Можно и не упоминать, что Брантом — которого там не было — рассказывал, что Мария лично обращалась к войскам, стремясь воодушевить их. Однако истина менее романтична: единственный шанс сохранить свободу заключался в том, чтобы ускакать на юг, в Гэлоуэй. Сначала Мария думала ехать дальше на север, по направлению к Дамбартону, однако вскоре повернула на юг. Морей отказался от преследования Марии, он считал, что она — беглянка, ее сторонники рассеяны, внешность ее известна всем и прятаться ей негде.
Реальность была совсем иной. Сторонники Морея покидали его уже с начала апреля, когда он держал открытый суд в Глазго и вынес крайне суровые приговоры. Несмотря на все парламентские акты, власть регента подвергалась сомнению, а число сторонников Марии росло. Французский посол в Лондоне де ла Форе считал, что две трети шотландцев выступали за Марию, а не за Морея. Даже его сторонники советовали ему не идти на юг к Лэнгсайду, а отступить к Стирлингу, где Мар держал для него замок и короля. Если бы Мария придерживалась собственного плана занять Дамбартон, она на самом деле создала бы опору собственной власти, вокруг которой можно было бы собрать достаточно сторонников для восстановления ее на троне.
Вместо этого, приняв первое из целой серии катастрофических решений, королева в сопровождении лорда Херриса и нескольких личных слуг обратилась в бегство, хотя обстоятельства того не требовали. Королевская свита направилась в долину Лох Кен, чтобы пересечь реку Ди у деревни Тонгленд. Там она сожгла мост, чтобы задержать несуществующих преследователей. Вся еда, которой располагала Мария, заключалась в хлебе, размоченном в воде источника, отдохнуть ей удалось в близлежащем поместье, пока ее спутники поджигали мост. В конце концов они добрались до замка лорда Максвелла в Террегле, в миле от Дамфриза. Мария побывала в этой части страны во время «Загонного рейда», однако теперешнее путешествие совсем не напоминало триумфальное продвижение королевы по стране. В письме кардиналу Лотарингскому, написанном три дня спустя, она рассказала о своем путешествии:
«Я испытала оскорбления, бедствия, тюремное заключение, голод, холод, жару, бегство в неизвестном направлении; я проделала 92 мили, не останавливаясь и не сходя с седла. Мне приходилось спать на голой земле, пить прокисшее молоко и есть овсянку без хлеба. Три ночи я провела без сна, без спутницы-женщины, в стране, где вдобавок ко всему этому я почти что пленница… Мне все равно, что случится со мной, но я не хочу, чтобы мои подданные были обмануты и погублены. Ведь у меня есть сын, которого мне больно оставлять в руках изменников».
Прошло шесть лет с тех пор, как Рэндолф написал: «Она жалеет лишь о том, что она — не мужчина, и не знает, каково это — провести всю ночь на поле боя или же ходить по замковой стене, надев шлем и взяв в руки выкованные в Глазго щит и меч». Столкновения Марии Стюарт с реальностью всегда оказывались неприятными. Теперь же на кону стояло само ее существование и необходимо было принять решение относительно будущего.
Находясь в Террегле, Мария могла выбирать из нескольких вариантов. Первый из них, к которому склонялись ее сторонники, заключался в том, чтобы собрать войска в Дамфризе и Гэлоуэе и вновь двинуться на север. Морей покинул Глазго, он совсем утратил популярность, конфисковав имущество сторонников Марии и тем самым только увеличив их число. Оставаться в Шотландии и сражаться против регента было не только реальной возможностью, но и наиболее разумным решением.
Другим вариантом было бегство во Францию, где Мария была не только герцогиней Туренской, но и вдовствующей королевой. Во Франции Екатерина Медичи уж конечно позаботилась бы о том, чтобы Мария Стюарт не имела никакого политического влияния — этого Мария в любом случае не хотела, — но там ей бы позволили вести относительно комфортную жизнь в сельском уединении. Двадцатишестилетняя Мария еще могла выйти замуж, и под неусыпным контролем Екатерины опять превратилась бы в пешку на поле династических игр, хотя теперь была бы не в состоянии упрямо следовать собственным идеям. Кроме того, во Франции всегда возможно было достаточно длительное время жить в богатом монастыре.
Последним, и наименее привлекательным вариантом было бегство в Англию и обращение за помощью к кузине Елизавете. Однако Елизавета ни за что не стала бы тратить деньги на войну ради восстановления Марии на престоле, не получив гарантий какой-либо выгоды для себя. Присутствие младенца-короля в Лондоне могло бы оказаться выгодным, но он находился в руках регента Морея. Возможно, Мария смогла бы просто жить в качестве королевской гостьи с собственным двором. Но Сесил быстро указал бы, что за Марией придется постоянно наблюдать, так как она станет естественным центром притяжения для католиков, а ее личная безответственность приведет ее к опасным играм. Елизавета была бы счастлива видеть свою кузину удобно устроившейся в сказочном замке на Луаре со шпионами Сесила в составе свиты.
Наряду с другими сторонниками Марии Херрис решительно выступал за то, чтобы остаться в Шотландии. Если бы Мария отвоевала свой трон — а у нее были на то хорошие шансы, — они могли быть уверены в щедрой благодарности, в противном случае они отдавались на милость Морея и его союзников. Возможность бегства во Францию зависела от способности Марии принять унижение от своей бывшей свекрови, но умение смиряться никогда не относилось к числу добродетелей семейства Гизов. Елизавета вряд ли могла отказать мольбам кузины о помощи, ведь та тоже была помазанной королевой. Английская королева открыто выразила свое возмущение ужасным событием — смещением Марии, и та предпочла забыть ее сдержанные высказывания по поводу брака с Босуэллом. Она отправится в Англию. Как и в случае брака с Дарнли, Мария сделала худший выбор из возможных, а сделав его, упрямо отказалась слушать любые советы.
Возможно, Мария полностью разочаровалась в родной стране. За семь лет пребывания в ней она столкнулась с враждебностью Нокса и подозрительностью протестантских лордов; выполняя свой долг, вышла замуж за сифилитика-бисексуала; стала свидетельницей того, как ее любимого советника закололи у нее на глазах; поставленная в безвыходное положение, оказалась в курсе планов убийства собственного мужа. Потом она вышла замуж еще раз, была пленена, родила мертвых близнецов в тюрьме, видела, как ее солдаты бежали перед мятежниками, которых возглавлял ее сводный брат. Марию можно простить за то, что она больше не хотела иметь ничего общего с Шотландией. Лорд Херрис против своей воли написал Ричарду Лоуэру, заместителю коменданта замка Карлайл, предупреждая его о предстоящем приезде Марии.
Было решено сначала отправиться к аббатству Дандреннан. Там Мария передохнула достаточно, чтобы написать короткое письмо Елизавете. В нем она выражала надежду в скором времени увидеть английскую королеву и лично рассказать ей о своих бедствиях. В воскресенье 16 мая 1568 года в три часа дня Мария Стюарт в сопровождении путешествовавших без всякого желания Херриса, Максвелла, Флеминга и лорда Клода Хэмилтона, а также еще шестнадцати личных слуг взошла на борт небольшой рыбачьей шхуны и отправилась в Англию. Она больше никогда не увидит свою родную страну.
Часть IV
АНГЛИЯ
1568–1587
Глава XIV