Государство, связанное правом, - это идея, которая вынашивалась столетиями, а ее начала прослеживаются еще в трудах древних мыслителей. Смысл подчинения государства праву заключается в стремлении оградить чрезмерные притязания правителя на отождествление себя с властью, желании ограничить всеохватывающую государственную опеку над человеком. Античные авторы связывали "правильное" государство с "властью закона" (Аристотель) и предсказывали гибель государства там, где "закон не имеет силы и находится под чьей-то властью" (Платон).
Принципиальное значение для оформления учения о правовом государстве имело распространение в Европе XVII-XVIII столетий естественно-правовых идей, согласно которым народ должен контролировать государственную власть посредством законов, им же и принимаемых. Существенный вклад в развитие концепции правового государства внесли основоположники естественно-правовой теории Г. Гроций, Б. Спиноза, Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо. Постулат контроля находит обоснование в теории господства права (Rule of Law), понимаемого, прежде всего, как народовластие в форме суверенитета парламента (Дж. Локк).
Философские начала правового государства отражены в произведениях немецких ученых конца XVIII - начала XIX вв. (И. Кант (1724-1804), К.Т. Вельнер (1790-1869), Р. фон Моль (1799-1875), Ф.Ю. Шталь (1802-1861), где и появилось впервые само понятие "Rechtsstaat", приписываемое Карлу Вельнеру (1813). Одно из самых известных определений принадлежит Фридриху Шталю: "Государство должно быть правовым государством, - вот девиз новейшего времени. Государство должно точно определять пути и границы своей деятельности, а также сферу свободы своих граждан посредством права как нерушимой гарантии". Такое государство рассматривалось как конституционное, т.е. такое, что в своем основном законе отражает основные правовые требования к нему со стороны общества и народа.
Впервые законодательным путем идея правового государства закрепляется в послевоенной Европе. В частности, термин "правовое государство" конституциирован в 1946 г. в Баварии, которая затем в качестве одной из федеральных земель вошла в состав Западной Германии. Основной Закон ФРГ от 23 мая 1949 г. провозглашает эту страну "демократическим и социальным правовым государством". Несколько позднее данная идея закрепляется в постфранковской Испании, где Конституция от 27 декабря 1978 г. в преамбуле заявляет о стремлении нации "установить правовое государство, которое обеспечивает верховенство закона, как выражение воли народа". Последующие десятилетия стали периодом повсеместной констатации о наличии в той или иной стране состояния правогосударственности.
Современное понимание правового государства отводит конституционному закреплению принципов такого государства важное место; в то же время акцентируется внимание на решающем значении практического воплощения идеи об оптимальной организации государственной власти на общедемократических началах. Действительно, в мире сложилась противоречивая ситуация, когда, во-первых, упоминание о правовом государстве становится как бы обязательным ритуалом всех современных конституций, в том числе конституций стран, далеко не соответствующим ими же вписанным параметрам правогосударственности. Во-вторых, в конституциях ряда действительно демократических государств отсутствуют положения, прямо связывающих их с правовым государством.
Учение о правовом государстве исходит из того, что такое государство не может быть декретировано специальным актом либо навязано силой. Это процесс, происходящий естественным путем, результат стабильного демократического развития общества. В большей степени конституционное закрепление за государством столь обязывающего звания носит характер ориентирующей цели, к достижению которой необходимо стремиться, осознавая, что этот процесс может оказаться весьма длительным.
Правовое государство - это демократическое государство, основанное на господстве права и верховенстве закона, осуществляющее власть посредством ее разделения и при приоритете прав личности.
К характерным признакам современного правового государства следует отнести:
- демократический государственно-политический режим, характеризующийся стабильностью и легитимностью тех средств и методов, которыми руководствуется государственная власть;
- связанность правом, т.е. все государственные решения должны иметь легальную основу, обеспечивая юридическое равенство всех субъектов, в том числе и самого государства;
- верховенство закона, предполагающее подчинение деятельности всех органов государства конституции и законам, имеющим прямое действие;
- конституционный (судебный) контроль над соответствием основному закону всех иных нормативных актов, требующий восстановления в случае нарушения установленного конституционного порядка;
- разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, носящее реальный характер на основе их равновесия и взаимодействия;
- нерушимость прав личности, включающая признание и гарантированность не только прав собственных граждан, но и всех категорий населения страны;
- развитое гражданское общество, объединяющее все то, что не является политической властью, и стоящее на защите частных интересов (система самостоятельных и независимых от государства общественных институтов, которые призваны поддерживать порядок в обществе негосударственными методами, основанными на социальных нормах, традициях и культуре населения).
7.4. Теории "благоденствующего" и "благоприятствующего" государства
Существенный вопрос, стоящий перед государственной властью: насколько глубоко может быть вовлечено государство в процесс обеспечения блага всех членов общества? Английский экономист Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) в предвоенные годы обосновал идею о необходимости активного государственного вмешательства в экономическую и социальную жизнь общества как средства стабилизации хозяйственных, производственных и политических процессов. Именно его размышления ("кейнсианство") были положены в основу появления многочисленных вариантов концепции "благоденствующего государства" (Wellfare State).
В соответствии с концепцией полное господство частной собственности и свободной экономической конкуренции приводит к чрезмерной социально-экономической поляризации населения. Государственное регулирование экономики, наоборот, будет способствовать преодолению социальных проблем и антагонизмов. Соответственно должны расширяться социальные услуги населению, социальное обеспечение и страхование, помощь малообеспеченным, поддержание высокого уровня правопорядка, воздействие на рынок путем политики цен, инвестиций, государственных знаков, кредитной политики и т.п.
Максимализм в социальной политике, когда государство "социального благоденствия" брало на себя необоснованно завышенные услуги, превосходящие его возможности, помимо прочего привел в ряде стран Запада к развитию среди населения тенденций тунеядства, поскольку целые пласты трудоспособных граждан предпочитали жить на пособия, но не трудиться, а также к бегству из страны капитала, массовой безработице и как результат снижению социальных гарантий. Подвергается критике и практика излишнего государственного регулирования.
В настоящее время все явственнее звучат призывы к большей сочетаемости социальной роли государства и собственной заботы членов общества о себе. В связи с чем пересматривается отношение к самой концепции*(36). Большее предпочтение ныне вызывают доктрины "минимального", или "субсидиарного", государства, оказывающего помощь лишь самым нуждающимся слоям общества. При этом граждане должны прежде всего рассчитывать на результаты собственного труда, учитываемые при выполнении государством социальных услуг.
Господствует же идея "государства, благоприятствующего труду" (Workfare State), суть которого состоит в проведении политики обеспечения только основных нужд человека (прожиточный минимум, образование, здравоохранение и инфраструктура его обитания). Так, лидер свободных демократов и вице-канцлер ФРГ Гидо Вестервелле, раскрывая отношение его партии к политике социально ориентированного государства, заявляет, что ни одно из таких государств не сможет функционировать, если доход безработного окажется больше, чем у тех, кто трудится: "Обещание предоставить легкое и без усилий достижимое благосостояние ведет к упадку, подобному тому, который существовал в период поздней Римской империи"*(37).
7.5. Учение глобализма в контексте "мирового государства"
Человечество, пережив в ушедшем столетии крушение грандиозных "прожектов", предрекавших становление светлого будущего для всех на Земле (уже подзабылся знаменитый слоган - "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!"), вновь искушается очередной надеждой на мировую гармонию в виде глобалистской утопии.
Сама по себе глобализация представляет объективное явление. В данном процессе существенную роль играют ее участники-субъекты, важнейшими из которых являются государства, поскольку именно они во многом определяют уровень (масштабы) распространения глобализационных процессов и направление (усиление или торможение) их развития*(38).
И то же время глобализация воспринимается как процесс стирания государственных границ на основе сближения и унификации общественных систем и всех сфер человеческой жизни - социальной и идеологической, в экономике и политике. Во второй половине XX в. долгое время шло противостояние двух концепций, исходящих из противоположных оценок тенденций в международной жизни. Теория дивергенции настаивала на существовании несоединимых противоположностей между основными политическими системами, а упомянутая ранее теория конвергенции рассматривала возможность и необходимость сглаживания экономических, политических и идеологических различий в мире в рамках формирования "смешанного общества". Еще в 1975 г. Збигнев Бжезинский, излагая свой план установления нового мирового порядка, программно заявлял: "Мы должны признать, что мир сегодня стремится к единству, которого мы так долго желали... Новый мир приобретает форму глобальной общности... Вначале особенно это коснется экономического мирового порядка... Мы должны создать механизм глобального планирования и долгосрочного перераспределения ресурсов".
Тем не менее родоначальником термина "глобализация" считают американского экономиста Р. Робертсона, который, введя его в научный оборот (1983), затем в начале 90-х годов прошедшего столетия изложил основы своей концепции, родовым признаком которой считается размывание национальных границ и постепенное отмирание национальных государств.
Само появление этого понятия на рубеже тысячелетий далеко не случайно. Успешное экономическое развитие Запада в 1990-е годы, крах социалистической системы, мировой коммуникационный бум и все большее взаимодействие противоположных культур способствовали реанимированию прежнего разнообразия теорий и учений, пытавшихся и ранее найти пути объединения всех стран и народов в единое мировое государство. А также и появлению новых концепций, фиксирующих и анализирующих изменения природы и функций государства под влиянием глобальных процессов.
В основе учения глобализма лежит так называемая доктрина "конца истории", утверждающая, что западный мир, его ценности, рыночная экономика и построение на их основе мировой политической системы - это наивысшее развитие цивилизации. Остальные же страны и системы рано или поздно, добровольно или принудительно будут втягиваться в логику "догоняющего" по отношению к Западу развития и следовать за ним. Придание развитию Запада такого статуса и ценности позволяло "не учитывать" остальной мир и одновременно порождало принципиально новые подходы к организации международных отношений, в том числе "глобалистский эгоизм" - право вмешательства в любую ситуацию в любой точке Земли на основании "гуманитарных" соображений и отстаивания ценностей прогресса.
Представители учения обусловливают необходимость моделирования динамики мира как единой системы. Так, в книге известного английского историка Арнольда Тойнби и японского общественного деятеля Дайсаку Икеда утверждается, что "в наше время мы являемся свидетелями рождения общей всемирной цивилизации, которая появилась в технологических границах западного происхождения, но сегодня обогащается духовно, благодаря вкладам всех исторических региональных цивилизаций"*(39). Процессы формирования единого мирового сообщества под эгидой западного варианта цивилизации на основе роста взаимозависимости стран и народов неизбежно должны ускорить создание "мирового государства".
Считается, что под воздействием глобализации идет эволюция государственных форм, что позволяет говорить о традиционных и складывающихся типах государств*(40), среди которых:
- классическая форма государства, при которой суверенитет распространяется строго в национально-территориальных границах;
- государство в рамках подвижных экономических границ ("страны-системы", опрокинутые "вовне" или "вовнутрь");
- несопредельные государства ("ядро плюс диаспоры");
- государство в государстве.
К тенденциям, имеющим глобалистское значение, относят и наступление эпохи "постклассического государства" с расширением значения локальных сообществ, развитием иных способов организации и структурирования социального и политического устройства, чем в период действия классических моделей государственности. Прежняя "идея государства не является ни жизненно необходимой для человека, ни чем-то заслуживающим высочайшего уважения. Совсем наоборот, чрезмерная преданность государству представляет собой серьезную угрозу будущему человечеству"*(41).
Основа для образования "мирового государства" видится в технологическом превосходстве Запада, в его уже существующих наднациональных структурах, таких как Международный валютный фонд, Международный Гаагский трибунал, Международный уголовный суд ООН, НАТО, Европейский Союз, обладающих механизмами навязывания своих решений государствам. По сути, формируется модель управления мировым сообществом, которая способна влиять и воздействовать на поведение государств в международных отношениях.
Соответственно, из лучших побуждений, но под давлением, другим странам, не подпадающим под стандарты будущего объединения, должны вменяться гуманистические ценности, принципы хозяйствования и законодательные решения. Сообразно идеям "нового мирового порядка", утверждается необходимость ограничения государственных суверенитетов при соблюдении единых стандартов прав и свобод личности.
Следует еще раз подчеркнуть, что глобализация, в том числе и юридическая, должна происходить по принципам, соответствующим основам западной цивилизации. Отсюда "для остальных цивилизаций вовлеченность в мировое юридическое пространство означает не только приобщение к благам и ценностям "мировой цивилизации", но и все возрастающее давление, а подчас откровенное навязывание культурно чуждых идей, моделей и представлений"*(42).
События 11 сентября 2001 г. не могли не внести существенные коррективы в учение глобализма. Они показали зыбкость теоретических выкладок и рассуждений о возможности сотворения всемирного цивилизованного государственно-организованного общества на основе последовательно идущего осознания всеми планетарной общности народов, перехода к большей интеграции и согласию, демократии и сотрудничеству, сглаживанию и преодолению социальных противоречий внутри национальных общностей.
Чем дальше, тем очевиднее, что западная цивилизация не может стать панацеей от всех современных бед. Запад не сможет быть единственным центром мира, а значит, и не будет монополии на ценности, а также образцы и модели государственных и правовых институтов, их форматы и пределы.
Усиление угрозы международного терроризма, новых глобальных социальных расколов, конфронтации цивилизаций и иных масштабных противоречий - все это делает иллюзорной близкую перспективу создания единого "мирового государства".