Китайские повести ХVII века
О бессмертных толкуют, но их дела сокрыты от глаз людских. А кто из людей в жизни сумел избегнуть соблазнов мирских? Нынешним утром впервые прочли повесть Заоблачных Врат: Внезапный ветер прохладу принес и неземной аромат.
Рассказывают, что в далекие времена, когда Суйский государь Вэньди только-только вступил на престол и назвал свою эру Изначальное Правление, жил в Цинчжоу один богатый человек по имени Ли Цин, семья которого испокон веков владела красильнями. Хотя происходил он из торгового сословия, однако род его был славен и, к слову сказать, весьма обилен: душ этак пять или шесть тысяч – люди все деловые и хваткие, способные, как говорится, добыть деньги голыми руками. Богатство и сила рода Ли вошли в поговорку: «Наши Ли пол-округи замели», – шутили в этих краях. Поскольку Ли Цин был самым старшим, его признали главою рода. Все от мала до велика глубоко уважали почтенного Ли Цина за его справедливость и отзывчивость, а еще за то, что ко всем, будь то далекий или близкий родственник, он относился одинаково сердечно, не проявляя ни своекорыстия, ни двуличия. Не удивительно, что ежегодно в день его рождения все несли ему подарки и желали долгих лет жизни. Поскольку род был велик и славен, каждому хотелось преподнести что-то диковинное: атлас многоцветный иль парчу узорчатую. Человек бережливый и экономный, Ли Цин старался не разбазаривать ценности, а складывал их в особое хранилище, в котором за многие годы скопились неисчислимые сокровища. Однако почтенный Ли Цин не слишком дорожил ими, потому как имел в своей жизни одно пристрастие. Вы спросите какое? Еще с юных лет Ли Цин привык делать доброе людям и всячески старался им помочь. И еще у него была одна особенность: с великим почтением он относился к небожителям и ценил искусство даосов, которым готов был отдать тысячи связок монет. Повстречает, бывало, заоблачного странника, из мира ушедшего и во всем совершенного даоса, и тут же с низким поклоном зовет его в дом, щедро потчует гостя, а даос взамен разъясняет, как найти эликсир бессмертия, иль вещает о тайнах совершенствования. Правда, многие из этой братии были истинными мошенниками, старавшимися обманом выудить чужие деньги. Никакой учености, у них за душой не было, а все их ремесло было сплошным комедианством. И все же мошенничество ворожеев нисколько не повлияло на простодушного и честного Ли Цина. Ежедневно он воскурял благовония и сидел в созерцательном молчании, укрепляя дух свой и закаляя сердце, и думал об одном – как он найдет путь из этого бренного мира.
В год, о котором пойдет сейчас речь, Ли Цину исполнилось ровно семьдесят лет. Месяца за два до славного дня его дети и внуки устроили совет.
– Семидесятилетие– день не обычный, такой возраст встречается не часто. Поэтому надобно поднести старику редкостный дар, пожелать ему бодрости и здоровья.
Прослышав о приготовлениях, Ли Цин пригласил к себе родственников из разных колен рода. Во время застолья старик им сказал:
– Все вы трудолюбивые люди и живете достойной жизнью. Я знаю, что вы чтите меня, ведь ежегодно вы несете подарки: одежду, сосуды, разные дорогие изделия. У меня скопилось много всякой всячины – тысячи вещей, которые, однако, лежат без употребления. Как вам известно, я человек бережливый: ко мне, как говорится, вещи приходят и не уходят. Вот и получается, что все эти богатства, годами лежащие в хранилище, я даже не успел хорошенько рассмотреть. Большая их часть пришла в негодность. Мне жаль, что ваши деньги потрачены зря и превратились в кучу ненужного хлама. И вот что я решил. Скоро наступит день моего рождения. Слава Небу, что оно еще не определило последний срок моей жизни! Я знаю, что все вы готовите щедрые дары к этому дню. Но именно этого я и не хочу. Вот почему я нынче собрал вас всех вместе, чтобы заранее сказать вам о своем желании. Кто-то из младших родственников заметил:
– Еще в древности говорили, что подарки по случаю дня рождения способствуют продлению жизни. Вам же исполняется семьдесят лет. Такое бывает лишь один раз. Если мы достойно не отметим годовщины, мы не сможем выразить своей почтительности, а это неприлично!
– Тогда сделаем так, – сказал Ли Цин. – Коли ваше решение твердо, подарите мне то, что я попрошу!
– Слушаем и повинуемся! – обрадовались родственники.
– Я хочу, чтобы за десять дней до моего праздника каждый принес кусок пеньковой веревки толщиной в палец, а длиной в сто чи. В общей сложности получится 50 или 60 тысяч чжанов. Вот это и будет «продление жизни». Что может быть длиннее?
Родственники подивились такому решению, но спорить не стали:
– Мы исполним вашу волю, отец! Правда, не очень понятно, зачем вам эти веревки?
– Сначала принесите, потом увидите, – улыбнулся Ли. – Сегодня это еще секрет.
Весть о чудной просьбе старика разнеслась среди всей родни. Один передал десяти, десять поведали сотне... И вот в назначенное время, за десять дней до праздника, возле дома почтенного Ли на земле лежала высоченная куча – прямо гора из веревок. Но пока что никто не понимал, для чего они нужны.
Надо вам знать, что в десяти ли от Цинчжоу была Гора Заоблачных Врат. Еще ее называли Расколотая Гора, так как вершина, словно рассеченная топором, была увенчана двумя пиками. Жители Цинчжоу, обратившись лицом к югу, могли видеть облака, плывущие меж двух пиков, и летящих над пропастью птиц. Глубины этого провала никто не знал. Некоторые из любопытства кинут, бывало, вниз крупный камень, а звука падения не слышно. Поэтому возникло поверье, что провал бездонный.
В день, когда родственники принесли старику веревки, он велел работникам идти на гору и соорудить над жерлом страшной пропасти ворот, закрепив его меж двух толстых столбов. Затем он пошел к плетенщику и попросил его сплести из бамбуковых прутьев прочную корзину. Из лавки плетенщика он направился в заведение медника и купил у него несколько сот колокольцев разной величины.
Родственники, теряясь в догадках, пришли к Ли Цину с вопросами.
– В свое время я безо всякой утайки вам все объяснял. Как вы знаете, с малых лет я увлекался даосским учением, но за пятьдесят с лишним лет никаких успехов так и не добился. Совсем недавно, листая древние книги, я случайно наткнулся на место, где говорится, что Заоблачные Врата – один из семи путей, ведущих к небожителям. Я подумал: пока я бодр и здоров, руки и ноги еще крепкие, почему бы мне не попытать счастья? Мне уже семьдесят, а ведь прожил я по-настоящему всего года два или три. И вот тогда я решил в день своего рождения спуститься в пропасть. Четыре веревки вы привяжете к краям корзины, а пятая будет с колокольцами. Я залезу в плетеную люльку, а вы станете осторожно меня спускать. Если случится какая беда, я дерну за веревку и вы, услышав звон, поднимете меня наверх.
Кто знает, быть может, мне повезет и я встречусь с бессмертными. В любом случае я обязательно вернусь обратно, чтобы рассказать вам о том, что увидел.
Слова старика привели родственников в большое волнение. Низко кланяясь, они принялись его отговаривать.
– Нельзя! Никак нельзя это делать! – сказал кто-то из них. – Конечно, в пропасти не обязательно водится горная нечисть, однако ж змей и прочих гадов там наверняка не счесть. К тому же вы можете задохнуться от черного смрада, что скопился на дне.
– В столь почтенном возрасте нельзя подвергать себя таким испытаниям!– добавил второй.
– Я принял решение и не отступлюсь от него, даже если мне грозит смерть. Не удерживайте меня, я все равно спущусь! Только я уверен, что непременно вернусь!
Один из старейших в роду, хорошо зная упрямство Ли Цина, заметил:
– Почтительность хороша, а исполнительность лучше! Придется нам смириться. Только вот что я скажу: такое серьезное дело никак нельзя совершать втайне! Надо обязательно оповестить всю нашу родню. Мы все проводим вас на гору. И тогда молва об этом чудном событии разнесется за пределы Четырех Морей. Разве не прекрасно!
– Я не против... – Ли Цин кивнул в знак согласия.
Как мы уже говорили, Ли Цин принадлежал к роду, в котором насчитывалось пять или шесть тысяч человек. Но когда оповестили всех, то на проводы собралось никак не меньше десяти тысяч человек. В день рождения Ли Цина устроили пиршество, на которое пригласили музыкантов, после чего процессия родичей (а к ним присоединилось немало посторонних зевак) двинулась на Гору Заоблачных Врат. В этот день город, казалось, опустел. Поднявшись на вершину, люди замерли, восхищенные великолепным зрелищем:
Горной гряды крутая стена
Зубчатыми скалами окружена.
В глубоких ущельях, в расселинах скал
звенят-поют родники.
По отвесным утесам упорно ползут
густые травы-вьюнки.
На обрывах причудливые дерева
ветвями тянутся ввысь.
По склонам диковинные цветы
среди камней разрослись.
Тропинок не видно – дымка густа.
Буйством красок любуюсь с моста.
Свежая зелень покрыты вершины
ближних и дальних холмов.
Шорохи сосен, журчание вод,
белеет гряда облаков.
Звонко-презвонко капли звенят–
на деревьях роса поутру.
Тихо-тихо, не слышно почти,
шепчет листва на ветру.
Веревки и корзина лежали возле пропасти. Ли Цина обступили родственники. У многих были чарки с вином. Кто-то из стариков сказал:
– Почтенный Ли! Тобой завладела мысль о Дао-Пути, а сердце твое исполнено решимости. Вступив на стезю небожителей, ты непреклонен в своем желании уйти в иной мир. Однако, отпуская тебя, мы должны поступить как положено, чтобы впоследствии не пришлось нам раскаиваться. Ты знаешь, что эта мрачная пропасть бездонна и доселе никто еще не отваживался в нее спуститься. Зачем же столь неосмотрительно рисковать своей драгоценной жизнью? Не лучше ли сначала спустить в люльке собаку? Если с ней ничего не случится, вниз отправится какой-нибудь ловкий парень. Разузнав, есть ли внизу следы бессмертных, он поднимется наверх и расскажет нам. Тогда спустишься ты. Так будет безопасней и надежней!
Ли Цин улыбнулся:
– Спасибо за совет, почтенный! Но человек, который стремится к Дао-Пути, должен быть готов на смертельный риск, иначе бессмертные лишь пожалеют его, но никогда не сделают своим учеником. Что до этого провала, то он, как толкуют, – седьмой путь, что ведет в мир бессмертных. Почему бы мне не проверить самому, вместо того чтобы сидеть на месте, заранее страшась каких-то напастей? Подобные сомнения, я вам скажу, могут лишь ослабить веру в Путь, а с таким чувством невозможно оторваться от нашего бренного бытия. Мое решение твердо, и, как бы меня не уговаривали, я спущусь вниз... Не беспокойтесь за меня, вспомните поговорку: расставаясь, не станем смеяться над тем, что случится потом.
– Мы внемлем вашим словам драгоценным, как нефрит или жемчуг, – сказали родственники. И тогда Ли Цин прочитал такой стих:
Земную жизнь презираю давно,
промелькнула она без следа,
Покинув вас, одиноким не буду
в горах Заоблачных Врат.
Над монахом, что с чайником ищет Дао,
сам я смеялся всегда.
Но чайник таинств на шумном торжище
увидеть– горше стократ!
Прослушав стихи, родственники лишь покачали головой, ничего не уразумев, вздохнули. Кто-то смущенно проговорил:
– Почтенный Ли! Ваше стремление постигнуть Путь воистину безгранично. Желаем вам обязательно встретиться с бессмертными!
– Спасибо вам всем за внимание и заботы... Ну, а теперь приступим к делу... – сказал Ли Цин.
Обратившись к небесам, он сделал два поклона, а затем, не проронив лишнего слова, залез в бамбуковую люльку и помахал рукой в знак прощания. Веревка стала разматываться, и корзина поплыла вниз. У многих лица посерели от ужаса.
– Все было у старика, да, видно, показалось мало, – проговорил кто-то из родни. Он покачал головой и даже цокнул языком. – Захватила старого пустая затея полезть
вниз искать бессмертных. Зачем? Наверно, за смертью своей полез!
Ну, а Ли Цин спускался в пропасть, и никто не знал, когда он вернется обратно. Говорят, что:
Бессмертные кажутся очень похожими
на самых обычных людей,
Но люди живут, не стремясь к совершенству,
в тенетах земных страстей.
Ли Цин спустился вниз на много тысяч чжанов и, наконец, почувствовал, что корзина остановилась. Он выбрался из нее и огляделся в надежде обнаружить какие-нибудь следы бессмертных. Но кругом царила темнота, не видно ни верха, ни низа – хоть глаз выколи. А земля сырая и вязкая. Ноги скользили. Ли Цин сделал шаг-другой, поскользнулся и упал. С трудом поднявшись, старик сделал еще один шаг и снова грохнулся оземь. Он упал еще раз или два и потерял сознание. Тем временем наверху стало темнеть. Родственники, ожидавшие Ли Цина, потеряли надежду на его возвращение. Веревка больше не дергалась, колокольцы молчали.
– Старик не иначе попал в беду. Видно, окутал его смрадный и волглый туман, – предположил кто-то.
Несколько человек принялись крутить ручку ворота, пока не появилась корзина. Но она оказалась пустой: Ли Цин исчез. Родственников охватило беспокойство. Они снова спустили корзину вниз и, немного подождав, вновь подняли, но, как и в первый раз, она была пуста. В толпе послышались вздохи, но кое-где раздались и смешки. Посторонние люди, шумно обсуждая событие, стали расходиться, а родственники все еще стояли возле провала. Некоторые вытирали слезы, другие – горько сетовали.
– Мы уговаривали, всячески останавливали его, а он не послушал, сделал по-своему, полез-таки вниз! – сказал один, и в его голосе проскользнули нотки обиды. – Семьдесят лет прожил на свете и умереть бы ему по-человечески, чтобы мы прах хотя бы захоронили. А сейчас как быть? Ничего от него не осталось!
Послышались причитания, кто-то всхлипнул. Один из родственников, видно, человек рассудительный, заметил:
– Рождение и смерть – великие события в человеческой жизни, и определены они Небом. Сегодняшний день рождения Ли Цина, наверное, означал конец его жизни. Он все равно бы умер, даже если б остался дома, поэтому не следует понапрасну себя терзать. К тому же он сам так захотел, хотя знал, что ему грозит смертельная опасность... Действительно, от него ничего не осталось, только кое-что из одежды. Вот что я думаю. Сегодня мы разойдемся по домам, потому как все равно уже поздно, а завтра утром надо позвать сведущих даосов. Пусть придут на гору и покличут душу Ли Цина. А одежду его мы захороним – так поступали и в древности. Я слышал историю про государя Сюань Юаня, который, постигнув Великий Путь, вознесся на Небо возле Динху – Озера Треножника. Меч и сапоги, которые он оставил после себя, положили в гроб и захоронили возле Моста-Горы. Кто знает, быть может, и наш Ли Цин сделался бессмертным и ему следует сделать такую же могилу? А если так, к чему напрасно убиваться и заглядывать со страхом в отверстие провала? Кому нужды все эти причитания?
Родственники, согласившись с этими словами, вытерли слезы и разошлись по домам с тем, чтобы утром снова подняться на вершину горы. Собравшись, они воззвали к душе почтенного Ли, после чего устроили церемонию положения во фоб, а когда исполнилось семь седьмин, колоду предали земле. Но об этом можно и не рассказывать.
А сейчас мы вернемся к Ли Цину, который, как нам известно, упав, потерял сознание. Через какое-то время, придя в себя, он осторожно ощупал место, куда попал, и скоро обнаружил, что находится в каменной яме всего в один чжан шириной. Под ногами была все та же вязкая осклизлая глина, поэтому он мог двигаться с большим трудом. Ничего необычного старик пока не почувствовал. У него мелькнула мысль снова забраться в корзину. Стоит дернуть за веревку с колокольцами – его тут же вытащат наверх. Протянул руку в одну и другую сторону – люлька исчезла. Ли Цин крикнул, но звук его голоса словно замер в каменном мешке. Вот уж действительно: когда пришел – была дорога, а как уходить – не видно даже ворот. Что делать? У старика подогнулись колени, и он повалился на землю.
Прошло несколько дней, и он понял, что, если ничего не предпринять, можно умереть с голоду. Он вспомнил, что в древние времена, чтобы утолить голод и спастись от смерти, кто-то ел снег и войлок. Однако в яме нет ни того, ни другого, только скользкая глина. Задумавшись, он взял горсть вязкой земли и, отправив в рот, проглотил. О чудо! Глина оказалась съедобной и приятной на вкус. Она утоляла голод и жажду. Мог ли он знать, что в подобных пещерах – обиталищах бессмертных раз в три тысячи лет разверзается дно и оттуда выползает «синяя глина», которую небожители употребляют в пишу? Ли Цин, съев несколько горстей, почувствовал прилив сил и необычную бодрость. И тут он снова принялся шарить вокруг, и его рука нащупала в стене щель не больше двух чи высотой. «Какой прок здесь сидеть? – подумал он. – Глядишь, еще появятся ядовитые змеи или прочая нечисть. Жизнь моя все равно на пределе. Что мне терять? Попробую втиснуться в этот проход. Интересно, что впереди?»
И так получилось, что на этой мрачной и страшной дороге старец, презревший смерть, увидел новый мир и с жизнью столкнулся иной. Вот послушайте:
По воле Яньвана, властителя ада,
смерти избегнул старик.
Из страшной пропасти путь отыскал
и в иные миры проник.
Ли Цин, пренебрегая смертельной опасностью, проник в каменный лаз. Он прополз шесть или семь ли и вдруг почувствовал, что проход будто бы расширился. Правда, стоять было невозможно, но зато он уже мог передвигаться на четвереньках. Старик прополз еще около двадцати ли. Устав, он тут же валился и засыпал, а проголодавшись, съедал несколько горстей глины и полз дальше. Ли Цин потерял счет времени и не знал, когда день, а когда ночь. Вдруг впереди что-то блеснуло – будто мигнула звездочка. «Неужели выход?» – обрадовался старик. Сунув в рот горсть глины, чтобы подкрепиться и взбодрить дух, он пополз на свет. Наконец, он достиг выхода из лаза и выглянул – перед ним раскинулся прекрасный мир: темнели горы, синела гладь вод. Ли Цин поднялся на ноги и с облегчением потянулся. Поправив одежду и стряхнув грязь с туфель, он сделал поклон и, обратившись лицом к небесам, воскликнул:
– Хвала тебе, о Небо, что ты помогло мне избавиться от беды!
Ли Цин увидел широкую дорогу, по которой он прошел около пятнадцати ли, пока не почувствовал голод, Дорога была безлюдной – он не встретил ни одного человека, у кого можно было купить чего-нибудь поесть. Впрочем, Ли Цин все равно не мог бы заплатить, так как в кошеле у него не было ни единой монеты. Старик пожалел, что не захватил с собой хоть несколько горстей чудесной глины. Последние силы покидали его, и тут он заметил сбоку от дороги ручей, в котором журчала бирюзово-синяя вода. По берегам росли кусты хризантем. Старик не знал, что это место на языке небожителей зовется Родником Хризантем, и не предполагал, что вода обладает чудесными свойствами – устраняет недуги и продлевает жизнь. Ли Цин поднес ко рту пригоршню воды. Несколько глотков чудесной влаги подкрепили его душевные силы, он почувствовал необыкновенную бодрость, во всех его членах появилась удивительная легкость. Старик прошел еще около десяти ли и вдруг за верхушками деревьев увидел крыши зданий, крытых черепицей, сиявшей позолотой и бирюзой. Куда он попал, он не знал. Он бросился вперед, и тут перед ним выросли кроваво-красные врата, по обе стороны от которых возвышалось сооружение из белого нефрита. Оно состояло из девяти ярусов, каждый больше чжана высотой. Ступеней не было, и он стал карабкаться вверх, цепляясь за лианы, рискуя сорваться вниз. Ворота оказались на запоре. Ли Цин решил, набравшись терпения, ожидать. Ждал он долго, как в поговорке: пока один будда не появится на свет, а второй не вознесется к небесам. Наконец ворота открылись, и в них показался отрок в синей одежде.
– Ли Цин, почему ты здесь?
Старик распростерся ниц в почтительном поклоне.
– Меня и впрямь зовут Ли Цином, – сказал он. – Я – владелец красильной лавки в Цинчжоу. Ничтожный рискнул отвергнуть бренный мир и проникнуть в чертоги бессмертных. Умоляю сделать меня своим учеником!
– Оставить тебя здесь – нее моей власти, – улыбнулся отрок. – Я провожу тебя к нашему владыке. Попроси его сам!
Отрок в синем удалился, но скоро вернулся опять и предложил гостю следовать за ним. Они оказались возле высокого здания из нефрита, расписанного затейливым узором. Перед ним был поистине небесный чертог. Это место можно описать такими словами:
Вспыхнул под солнцем пурпур стропил.
Черепицу наверший восход озарил.
Прекрасный дворец с глазурною крышей
гордо возносится ввысь.
Покрытые белым нефритом террасы
к голубым небесам поднялись.
Из пластин черепаховых венцы
украшают резные врата.
Кораллы вправлены в роспись колонн–
причудливы их цвета.
Карнизы яшмовых башен,
перламутровых теремов,
Круто вверх изгибаясь,
касаются облаков.
В нефритовых чертогах
драгоценный покой
Расписан так, словно стены
окутал туман голубой.
Повороты перил оттеняет искусно
многоцветных агатов кайма.
На бамбуковых занавесках–
жемчужная бахрома.
Пары синих луаней и журавлей
в вышине небесной кружат.
Цилинь киноварный и белый олень
обходят таинственный сад.
На укромных полянах раскрыли бутоны
удивительные цветы.
Из лесов доносится пение птиц
сказочной красоты.
В центре зала этого прекрасного дворца Ли Цин увидел владыку бессмертных. Его шляпа, в форме лотоса, была, украшена пластинами из лазоревого нефрита, одежда из золотистых перьев в поясе подвязана желтым шнуром, на ногах – пурпурные туфли. В руке владыка держал жезл счастья жуй – знак того, что небожитель способен достигнуть восьми сторон света. По бокам от старейшины – к востоку и западу – восседали по четыре небожителя в разноцветных одеждах, обликом благородные и прекрасные. В зале клубились многоцветные облака – символы счастья, воздух был, напоен нежнейшим ароматом. Плыли тихие звуки, и в то же время вокруг царило безмолвие. Все дышало торжественностью и неземным величием.
Ли Цин, подавшись вперед, сделал глубокий поклон. Он раскрыл было рот, собираясь рассказать о том, как, презрев опасность, решил отправиться к бессмертным, но владыка небожителей его опередил:
– Ли Цин! Как ты посмел явиться сюда? Тебе не должно было приходить, ибо места твоего здесь еще нет. Уходи прочь, да поживей!
На глазах Ли Цина навернулись слезы.
– Всю жизнь я с благоговением относился к учению о Дао-Пути, но ни разу мне не доводилось увидеть его чудодейственную силу. Нынче мне посчастливилось попасть в чертог небожителей, довелось лицезреть тебя, о старейшина всех, бессмертных! Так неужели мне впустую возвращаться обратно? Мне уже семьдесят лет. Осталось жить совсем немного, и вряд ли еще раз доведется побыть в здешних местах. Нет! Пускай я умру у ступеней твоего чертога, но назад ни за что не вернусь!
Бессмертный неодобрительно покачал головой. В это время кто-то из подчиненных, стоявших рядом, проговорил:
– Верно, Ли Цин не должен был появляться здесь. Но он честный и справедливый человек, а посему достоин не только жалости, но и уважения. Если позволить ему остаться, люди увидят, что путь в бессмертие доступен каждому. А ведь по нашему учению главная заповедь Врат Закона – спасение людей. В этом и состоит наивысшая добродетель. Думается, что Ли Цина все же можно оставить в учениках, но, если обнаружится, что он не способен воспринять нашу мудрость, мы его отправим восвояси. Сделать это никогда не поздно.
– Так и быть! Пусть остается! – старейшина кивнул в знак согласия. – Отведите ему место в западной пристройке!
Ли Цин поспешил поклониться, выражая свою благодарность.
«Вряд ли я мог стать учеником бессмертных, если бы не был отмечен знаком Пути», – подумал он. Но по дороге к своему дому у него возникли сомнения: «Я обещал родичам вернуться и рассказать о встрече с небожителями, а сейчас сам упрашивал владыку оставить меня здесь! Кто-то из его подчиненных даже заступился за меня, и тот разрешил остаться. Как-то неудобно теперь снова просить о возвращении. Что делать? Не ровен час, еще обижу кого из них, и для меня это может плохо обернуться. Ведь я как-никак простой смертный и пока еще не очистился от мирской пыли! Видно, придется какое-то время посидеть здесь и смирить свою душу, погрузившись в созерцание. А там будет видно!» Ли Цин вошел в дом и собрался было предаться созерцанию, как вдруг в двери появился старец.
– К нам пожаловал наставник Дин из Обители Сияния Зари, что на горе Пэнлай. Богиня Запада Сиванму устраивает в честь него пир возле Нефритового пруда. Она просит всех небожителей пожаловать к ней.
Возле дворца ровными рядами стояли неизвестно откуда появившиеся экипажи и кареты, запряженные журавлями и луанями. В дверях дворца показался владыка небожителей в сопровождении восьми помощников. Ли Цин стоял возле жертвенной площадки, среди отроков в темной одежде. Взгляд владыки остановился на Ли Цине.
– Ты можешь здесь любоваться окрестными горами и водами. Только хорошенько запомни – не открывай вон то окно, что выходит на север! Владыка и его свита взошли в экипажи, запряженные птицами, и взлетели в поднебесье. Их сразу же окутали облака, озаренные чудесным светом, откуда-то послышались звуки флейт и свирелей. Но об этом мы подробно рассказывать не будем.
Ли Цин, облокотясь на подоконник, любовался дивным видом, раскинувшимся перед ним. Среди диковинных трав и прекрасных цветов, которые, казалось, сверкали красками вечной весны, он видел странных птиц и чудных животных. Отовсюду до него доносился нескончаемый поток таинственных звуков. Ли Цин долго смотрел в одну сторону, потом он выглянул в другое и третье окно, и, наконец, его взор упал на северное окно. «Если такое великолепие с трех сторон, то уж в северной стороне творятся не такие чудеса! – подумал он. – Интересно, почему мне не дозволено открывать этого окна? Рискну! Владыка сейчас где-то далеко на пиру, а когда вернется – неизвестно. Осторожно приоткрою и загляну одним глазком. Авось бессмертные не догадаются!» Он приблизился к северному окошку и легонько толкнул его рукой. Окно оказалось незапертым и тотчас отворилось. Ли Цин выглянул и остолбенел от изумления. Чудеса! Перед ним лежал его родной город Цинчжоу. На улицах сновали люди, он их видел вполне отчетливо. Вдруг он заметил свой большой дом, почему-то, однако, пришедший в полную ветхость. Ближние строения, в которых жили его родственники, тоже пришли в негодность. Из груди старика вырвался стон.
– В чем дело? Почему все так переменилось? Ведь я отсутствовал всего несколько дней... Как в поговорке: «хозяина нет, дом вот-вот рухнет»... Если бы знать, что
все так получится, ни за что бы не пошел сюда! Подумать надо, до какого состояния довели наш род нерадивые потомки!
Его неудержимо потянуло домой, и он тяжело вздохнул.
– Ли Цин! Ли Цин! – вдруг раздался голос владыки небожителей.
Старик торопливо захлопнул окно и поспешил на зов.
– Я приказал тебе не открывать окна и не заглядывать в него, будто тать! – небожитель был вне себя от гнева.
Как ты посмел нарушить мой запрет? Да еще стенаешь и оглашаешь воздух вздохами! Не иначе подумываешь вернуться! Я с самого начала не хотел тебя оставлять, потому что знал, что твое сердце еще не оторвалось от мирской пыли. А посему уходи! Не оскверняй обитель бессмертных!
Что мог ответить Ли Цин? Он лишь склонился в низком поклоне и попросил прощения, а потом с мольбой промолвил:
– Мне пришлось перенести множество невзгод, чтобы попасть сюда. Я даже рисковал жизнью. Сейчас у меня уже нет сил выбраться прежним путем – ведь надо проползти больше тридцати ли по узкому лазу. К тому же корзины, в которой я спустился, тоже нет, ее давно подняли наверх.
– Не тревожься! – улыбнулся бессмертный. – Есть другой путь. – Тебя проводят!
Успокоившись, Ли Цин низко поклонился старейшине и, поблагодарив его, направился к двери. В этот момент один из приближенных, сидевших в восточной стороне, что-то шепнул владыке на ухо.
– Вернись! – послышался приказ.
«Может быть, снова за меня кто-то заступился и посоветовал владыке оставить здесь?» – обрадовался Ли. Он поспешно вернулся на место и опустился на колени.
Интересно, зачем владыка позвал Ли Цина? Что сказал он ему?..
– Я отсылаю тебя обратно, – проговорил старейшина небожителей, – но ведь ты не сможешь там жить. У тебя нет никаких средств к существованию! Взгляни! Вон там, на полках, лежит множество книг. Выбери одну, где говорится о том, как искать средства к жизни. Почитай ее, и тебе сразу все станет ясно.
«Забавно! Оказывается, небожителям известно только то, что у них под носом, а вот о том, что делается в Цинчжоу, они и не догадываются, – подумал Ли Цин. – Владыке невдомек, что у меня дома десятки тысяч монет, да моя родня надарила мне всяких ценностей на тысячи ляпов серебра. Он же толкует, что мне не на что будет
жить! Можно подумать, что-то изменилось за эти два дня!»
Отказываться было неудобно, и Ли Цин, подойдя к полке, взял самую тощую книжку.
– Отыскал? – спросил старейшина.
– Отыскал! – ответил Ли с поклоном. – Коли так, иди!
Ли Цин снова пошел к двери. В этот момент второй небожитель, сидевший у западной стороны, склонился к владыке и что-то шепнул. Старец кивнул.
– Ли Цин! Вернись! «Вот уж сейчас непременно оставят!» – решил, он, И снова ошибся.
– Дорога длинная, и тебе придется идти довольно долго! – сказал владыка. – Закуси здесь, потому что дома ты ничего не найдешь из съестного!