В тот вечер в библиотеке особняка произошел диалог, который отнюдь не напоминал разговор по душам.
- Ты собираешься возвращаться в Гарвард?
- Пока нет.
- Но ты хотя бы намерен показаться другому аналитику?
- В наше время они называют себя психиатрами, отец. Нет, вряд ли.
- Черт побери, Роберт, что же все-таки произошло на войне?
- Много разного. Во всяком случае, она принесла нашему банку прибыль, так что не стоит беспокоиться.
- Ты теперь красный?
- Не вижу в этом никакой выгоды. Сегодня Штат Массачусетс за такие взгляды убил двух невинных людей.
- Невинна была только моя тетушка Фанни. Роберт, я знаю судью лично…
- И он придерживается точки зрения, которой и должен придерживаться друг банкира…
Наступила долгая пауза, во время которой старый Дрейк затушил сигару, которую едва раскурил.
- Роберт, ты знаешь, что болен.
- Да.
- Что означает последняя выходка - стекло и гвозди в обуви? Если бы твоя мать узнала, она бы умерла.
Они снова замолчали. Наконец Роберт Патни Дрейк нехотя ответил:
- Это был эксперимент. Ступень развития. Индейцы сиу во время Солнечного Танца делают и похуже. Точно так же поступают многие парни в испанских монастырях и, среди прочих, йоги в Индии. Но это не решение вопроса.
- Значит, с этим покончено?
- О да. Совсем. Я попробую что-нибудь другое.
- То, что снова причинит тебе боль?
- Нет, ничего такого, что причинит мне боль.
- Что ж, я рад и это слышать. Но я все же хочу, чтобы ты сходил к другому аналитику, или психиатру, или как там они себя называют. - Очередная пауза. - Пойми, ты можешь собраться. Веди себя, как подобает мужчине, Роберт. Веди себя, как подобает мужчине.
Старый Дрейк был доволен. Он выложил мальчику все начистоту, выполнил свой отцовский долг. Кроме того, частные детективы заверили его, что «покраснение» парню не грозит: да, малыш посетил пару-тройку митингов анархистов и коммунистов, но его комментарии по этому поводу отличались цинизмом.
Спустя почти год частные детективы сообщили действительно плохие новости.
- За какую сумму девушка согласится держать язык за зубами? - мгновенно среагировал старый Дрейк.
- После того как мы оплатим больничные расходы, возможно, придется заплатить еще тысячу, - сказал детектив из агентства Пинкертона.
- Предложите ей пятьсот, - распорядился старик. - Поднимайте сумму до тысячи лишь в крайнем случае.
- Я сказал «возможно, тысячу», - резко сказал детектив. - Он использовал кнут с вплетенными на конце гвоздями. Не исключено, что она захочет две или три.
- Она обычная шлюха. Из тех, что привыкли к подобному обращению.
- Но не до такой степени. - В тоне детектива уже не слышалось прежней почтительности. - Фотографии ее спины и ягодиц меня не особо тронули, но лишь потому, что я давно работаю детективом и многое повидал. Обычного присяжного стошнит, мистер Дрейк. В суде…
- В суде, - произнес старый Дрейк, - она предстанет перед судьей, который является членом нескольких моих клубов и имеет инвестиции в моем банке. Предложите ей пятьсот.
Спустя два месяца произошел крах фондовой биржи, и нью-йоркские миллионеры начали выпрыгивать из окон небоскребов на асфальт. На следующий день старый Дрейк наткнулся на сына, просившего милостыню неподалеку от кладбища Олд-Грэнери. Мальчик был одет в тряпье из магазина ношеных вещей.
- Все не до такой степени плохо, сынок. Мы прорвемся.
- О, я это знаю. Ты обязательно преуспеешь, или я совершенно не разбираюсь в людях.
- Тогда что это, черт побери, за идиотское шоу?
- Опыт. Я вырываюсь из ловушки.
Возвращаясь в банк, старик кипел от злости. В тот же вечер он решил, что пришло время для очередного открытого и честного разговора. Когда он вошел в комнату Роберта, мальчик лежал, обвязанный цепями, с посиневшим лицом.
- Боже! Дьявол! Сынок! А это еще что?
Мальчик - двадцати семи лет от роду и кое в чем гораздо более искушенный, чем отец, - усмехнулся и расслабился. С его лица сошла синева.
- Один из трюков Гудини, - скромно объяснил он.
- Ты собираешься стать фокусником? О Господи!
- Не совсем. Я вырываюсь из очередной ловушки - той, которая заставляет верить, что такие вещи умеет делать только Гудини.
Старый Дрейк не разбогател бы, если бы (надо отдать ему должное) не обладал развитой интуицией.
- Я начинаю понимать, - тяжело произнес он. - Боль - это ловушка. Вот почему ты в тот раз засунул в туфли битое стекло. Страх нищеты - тоже ловушка. Вот почему ты пытался просить на улице милостыню. Ты хочешь стать суперменом, как те головорезы, «убийцы, вгоняющие в дрожь» из Чикаго. То, что ты сотворил со шлюхой в прошлом году, тоже было частью всего этого. Что еще ты сделал?
- Много чего, - пожал плечами Роберт. - Достаточно, чтобы меня канонизировали как святого или сожгли на костре как сатаниста. Впрочем, какая разница. Я так и не нашел путь. - Внезапно он сделал некое усилие, и цепи упали на пол. - Просто йога и мышечный контроль, - сказал он без всякой гордости. - Наше сознание связано гораздо более прочными цепями. Я бы хотел, чтобы существовал какой-то химический препарат, ключ к нервной системе…
- Роберт, - перебил его старый Дрейк, - ты вернешься к аналитику. Если ты не согласишься пойти к нему добровольно, я заставлю тебя силой.
Так у доктора Фаустуса Унбевуста появился новый пациент - и это в то время, когда многим из его постоянных клиентов, приносивших максимальную прибыль, пришлось отказаться от терапии из-за финансового кризиса! Доктор оставил лаконичные заметки, которые впоследствии были обнаружены и сфотографированы тайным агентом иллюминатов, после чего переданы в архив Агхарти. Там в 1965 году их и прочитал Хагбард Челине. Эти заметки, написанные торопливым небрежным почерком, не датированы: доктор Унбевуст, проявляя реакцию на собственный анальный компонент, был крайне неряшливым и неорганизованным человеком. Впрочем, там, где речь шла о Роберте как о пациенте, они были весьма правдивы:
РПД, 27 лет, латентный гомо. Отец богат как Крез. Пять сессий в неделю по $50 каждая, итого $250. Продержать в терапии 5 лет - $65 тыс. в кармане. Быть амбициознее, цель - десять лет. Это $130 тыс. Прекрасно.
РПД вовсе не латентный гомо. Прогрессирующий психопат. Моральный урод. Явно кайфует, наблюдая, как я выкачиваю деньги из его отца. Случай безнадежный. Все мотивы - эго-синтонические. Мерзавцу на все наплевать. М. б., 12 лет? Это же $156 тыс. Обалдеть!
РПД: снова садизм. Считает, что в этом ключ. Нужна предельная осторожность. Если его поймают на чем-то серьезном, тюрьма или диспансер. И прощайте, $156 000. Успокоить наркотиками?
Сегодня РПД шизофренирует. Загрузился чепухой, которую нагадала цыганка. Надо что-то делать: попадет к оккультистам - забудь про 13 штук в год.
Ключик к РПД: все началось с войны. Не может смириться с тем, что все должны умереть. Метафизическая зацикленность. Рассуждения вроде: «Я ничего не могу изменить»… «Вот если бы существовала пилюля бессмертия». Угроза, что переметнется к оккультистам или даже уйдет в лоно церкви, намного реальнее, чем я мог предполагать. Кажется, 13 штук ускользают из рук.
РПД хочет ехать в Европу. Намерен познакомиться с этим sheiss-dreck dummkopf Карлом Юнгом и, возможно, лечиться у него. Сказать родителям, что он слишком болен для такого путешествия. Прошло всего 10 месяцев, а РПД уже уехал. Все дело вылилось в несчастных 11 штук. Слишком взбешен, чтобы сегодня встречаться с пациентами. Целое утро готовил письмо в «Глоб» о том, почему надо запретить гадалок. Если бы я только мог дотянуться до глотки этой паршивой бабы, взять за горло жирную невежественную суку! 156 000 долларов. Коту под хвост. И только потому, что он жаждет бессмертия и не знает, как его достичь.
(В Ингольштадте Дэнни Прайсфиксер и Кларк Кент по-прежнему таращатся друг на друга рядом со спящей Леди Велькор; к ним в комнату врывается Атланта Хоуп, которая только что приняла душ. Бросившись на постель, она целует и обнимает их обоих.
- Такое со мной было впервые, - восклицает Атланта. - Впервые в жизни я это сделала! И для этого понадобились вы, все трое!
- А как же я? В этом случае требуются Пятеро, помнишь? - говорит Леди Велькор, открыв глаза.)
В то время Маме Сутре было всего тридцать лет, и она специально выкрасила несколько прядей волос «под седину», чтобы соответствовать образу Мудрой Женщины. Мама Сутра узнала Дрейка в ту же секунду, как он вошел в чайную, - сын старого Дрейка, чокнутый, но при деньгах.
Он подозвал ее к себе жестом, еще не успев сделать заказ официантке. Мама Сутра, мгновенно окинув его взглядом, поняла по мятому костюму, что Дрейк недавно лежал на спине. От Бикон-Хилла слишком далеко пешком до Бостон-Коммона; зато здесь много шринков; следовательно, он пришел не из дома, а с сеанса терапии.
- Чайные листья или карты? - вежливо поинтересовалась она, сев по другую сторону столика.
- Карты, - рассеянно сказал Дрейк, глядя из окна вниз на Коммон. - Кофе, - бросил он официантке. - Черный, как грех.
- Наслушался этих проповедников на улице? - проницательно спросила Мама Сутра.
- Да. - Он обаятельно улыбнулся. - «Кто верует, тот никогда не вкусит смерти». Сегодня они просто в ударе.
- Перетасуй, - сказала Мама Сутра, подавая ему карты. - Но они пробудили в тебе некую духовную потребность, сын мой. Вот почему ты пришел сюда.
Дрейк смерил ее циничным взглядом.
- Я намерен попробовать по одному разу все виды колдовства. Сюда пришел прямиком от представителя самой свежей разновидности. Он совсем недавно из Вены.
- Бьет точно в цель, - подумала Мама Сутра.
- Тебе не поможет ни его наука, ни невежественная вера тех, - мрачно сказала она, не обращая внимания на цинизм Дрейка. - Будем надеяться, что карты укажут тебе путь.
Она разложила традиционное «Древо Жизни».
В Короне выпала перевернутая Смерть, а под ней - Король Мечей в Хокме и Рыцарь Жезлов в Бине.
- Кто верует, тот никогда не вкусит смерти, - цинично процитировал Дрейк.
- Я вижу поле сражения, - начала Мама Сутра. По Бостону давно ходили сплетни, что первые странности в поведении Дрейка появились сразу после войны. - Я вижу Смерть, которая подходит к тебе совсем близко, а потом уходит от тебя. - Она драматично ткнула пальцем в перевернутую карту Смерти. - Но многие из тех, к кому ты глубоко привязался, умерли, очень многие.
- Мне мало кто нравился, - нехотя процедил Дрейк. - В основном я беспокоился о собственной шкуре. Но ты продолжай.
Она взглянула на Рыцаря Жезлов, выпавшего в Бине. Стоит ли упомянуть о подразумевающейся бисексуальности? Он ходит к шринку - значит, воспримет это адекватно. Мама Сутра попробовала удержать в фокусе внимания одновременно Рыцаря Жезлов и Короля Мечей, и тогда ей все стало ясно.
- В тебе живут два человека. Один любит людей, возможно, слишком сильно. Второй же отчаянно пытается избавиться чуть ли не от всего человечества. Ты Лев, - неожиданно добавила она, чувствуя, что прыгает в неизвестность.
- Да, - невозмутимо согласился Дрейк, решив, что она вполне могла заранее выяснить даты рождения всех самых богатых людей в городе на случай, если кто-нибудь из них ненароком сюда заглянет. - Шестое августа.
- Львам очень трудно смириться со смертью, - печально произнесла Мама Сутра. - Ты похож на Будду, увидевшего труп на дороге. Чего бы ты ни достиг в жизни, тебе всегда будет мало, потому что ты был на войне и видел слишком много трупов. Ох, сынок, если бы я могла тебе помочь! Но я всего лишь толкую карточный расклад; я не алхимик, продающий эликсир бессмертия.
Пока Дрейк переваривал сказанное - Мама Сутра поняла, что ее слова достигли цели, - она занялась перевернутой Пятеркой Жезлов в Хеседе и Магом в Гебуре.
- Как много Жезлов, - сказала она, - как много огненных знаков! Ты истинный Лев, но огонь пожирает тебя изнутри. Посмотри, как энергичный Рыцарь Жезлов переходит в перевернутую Пятерку: вся твоя энергия - а у Львов очень мощная энергетика - обращена против тебя. Ты пылаешь изнутри, пытаешься себя сжечь, чтобы возродиться. Но Маг, указывающий тебе путь, расположен под Королем Мечей и находится в его ведении; твой разум не позволяет тебе признать необходимость огня. Ты по-прежнему бунтуешь против Смерти. - Дурак выпал в Тифарете и, что любопытно, в прямом положении. - Но ты очень близок к тому, чтобы сделать последний шаг. Ты готов позволить огню уничтожить даже твой интеллект и умереть для этого мира.
«Все идет как по маслу», - подумала Мама Сутра - и увидела Дьявола в Нецахе и перевернутую Девятку Мечей в Йоде. Остальная часть Древа была еще хуже: Башня в Йесоде и Влюбленные, перевернутые (ну конечно!) в Малкуте. Ни единой карты Чаш или Пентаклей.
- Ты намерен явиться миру в качестве более сильного человека, - слабым голосом произнесла она.
- Это не то, что ты видишь, - перебил ее Дрейк. - И не то, что вижу я. Дьявол и Башня вместе составляют довольно разрушительную пару, разве не так?
- Наверное, ты также знаешь, что означает перевернутая карта Влюбленных? - спросила Мама Сутра.
- Ответ Оракула - всегда Смерть, - процитировал Дрейк.
- Но ты с этим не смиришься.
- Единственный способ победить Смерть - пока наука не создаст пилюлю бессмертия - поставить ее себе на службу, держать ее при себе как частного детектива, - бесстрастно произнес Дрейк. - Вот путь, который я ищу. Бармен никогда не становится алкоголиком, а верховный жрец смеется над богами. Кроме того, Башня прогнила насквозь и заслуживает быть разрушенной. - Внезапно он указал на карту Дурака. - Очевидно, у тебя действительно есть кое-какие способности - даже если ты мошенничаешь, как все аферисты из твоего цеха, - поэтому ты должна знать, что, когда человек пересек Бездну, перед ним открываются два пути - правосторонний и левосторонний. Судя по всему, меня направляют на путь левой руки, что только подтверждает мои догадки. Продолжай, расскажи мне все, что видишь, я ничего не боюсь.
- Прекрасно. - Мама Сутра подумала, а вдруг он один из тех немногих, кто в конце концов попадет в поле внимания Светящихся. - Превратить смерть в слугу - хорошая тактика. Твой путь - действительно левой руки. Ты причинишь колоссальные страдания - и в первую очередь самому себе. Однако пройдет совсем немного времени - и ты перестанешь обращать внимание даже на те ужасы, которые будешь навлекать на головы других. Люди посчитают тебя материалистом, поклоняющимся только деньгам. Что ты больше всего ненавидишь? - неожиданно спросила она.
- Сентиментальщину и ложь. Всю христианскую ложь воскресных школ, всю демократическую ложь газет, всю социалистическую ложь так называемых интеллектуалов, которой заливают нас сегодня. Всю эту поганую, подлую, трусливую, лицемерную ложь, которую люди придумывают, чтобы скрыть от себя тот факт, что все мы до сих пор хищники, охотящиеся в джунглях.
- Ты поклонник Ницше?
- Он был безумцем. Скажем так: его, как и де Сада, я презираю меньше, чем многих других интеллектуалов.
- Ясно. Итак, мы знаем, что Башня - это то, что ты разрушишь. Иными словами, это все то в Америке, что имеет привкус демократии, или христианства, или социализма. Весь фасад гуманизма со времен Конституции до наших дней. Ты извергнешь из себя огонь и сожжешь все это своей львиной энергией. Ты навяжешь обществу свое представление об Америке, заставишь людей бояться джунглей и Смерти, которая их там подстерегает. Благодаря сухому закону преступность и рынок все больше сближаются; ты завершишь их сближение браком. И все это только ради того, чтобы превратить смерть из хозяина в слугу. Деньги и власть играют тут второстепенную роль.
НЕТ - потому что даже если ты считаешь будто победил даже если тебе кажется что ты нашел способ примирения по-прежнему идет война Нет ты просто морочишь себе голову Пусть даже я люблю Саймона и все это голливудское дерьмо нельзя действительно все понять за одну неделю как бы все хорошо ни было с виду даже если я люблю Саймона война продолжается пока мы ходим в разных отдельных кожах Белый Мужчина Черный Мужчина Бронзовый Мужчина Белая Женщина Черная Женщина Бронзовая Женщина даже если Хагбард утверждает что обошел все это на своей подводной лодке то это только потому что они под водой и вдали от мира А там в миру негодяи пользуются боевыми патронами как говорится в старом анекдоте Возможно это единственная правда в мире Ни Библия, ни поэзия ни философия а лишь старые анекдоты Особенно глупые и плоские анекдоты Нет они пользуются боевыми патронами В смысле вот черт они никогда не видели во мне Белого Мужчину Черного Мужчину Бронзового Мужчину Белую Женщину Черную Женщину Бронзовую Женщину они смотрят на меня и я участвую в их игре исполняю роль я Черная Женщина никогда не бываю просто собой и все это продолжается дальше и дальше каждый шаг вверх это шаг ко все большему лицемерию пока игра не закончится Никто не знает как ее остановить Нет чем больше Саймон говорит что понимает меня тем больше он себе лжет Нет он никогда не сделает это с Белой Женщиной потому что она слишком похожа на его мать или же есть какая-то чертова фрейдистская причина Нет я не могу продолжать участвовать в их игре Я буду кричать от ярости я стану кричать как орел я буду кричать в уши всего мира пока кто-то не поймет что я не Черная Женщина и не Черная и не Женщина и ничто Нет ничто это как раз я Нет они скажут что я отказалась от любви и святости Ну и пусть всех их к черту все к черту Нет я не вернусь кислота все изменила Нет в конце когда я реально стану мной может быть тогда я найду настоящую любовь и подлинную святость Нет но вначале я должна найти себя
- Продолжай. - Дрейк уже не улыбался, однако по-прежнему оставался совершенно спокойным.
- Оба, Король Мечей и Рыцарь Жезлов, весьма активны. Ты можешь достичь всего, не причиняя никому вреда: стань художником и продемонстрируй свое видение джунглей. Не обязательно создавать их буквально и навязывать своим собратьям, людям.
- Хватит проповедовать. Просто читай карты. В них ты разбираешься лучше меня, но я тоже кое-что понимаю и вижу, что такой альтернативы у меня нет. Другой Жезл и другой Меч перевернуты. Я не почувствую удовлетворения, сделав это символически. Я должен повлиять на всех, а не на то меньшинство, которое читает книги или ходит на концерты. Расскажи мне то, о чем я не знаю. Почему прямая от Дурака к Башне дополнена перевернутыми Влюбленными? Я знаю, что никого не способен любить, и не верю, что кто-нибудь другой на это способен. Все остальное - сантименты и лицемерие. Люди используют друг друга в качестве механизмов для мастурбации и жилеток для плача, называя это любовью. Но ведь есть и более глубокое значение такого расклада. Что это?
- Начнем сверху: перевернутая Смерть. Ты отрицаешь Смерть, поэтому Дурак не пройдет через возрождение и не ступит на путь правой руки, когда перейдет через Бездну. Итак, левосторонний путь, разрушение Башни. У этой кармической цепи есть лишь один конец, сын мой. Влюбленные символизируют Смерть, так же как Смерть символизирует Жизнь. Ты отрицаешь естественную смерть, и потому отвергаешь нормальную жизнь. Твой путь - это неестественная жизнь, ведущая к противоестественной смерти. Ты умрешь как человек, прежде чем умрет твое тело. Огонь по-прежнему останется разрушительным для тебя, даже если ты направишь его наружу и используешь весь мир в качестве сцены для своего личного Gotterdammerung. Все равно ты останешься первой и главной жертвой самого себя.
- У тебя есть дар, - холодно заметил Дрейк, - но по своей сути ты такая же мошенница, как и все в вашем бизнесе. Твоя главная жертва, мадам, - ты сама. Ты тешишь себя той же ложью, которую так часто говоришь другим. Это профессиональное заболевание мистиков. Правда же заключается в том, что нет никакой разницы, уничтожу я только себя, или всю планету, или же развернусь и постараюсь найти способ выйти на правосторонний путь в каком-нибудь невыносимо тоскливом монастыре. В любом случае Вселенная будет бессмысленно вращаться, ни на что не обращая внимания, ни о чем не заботясь и даже ничего не зная. Нет никакого Дедушки в облаках, который когда-нибудь всех рассудит. Там только самолеты, с каждым годом все лучше умеющие метать бомбы. За такие слова генерала Митчелла отдали под трибунал, но это правда. В следующий раз они действительно, черт побери, разбомбят гражданское население. Но и об этом тоже Вселенная не узнает и не станет тревожиться. Не рассказывай мне, что мой полет из Смерти приведет обратно к Смерти; я не ребенок и знаю - все пути в конце концов приводят обратно к Смерти. Остается лишь один вопрос: боишься ли ты ее всю свою жизнь или же смело плюешь ей в глаза?
- Можно превозмочь и малодушный страх, и бунтарскую ненависть. Можно увидеть, что Смерть - лишь один из элементов Великого Колеса и, подобно всем остальным элементам, она необходима для целого. Тогда ты сможешь ее принять.
- Сейчас ты посоветуешь мне ее полюбить.
- И это тоже.
- Ага, и тогда я познаю величие и грандиозность Всеобщей Картины. Видя, как под Шато-Тьери люди обделываются, созерцая собственные вываливающиеся кишки, и слыша, как они истошно кричат, разевая то, что больше нельзя назвать ртами, я должен был понять, что это и есть проявление величайшей, невыразимой и святой гармонии, которую словами не выразить и умом не понять. Конечно. О, я обязательно это пойму, если выведу из строя половину своего мозга и, занявшись самогипнозом, внушу себе, что получившаяся в результате картина мира намного глубже, шире и намного реальнее, чем то, что представляется моему незамутненному сознанию. Пойди в палату к инвалидам с четырьмя ампутированными конечностями и расскажи это им, а не мне. Ты говоришь о Смерти как о персонифицированном существе. Прекрасно: тогда я должен относиться к ней как к любому другому существу, которое встанет на моем пути. Любовь - это миф, изобретенный поэтами и прочими людишками, которые не в состоянии принять реальный мир и расползаются по углам, сочиняя фантазии себе в утешение. Дело в том, что при встрече с другим существом либо оно уступает тебе дорогу, либо ты уступаешь дорогу ему. Либо оно доминирует, а ты подчиняешься, либо наоборот. Отведи меня в любой бостонский клуб, и я скажу тебе, у кого там больше всего миллионов, просто понаблюдав, кто и как к кому относится. Отведи меня в любой бар на рабочей окраине, и я скажу тебе, кто из тамошних завсегдатаев лучше всех может дать в морду - для этого мне достаточно увидеть, к кому из присутствующих остальные относятся с наибольшим почтением. Отведи меня в любой дом, и через мгновение я тебе скажу, кто доминирует в семье: муж или жена. Любовь? Равенство? Примирение? Согласие? Все это отговорки неудачников, убеждающих себя, что они сами выбрали условия жизни, а не были загнаны в них силой. Найди послушную жену, которая по-настоящему любит своего мужа. Максимум через три дня она окажется в моей постели. Почему? Потому что я столь чертовски привлекателен? Черта с два! Просто я понимаю мужчин и женщин. Я дам ей понять - конечно, не говоря об этом вслух и не шокируя ее, - что, изменив, она нанесет оскорбление своему мужу, неважно, узнает он об этом или нет. Покажи мне самого подобострастного цветного официанта в самом лучшем ресторане города и подсчитай, сколько раз в день он зайдет на кухню, чтобы сплюнуть в свой платок. Тебе скажут, что у него «хроническая болезнь легких». Нет, его болезнь называется хроническая ярость, хотя ему давно растолковали и про христианство, и про смирение. Мать и дитя? Бесконечная борьба за власть. Послушай, как плач младенца превращается в крик, если мать не бежит на его зов в ту же секунду. Разве ты слышишь в этом крике страх? Это ярость - безумная ярость. Что касается самих матерей, готов биться об заклад - девяносто процентов из них ложатся на кушетку психоаналитика лишь потому, что не могут признаться себе, как часто они хотят задушить свое орущее в колыбели чудовище. Любовь к родине? Патриотизм? Ложь - все дело в страхе перед полицией и тюрьмой. Любовь к искусству? Очередная ложь - все дело в страхе перед голой правдой без прикрас и масок. Любовь к истине как таковой? Самая большая ложь из всех, порождаемая страхом перед неизвестностью. Люди становятся мудрыми? Это значит, что они подчиняются превосходящей их силе и называют свою трусость зрелостью. Все по-прежнему сводится к одному-единственному вопросу - стоишь ли ты на коленях перед алтарем или же наблюдаешь с алтаря, как на коленях перед тобой ползают другие!
- Колесо Таро - это колесо Дхармы, - тихо сказала Мама Сутра, когда Дрейк закончил свой монолог. - А также колесо Галактики, которое тебе кажется слепым механизмом. Оно катится, как ты говоришь, независимо от того, что мы думаем или делаем. Я же принимаю Смерть как часть Колеса, и принимаю твое неприятие как еще одну его часть. Я не в состоянии контролировать ни то, ни другое. Могу лишь повторить мое предостережение: отрицая Смерть, ты обрекаешь себя на то, что в конце концов встретишься с ней в самой отвратительной ее форме. Это не ложь, так действительно устроено Колесо.
Дрейк допил кофе и странно улыбнулся.
- Знаешь, - сказал он, - в моем презрении ко лжи есть элемент той самой сентиментальности и глупого идеализма, которые я же и отрицаю. Наверное, я стану более успешным, если больше никогда не буду говорить столь откровенно. Не исключено, что, когда ты услышишь обо мне в следующий раз, я прославлюсь как филантроп и благодетель человечества. - Дрейк задумчиво раскурил сигару. - И это будет правдой даже в том случае, если твой мистицизм Таро все-таки верен. Если Смерть так же, как и все остальное, необходима Колесу, значит, я ему тоже необходим. Ведь Колесо, возможно, лопнет, если мой мятежный дух не будет уравновешивать твой дух, принимающий все на свете. Подумай об этом.
- Тут ты прав. Вот почему я тебя предостерегаю, но не сужу.
- Значит, я, как говорил Гете, «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»?
- Постарайся помнить об этом, когда в самом конце на тебя опустится Темная Ночь Самаэля.
- Очередное лицемерие, - заметил Дрейк, возвращаясь к прежнему циничному тону. - Я стремлюсь к злу и достигну зла. Колесо со всей его гармонией, равновесием и всеисцеляющими парадоксами - просто очередной миф слабых и проигравших. Один сильный человек способен остановить это Колесо и разломать его на куски, если, конечно, осмелится рискнуть.
- Может быть. Даже мы, изучающие Колесо, не знаем всех его секретов. Некоторые считают, что индивидуальный дух, который в ходе истории постоянно возрождается, потому что так предопределено, в конце концов восторжествует. Возможно, сейчас последнее столетие земных смертных и уже в следующем столетии наступит эра космического бессмертия. Никто из нас не может предсказать, что произойдет, когда Колесо остановится. Возможно, будет «хорошо», или «плохо», или даже, говоря словами твоего любимого философа, мы окажемся по ту сторону добра и зла. И это другая причина, по которой я тебя не сужу.
- Слушай, - неожиданно эмоционально сказал Дрейк, - ведь мы оба лжем. Дело не в философии и не в космосе. Просто я не могу спать по ночам, и ни одно из испробованных мной традиционных «средств» мне не помогало, пока я не начал помогать себе сам, систематически восставая против всего, что казалось мне сильнее меня.
- Я знаю. Я только не знала, что причиной была бессонница. Причиной могли быть ночные кошмары, или приступы головокружения, или импотенция. Нельзя исключать, что сцены, которые ты видел под Шато-Тьери, продолжают жить в твоей памяти, заставляя тебя пробуждаться от сомнамбулического сна, в который погружены все остальные лунатики на улицах. Ты пробуждаешься и видишь, что стоишь над бездной. - Она показала пальцем на Дурака и собаку у его ног. - А я - эта маленькая собачка, которая лаем предупреждает тебя о том, что ты все еще можешь выбрать путь правой руки. Ты можешь пересмотреть свое решение, пока не пересек бездну.
- Но карты говорят, что на самом деле у меня очень мало выбора, особенно в этом мире, который собирается выходить из кризиса.
Мама Сутра улыбнулась, и в ее улыбке не было ни прощения, ни осуждения.
- Сейчас не лучшее время для святых, - спокойно согласилась она. - Два доллара, пожалуйста.
Джордж, не делай глупостей. Сейчас Голландцу все ясно. Капоне, Лучано, Малдонадо, Лепке и все остальные боятся Винифреда и всей вашингтонской компании и планируют заключить сделку. Его смерть - часть этой сделки. Они считают Орден удобным механизмом для международных контактов и незаконной торговли. Болваны не понимают, что бесполезно вести переговоры с позиции страха; они оказались слишком глупыми, не удосужившись проштудировать Учение по-настоящему: Страх - это поражение. Стоит тебе испугаться легавых - и ты проиграл. Но легавый исчез. «Что вы с ним сделали?» - закричал он, обращаясь к больничной стене.
(Вчера Трепомена увидел орла. Наверняка его гнездо находится на одной из этих вершин. Он, «Улыбчивый Джим», до него доберется - Трепомена чуял это нутром и не сомневался. Пыхтя, потея, ощущая боль в каждой мышце, он карабкался все выше и выше… Кофе выплеснулся из бумажного стаканчика и залил страницы «Пиршества плоти». Аспирант Игорь Бивер удивленно поднял глаза: стрелка сейсмографа указывала на отметку 5 баллов. В миле от него проснулся Диллинджер, разбуженный хлопнувшей дверью и падением его любимой статуэтки «Кинг-Конг на крыше Эмпайр-Стэйт-Билдинга» с бюро на пол.)
НЕ БЫВАЕТ, НЕ БЫВАЕТ ОТПУЩЕНИЯ ГРЕХОВ БЕЗ КРОВИ. НЕ БЫВАЕТ ОТПУЩЕНИЯ ГРЕХОВ БЕЗ КРОВИ.
Мама Сутра выглянула в окно на Бостон-Коммон. Роберт Патни Дрейк остановился и слушал какого-то проповедника; даже издали она могла различить холодную усмешку на его лице.