-Анечка! Радость у нас – Звездочка только что отелилась!
Бабушка крикнула мне эту новость с порога, впустив в дом мартовскую свежесть. Мгновенно с меня слетели остатки сна, и я побежала за бабушкой в стайку. Вот это подарок с утра!
Зорька стояла в центре стайки, а возле её ног лежал еще мокрый телёнок. Такой же, рыжий, как мама, но с белой звездочкой во лбу. Иногда по его делу пробегала дрожь. Корова тщательно вылизывала его шкурку своим большим языком. В глазах Зорьки читалась настоящая материнская любовь и нежность. Иногда она подталкивала телёнка носом, приглашая подняться на ножки. Издав басовитое «Ммммооо», телёнок дёрнулся всем телом и неустойчиво встал, растопырив голенастые ноги во все стороны.
Бабушка помогала своей любимице: заранее приготовленными тряпками она обтирала телёночка, подстилала под него побольше соломки, чтобы ему было тепло и мягко. И все время говорила и говорила ласковые слова Зорьке и телёнку. С каждой минутой малыш становился сильней и уже через полчаса уверенней держался на ногах. Инстинкт помог ему найти тёплое, наполненное драгоценным молозивом, вымя матери. Неумело ткнувшись в него лбом, телёнок после нескольких попыток нашел сосок. Зорька и в таком положении умудрялась его облизывать, бросая взгляд на нас, мол, смотрите, какая у меня умная да здоровая дочка родилась!
Бабушка приготовила корове и остальным животным корм и воду, а потом позвала меня домой, завтракать. После этого она показала, какие травы нужно заваривать только что родившим женщинам, чтобы не было кровотечения и других осложнений.
- А Зорька, она та же женщина, ей тоже целебный настой не помешает. К тому же кормилица моя уже не молоденькая, дольше восстанавливается после отёла. Уже почитай двадцать три года у меня живет – на человеческий возраст это лет семьдесят. Вот мы ей сейчас травки запарим да тёплого питья принесём.
Весь день мы с бабушкой по очереди бегали в стайку, следили за состоянием коровы, поили её отварами. В таких приятных заботах день пролетел незаметно. После ужина бабушка достала свою старую ручную прялку с веретеном и устроилась прясть шерсть. Мне же заняться было нечем, я еще не привыкла к такому укладу жизни. У себя дома я бы села телевизор посмотреть или читать книгу, но в лесном доме не было электричества. Вместо «лампочки Ильича» вечером в доме загорались толстые восковые свечи. Становилось уютно и даже достаточно светло. При таком освещении хорошо делать привычную для рук работу: прясть, вязать, плести корзины. Я, к своему стыду, не умела рукодельничать совсем. Мама меня не научила, а самой сложно было разбираться во всех хитростях. Вот я и скучала, глядя, как бабушка проворно тянула шерсть из кудели и крутила веретено.
Чтобы не скучать, я решила разговорить бабушку. Пусть мне хоть сказку какую-нибудь расскажет или раскроет знахарские секреты. Почему-то я всё ждала, что она будет мне всякие премудрости рассказывать, ведьминские хитрости, а она если и говорила про знахарство, то все какими-то загадками.
- Баба, а ты сказки какие-нибудь или истории необычные знаешь? Расскажи мне. Я их запомню и Андрюшке потом расскажу, он сказки любит.
- Отчего ж не рассказать! Только зачем сказку, я тебе расскажу про деда твоего Матвея, которого ты и не знаешь. Да про любовь нашу сказочную, которая все преграды рушит.
Повстречала я своего Матвеюшку, когда совсем еще девчонкой была. Лет десять мне было, не больше. Купаться мы пошли с ребятнёй на речку. Все шумят, кричат, друг друга забрызгивают, а я тихонько на мелководье плаваю. Давай меня подружка подначивать на другой берег переплыть, ну а я сдуру и поплыла. Плавала я хорошо, была сильная да ловкая, только ведь все случится может.
Где-то на середине реки стало нас течение в сторону относить. Подружка вперед вырвалась и уже почти доплыла до другого берега, а меня затянуло к омуту. Вода там ледяная и закрутки образуются, это когда вода волчком крутится и затягивает всё в воронку. Начала я тонуть. Кричать сил нет, ноги льдом стянуло, только и могу, что руками по воде шлёпать. В глазах потемнело, смерть уже подступала, и тут я увидела ангела. Меня даже не удивило, что ангел не с неба спустился, а из воды появился. Лицо светится, а вокруг головы золотой нимб.
Потом узнала, что на берегу парень рыбачил, увидел, как я тону, и ринулся спасать. Его я за ангела и приняла. Так я первый раз своего любимого и увидела. Было ему в ту пору лет семнадцать. Он меня домой привел, да больше мы не встречались. Оказалось, что в гости он приезжал к родственникам перед поступлением в училище. А я с того дня как привороженная ходила, все только о нем и думала. Во сне его видела.
Мать поняла мою тоску и подсказала, что делать. Ты, говорит, сейчас пока еще не лебедь белая, а утёнок неуклюжий. Чтобы быть с лебедем прекрасным, самой нужно стать такой же. И не только внешностью, а всем существом своим быть достойной большой любви. Я каждому слову её внимала, хотелось стать достойной моего ангела. А любовь детская мне во всем помогала: на лету все домашние премудрости да рукоделия схватывала, все в руках у меня спорилось.
С каждым днём красота моя раскрывалась, как цветок под лучами солнца. А в семнадцать лет научила меня матушка, как позвать-притянуть сердце любимого, но не приворотной магией, а светлой душой своей. Нужно, говорит, посеять лён отборный да осенью из него куделю намять, спрясть нитки да полотно соткать. Из готового полотна рубаху сшить да расшить тем узором, что во сне увижу. И всё это со светлыми мыслями о любимом, о том, чтобы ему хорошо было. А когда готова будет рубаха, то остается только ждать суженого. Рано или поздно он обязательно появится.
Всё я сделала, как мать говорила. На работу такую у меня два года ушло. Рубаха получилась сказочная, узор я во сне увидела и не забыла его. Расцвели на рукавах да на вороте цветы невиданные и знаки обережные. Никому ту рубаху не показывала, в сундуке своём держала да иногда любовалась, о Матвее вспоминая.
Надо сказать, что детство моё и юность на смутное время выпали. Революция, раскулачивание, коллективизация не обошли глухую уральскую деревеньку. Семья наша по меркам простых крестьян была зажиточной, богатой. А как богатым не будешь, коли трудишься целыми днями, да не из-под палки, а с любовью ко всякому делу? Мы хоть и втроём жили с родителями, а всё успевали: корова была, барашки, поля свои да пасека – тем и богаты были. Да еще матушка моя людей лечила – денег не брала, а от подарков не отказывалась. Её могли продуктами отблагодарить или отрезом материи, а бывало, что дорогие украшения оставляли. Край-то у нас богатый на самоцветы, всяк в драгоценных камнях ходил.
И вот, как бывает, зависть чёрная у кого-то в сердце завелась, он и настучал в город, что, мол, семья кулацкая живет себе при советской власти, паразитирует на пролетарии да предрассудки религиозные множит. Приехала комиссия по таким делам: парни крепкие в чёрных кожаных куртках да при оружии. Мать моя сразу неладное почувствовала и подсказала отцу, куда уйти-скрыться в лес можно.
Собрали мы самое ценное в узлы, я сразу рубаху свою заветную под сарафан спрятала. Мать корову в лес погнала, а мы с отцом чуток задержались. Не захотел отец дом наш на растерзание завистникам оставлять. Перекрестился и поджёг двор с сенника. И тут я сквозь пламя вижу своего ангела! Среди парней, что раскулачивать нас пришли, Матвей шел.
Бросилась я отцу в ноги со слезами, мол, оставь меня здесь, судьба моя пришла. Отец нашу породу ведьмовскую знал и понял, что спорить со мной бесполезно. Обнял крепко и благословил. Осталась я одна средь горящего двора. Отчего не вышла с него, до сих пор не пойму – на то видимо свои причины были. Да только закончилось тем, что Матвей снова меня от смерти спас, вытащив из-под горящей балки. Когда нёс меня на руках, всё в глаза мои смотрел. Говорил он мне позже, что в тот момент сердце его и загорелось, как тот пожар. Не только от огня он меня тогда спас, но и от расправы советской власти. Своими путями меня от тюрьмы уберёг - связи у него были хорошие, да и семью нашу потом всю оправдали. Только отец с матерью все равно в лесу затерялись, никто не нашел их больше.
А мы с Матвеем жить вместе стали, по новым правилам расписались, только венчания у нас не было. Матвей меня в город перевёз, там его дом был и работа. Работал он в райкоме на высокой должности. Все его боялись, лебезили перед ним на задних лапках. Сама понимаешь, какое время было – тридцатые года.
Первое время я на крыльях летала – наконец моя мечта сбылась, и любовь моя со мной! Матвей меня на работу никакую не хотел устраивать, опасался, что начнут копать под мою историю и его зацепит. Шутил, что я, ведьма, его околдовала. Что при советской власти таких, как я, на кострах тоже сжигают. Вот я и сидела дома, ждала его с работы, уют создавала.
Года через два начала я чахнуть да на глазах таять - силы меня покидали. Что в руки не возьму, то уроню, глаза плохо видеть стали, все хворобы на меня нападали. Стала я грустная да плаксивая. Матвей поначалу терпел все это, жалел меня, лекарства всякие искал да докторов приводил. А позже пропадать стал на работе допоздна, не хотел домой возвращаться к такой-то жене, а потом и вовсе домой ночевать перестал приходить. Чем больше я мучилась, тем хуже у нас все было.
Тут бабушка тяжело вздохнула, а мне вспомнился Сергей и то, что у нас произошло.
-А что же дальше было? Как ты в этой ситуации себя повела? Ты же знаешь, что для меня это тоже важно. Я как на распутье, не знаю, что делать.
Бабушка отложила веретено и стала разбирать постель. А я поняла, что продолжение её истории сегодня не услышу. Ох, не проста моя бабуля! Ничем не хуже Шахерезады-сказочницы!