Очень короткое вступление, рекомендуемое к прочтению.
Никогда не бойтесь больших текстов от малознакомых авторов. Большой текст - не значит нудный. Малознакомый автор – станет к вам ближе. Читайте, где вам удобно и когда удобно: застряли ли вы в Альпах или же застряли дома, утром за чашкой кофе или же поздно вечером, выпивая крепкого горного пойла! В путь!
СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР
I
─ Живее давай! Чего ты там треплешься?
Вечер. Повозка путников застряла в снегу. Измученные лошади, запряженные в нее, никак не могли сдвинуться с места. Изо всех сил молодой парень в лохмотьях тянул лошадей за узды и пытался вытащить их из глубоких сугробов, в то время как на него яростно кричал мужчина с повозки.
─ Да твою же мать! Нам осталось дойти совсем немного, а мы встали как последние идиоты!
Мужчина соскочил на землю, оттолкнул парня и начал тянуть сам. По-прежнему ничего не выходило. На повозке лежал еще один человек, сонный, укутанный в меха. Он недовольным тоном проворчал:
─ Господи, ты можешь хоть на минуту замолчать? Я не могу уснуть из-за тебя!
Путники стояли у подножия высокого холма, на вершине которого виднелось множество небольших домишек, а в центре – таверна. Туда они и стремились. Услышав крики, из нее вышел толстый старик. Он досадно помотал головой и распорядился:
─ Помогите этим беднягам выбраться. Пусть в повозку запрягут пару оленей, а лошадей отправят отдыхать в ближайшее стойло. Кажется, у нас будут гости.
Через десять минут казус был разрешен, и уставшие путники уже были в таверне. Хозяин сам налил им горячего супа и крепкого горного пойла, а затем сел напротив них.
─ Ну что, - сказал он, - вы уже согрелись, перевели дух. Расскажите же, какими судьбами? Кто вы и откуда?
Один из путников, самый старший, тот, который громко кричал, захлебнул деревянной ложкой суп, намочив черные, как воронье перо, усы, вытер рот меховым шарфом и ответил:
─ Я Ахто, а это мой мой брат Иро. Мы с братом охотники при дворе хранителя Вязких болот, что далеко на Юге.
─ Да? Это не за Тучным ли лесом ваш дом? По-моему он принадлежит роду Валто, если не ошибаюсь.
─ Именно.
─ И что же занесло молодых парней с Юга так далеко?
─ Валто вдруг захотелось шкуру горного волка к свадьбе своей дочери и он послал нас найти ее здесь, на Севере.
─ Охохо, найти шкуру горного волка! Она на дороге не валяется, дорогие. Неужели ваш Валто не знает, чтобы раздобыть шкуру, нужно убить ее хозяина, а это, скажу я вам, не так то просто. Особенно сейчас, когда начинается сезон ветров.
─ Приказ есть приказ.
─ Уух как, ну ладно, я позабочусь, чтобы вы отправились выполнять этот приказ сытыми и согретыми. Иначе придется туго.
Он снова наполнил кружки кипятком.
─ Ах да, я забыл представится. Меня зовут Укко, будем знакомы. А кто этот славный малый рядом с вами?
─ Рику, наш слуга, – ответил Ахто.
Рику лениво обернулся. Это был юноша девятнадцати лет с некрасивым искривленным лицом, худощавый. Его длинные черные немытые волосы прилипали к огрубевшим щекам. Своими тощими руками он часто почесывал острый нос и гладил маленький подбородок.
─ Иногда он просто выводит меня из себя! — воскликнул Ахто. — Из-за его лени мы и застряли в снегу.
─ Ну это уж на вряд ли, — заметил Укко — Вы застряли, потому что лошади не могли идти. Для них глубокие сугробы - непреодолимое препятствие. Рику ничего не смог бы с этим поделать.
Таверна, полностью срубленная из дерева, скрипела. Тусклый свет свечи теплил покрасневшие лица. Для усталых глаз путников все было, как в тумане: горячая похлебка, огонь в печи, танцы и песни. Все было чуждо, незнакомо. Только потная рожа хозяина с веселой ухмылкой и густыми бровями держала их еще бодрыми. Интересно было наблюдать за тем, как его улыбка сначала оголяла, а затем скрывала гнилой черный зуб. А слушать было еще интересней.
─ Крепкая же у вас таверна, Укко! — сказал средний южанин Иро, который уже не хотел спать, но все еще сидел в шапке. — До сих пор ветром не сломило.
─ Она стоит здесь столько, сколько я себя помню. Мой прадед построил ее из тысячелетнего дуба, а значит простоит она не меньше тысячи лет. Я, так сказать, стерегу эту старушку После меня таверну наследует мой сын, после - мой внук. И так до тех пор, пока снег на самой высокой вершине не растает.
─ А каков он, этот Север? Мы уже успели ощутить на себе его суровость, но что скажете вы – тот, кто здесь родился?
─ Вот что я вам скажу – Север никогда не отпускает, всегда держит в своих грозных лапах, неважно – рожден ли ты под его вой или же нет. Он неотразим, страшен, величественен! Горные громады со всех сторон обдувает снежная пурга, а они стоят гордо и величаво. Их вершины хранит снег. По склонам изгибами тянутся глубокие расщелины и леса, в которых никто не живет. Непроходимые сугробы, ослепительная белизна. Свистит холодный ветер. Он то стихает, то валит с ног. О да, в этом весь Север... спокойный, но не дающий покоя никому... Вы это хотели услышать, дорогие мои? Охохо, южане!
─ А кроме этой деревни севернее больше нет поселений? — поинтересовался Ахто.
─ Могу с уверенностью сказать, что нет. Когда о нашей таверне стало известно всем северянам, многие, кто жил не так далеко, начали возле нее селится. И это понятно почему: всем хочется жить рядом с заведением, где согреют, накормят и поговорят по душам, причем за небольшую плату. А наша семья, как вы понимаете, была совсем не против. Чем больше клиентов, тем лучше! Но дальше мало кто отваживался селится. Торжественно сообщаю, южане - вы на Севере! Севернее некуда, севернее только вершина. Конечно я слышал, что есть отшельники, живущие в лесах вершины. Им видимо голову совсем продуло ветром.
─ Наверно, так они стремятся быть ближе к своему Богу.
─ Страшная бредятина! — возмутился Укко — Бог не живет на высотах. Он живет в сердцах людей, если те добровольно этого захотят. А у этих отшельников нет в сердцах Бога, раз они отправились искать его где-то в горном лесу, будто он какой-нибудь тленный волк!
─ Истинно, правда! - сказал Ахто и осушил кружку.
В маленьком оледеневшем окошке поднималась луна. Красная печь хрустела углями. Незнакомый южным охотникам трубный инструмент подсвистывал девичьей пляске. За соседним столиком какой-то парень, широко размахивая руками, рассказывал страшную историю так, что все слушающие вскрикивали от ужаса. В дальнем углу таверны красивая девушка с яркой улыбкой вспоминала забавные случаи из ее жизни, чем смешила рядом сидящих друзей. Уже стало жарко, поэтому Ахто и Иро сняли шубы, Рику же остался сидеть в своем ободранном полушубке. Он прижался к углу и смотрел на все молча, со стороны. Ахто и Иро купили этого парня за полцены в Доме работорговцев. Это лучшее, что могли себе позволить охотники при дворе, попросту говоря - слуги. Рику прошел с ними около двухсот миль, всю дорогу выполняя грязную работу. Для него такие минуты, как сейчас, когда никто ничего не требует и можно спокойно посидеть и поесть в тепле, были блаженством. Он почти спал, но все же следил за ходом разговора.
─ Странно... — будто про себя проговорил Иро, уставив взгляд на веселившеюся толпу.
─ Что странно? — спросил старик.
─ Странно, говорю, — Иро поправил свою сизую шапку. — У нас на Юге принято считать, что северяне молчаливы. "Эх, а скучно же как вам будет! Ведь всем известно, что из заледенелых и двух слов не вытянешь." - уверяли нас. Но теперь мне что-то не вериться.
─ Охохо, забавные вы люди! Конечно же мы не молчаливые, мы очень даже любим поболтать. А все почему? Потому что холодно. Может там у вас думают, что раз нам холодно, то мы и не тратим энергию на разговоры, храним, так сказать, тепло. Но здесь как раз все наоборот. Разговорами мы согреваем не только тело, но и душу. А это, поверьте мне, самое главное, — Укко понизил голос и задумался, —...быть может, если не поговорит человек с кем-нибудь, не получит добрую поддержку, если не будет на душе его тепло, то и погибнет он в этих мерзлых сугробах. Задавит его холодная тоска, пустота северных ночей... Неет, дорогие, нет - тих грозный Север, но не тихи северяне!
─ А как же приходиться тем отшельникам? — едва слышно спросил Ахто.
Никто не ответил. Пурга рвалась в дверь, все немного вздрогнули.
─ Вкусный суп у вас, Укко, - прервал тишину Иро, чмокнув губами.
─ Благодарствую, сам лично готовил.
─ Рыбка мягонькая!
─ Дааа, — протянул старик.
─ Что же это? — он вдруг привстал. — Огонь в печи тухнет, надо бы это исправить. Берта, где дрова?
─ Нет их, — послышался в ответ крик сверху, — Олави с утра не приготовил.
─ Ах, он мелкий бездельник! И что теперь, гости будут мерзнуть?
─ Мы прихватили с собой дров, — сказал Ахто. — В дороге они всегда нужны. Можем дать вам несколько за гостеприимство.
─ Ох, как же вы меня выручите!
─ Надеюсь, их не украли? — взволновался Иро.
─ Кстати да, вы бы поторопились. Мы северяне добрый народ, но своровать дрова для нас самое большое искушение.
─ Рику! - заорал Ахто. - Хватит отсиживаться, быстро за дровами! И захвати снаряжение на всякий случай. Ну!
─ Да иду я, иду, — проворчал Рику и вышел из таверны, хлопнув дверью.
Холодный воздух ворвался в помещение. Укко и охотники успокоились и снова сели.
─ Вы бы с ним полегче. Слаб же парень. - проговорил хозяин.
─ Слаб, но что поделаешь! На лучшего у нас денег не хватило, - сказал Ахто.
─ Да, не хватило, — подхватил Иро, — ты пойми нас, Укко. Мы не хуже Рику знаем, что значит быть мальчиком на побегушках. Валто гоняет всех, когда у него охота.
─ И тогда вы решили сами кого-нибудь погонять? — спросил Укко.
─ Пользуемся случаем, так сказать. Ведь не каждый год нас посылают так далеко. В дороге можно и расслабиться, отдохнуть от вечных приказаний, пожить, наконец, в свою волю.
─ И поэтому мы купили этого малого, — продолжил Ахто, — чтобы выполнял всю работу за нас, кроме охоты разумеется. Стрелять он точно не умеет. Скорее выстрелит себе в глаз, чем попадет в ближайшее дерево, хе-хе.
Вечер клонился к ночи. На улицах почти никого не было, все теплились либо у себя дома, либо у Укко. Рику, ворча себе под нос, подходил к саням. Дрова были на месте. Он взял их за веревку, прихватил два лука со стрелами, погладил двух белоснежных оленей, запряженных в сани, и,прежде чем пойти назад, осмотрелся вокруг. Из-за темноты дальше двадцати шагов уже ничего не было видно, будто пропасть. Только горели тут и там огни в окнах домов. Вокруг, казалось, совсем близко тянулись горы. Полная луна освещала вершину. Рику вдруг представилось, как он взбирается по склону горы до самого пика, а потом прыгает с него на луну. Ох, там бы он зажил! Отрешился бы от всего на свете, устроился бы поудобнее и свысока бы глядел на Север и на Юг! И никто бы его не достал оттуда, не беспокоил.
Закончив мечтать и лицезреть красоту, Рику неторопливо зашагал к таверне. Он остановился у маленького окошка, в котором были видны его хозяева с Укко. Рику не слышал, что они говорили.
─...Но работу он выполняет прилежно, мы его не часто ругаем, — продолжал Ахто.
─ Да конеееечно, – возразил Иро, - не часто – ишь чего выдумал! Разве ты не больше всех его ругаешь? Ты так на него огрызаешься, что мне иногда хочется его пожалеть и отпустить на волю.
─ Ну ладно, признаюсь, я чересчур строг с Рику. Но как же иначе? Помнишь, как он уронил в грязную канаву весь провиант? Из-за этого нам почти два дня нечего было есть, пока мы не добрались до Красных берегов.
─ Ты же сам заставил его тащить слишком тяжелые ящики!
─ Он кушал хоть чего-нибудь? — спросил старик, тяжело вздохнув.
─ Быстро все съел и улегся в угол.
─ Значит, голодный был, сейчас я ему еще супа налью.
Укко направился к стойке, а про себя подумал: "Эх, бедный, бедный парень. Слуга слуг!"
Пока старик приготавливал добавку, Рику вернулся. Никого не спрашивая, затопил печь. Знал, что все равно его заставят. Очаг оживился ярким пламенем, а вместе с ним оживилась таверна. С того момента, как южане пришли, атмосфера в этом теплом и уютном заведении изменилась. Уже не хохотали громко, не танцевали до упаду, а просто разговаривали. Оживились сердца людей, полные участия друг к другу. Некоторые негромко задушевно пели, вспоминая о чем-то своем. За каждым отдельным столиком сидела своя компания друзей или тех, кто совсем недавно стал друзьями. Завсегдатаев обслуживала жена хозяина таверны, Берта. Она ловко разносила, а затем убирала со стола посуду, прислушиваясь к разговорам, могла вставить свое меткое слово.
Сам же Укко был весь увлечен гостями с Юга, и никто не смел его отвлекать.
─ Держи, — сказал он, пододвигая тарелку супа Рику, — чтобы все съел.
Тот с удивлением посмотрел на старика и неуверенно начал хлебать обжигающий губы бульон.
─ Ну что,дорогие мои? Хотите услышать историю? — вдруг произнес Укко.
─ Историю?
─ Да, местную легенду. У каждого народа есть истории, которые передаются из поколение в поколение. Они есть и у народа Севера. Вы слышали легенду о Сладком семени?
─ Никогда. Мы не из тех краев, чтобы слышать о ней, — сказал Ахто.
─ Уверяю вас - она замечательна. Эту легенду рассказывал мне еще мой дед. Хочется верить, что она не выдумка. Хотя многие, кто поверил в нее, лишились жизни.
─ Как? — воскликнул Иро.
─ Они замерзали или умирали от голода высоко в горах, пытаясь найти это Сладкое семя.
─ Зачем?
─ Хотели достичь.
─ Чего достичь?
─ Свободы.
Тут Рику оторвал голову от тарелки с супом и устремил взгляд на старика. Он весь превратился в слух. Ахто оглянулся на окошко, где быстро и в беспорядке летали снежные хлопья, а Иро снял наконец свою шапку.
─ Ну что ж, хозяин, рассказывай, - сказал он, - Мы все во внимании.
Укко взял чайник и наполнил кипятком кружки гостей. Короткое молчание сопровождалось звуком текущей струи напитка. Затем Укко тяжело облокотился на спинку скамьи. Он неторопливо начал свое повествование...
II
Давным-давно, когда еще не сотряслась земля и черная гора не родила в пламени Великого дракона, жил народ в северных лесах. Твердое море, вечно скованное льдами, отделяло его от больших и сильных королевств. Люди по другую сторону моря прозвали тот народ «энки», что означает «живущие на окраине». Энки были сами по себе, их отличало свободолюбие и независимость. Они мало знали о том, что творится в странах за Твердым морем, хотя им было известно по слухам о быстро растущем южном королевстве и его грозном правителе, тем не менее, это их почти не интересовало.
Этот северный народ потеснили с теплых морей, и в холоде приходилось довольствоваться мелкой рыбой, мясом зубра, которое не просто добыть, да деревом. Благо, последнего было в избытке. Тем люди и жили. Как известно, на северной земле не было щедро семя ни на пшеницу, ни на ягоду. Да, увы – ничего не росло, но – кроме лесов, и не карликовых (какие южане привыкли думать, только и есть на севере), а высоких и густых. Все потому, что леса питались не сколько от солнечного тепла, сколько энергией некого «подземного солнца», которое по поверью таилось в глубине и до которого доставали лишь могучие корни.
Всякое дерево дозволялось рубить в лесу, за исключением одного вида – герменовых деревьев – гигантских исполинов, возвышающихся над землей и устремляющих свои ветви ввысь. Только гермены, в отличие от других деревьев, давали съедобный плод. Несомненно, за это северный народ их весьма ценил, и даже существовал особый праздник – раз в год мальчики, которым исполнилось 12 лет, ходили вместе с отцами в лес сажать по одному семени гермена. Посадка совершалась торжественно, с чувством собственного долга перед природой. Для такого случая заготовлялась специальная лопата, передававшаяся по наследству, а матери своих сыновей пекли им редкостный пирог из невероятно сладких плодов этого дерева. Гермены сбрасывали свои спелые плоды к началу сезона ветров, когда с юга прилетали белоснежные птицы. С их прилетом начинали готовиться к празднику Посадки. Люди пели хвалебные песни Ветру, который подарил им эти плоды.
Итак, среди народа энки жила обычная бедная семья – лесоруб с женой. Как- то раз жена лесоруба забеременела и на последнем месяце свалилась вдруг на рыбалке под лед, в мерзлую реку. Женщину успели вытащить, но такая ее выходка даром не прошла – родился сын нездоровый, а калека; уродец, если по-простому. Но делать нечего, мальчика оставили и назвали именем Рамсу, что означает «облитый ледяной водой». Ох, жилось этому Рамсу нелегко. Другие ребята постоянно обижали и смеялись над ним. «Спина горбом – руки топором!» - кричали они, когда Рамсу попадался им на глаза. Взрослые также недолюбливали мальчика за то, что тот был нелеп и не годился в мужской работе. Одни только родители горячо любили сына. Возможно, мать – только из-за чувства вины, а отец – потому что мечтал о сыне уже давно. Но все же Рамсу находил в родительской заботе утешение. Время шло, мальчик рос. Он большее время проводил дома, лишь изредка выходя на улицу.
Один раз, случилось Рамсу пойти с отцом в лес по дрова. С интересом мальчик наблюдал, как папа махал топором да топтал ногами сырую землю. Отец рассказывал сыну, какие деревья можно рубить и как их рубить, в надежде на то, что тот когда-нибудь этому научиться. Рамсу стоял у ствола дерева, устремив взгляд ввысь на грозные ветви. Тут он почувствовал, как что-то мягкое и белое касается его носа. Это был не снег, это были перья.
-Пап, смотри! На верху птица! Видишь? – радостно закричал Рамсу.
Отец оторвался от тяжелой работы, заметил птицу и тут же улыбнулся.
-Ветер прилетел и принес с собой добрую весть: праздник близиться! Тебе уже 12, сын. Теперь твоя очередь сеять!
Рамсу же посмотрел на свои кривые руки и его радость сменилась грустью.
Когда настал тот день, отец с раннего утра заготовил лопату, мать испекла пирог. В полдень все трое вместе с Рамсу присоединились к длинной церемонии. Семьи собрались со всего селения. Все мальчики шли гордо, высоко подняв голову, разрядившиеся девочки улыбались и махали им платками. Один Рамсу шел с угрюмым видом. Дойдя до опушки леса, где производилась посадка, толпа остановилась, все затаили дыхание. Хор матерей пел красивую песню, когда сыновья под руку с отцами, выступив вперед, начинали копать ямки для семян. Сажали по очереди; после того, как сын заканчивал посадку, его мать выходила из хора и вручала ему пирог. Через некоторое время очередь дошла и до Рамсу с его родителями.
Все взгляды устремились на низкорослого, горбатого, криворукого мальчика, который нехотя подходил к месту. Отец вручил сыну лопату и взгляд его будто говорил: «Постарайся, я верю в тебя!». Но тщетно Рамсу пытался вытянуть землю лопатой, руки его совсем были слабы и неуклюжи. Рамсу тужился, напрягался и так и эдак, но ничего не выходило. Он покраснел и ему казалось, что все смеются над ним, хотя стояла гробовая тишина. Стыд затуманил взгляд, злоба притупила слух…Неожиданно, Рамсу почувствовал, как затряслась земля под ногами; он оглянулся: бесчисленное, незнакомое войско с звериным воплем окружало собравшихся. Все вдруг закричали и заметались в разные стороны. Лопата так и осталась в земле, семя не было посажено.
Арши II Завоеватель – правитель богатой страны за Твердым морем, обратил свой меч в сторону северных земель. Вековой покой и мир прекратились. Тысячи северян были уведены в плен. Мужчины, так мало уделявшие времени военному делу из-за ненадобности, не были готовы дать отпор. Матери плакали над своими сыновьями. Настали времена скорби.
Рамсу, как и многих в тот день, разлучили с родными и отвезли в чужую страну. Но, в отличие от других пленных, царь Арши разглядел в нем смешного, уродливого мальчишку, который мог бы позабавить его в качестве шута при дворе. Рамсу переодели в нарядный костюм собачки со звенящими колокольчиками и посадили в особую украшенную клетку, напоминающую карету. Эта горько-красочная клетка стала новым домом для мальчика.
Когда царь был не в настроении (а это случалось довольно часто), он приказывал вывозить карету с шутом к его трону. Рамсу на четвереньках с гавканьем и позвякиванием колокольчиков бегал по залу и выполнял множество нелепых поручений: ел бумагу, пытался достать языком до носа или же гонялся за кошками по всему дворцу. Арши, свесив свое пузо, всегда смеялся с чудного Рамсу и за преданность никогда не лишал его куска хлеба.
Но все же Рамсу, не смотря на свое особое положение, был несчастлив. Он не знал, живы ли его родители, где они и помнит ли кто-нибудь о нем вообще. Год за годом одиночество терзало его сердце. Ему хотелось на свободу, хотелось вновь увидеть родной северный лес. Он много раз пытался бежать, много раз пытался связаться с другими северянами, которые где-то за стенами неприступного дворца также терпели тяготы. Стражники всегда были бдительны и пресекали любые возможности выбраться из заточения. Через три года, каждый из которых казался вечностью, Рамсу почти потерял надежду. Он был убежден, что корень всех проблем в его никчемном теле с кривыми руками и ногами. «Если бы у меня были когти как у льва или крылья как у орла, я бы смог сбежать!» - думал он.
И вот, спустя еще четыре невыносимо долгих года, в одну осеннюю ночь, когда холодные северные ветра продвигаются и на юг, все пленные услышали то, что вселило в их сердца надежду. Это записано в летописи в виде песни:
Среди ночных видений,
Когда сон находит на людей,