если бы у нас была такая армия – сказал Тром.
– Они Друзья Темного, – сказал Голевер, присоединяясь к ним. – Отродья Тени, если быть точным.
– Огир не большие Отродья Тени, чем я, – сухо сказал Галад. – Смотри они забивают Троллоков.
– Сейчас они в любой момент могут повернуть против нас, – сказал Голевер. – Смотрите – Он замолчал, прислушиваясь к боевой песне, которую пели Огир. Одна из больших групп Троллоков была сломлена, убегая мимо сыплющего проклятиями Мурдраала. Огир не дали им уйти. Разъяренные, гигантские Строители погнались за Троллоками, двуручные топоры рубили им ноги, бросая их в фонтаны крови и заставляя кричать в агонии.
– Доволен? – спросил Тром.
– Возможно, – сказал Голевер, – Возможно это какая‑то уловка. Чтобы втереться к нам в доверие.
– Не будь дураком, Голевер, – сказал Тром.
– Я не…
Галад поднял руку.
– Соберите раненых. Давайте двинемся в сторону моста.
Ранд позволил кружащимся цветам исчезнуть из поля зрения.
– Почти пришло время идти, – сказал он.
– На битву? – спросила Морейн.
– Нет, к Мэту. Он в Эбу Дар.
Он вернулся из лагеря Илэйн в Меррилор. Разговор с Тэмом все еще звучал в его голове. Отпусти. Это было почти так легко. И все же, нечто поднялось из него разговаривая с его отцом. Отпусти. Казалось в словах Тэма была глубина, лежащая далеко за гранью очевидности.
Ранд покачал головой. Он не мог позволить тратить время на такие мысли. Последняя битва… она должна занимать его внимание.
Я смог подобраться достаточно близко, не привлекая внимания, подумал он, ощупывая кинжал с рукоятью из оленьего рога на поясе. Похоже это правда. Тёмный не может почуять меня, когда он при мне.
Перед тем как выступить против Тёмного, он должен был, что‑то сделать с Шончан. Если то, что сказал Том правда, Мэт мог быть ключом. Шончан должны присоединиться к Миру Дракона. В противном случае…
– Твое выражение мне знакомо, – сказал мягкий голос. – Оцепенение. Ты делаешь это так хорошо, Ранд Ал'Тор.
Он обернулся к Морейн. За ней, на столе в его шатре, лежали карты, которые прислала гонцом Авиенда, показывающие позиции, где его армия могла бы собраться в Запустении.
Морейн стала рядом с Рандом.
– Знаешь ли ты, что я потратила часы в размышлениях, пытаясь обнаружить, чем был заколдован твой разум? Просто чудо, что я не вырвала себе все волосы от досады.
– Я был дураком, когда не доверял тебе, – сказал Ранд.
Она засмеялась. Мягким смехом, смехом контролирующей себя Айз Седай.
– Ты достаточно доверял мне. И из‑за того, что ты не делился своими планами, бесило еще больше.
Ранд глубоко вдохнул. Воздух у Меррилора был слаще, чем в других местах. Он уговорил местную землю вернуться к жизни. Трава росла. Цветы цвели.
– Пни и люди, – сказал он Морейн. – В Двуречье было и то, и другое, и одно могло сдвинуться с места с той же вероятностью, что и другое.
– Как‑то слишком сурово, – сказала Морейн. – Не простое упрямство двигало тобой, а желание доказать себе и всем остальным, что ты мог все сделать сам. – Она коснулась его руки. – Но ты ведь не можешь все сделать сам, не так ли?
Ранд покачал головой. Он потянулся за Калландором, коснулся его, привязанного у него на спине. Последний секрет меча был ясен для него. Это была ловушка, притом хитроумная, ибо меч был са'ангриалом не только для Единой, но и для Истинной Силы.
Он уже избавился от ключа доступа, но на спине он нес кое‑что очень соблазнительное. Истинная сила, суть самого Темного, была сладчайшей из всего, чего он касался. С Калландором он мог призвать её столько, сколько ни один человек до него. Из‑за того, что у Калландора не было предохранителя, как у большинства других ангриалов и са'ангриалов, нельзя было предугадать, сколько Силы было возможно зачерпнуть.
– Ну вот, опять, – пробормотала Морейн. – Что ты задумал, Ранд Ал'Тор, Дракон Возрожденный? Способен ли ты наконец сказать мне?
Он глянул на неё.
– А не устроила ли ты весь этот разговор, чтобы вытянуть этот секрет?
– Ты слишком высокого мнения о моих риторических способностях.
– Ответ. который не говорит ничего. – сказал Ранд
– Да, – сказала Морейн. – Но могу ли я напомнить тебе, что ты первым проигнорировал мой вопрос?
Ранд припомнил весь разговор, и понял, что именно он сделал это.
– Я собираюсь убить Темного, – сказал Ранд. – Я не просто хочу запечатать Темного, я собираюсь прикончить его.
– Я думаю, ты вырос, пока меня не было, – сказала Морейн.
– Только Перрин вырос, – сказал Ранд. – Мэт и я просто научились хорошо притворяться взрослыми. – Он колебался. – Мэт научился этому не настолько хорошо.
– Темного нельзя убить, – сказала Морейн
– Я думаю, что справлюсь, – сказал Ранд. – Я помню, что сделал Льюс Тэрин, и там был момент… краткий миг… Это возможно, Морейн, я уверен в этом даже больше, чем в том, что смогу снова запечатать Темного. – Это была правда, хотя он не был по‑настоящему уверен ни в одной из возможностей.
Вопросы. Столько вопросов. Не должны ли у него уже появиться ответы?
– Темный – часть Колеса, – сказала Морейн.
– Нет. Темный вне узора. – Возразил Ранд, – Он вообще не является частью колеса.
– Конечно, он часть Колеса, Ранд, – сказала Морейн, – Мы – нити, что формируют саму сущность Узора, а Темный влияет на нас. Ты не можешь убить его. Это глупо.
– Раньше я был глупцом, – сказал Ранд, – И снова буду им. Временами, Морейн, вся моя жизнь – все, что я сделал – ощущается как нереальная глупость. Что для меня еще одна невыполнимая задача? Со всеми остальными я справился. Справлюсь и с этой.
Она крепче сжала его руку.
– Ты так вырос, но ты всё ещё просто юноша, не так ли?
Ранд немедленно взял под контроль свои эмоции, и не стал огрызаться в ответ. Самый надежный способ показаться мальчишкой – вести себя как мальчишка. Он выпрямил спину и мягко заговорил.
– Я прожил четыреста лет, – сказал он. – Может, в сравнении с безвременьем Колеса, я и юноша. И все же, я один из старейших живущих людей.