— Смешно. — Поправляет она.
Весело. Смешно. Разница едва уловима.
— Я собираюсь дурачиться, пока она не улыбнется. — Они вполне сочетаются и их можно использовать для выражения комичности ситуации, но…
Сначала улыбка загорается в ее глазах.
— Заткнись, Кейт. — Выдыхает она со смешком.
— Серьезно, двадцатиоднолетний парень в колготках, который думает, что может летать? Тебе что, не смешно? Знаю, я девушка простая и меня легко рассмешить, но разве ты не согласна со мной?
Теперь она смеется, даже немного пофыркивает. Я лишь раз слышала, как она фыркает перед тем, как по-настоящему рассмеяться, тогда, в клубе Миннеаполиса. Это пока вершина ее возможностей. Каждый раз, когда я слышу ее смех, то чувствую удовлетворение от осознания того, что могу рассмешить эту серьезную девушку. Она впустила меня к себе в сердце и это прекрасно.
— Спасибо, подружка. Мне это было нужно. — Она выглядит поспокойнее.
— А теперь нам нужно выпить.
— Хорошо. Но обещай остановиться до того, как станешь пытаться изобразить супер-героя и совершишь рискованный прыжок со второго этажа
Мы припарковываемся возле бара «Три Петуньи» и я делаю вывод, что мы собираемся подняться в ее квартиру. Без проблем, я могу дойти пешком отсюда до общежития. Когда она выходит и переходит через дорогу, я прихожу в замешательство.
— Куда мы идем?
— К моему Парню. — Смешно, что она его так называет. Я даже ни разу не слышала его настоящего имени. Всегда только Парень.
— Давай посмотрим, дотащил ли он со своим сожителем свои пьяные задницы до дома. Кода я разговаривала с ним пять минут назад, они были практически у цели.
— А они далеко живут? — Я потираю руки, потому что на мне только футболка и толстовка, а сегодня прохладно. Не хотелось бы идти очень далеко.
— Вниз по улице. Они снимают комнату за «Граундс».
Дорога оказалась недлинной. Мы поворачиваем на углу «Граундс» и заходим с задней стороны здания. Возле дома припаркован гигантский древний Субурбан, светло-зеленого цвета с ржавыми проплешинами и выкрашенной красной краской водительской дверцей. Напротив автомобиля расположена дверь, которая, как я полагаю, ведет в квартиру Парня, или комнату, как назвала ее Шелли.
Она пытается повернуть ручку, но дверь заперта, поэтому она начинает стучаться в нее.
Дверь открывает высокий рыжий парень с густой бородой, вцепившийся в эту дверь так, как будто без нее просто упадет. Он улыбается Шелли такой же глупой улыбкой, которая появляется и на ее лице, когда она говорит о нем. Но если улыбка Шелли едва заметная и сдержанная, то его огромная, во весь рот.
— Дорогая, ты дома! — Никогда не видела, чтобы кто-то с таким энтузиазмом пытался выдавить из себя предложение.
Она целует его в щеку и заходит внутрь.
— Когда вы двое начали пить?
Он опять пытается выдавить из себя.
— Я не помню. Может, в три часа? Это же вечеринка по случаю начала учебного года! — Да, парень пьян и счастлив. Мне это нравится. Я не люблю компании пьяных и злых. Это напоминает мне о матери.
Он натуральным образом вздрагивает, когда поднимает взгляд и видит меня, стоящую в двери. Не хочу показаться грубой, переступать порог или делать резкие движения, потому что, судя по всему, у парня двоится, а скорее всего, даже троится в глазах. Он из всех сил пытается сосредоточиться на мне.
Я поднимаю руку и медленно приветственно машу ею.
—Привет, как дела? Ты, должно быть, Парень.
Он прищуривается, как будто видит перед собой лишь размытый образ.
— Кейт? — Медленно поворачивает голову к Шелли. — Дорогая, это Кейт? Та, о которой ты безостановочно говоришь? Я, наконец, вижу ее во плоти?
Шелли закатывает глаза.
— Заткнись, Дункан. Позволь бедной девочке зайти внутрь, на улице холодно. — Дункан делает шаг назад и театрально широким жестом пропускает меня в свою квартиру.
Я благодарно киваю.
— Спасибо, дружище.
Он хихикает и это просто бесценно, потому что такой большой и волосатый парень не должен хихикать. Но по-другому эти звуки не описать.
— Подожди, я тебя знаю? Откуда я тебя знаю?
Я не успеваю даже снять толстовку, а Шелли уже подает мне пиво.
— Дункан, ты не знаешь Кейт. Где бы ты с ней познакомился?
Я еще раз смотрю на него, и неожиданно его лицо кажется мне знакомым. Я уже где-то видела эту бороду, но где? А потом до меня доходит:
— В «Граундс». Мы встречались в «Граундс» перед тем, как начались занятия. Ну, типа встречались. Насколько я помню, мы обсуждали погоду.
Он пытается щелкнуть пальцами, но у него ничего не получается. Кажется, он этого даже не замечает.
— Да. Да! Я так и знал. — Он показывает на меня пальцем. — Ты в клубе. — Он поворачивается к Шелли. — Дорогая, она в клубе.
Я улыбаюсь и киваю.
— Да, я в клубе.
Шелли качает головой, продолжая смотреть на него взглядом влюбленного щенка.
— Дункан, пожалуйста, сядь, пока не упал. И больше никакого алкоголя. Я запрещаю.
Он добирается до кресла, еле переставляя ноги, и падает рядом с Шелли.
Осмотрев комнату, я понимаю, почему она назвала ее комнатой, а не квартирой. Потому что это — комната, маленькое помещение с высокими потолками. Все в ней крошечное, но, тем не менее, она выглядит по-домашнему уютной. Напротив кирпичной стены маленькая кухонька, маленькое кресло и еще одно откидывающееся посреди комнаты. По обе стороны от входной двери две ширмы. Полагаю, за одной кровать Дункана, а за другой его сожителя. Фактически, никакой личной жизни. Я могу понять это, но когда я делила с кем-то маленькую комнатку, то это была моя сестра и вопрос о личной жизни не стоял. Вижу еще три закрытых двери. Одна, должно быть, ванная, другая, вероятно, туалет. А третья, кажется, ведет к черному ходу в «Граундс».
Дункан нагибается и хлопает по откидывающемуся креслу.
— Садись, Кейт. Мы не кусаемся. Занимай место, пока мой сожитель не вышел из душа. В студенческом клубе какая-то цыпочка пыталась подкатить к моему другу, а когда он отшил ее, она вылила на него стакан пива. Что за черт? Я имею в виду, кто так делает? От него ужасно воняло. Ему пришлось идти в душ, когда мы пришли домой.
Дункан приятный рассказчик и явно болтливее своей девушки.
Шелли смеется.
— Уверена, он сам довел ее. Я знаю, какой он приставучий, когда выпьет.
— Дорогая, он мой друг. Зачем так говорить? — Он наклоняется вперед, чуть не упав на Шелли. Этот парень пьян в стельку.
— Ты знаешь, какой он. Когда трезв, то женщины его не интересуют, но как только он выпьет, то начинает флиртовать напропалую, просто, чтобы завести их. — Она смотрит на меня. — Он думает, что смешно давать им надежду. Неудивительно, что девушки выходят из себя, когда он их обламывает. Ему это нравится. Но это жестоко. Он такой… — Шелли замолкает на середине предложения, потому что дверь ванной комнаты открывается.
Я слышу голос, но еще не вижу говорящего.
— Шел, это дверь тонкая, как бумага. Ты думаешь, я тебя не слышал? Это случилось лишь раз. На спор с твоим парнем. Не стоит преувеличивать. — Он не обижен. На самом деле, все выглядит так, как будто он находит весь разговор очень забавным. — Спасибо, что доставил меня до дома, Дунк.
Шелли смеется. Возле своего парня, она чувствует себя более расслабленной. Мне это нравится.
А потом я вижу его и замираю, чуть не уронив бутылку с пивом. Потому что из ванной комнаты лишь в полотенце на бедрах выходит Келлер Бэнкс. Черт. Он до безумия великолепен. Надо бы моргнуть. И сделать вдох. И не забывать дышать. Он еще не заметил меня.
Дункан пытается ткнуть в моем направлении.
— Бэнкс, у нас гостья.
— Привет, Келлер. — Мой голос звучит нормально, в отличие от сердца, которое бьется в сумасшедшем ритме.
Он как будто деревенеет и широко открывает сонные глаза.
— Кейти? Что? Как? — заикаясь, произносит Келлер. — Что... что ты тут делаешь? — Он не грубит, нет, просто внезапно не может подобрать подходящих слов.
Это довольно лестно, потому что он не выглядит парнем, у которого при общении с противоположным полом отнимается язык. Нет, он не сверх самоуверен. Просто парни, которые так хорошо выглядят, обычно инстинктивно знают, как разговаривать с женщинами. Можно сказать, сейчас я нахожусь в более выигрышном положении.
— Мы собирались повеселиться с Шелли. Но вечеринку разогнали. И причина тому — полет Супермена. В буквальном смысле этого слова. Так что мы здесь случайно.
Шелли и Келлер обмениваются взглядами и одновременно говорят:
— Откуда ты знаешь Кейт? Ты дружишь с Кейти? — Они оба выглядят озадаченными.
Сначала я смотрю на Келлера.
— Я работаю с Шелли в «Три Петуньи». А еще она мой партер по танцам, когда мы ходим в клуб. — Мне не удается произнести это с непроницаемым лицом, поэтому к тому моменту, как я перевожу взгляд на Шелли, на моем лице сверкает улыбка. Та в свою очередь закатывает глаза и ослепительно улыбается. Впечатляющая комбинация.
— А Келлера я знаю по «Граундс». Мы дискутируем по поводу музыки, и я рассказываю ему о важных событиях, происходящих в городе.
Келлер слегка качает головой. Уверена, ему довольно трудно думать под воздействием алкоголя в крови. Определенно, он не так сильно пьян как Дункан, но вполне достаточно. Он вытягивает руки вперед, как будто пытаясь остановить мой поток слов, и его слегка качает. Я практически делаю шаг вперед, чтобы поддержать его.
— Подожди. Извини. Это просто.
— Думаю, он бесится, потому что в нашей квартире женщина, — говорит Дункан Шелли самым громким шепотом, который я когда-либо слышала. — Когда ты успел привести ее домой?
Шелли обрывает эту пьяную речь, пока он не сказал большего.
— Дункан, Келлер не приводил ее домой. Я привела ее сюда. Помнишь?
Дункан пожимает плечами и кладет голову Шелли на колени.
Я делаю три или четыре шага и встаю рядом с Келлером. Он до сих пор выглядит ошеломленным. Предлагаю ему руку.
— Тебе помочь?
Он пытается сфокусировать свой взгляд на мне.
— Кейти. — Это больше похоже на легкий вздох, чем на слово. Келлер пытается поймать мой взгляд. Зачем? Я бы возбудилась, если бы не тот факт, что у него, скорее всего, просто плывет перед глазами. Наверное, на самом деле, он не трезвее Дункана.
Еще раз подаю ему руку.
— Ну, давай, дружище.
Он медленно поднимает руку и с сомнением говорит:
— Ты и вправду здесь?
— Да. Что, перебрал коктейлей Келлер?
Он кивает и, наконец, берет меня за руку. Его захват нежный и аккуратный, как будто он все еще может контролировать свою двигательную активность. Но я знаю, что это не так. Он опирается на меня, продолжая нежно держать за руку.
— Придерживай полотенце, шеф. Не хотелось бы, чтобы оно случайно упало. Держи свои причиндалы прикрытыми. — Я бы, конечно, не возражала, думаю про себя, но…
Дункан смеется со своего места в кресле.
— Вот это да, Бэнкс.
Нужно довести этого парня до кровати. Эта мысль вызывает что-то странное внутри… глубоко внутри… потребность… нет-нет, это эгоистично. Нет! Никакого секса!
Но я хочу.
Действительно хочу.
Но не буду.
Я не могу.
Он хороший парень. Я не могу так поступить с ним. Никаких привязанностей.
Страстные, ни к чему не обязывающие увлечения? Да, пожалуйста.
Нужно довести этого парня до кровати, чтобы он смог отрубиться, а мне нужно просто отоспаться. Мы начинаем медленно тащиться по направлению к ширмам.
Шелли выкрикивает
— Кровать Келлера справа.
— Спасибо, — ворчу я, потому что к этому моменту он уже обхватил меня за плечи обеими руками, и у меня такое ощущение, что я волоку на себе весь его вес.
Господи, он такой тяжелый.
В спальню за ширмой втиснута двуспальная кровать и небольшой шкаф для одежды. В углу возле велосипеда стоит акустическая гитара. Здесь очень тесно.
— Ты играешь на гитаре, Келлер?
— Да, — все, что он смог выдавить из себя.
Это судьба. Меня всегда привлекали гитаристы.
Я наклоняюсь к кровати, и он падает на нее, продолжая цепляться за меня.
Теперь мы оба лежим на кровати лицом друг к другу, я сверху. Я уверена, что он уже в отключке, но даже, несмотря на это, я могла бы провести так всю ночь, прижавшись к его теплой коже. Знаю, это неправильно. Поэтому закрываю глаза и даю себе несколько секунд блаженства. Вдыхаю чистый, мятный аромат его тела. Провожу руками по упругой, мускулистой груди. Ммм…
Пять секунд вышли. Открываю глаза, опираюсь на руки по обе стороны от его плеч и приподнимаюсь, пытаясь выпутаться из захвата его длинных рук. Неудачно. Я уже собираюсь позвать на помощь Шелли, когда он низким мечтательным голосом выдыхает мне в ухо:
— Останься, Кейти.
Мой пульс опять учащается. Поднимаю голову и смотрю в его глаза. Он так близко. Его губы такие совершенные. И такие мягкие. Он собирается опять отключиться, поэтому я шепчу в ответ:
— Тебе нужно поспать, Келлер. Закрывай глаза.
Его веки опускаются.
— Я слушал Дебюсси. Это совсем не скучно, а красиво… и сексуально. — На этой фразе Келлер окончательно засыпает.
Я улыбаюсь, чуть наклоняюсь и целую его в лоб, потому что должна избегать этих губ.
— Спокойной ночи, сладкий. — На этот раз я легко выбираюсь из его объятий.
Его руки падают на кровать, ноги свисают до колен с кровати, но полотенце все еще на месте. Я кладу ему под голову подушку и заворачиваю его, как бурито, в одеяло, чтобы он не замерз. Когда он спит, его лицо такое по-детски невинное. Что-то опять шевелится у меня в груди, но не сексуальная жажда, как раньше, а какое-то непонятное желание. Непонятное притяжение. Когда я смотрю на него, у меня болит в груди. Каждая частичка меня хочет сидеть здесь и просто смотреть, как он спит, перебирать его волосы, гладить его идеально вылепленное лицо и просто быть рядом.
Я никогда не испытывала ничего подобного. Но это не пугает меня, вместо этого я чувствую умиротворение.
Мне нужно уйти. Сейчас.
Я возвращаюсь в комнату и вижу, что Шелли так и сидит в кресле. Дункан храпит, а его голова покоится на ее коленях.
— Кейт, прости, что все пошло не так. Ты больше никогда не захочешь никуда со мной идти. — Она выглядит расстроенной.
Я улыбаюсь.
— Это не правда. Просто вечер прошел не так, как ты планировала. Это не одно и то же. И, конечно же, я не против повеселиться с тобой еще раз. — Перевожу взгляд на спящего Дункана. — Твой парень, кажется, очень приятным молодым человеком.
Она грустно улыбается.
— Так и есть, особенно когда он трезвый. Извини, что познакомилась с ним в таком состоянии. Большую часть времени он работает или занимается, практически никуда не выбираясь, а если и выбирается, то очень редко выпивает. — Шелли устремляет свой взгляд на Дункана. — За год наших отношений, я могу по двум пальцам пересчитать, сколько раз видела его в подобном состоянии.
Я слышу в ее голосе любовь. Меня радует, когда люди испытывают друг к другу подобные чувства. Это редкость. Обычно люди не тратят время на поиск любви. Или позволяют ей легко ускользнуть. Или не понимают ее ценности, когда она у них есть.
Шелли знает.
Думаю, как и Дункан.
Она выбирается из кресла, устраивает Дункана поудобнее, укрывает его одеялом и целует в щеку.
— Ну что ж, подружка, пойдем ко мне, я приготовлю тебе яичницу и отвезу домой. Не хотелось бы, чтобы ты в одиночку прогуливалась по округе в такой час.
Она знает, как я люблю яичницу. Мы говорили об этом на работе, на прошлой неделе. Это одно из моих самых любимых блюд.
— Согласна.
Шелли выключает свет и подходит к двери. Она смотрит на меня строгим, предупреждающим взглядом.
— Пожалуйста, не влюбляйся в Келлера. Я видела, как ты смотрела на него. Не пойми меня неправильно, он хороший парень. Один из моих лучших друзей. Он из тех, кто хочет все о тебе знать и кому ты не против рассказать о себе. Келлер великолепный слушатель и всегда рядом, когда нужен. — Она вздыхает. — Но с другой стороны, он очень скрытный относительно своей частной жизни. Он никого не впускает в свое сердце, кроме Дункана, и, может быть, еще Ромеро. Они с Дунканом дружат целую вечность. Дункан жил с его семьей в Чикаго пока они не перебрались в Грант. Он относится к Дункану как к брату, и я люблю его за это, но он… загадочный парень.
Лично я думаю, что у него много скелетов в шкафу. Например, он рвет на работе задницу, но ни на что не тратит деньги, кроме полетов в Чикаго раз в две недели.
—А что в Чикаго? — прерываю я.
Шелли пожимает плечами.
— Об этом знает только Дункан, но он не расскажет. Я всегда предполагала, что это девушка, потому что он никогда не ходит на свидания. Каждый раз, когда я спрашиваю его об этом, он отмахивается. Определенно, он что-то скрывает. Это большой секрет Келлера.
— Секреты не всегда плохие, Шелли. У каждого есть за спиной багаж.
Выглядит как исповедование. Тут нужно бы сказать «Аминь».
— Да, я знаю. Но Келлер это — ходячий феромон, вокруг которого вьются девчонки. И он же неприступная скала. То, что они делают: выстраиваются в очередь за разбитыми сердцами, потому что, думают, что смогут соблазнить его на долгосрочные отношения и завоевать его сердце. К его чести, он не поощряет этого. Не удивлюсь, если он гей или девственник. Не то, чтобы мне очень интересна сексуальная жизнь Келлера. Но он мой друг, как и ты. И я хочу, чтобы все так и оставалось. Поэтому мораль сей истории такова: Келлер оставляет за собой вереницу ненамеренно разбитых сердец. Пожалуйста, пожалуйста, не дай ему разбить и свое.
— Келлер и я друзья, просто друзья. Я не ищу ничего большего. — Когда я формировала эти слова в голове, они казались искренними, но как только я их произнесла, что-то изменилось. Почему они кажутся ложью? Это все из-за этого лица… чертовых голубых глаз… и этого тела… приподнятых в улыбке уголков губ, и дьявольски сексуального голоса.
Черт.
Хорошо, что я просто не имею права увлечься. Хорошо, что я не разбиваю сердца. Поэтому я повторяю про себя снова и снова: Келлер и я просто друзья. Келлер и я просто друзья. К тому времени, как мы покидаем квартиру Шелли, я практически убедила себя в этом.
Практически.
Суббота, 10 сентября
Кейт
В кармане завибрировал телефон. Это Гас. В Калифорнии сейчас шесть сорок пять утра.
— Бунжур Густав, — отвечаю я. Мой наигранный французский акцент до ужаса противен.
— Привет, Опти. Не разбудил? — Он знает, что я ранняя пташка.
— Нет, тут уже практически полдень. Я иду в «Граундс» выпить кофе. И чего это ты такой бодренький с утра пораньше в субботу?
— Нам за хорошее поведение дали выходной. Еду домой пообедать с Ма и потом покататься на серфе с Мэгс и Стэном.
— Отлично. Передавай всем от меня привет.
— Подруга, жаль, что тебя тут нет. Это первый нормальный день за долгое время и без тебя как-то не так. — Звучит сентиментально.
Я знаю, что он чувствует.
— Да, ты счастливчик. Мысленно я буду с тобой. Помни об этом, когда будешь отрываться за нас двоих.
— Если хочешь, я сфотографирую закат и отправлю тебе на имейл?
Он всегда знает, что сказать.
— Хочу. Грейси бы это понравилось.
По голосу понимаю, что он улыбается.
— Понравилось бы. Я собираюсь навестить Мисс Грейс сегодня утром перед тем, как предстать пред Ма. Я купил желтые тюльпаны вчера вечером. Еще остановлюсь возле заправки и возьму шоколадный батончик. В грузовике не работает кондиционер, поэтому я не стал покупать заранее, чтобы он не растаял.
Черт, он такой внимательный.
— Твикс. Ей нравятся батончики Твикс.
— Опти, за все эти годы я купил для Грейс по крайней мере три тысячи шоколадных батончиков Твикс. Я знаю, что ей нравится.
Улыбаюсь, потому что это не преувеличение. Скорее всего, их было даже больше.
— Я знаю.
Несколько секунд мы молчим.
—Я скучаю по ней, Гас, — шепчу я.
— Я знаю, Опти.
На некоторое время я ухожу в себя, а потом Гас прерывает наше молчание.
— Ну расскажи мне что-нибудь интересное, чего я еще не знаю.
Задумываюсь лишь на мгновение. Габриэль.
— В четверг я первый раз проводила дополнительное занятие в начальной школе в Миннеаполисе.
— Да, да, отлично! — с энтузиазмом говорит он. — И как? Ты репетитор у мальчика или у девочки?
Его энтузиазм заражает и меня.
— Это было замечательно. Он в пятом классе. Его имя Габриэль, но я зову его Улыбашка. Гас, у него самая красивая улыбка.
— Спорю, так оно и есть. У него ограниченные способности? — Гас самый лучший собеседник, потому что он из тех немногочисленных людей, кто действительно слушает. Это можно почувствовать даже по телефону.
— Синдром Дауна. Он немного стесняется.
Гас разражается смехом.
— Ну, он нашел лучшего специалиста по вытаскиванию из скорлупы. Ты лекарство от стеснения, ведь так?
— Думаю, так оно и есть, умник.
Он опять смеется.
— Вот это моя девочка.
— Как бы то ни было, у него некоторые проблемы с поведением и мне намекнули об этом, но со мной он был просто лапочкой. Думаю, что многие люди обращаются с детьми с ограниченными способностями не так, как с обычными, поэтому иногда они злятся. Они всего лишь дети и все, что им нужно — это внимание и доброта. Этого хочется каждому ребенку.
— И поэтому ты будешь самым лучшим в мире учителем. Ты совершишь профессиональную революцию. — Гас всегда старается ободрить меня.
— Мне понравилось проводить с ним время.
— Спорю, что и ему тоже. Он напомнил тебе о Грейс? Тебе было тяжело?
— Его глаза напомнили мне о Грейси. То же самое выражение надежды и невинности. Те же морщинки вокруг глаз, когда он улыбается. Хотя, все хорошо. Хорошо, что я могу быть рядом с ним.
— Я рад. Ты заслуживаешь этого.
— Ну, а как у тебя дела, Рок Бог?
— Хорошо. Я уже вижу свет в конце тоннеля. Альбом будет выпущен во вторник. Но я даже не хочу думать об этом сегодня. Сегодня — это серфинг с друзьями и общение с Ма.
— Ничего лучше и не придумаешь.
— Слушай, Опти, я только что остановился на заправке, чтобы купить Грейс батончик. Ты будешь на телефоне сегодня вечером? Я позвоню тебя по дороге обратно в Лос Анджелес, если у тебя не запланировано какое-нибудь горячее свиданье.
Может, мне кажется, но у него немного грустный голос.
— Никаких свиданий. Буду на телефоне, если только Шугар не позовет в гости какого-нибудь джентльмена, тогда я буду спать в обнимку с Клейтоном. Так что звони.
Гас довольно долго молчит, а потом спрашивает:
— Вы с Клейтоном и правда спите в обнимку?
— Мой милый друг, он не твой заменитель. Никто не обнимает так, как ты.
Я провела сотни ночей в доме Одри и Гаса и всегда спала с ним. Особенно в то время, когда жила у них перед тем, как переехать в Миннесоту. Ни одной ночи я не провела одна. Спали ли мы в его комнате, в гостевой, на диване, но мы всегда спали вместе. И до самой последней ночи все было абсолютно платонически, даже если я и обвивала его как лоза во время сна. Не думаю, что когда-либо чувствовала себя настолько в безопасности, как в те недели. Я не могла заснуть без его рук и его тела, которое как кокон укрывало меня от всех проблем. Я так благодарна ему за это.
Слышу щелчок зажигалки и то, как он делает первую затяжку.
— Хорошо.
— Тебе нужно бросить курить.
— Да, нужно.
— Ты намереваешься это сделать? — спрашиваю я с надеждой.
— Нет. Я люблю тебя, Опти.
— И я тебя, Гас.
— Пока.
— Пока.
Оглушительный звон колокольчика извещает о моем прибытии в пустую кофейню. Я была уверена, что Келлер сегодня утром не работает, скорее всего, он еще в отрубе. Но, оказывается, что он здесь, за стойкой; руки прикрывают уши, глаза закрыты, а лицо искажено гримасой боли.
Когда я подхожу к прилавку одновременно с прекращением звона, он с облегчением открывает глаза.
— Прости, — тихо извиняюсь я. — Ты дерьмово выглядишь, дружок. — Да, он все еще красавчик — реально красавчик, но бледен, а под глазами темные круги.
Только Келлер может быть таким сексуальным с похмелья. А потом напоминаю себе в очередной раз, что Келлер и я просто друзья.
Он улыбается.
— Думаю, я заслужил это.
В этот момент я понимаю, что между нами все нормально. Келлер и я просто друзья. Потому что именно так и ведут себя друзья. И это хорошо. Даже отлично, потому что друзья — это дар.
— Не знаю, заслужил ли ты это, но определенно заработал.
Он трясет головой, трет ладонями глаза и стонет:
— Никогда больше не буду пить.
Согласно киваю головой.
— До следующего раза? — улыбаюсь я.
Он улыбается мне в ответ.
— Черт, такое ощущение, как будто ты меня знаешь.
Поднимаю брови.
— Ну, вчера вечером мы с тобой лежали в такой интимной позе, которая позволяет предположить, что мы чуть-чуть знаем друг друга.
На его лице моментально появляется выражение ужаса.
— Вот дерьмо. Я думал, что помню все. Ты была в моей постели. — Он показывает пальцем сначала на меня, потом на себя. — Мы не... ну знаешь... — Келлер кусает себя за безымянный палец.
Я качаю головой и смеюсь.
— Нет, ничего не было. — Не то, чтобы я не думала об этом. Не хотела этого.
—Ты уверена? Потому что теперь, когда ты рассказала, я вспоминаю, что ты лежала на мне, и на мне определенно не было рубашки, потому что я помню ощущение твоих холодных рук на своей груди. — По мере того, как память возвращается к нему, он краснеет. Он краснеет! Так мило. Это кажется невероятным, но, может быть, он девственник.
— Когда мы с Шелли пришли, ты только закончил принимать душ, поэтому на тебе не было рубашки. Я помогла тебе добраться до кровати, потому что у тебя были проблемы с равновесием. Ты упал на кровать и случайно потянул меня за собой. Все было совершенно невинно. Ты отрубился как только твоя голова коснулась подушки.
Келлер внимательно изучает пол.
— Отлично, — еле слышно ворчит он. Затем поднимает голову и моментально щуриться от резкого движения. На его лице появляется несчастная, хмурая гримаса.
— Сегодня кофе за мой счет. — Он делает шаг и берет с полки большую чашку.
Я качаю головой.
— Это необязательно, Келлер. Послушай, правда, ничего не было. Ты был джентльменом, практически обнаженным, но, тем не менее, джентльменом.
Он краснеет.
— Я засранец. Прости.
Меня опять пробирает смех, потому что смущенный Келлер еще более очаровательное зрелище.
— Дружище, ты не задница. Я просто прикалываюсь. Не извиняйся. — И убежденно добавляю: — Серьезно.
Он открывает рот, потом захлопывает его, возможно, обдумывая свой ответ еще раз. Склоняет голову, улыбается и после некоторого колебания говорит:
—Кейти, давай начнем все заново? Может быть, вместе выберемся куда-нибудь? Как друзья?
Привязанность — опасная штука, а дружба — необходимая.
— Конечно, — говорю я и протягиваю ему руку через стойку. — Привет. Я Кейт Седжвик.
Он расцветает улыбкой и пожимает мою руку.
— Келлер Бэнкс.
Я кладу два доллара на стойку и записываю свой номер телефона на салфетке.
Он кладет ее в карман, а деньги в кассу.
Опустив сдачу в банку для чаевых, я улыбаюсь ему.
— Хорошего тебя дня, Келлер. Надеюсь, тебе станет получше.
— Уже стало. Спасибо Кейти. И тебе хорошего дня.
Я поворачиваюсь и подмигиваю ему.
— Bсегда.
Воскресенье, 11 сентября
Кейт
Пытаюсь дозвониться до Мэдди.
Она не отвечает.
Оставляю сообщение.
Она не перезванивает.
Все еще злится.
Чуть позже, в кармане начинает вибрировать телефон. Сообщение от Гаса.
Скайп в восемь тридцать?
Отвечаю: Хорошо, до встречи.
Когда на экране появляется лицо Гаса, я вижу, что он не один. Из динамиков мгновенно раздается:
—Привет, Кейт. — За исключением Гаса, который сказал: — Привет, Опти!
Все четыре члена группы столпились вокруг компьютера.
— Вау! Парни, как дела? Сегодня вроде не мой день рождения. По случаю чего все эти фанфары?
— Опти, представляю тебе дебютный альбом группы «Rook». —Гас поднимает диск так, чтобы я могла увидеть обложку.
Откидываюсь на спинку стула, меня переполняют эмоции. Пытаюсь что-нибудь сказать, но могу только еле прошептать:
— О боже, боже мой. Гас, это не сон. — А потом практически визжу: — Это все по-настоящему! — Сажусь поближе к экрану. — Открой, я хочу его видеть.
Он так и делает. Внутри блестящий диск. На нем заглавными черными буквами написано «Rook» и рядом знак торговой марки.
Я близка к тому, чтобы разразиться истерическим хихиканьем. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз я была настолько счастлива.
— Боже, как бы хотела быть с вами, чтобы сжать вас всех в объятиях. Поздравляю.
— Мы хотели, чтобы ты первая его увидела. И, как группа, хотели бы поблагодарить тебя за твой вклад. Ты уже знаешь, что «Missing You» шедевр благодаря твоему нереальному таланту. — Он моргает. — Ты самая лучшая.
Отмахиваюсь от комплимента.
— Перестань, Гас. Когда я лично услышу песни?