Все царствующие особы Дома Романовых в той или иной степени занимались собирательской деятельностью. Общеизвестны увлечения Петра Великого - основателя Кунсткамеры и Екатерины II, имя которой неразрывно связано с Эрмитажем. Во всех царских собраниях и коллекциях XVII-XX веков особое место отводилось предметам оружия.
Первый царь из династии Романовых - Михаил Федорович много сил отдал восстановлению царской казны после польско-шведской интервенции начала XVII века. Через несколько лет после восшествия Михаила Федоровича на престол в придворной царской мастерской для него было сделано роскошное оружие: два шлема, пять разных доспехов - юшман, бахтерцы, зерцала, булава, сабля, саадаки, пищали. Часть из этих предметов имела парадное, церемониальное назначение, и относилась к понятию "большого наряда". Но важно отметить, что эти предметы, выполненные в Оружейной палате Московского Кремля, так же, как и подарки, поднесенные царю Михаилу Федоровичу от иностранных государей, составляли группу личного царского оружия. Великолепие этих предметов говорит не только о высочайшем мастерстве их авторов, но и о глубоком понимании их владельца достоинств этого оружия.
Царь Алексей Михайлович прославился своим увлечением соколиной охотой. Кроме того, при нем регулярно устраивались воинские смотры, он лично участвовал в военных походах. И для охоты, для военных нужд Алексей Михайлович использовал личное оружие, которое также было изготовлено в Оружейной палате. Это оружие составляло уже значительную группу.
Комплекты личного оружия Михаила Федоровича и Алексея Михайловича можно отнести к собраниям, которые формировались для практического пользования. Такое собирательство было характерно для богатых русских бояр и дворян XVII века, которые коллекционировали парадное, охотничье и военное оружие. Такие собрания пополнялись специальными заказными работами, выполняемыми лучшими мастерами-оружейниками, многие из которых работали в царской мастерской - Оружейной палате.
Московские оружейники славились своим искусством. Они создавали удивительные по красоте и богатству оформления предметы, применяли серебро и золото, драгоценные камни, кость, перламутр, редкие породы дерева, использовали все известные ювелирные техники - гравировку, чеканку, резьбу, оброн, золочение, инкрустацию, эмаль и т.д. Московские мастера умели превращать охотничье и парадное оружие в произведения искусства, а московские богатые сановники умели ценить эти произведения. Не случайно И. Забелин, рассказывая о русском быте XVII века, писал, что не только во дворце, но и вообще между знатными и богатыми людьми того времени была "охота к редкостям и драгоценностям, к разным узорчатым, хитрым изделиям и курьезным вещицам".
Источниками пополнения личных собраний могли быть дары и подношения оружия - традиционно самого изысканного царского подарка. Так, например, у князя Василия Васильевича Голицына было большое количество оружия, среди шести пар наручей хранились замечательные булатные наручи персидской работы, возможно, подаренные ему в период близости к царскому дому. Кстати сказать, позднее в 1690 году собрание оружия В.В. Голицына попало в царское хранилище с пометкой "из описных животов князей Василия и сына его Алексея Голицыных". Оружейная палата сохранила для нас образцы роскошных царских подарков, присланных из разных стран русским государям, - традиционно большим ценителям и знатокам оружия.
История частного собирательства, в нынешнем понимании этого значения, начинается в следующем, XVIII столетии. С именем Петра Великого связано особое отношение к коллекционированию оружия. С ранних лет, увлекаясь военным делом, он стал собирать свою личную оружейную коллекцию. Как и петровская Кунсткамера, оружейная коллекция предназначалась для научно-познавательных целей, знакомила Петра с достижениями оружейного производства России и иностранных держав конца XVII века. Эти знания помогли Петру Алексеевичу в период разработки новейших образцов вооружения для созданной им русской регулярной армии.
С начала XVIII века главной резиденцией императорских сановников становится Петербург. Строятся роскошные дворцы, устраиваются сады, парки. Сам Петр Великий, после знакомства с нравами европейских императорских домов, посчитал необходимым в 1710 году подарить Марте Скавронской - будущей императрице Екатерине Алексеевне - земли для постройки царской резиденции. В Екатерининском дворце в Царском Селе был собран арсенал, состоящий, главным образом, из охотничьего оружия.
Императрица Анна Иоанновна завела здесь большое охотничье хозяйство и любила охотиться со своими приближенными в этих окрестностях. Царскосельский арсенал, в отличие от коллекции оружия Петра I, имел другое предназначение. Это собрание полностью отвечало иным вкусам владельца. Оно использовалось как для охоты, так и для создания своеобразного внутреннего убранства царской резиденции.
При Анне Иоанновне существовало еще одно собрание оружия, которое получило название Рюст-Камеры. В него вошло современное охотничье оружие, причем многие образцы поступили из частных собраний попавших в опалу вельмож. Коллекция долгое время хранилась в Санкт-Петербурге, затем была перевезена в царскую летнюю резиденцию в Ораниенбауме, затем вновь в Петербург, и, наконец, в 1810 году в качестве музейной коллекции старинных вещей поступила в Московскую Оружейную палату.
Елизавета Петровна также любила охоту и приезжала в Царское Село пострелять согнанных сюда со всей округи оленей, лосей и лисиц. Развивая и поощряя царскосельские охотничьи традиции, она построила в парке великолепный охотничий павильон по проекту Ф.Б. Растрелли.
При Екатерине Великой коллекция оружия в Царском Селе продолжала увеличиваться, но она вновь изменила свою направленность, в соответствии с интересами и характером своего владельца. Оружейная коллекция воспринималась как памятник военной и боевой славы. Она пополнялась военными трофеями и богатыми дарами, полученными Екатериной во время русско-турецких войн. Восточное оружие значительно обогатило царскосельский арсенал и пополнило его роскошными восточными саблями и ятаганами, ружьями и пистолетами, булавами и бунчуками. Эти трофеи располагались в залах дворца в виде декоративных композиций, подчеркивающих репрезентабельную пышность императорской резиденции.
Сын Екатерины - Павел Петрович также собирал коллекцию оружия. Получив от матери в подарок дворец в Гатчине, Павел продолжал пополнять имеющееся там оружие, которое начал собирать еще первый владелец гатчинских земель граф Г.Г. Орлов. По повелению Павла там было размещено привезенное из Петербурга образцовое строевое оружие, кавалерийские принадлежности, кирасы, каски, мундиры, конская упряжь. Значительно пополнилось это собрание после поездки Павла с супругой по странам Западной Европы. Сохранившиеся отзывы об этой коллекции отмечали, что она была "редким собранием оружия почти всех времен".
Александра I оружие сопровождало постоянно, почти половину своего царствования он провел в непрерывных войнах. Но, как отмечают исследователи, разнородное оружие, оставшееся после смерти Александра в Царском Селе, отнюдь не свидетельствовало о воинственных пристрастиях императора. Оно состояло из детских оружейных образцов, подаренных ему августейшей бабкой и матерью, нескольких личных шпаг и дипломатических подарков.
Николай I стал одним из известнейших коллекционеров оружия. При нем царскосельский арсенал стал систематическим собранием, которое регулярно пополнялось трофеями, подарками, специально закупленными образцами. Он увлекался военной историей и собирал в течение всей своей жизни старинное оружие и другие военно-исторические реликвии. Увлечение историей оружия, возможно, стало причиной того, что 23 мая 1842 года Николай I организовал уникальное действо. Он провел знаменитый "карусель" - средневековый рыцарский турнир, а для 16 кавалеров и дам, участников театрализованного зрелища, были взяты из собственного оружейного собрания подлинные рыцарские доспехи, оружие и костюмы XVI века.
Александр II унаследовал увлечение отца оружием. Коллекционировать он начал в юности, привозил оружие из путешествий, приобретал его и получал в дар. О размахе коллекционной деятельности Александра II говорит факт закупки на аукционе в 1861 году необычайно ценной, уникальной восточной оружейной коллекции князя Петра Салтыкова, которая значительно обогатила и украсила царскосельский арсенал.
Александр III, избравший местом своего постоянного пребывания Гатчину, был не только заядлым охотником, но и большим любителем и знатоком оружия. В Гатчине хранилась его личная оружейная коллекция. Ему же принадлежит решение дальнейшей судьбы царскосельского арсенала: в 1886 году, по приказанию царя, он был перемещен в столичный Императорский Эрмитаж, где и хранится поныне.
Николай II в память об отце - собирателе предметов русской старины, покровителе искусств, в 1895 году издает именной высочайший указ "Об учреждении Русского музея Императора Александра III", ныне известного как Российский Этнографический музей в Петербурге. Первыми фондообразователями этого музея стали сам Николай II и члены императорской семьи. Они передали в музей предметы русской старины, в том числе и оружие.
У последнего русского императора в резиденции в Царском Селе был довольно широкий выбор оружия. Это - парадные образцы, поднесенные в дни торжеств, посвященных 300-летию дома Романовых в 1913 году, охотничье оружие, образцы табельного стрелкового оружия стран Европы и оружие, принадлежащее частям русских и зарубежных армий, шефами которых числились члены императорской фамилии.
Традиции коллекционирования дома Романовых были прочно связаны с оружием. Его почитали и собирали, преумножая российский коллекционный фонд оружия. Благодаря собирательской деятельности царственных почитателей и знатоков, замечательные коллекции памятников оружейного искусства сохранились до наших дней.
Ювелирные коллекции императриц XVIII – начала XIX вв.
Если вернуться в XVIII в., то, к сожалению, каких-либо свидетельств о ювелирных коллекциях российских императриц практически не сохранилось, поскольку с началом нового царствования большинство драгоценностей отправлялись «в лом». Можно упомянуть о некоторых вещах императрицы Екатерины I. Например, жемчужной короне, оцененной в 30 719 руб., хранящейся «в Короннике».[540] Для того чтобы оценить эту «жемчужную корону» приведем расценки из того же документа на жемчуга и алмазы.
Во времена Петра I жемчуг стоил от 3 руб. 16 алтын до 4 руб. При Николае I эта же группа товара обходилась дворовым хозяйственникам от 15 до 125 руб. за карат. «Крата алмазная» во времена Петра I обходилась от 10 до 16 руб. При Николае I – от 35 до 150 руб.[541]
В 1740 г., буквально через несколько дней после «комнатного» переворота, сделавшего Анну Леопольдовну регентшей при ее малолетнем сыне-императоре Иване VI, придворного ювелира И. Позье пригласили во дворец. Его немедленно провели в комнату-хранилище, где Анна Леопольдовна вместе со своим фаворитом Линаром осматривала «казенные золотые вещи». Юная регентша немедленно потребовала от ювелира «сломать некоторые уборы, вышедшие из моды, чтобы переделать их по своему вкусу». При этом она добавила: «…Я уже начала ломать, можете продолжать с нами»[542]. Поэтому очень немногие из драгоценных вещей этой эпохи уцелели.
Страстной любительницей бриллиантов была большая модница императрица Елизавета Петровна. На ее парадных портретах помимо императорских регалий в изобилии присутствуют эти драгоценные вещи. И хотя казна была традиционно пуста, «дщерь Петрова» бестрепетной рукой брала у придворных ювелиров все новые и новые драгоценные вещи.
Как известно, в молодые годы она считалась красавицей. Когда с возрастом красота стала уходить, Елизавета Петровна крайне болезненно это переживала. Уходящую красоту она пыталась компенсировать бриллиантовыми «трясульками». При этом рядом расцветала молодая цесаревна Екатерина Алексеевна, которая также была жадна до «женских радостей» во всем их многообразии. Елизавету Петровну это раздражало. Это раздражение сказывалось и на придворных ювелирах. Так, И. Позье упоминает, как ему приходилось лавировать между «старым» и «молодым» Двором. При этом императрица Елизавета Петровна категорически запретила Позье давать драгоценные вещи в кредит великому князю Петру Федоровичу и его жене Екатерине Алексеевне[543].
Тем не менее И. Позье не бедствовал, а во время короткого правления Петра III просто процветал. Он сумел установить тесные отношения с фавориткой императора Елизаветой Воронцовой, которой сбывал множество ювелирных вещей, за которые безропотно платил Петр III. О положении ювелира при Российском Императорском дворе красноречиво говорит фраза, брошенная Петром III: «Назначаю вас моим ювелиром с чином бригадира, чтобы вы могли входить в мои покои, когда захотите…».[544]
Когда Екатерина II стала императрицей, она в полной мере удовлетворила свои женские страсти, в том числе и к драгоценностям. Даже в горячие дни переворота 1762 г. И. Позье несколько раз виделся с императрицей Екатериной II, у которой нашлось время и для ювелирных дел. Буквально в первый день переворота (28 июня 1762 г.) И. Позье «передал императрице ключ в бархатном футляре. Она нашла его великолепным. Эта была вещь ценою в 10 000 руб. Екатерина передала ключ обер-камергеру Шувалову, который находился тут же, и, который, став на колени, поцеловал у нее руку».[545]
Как мы уже упоминали, драгоценности Екатерина II хранила в своих комнатах. Для этого было выделено отдельное помещение, получившее название Бриллиантовой комнаты. После смерти Екатерины II эти драгоценности из ее комнат изъяли, подробнейшим образом внеся их в описи. Часть этих драгоценностей оказалась в списках коронных бриллиантов, часть пошла в лом, часть осела в Галерее драгоценностей Зимнего дворца, часть унаследовал Павел I.
Супруга Павла I, императрица Мария Федоровна, собрала за долгие годы своего царствования внушительную ювелирную коллекцию, представление о которой дают материалы ее завещания. Об этом мы поговорим ниже.
Об «интенсивности» пополнения ее коллекции ювелирных вещей свидетельствуют счета вдовствующей императрицы с 15 декабря 1807 г. по 15 декабря 1808 г.[546] (табл. 48).
Как следует из приведенной таблицы, за год Мария Федоровна купила в России и за границей 236 различных ювелирных изделий на 104 249 руб.
Следует подчеркнуть, что начало коллекции женских коронных бриллиантов положила жена императора Павла I, императрица Мария Федоровна, умершая в 1828 г. Как таковые коронные бриллианты существовали и раньше, однако четкое оформление их юридического статуса произошло только во времена царствования Павла I. Императрица Мария Федоровна стала первой царствующей особой, придавшей части своей ювелирной коллекции статус коронных бриллиантов.
При Александре I ситуация с деньгами Кабинета, которыми оплачивались ювелирные покупки, начинает меняться, поскольку с 1797 г. по март 1801 г. на закупку ювелирных изделий потратили почти 3,5 млн рублей. Поэтому бюджетный дефицит Кабинета на март 1801 г. составил 1 339 509 руб. Эта ситуация привела к волевому решению Александра I не только резко сократить количество заказных ювелирных изделий, но и уменьшить их стоимость за счет уменьшения количества украшающих изделия драгоценных алмазов[547]. Это решение облегчалось тем, что и сам император, и его жена были довольно равнодушны к ювелирным изделиям. Современникам запомнилась фраза, брошенная Елизаветой Алексеевной в трагическом 1812 г., когда в сентябре началась эвакуация ценностей Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца: «На что мне они, если Александр лишится короны!»[548].
прочем, мы не будем категорически утверждать, что для Елизаветы Алексеевны был свойственен некоторый ювелирный аскетизм. Будучи российской императрицей, она была обязана носить соответствующие ее статусу украшения. Несколько ее роскошных диадем сохранились и сегодня находятся в Алмазном фонде. Эти диадемы являются признанными шедеврами ювелирного искусства. Одну из диадем изготовили в 1810 г. в мастерской братьев Дювалей для Елизаветы Алексеевны: «Диадема, имеющая сильно выраженный шпиц, представляет собой своеобразный симбиоз древнегреческой тиары и русского кокошника. Грушевидные бриллианты-панделоки, свободно подвешенные к верхней части диадемы, ассоциируются с жемчужными подвесками на русских головных уборах»[549]. Центром этой диадемы стал розовый бриллиант в 13 каратов.
Регулярно покупал драгоценности и Александр I. Например, летом 1821 г. Александр I приобрел за границей «две нитки бриллиантовые, один склаваж брилиантовой с несколькими мелкими рубинами и один фермуар брилиантовой»[550]. Эти драгоценности были переданы императором начальнику Главного штаба князю П.М. Волконскому, который, в свою очередь, передал их министру финансов Д.А. Гурьину.
Поскольку две дочери Александра I умерли, будучи маленькими, то ювелирная коллекция императрицы Елизаветы Алексеевны не ушла по наследству. Памятные ювелирные мелочи, конечно, разошлись среди ее ближайшего окружения, но бо?льшая часть коллекции была продана. Продана по воле несчастной императрицы после ее смерти в 1826 г., а вырученные деньги стали неприкосновенным капиталом, обеспечивавшим устойчивое существование одного из привилегированных женских институтов. Только некоторые из вещей, оказавшихся в числе коронных бриллиантов, предположительно относили к драгоценным вещам из коллекции императрицы Елизаветы Алексеевны.
Личные заказы российских императоров
Кроме пасхальных яиц, российские императоры на протяжении десятилетий лично выбирали самые различные вещи «от Фаберже». Эти вещи шли как на подарки близким им людям, так и для собственного употребления. Экспансия вещей «от Фаберже» на императорские половины началась при Александре III и активно продолжалась при Николае II. Со временем эти функциональные, памятные или декоративные вещицы стали исчисляться сотнями.
Вещи от ювелиров, купленные самими монархами или им подаренные, постепенно формировались в коллекции. Для их хранения на императорских половинах появлялись специальные витрины: для пасхальных яиц, для портсигаров, для пасхальных яичек-брелоков, для камнерезных фигурок.
Для того чтобы не быть голословными, приведем перечень «золотых, серебряных, мельхиоровых» и прочих вещей, хранившихся на половинах Николая II и Александры Федоровны в Зимнем дворце. Отметим, что список составлен в 1911 г., когда царь уже там давно не жил. Следовательно, указанная коллекция вещей сложилась до 1904 г., т. е. до того времени, как царская семья перебралась на постоянное жительство из Зимнего дворца в Александровский дворец Царского Села.
Поскольку список драгоценных вещей, хранившихся в «царских комнатах», довольно обширен, то мы остановимся преимущественно на камнерезных фигурках, их уверенно можно отнести к продукции фирмы К. Фаберже. Этот список составлялся не самым грамотным гоф-фурьером, в частности, для него были загадкой названия камней, которые столь широко использовал К. Фаберже в своих камнерезных фигурках. Поэтому во вполне официальной описи и появились такие колоритно незатейливые определения, как «Лягушка желто-гавенного цвета». Кстати очень точное для дилетанта определение цвета камнерезной фигурки. По крайней мере, всем сразу понятно. Вместе с тем потомственный дворцовый служитель уверенно идентифицировал такой «стандартный» дворцовый камень, как «бральянт» (орфография документа. – Авт.): «№ 14. Лягушка желто-гавенного цвета и два глаза из бральянтов»; «№ 36. Ворона серого камня глаза бральянт»; «№ 45. Собачка мопс розоватого камня и два глаза из бральянтов»; «№ 46. Свинка точно такая»; «№ 47. Кролик точно такой»; «№ 48. Каменный мальчик зеленоватого камня»; «№ 52. Маленький мопсик сиреневого цвета»; «№ 55. Голубая букашка»; «№ 56. Лягушка зелеными камушками и два глаза красных»; «№ 61. Черепаховая гляделка шифером Александры Федоровны»[142]. «Черепаховая гляделка» с «шифером» (т. е. шифром) императрицы – это лорнет, изготовленный из панциря черепахи. Императрица была близорука и в последующие годы пользовалась очками.
Если говорить о начале использования Фаберже цветных камней, то начало этой работы пришлось на первую половину 1890-х гг. Тогда для исполнения эксклюзивного заказа императора Александра III Фаберже «решился изготовить императорское пасхальное яйцо из яшмы – известное яйцо „Память Азова“ 1891 года. В счетах, представленных ювелиром Кабинету за этот год, фигурируют ножи из орлеца и нефрита, чашечки из граната, сердолика, флюорита, нефритовая ваза и ониксовая чарка за 640 рублей. Годом позже он делает второе каменное яйцо для подарка императрице Марии Федоровне к Пасхе – жадеитовое с розами, слоном и тремя ангелами. Жадеит, нефрит, оникс, сердолик, топаз, орлец и хрусталь – вот наиболее используемые Фаберже камни»[143].
Именно тогда у Фаберже формируется собственная камнерезная мастерская, в которой работало около 20 человек, главным образом русских мастеров. Первым руководителем этой мастерской стал художник Петр Михайлович Кремлев. Среди мастеров-резчиков по камню особенно выделялся екатеринбургский мастер Петр Дербышев, которого фирма Фаберже отправила для усовершенствования в Париж.
Любопытна и коллекция золотых и серебряных чарок, хранившаяся в царской опочивальне Зимнего дворца. Можно с уверенностью предполагать, что к этой коллекции приложили руку ведущие ювелиры Москвы и Петербурга.
Вот небольшая выборка (всего в описи 17 чарок) из «Реестра собственных, Его Императорского Величества Государя Императора золотых чарок»:
«№ 1. Ковшичек с птичьим клювом из камня, на лапке ножка, в глазах два рубина. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 2. Чарка каменная агатовая, три ножки в виде змей с 5 рубинами. 13 января 1903 г.»;
«№ 3. Чарка горшком, в ручке овальный изумруд. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 4. Ковшичек с 4 рубинами, 2 изумрудами и одной розочкой. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 5. Чарка, ручка змейкой, в голове сапфир, в глазах две розочки. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 6. Чарка, в ручке монета императрицы Екатерины II, с 2 рубинами и 2 сапфирами. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 16. Золотая чарка 56 пробы в ручке золотая монета в 10 рублей, монета 1899 г., заключенная в венке на дне надпись „В память смотров 1906 года, подавать только на полковых праздниках для пития здравиц войска“. 1 мая 1906 г.».[144]
«Мужская» коллекция из 14 серебряных чарок имела явный армейский отпечаток. Наверное, среди своих из этих чарок император мог четким гвардейским «тычком» легко «махнуть» водочки со льда:
«№ 1. Казачья папаха, эмалированная, с надписью „За Варшаву 25 и 26 августа 1831 года“. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 2. Стаканчик, наружная отделка финифтевая. 7 декабря 1896 г.»;
«№ 3. Стаканчик, внутри золоченый, голубая эмаль по филигранной отделке, для зубочисток. 19 июня 1898 г. Взята обратно в Царское Село 15 декабря 1911 г.»;
«№ 8. Ковшик, вокруг золоченый, с надписью эмалью „Чаша серебряная, добрая – пить из нее на здоровье…“. 25 декабря 1899 г.»;
«№ 11. Шесть гладких стаканчиков, внутри золоченые, для водки. Футляр кожаный, изображающий футляр шляпы. 31 декабря 1895 г.»;
«№ 14. Стаканчик хрустальный, в золотом подстаканнике, работы Фаберже. 26 декабря 1906 г.»[145].
Эти ювелирные памятные коллекции формировались годами, и среди подарочных вещей было довольно много тех, которые лично отбирали из представленных образцов российские монархи. Если бы сегодня эти вещи удалось уверенно (или не очень уверенно) идентифицировать, то это был бы серьезный провенанс на серьезные деньги. Для того чтобы говорить предметно о лично выбранных императорами и оплаченных из средств Кабинета Е.И.В ювелирных вещах, приведем перечень счетов от Фаберже по годам. На наш взгляд, очень важной позицией является это – лично выбранное. Это личное отношение монархов к изделиям тех или иных поставщиков-ювелиров отражает некую истинную расстановку сил в неофициальной Табели о рангах придворных ювелиров, целиком определяемую правящим императором.
Как мы указывали ранее, в хранилищах Кабинета имелись значительные запасы ювелирных вещиц, предназначенных для личного выбора императором или (и) императрицей. Отметим, что в знаменитом магазине Карла Фаберже на Б. Морской ул., 24, Николай II никогда не бывал и все вещи он отбирал в своих резиденциях. Чиновники сообщали ювелиру о номенклатуре отобранных вещей, ювелир оформлял соответствующий счет, который, в свою очередь, ложился на стол императору. Как правило, император делал на счете помету карандашом «Уплатить», но мог что-то и вычеркнуть из подготовленного счета. Тогда итоговая сумма корректировалась, и деньги отправлялись к ювелиру. Обычно эта процедура занимала от одного месяца до двух. Среди счетов имеется один счет от Фаберже за 1889 г. на относительно скромные 5700 руб.[146] За 1890 г. имеется два счета, в том числе отдельный счет за «яйцо золотое розовой эмали LXVI[147]» за 4260 руб.[148] Это было одно из пасхальных яиц императорской серии под бытующим сегодня названием «Датские дворцы».
Любопытно, что кроме изделий узкого круга придворных ювелиров Александр III приобретал еще и антиквариат. Так, в одном из счетов указывается, что «приобретено Его Величеством» у антиквара Тогномати «одна пара канделябров стиля Людовика XVI» за 2300 руб. Видимо, к этому антиквару захаживал не только Александр III, но и его младший брат великий князь Сергей Александрович, который в декабре 1890 г. взял у антиквара табакерку (2000 руб.) «для представления Государю Императору».
Особенностью счетов от Фаберже являлась широкая номенклатура приобретаемых предметов при их относительно невысокой стоимости. Один счет мог вмещать до двух-трех десятков предметов стоимостью от 150 до 300 руб. Для Фаберже это была стандартная цена на его изделия. Отметим и то, что многие из этих изделий носили утилитарный характер, делая повседневную жизнь не только комфортабельной, но и изысканно утонченной. Такие предметы приятно было держать в руках. В прямом смысле. Например, один из счетов 1890 г. вмещал: чашку флуоридовую (150 руб.); лупу нефритовую и розы (250 руб.), бонбоньерку красной эмали (300 руб.) и футляр для табакерки (10 руб.). Всего на 710 руб.
За 1891 г. Александр III распорядился оплатить два счета на изделия «от Фаберже». В первом (24 апреля 1891 г.) из них указывалось: «Яйцо из яшмы с бриллиантами в стиле Людовика XVI и копия „Памяти Азова“ 4500 р.»[149]. В этом счете речь идет о пасхальном яйце, которое сегодня принято называть «Память Азова». Напомним, что на момент дарения этого яйца (21 апреля 1891 г.) императрице Марии Федоровне их старший сын цесаревич Николай Александрович находился в кругосветном образовательном плавании и в это время направлялся к Японии, где через месяц его дважды ударил саблей по голове японец-полицейский, стоявший в оцеплении. С учетом того, что это был самурай, удивительно, как цесаревич уцелел. Под словами «копия „Памяти Азова“» имеется в виду так называемый сюрприз, вложенный в яйцо «из яшмы с бриллиантами в стиле Людовика XVI».
Второй счет традиционно наполнен различной ювелирной мелочью, набранной царем в качестве недорогих рождественских подарков. Среди этой мелочи 3 портсигара (один серебряный и два золотых), две чашечки (гранат и сердолик), два ножа из нефрита для разрезания бумаги, 3 карандаша (два золотых и один с сапфиром) и две недорогие брошки.
Если посмотреть три счета от Фаберже за 1892 г., то из вещей, приобретенных Александром III для себя, самой дорогой вещью, как и предшествующие годы, стало пасхальное яйцо для императрицы Марии Федоровны: «Яйцо жадеитовое с розами, слоном и 3 ангелами» за 4750 руб. В этом же году у Фаберже были приобретены не для себя три подарочных позолоченных серебряных жбана за 10 000 руб. Этот подарок явно предназначен для какого-то полкового офицерского собрания.
1895 г. стал первым годом правления Николая II и первым годом супружеской жизни. Императрице Александре Федоровне срочно требовалось обзавестись соответствующими украшениями. В Зимнем дворце имелась Бриллиантовая комната, в которой хранились коронные украшения, однако значительная их часть давно находилась в комнатах императрицы Марии Федоровны в Аничковом дворце. Остававшиеся в Бриллиантовой комнате роскошные украшения XVIII в. не вписывались в стилистику нарождавшегося модерна, столь почитаемого в царской семье. Поэтому расходы Кабинета с 1895 г. на драгоценности увеличили до 150 000 руб. против 100 000 руб., которые выделялись на эти же цели при Александре III. При этом учитывался и фактор двух императриц, имевших право на эти деньги. И, конечно, императрицы в эти деньги «не вписывались».
Уже 4 мая 1895 г. заведующий Камеральным отделением Кабинета Е.В. Сипягин докладывал министру Императорского двора В.Б. Фредериксу: «Испрашиваю разрешения… приобретенное от ювелира Кехли жемчужное ожерелье в пять ниток, для Ее Императорского Высочества великой княжны Ольги Александровны, записать в приход под № 47 – в 55 000 руб., показывая пятую нитку этого ожерелья, оставленною в комнатах Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны.
В виду того, что, во-первых, род этого приобретения, как казалось бы, не подходит к роду приобретений на кредит в 150 т. р., во-вторых, что отнесение уплаты за это ожерелье на кредит в 150 т. р. поглотит единовременно более 1/3 всего этого отпуска по смете текущего года и, наконец, принимая во внимание, что в текущем году было перечислено в запасной капитал Министерства Императорского двора 339 147 р. 28 к. из кредитов по бракосочетаниям: Его Императорского Величества, Ее Императорского Высочества великой княгини Ксении Александровны и по погребению в Бозе почившего Императора Александра III, за вещи, израсходованные из запаса Кабинета по случаю названных событий прошлого 1894 г. и приобретенные для оного в разное время на кредит в 150 т. р., по счетам предыдущих годов, испрашиваю разрешения … отнести уплату за это ожерелье 55 000 р. ювелиру Кехли на запасный капитал Министерства Императорского Двора»[150]. Такое разрешение было немедленно дано.
Счета 1895 г. – первого года правления Николая II – это уже классические счета от Фаберже, насыщенные множеством предметов самого разного назначения. Отметим, что счета отличались один от другого. Это мог быть счет на одну-две вещи, как у Э. Болина, при этом цена вещи была весомой. В счетах от Фаберже, как правило, суммировались вещи, выбранные императором на протяжении двух-трех месяцев (это касается ювелирной мелочи). Такие эксклюзивные вещи, как пасхальные яйца императорской серии, шли отдельным счетом. Все они опубликованы[151].
В качестве примера приведем один из показательных счетов, в котором суммированы приобретения Николая II за ноябрь-декабрь 1894 г. Этот счет, оплаченный в начале 1895 г., показателен тем, что почти все вещи приобретались как подарочные под Рождество 1894 г.[152]:
«23 ноября: 1 рамка зеленой эмали серебро вызолочено. 120 р.;
7 декабря: 1 ручка для палки красной эмали LXV брил. 150 р.; 1 мамка жадоит, глаза розы 3 руб. в повойнике (к этой „мамке“ мы еще вернемся. – Авт.). 75 р.; 1 ручка для палки хрусталь, кольцо зеленой эмали 18 роз. 125 р.; 1 бонбоньерка 8 угольная красн. золота LXVI. 275 р.; 1 лампочка нефритов. цилиндр LXVI зол. отд. 185 р.; 1 электр. кнопка, жадоит (жадеит. – Авт.), серебр. эмаль. 75 р.; 1 рамка сталь LXVI 4 угольн. с гирлянд. 160 р.; 1 ложка жадоит, ручка матов. золот. веревка, мон. и кор. 100 р.; 1 купе-папье сер. жадоит ручка зол. змея 1 руб. 2 роза. 69 р.; 1 купе-папье красн. зол, жадоит с острым концом риф. руч. 83 р.; 1 ногти чистка золот. нефрит. рифов. ручка. 52 р.; 1 вазочка жадоит цилиндр красн. эмаль LXVI гирл. 125 р.; 1 часы термометр LXVI золото 2 агата. 600 р.; 1 портсигар бел. эмаль зел. полоска 1 брилл. 525 р.; 1 карандаш, розовая эмаль. 48 р.
20 декабря: 1 флакон-хрусталь. 330 р.; 1 рамка овальная, сталь эмаль красн. зол. LXVI. 85 р.; 1 рамка четырехугольная нефрит и бел. эмаль с лучами. 190 р.; 1 вазочка жадоит, красн. эмаль ноги, гирл. LXVI 13 роз. 125 р.; 1 свинья жадоит, глаза розы. 67 р.; 1 флакон попугай, 2 рубина 32 розы. 225 р.; 1 пара двойных запонок, 2 лунных камня, 2 жем. 2 руб. и розы. 160 р.; 1 пара запонок 4 угольн. розов. эмаль 2 брилл. и розы. 240 р.
24 декабря: 1 рамка и часы зелен. эмаль. 480 р.».
Всего царь приобрел рождественских подарков «от Фаберже» на 4569 руб. Конечно, у Фаберже все интересно. В качестве примера обратим внимание на одну скромную позицию в этом счете: «1 мамка жадоит, глаза розы 3 руб. в повойнике. 75 р.». За этой, одной из многих позиций счета – целая история, целое направление в творчестве Фаберже. Об этом мы подробнее поговорим ниже, но сейчас отметим, что это некая загадка. Дело в том, что «мамка» стоимостью в скромные 75 руб., вырезанная из жадоита, положила начало коллекции камнерезных фигурок, которая именуется сегодня «Русские типы»[153].
Спустя годы, в 1937 г., Агафон Фаберже рассказал Г.Ч. Бэйнбриджу (управляющий лондонским филиалом фирмы К. Фаберже. – Авт.), что идея появления портретных фигурок возникла у великого князя Николая Николаевича. Отметим это особо. Великий князь Николай Николаевич (Младший), отличный солдат, который в 1914 г. станет Верховным главнокомандующим русской армии, никогда не производил впечатления интеллектуала. Скорее это был психотип «настоящего полковника». Но, тем не менее, именно от него исходила эта плодотворнейшая идея, и ее с энтузиазмом подхватил К. Фаберже. Правда, отметим, что от фигурок зверей, которых уже резали мастера фирмы, до людей дистанция во всех смыслах невелика.
Итак, 38-летний великий князь Николай Николаевич (Младший) во второй половине 1894 г. заказал К. Фаберже шарж на королеву Викторию. Сразу же возникает вопрос – почему? Почему именно на английскую королеву?
Тут мы вступаем в область предположений. Они вкратце сводятся к следующему. Английская королева Виктория все свое долгое царствование последовательно проводила антирусскую политику. Это Берлинский конгресс 1879 г., на котором европейские державы «урезали» победу России над Турцией в ходе Русско-турецкой войны (1877– 1878 гг.), это конфликт во времена Александра III (1885 г.) в районе г. Кушка между афганскими племенами, за которыми стояли английские инструкторы, и русскими казаками-пограничниками, едва не приведший к полномасштабной войне между Россией и Англией. Поэтому королева Виктория категорически не желала брака между Николаем II и своей внучкой, принцессой Аликс. И, тем не менее, этот брак состоялся. Вполне возможно, что карикатурной камнерезной фигуркой королевы Виктории великий князь Николай Николаевич хотел напомнить Николаю II (у которого тогда шел медовый месяц) о перспективе непростых отношений с новыми родственниками.
После предложения великого князя Николая Николаевича «Фаберже выразил сожаление по поводу того, что не сможет сделать этого, но так как ее величество была маленького роста, то он мог бы сделать ее еще ниже и, возможно, еще толще, а голову увенчать короной. Эту маленькую фигурку из жадеита я видел много лет назад в витрине одного из лондонских магазинов, но потом я потерял ее из виду»[154]. Судя по всему, одной из вариаций на тему «королева Виктория» и стала жадеитовая «мамка», купленная Николаем II в конце 1894 г.
Вряд ли 7 декабря 1894 г. Николаю II, когда он в числе прочего отобрал фигурку «мамки» для подарка, приходило в голову, что спустя 13 лет он начнет собирать подобные фигурки. Наверняка Николай II тогда знал, что «мамка» – это добрая, семейная (императрица Александра Федоровна была внучкой королевы Виктории) пародия на королеву Великобритании. При этом царь уже тогда планировал семейный визит в Англию. Вполне возможно, что именно в ходе лондонского визита эта жадеитовая «мамка» и была подарена царем кому-либо из английских родственников.
Есть соблазн предположить, что подарили эту «мамку» принцессе Уэльской Александре (родной тете Николая II, впоследствии королеве и супруге Эдуарда VII), для которой эта «мамка» была очень непростой свекровью. Поскольку «мамка» фактически пародировала английскую королеву (свои это прекрасно знали), ее нельзя было включить в официальную коллекцию камнерезных ф