Теория символов Л.А. Уайта

Одним из первых исследователей, эффективно применивших символический подход к анализу куль­туры, был выдающийся американский антрополог, один из лидеров неоэволюционизма Лесли Элвин Уайт (1900—1975). В связи с характеристикой его учения следует сделать одно методологическое замечание. В нашем учебном пособии уже неоднократно отмеча­лось, что всякая классификация в системе культуро­логических учений носит относительный характер, ибо зависит от выбора критериев такой классификации. Однако подлинно авторитетные научные направления оказываются столь многогранными, что могут быть проанализированы с точки зрения различных крите­риев. Это относится и к теории Л. Уайта. С позиций концепции развития его теория может быть охарактеризована как неоэволюционизм. Именно под этим названием характеристика концепции аме­риканского антрополога помещается в многочисленных словарях и справочниках, а также в источниках по истории антропологии и этнологии. При таком подхо­де концепция Л. Уайта сопоставляется с общими тен­денциями развития этнологии и культурной антропо­логии в конце 40-х гг. XX в. Этот период был ознаме­нован возрождением интереса к идеям эволюционизма. При этом сторонники неоэволюционизма, стремясь преодолеть упрощенную прямолинейность классичес­кого эволюционизма, по-разному интерпретировали сам термин «эволюция».

Они не признавали универсальной исторической закономерности, а само понятие эволюции трактовали как поступательное развитие вообще, происходящее по неопределенным причинам. Вместо учения об одноли­нейном развитии культуры представители неоэволюци­онизма разработали несколько теорий эволюции: тео­рию общего и частного развития, теорию микро- и мак­ропроцессов, закон культурной доминанты, закон потенциала развития и др. В исследованиях неоэволю­ционистов история человеческого общества выступала как сумма многолинейно развивающихся замкнутых систем. Эта многолинейность трактовалась как резуль­тат приспособления человека к различным экологическим средам. Историки науки полагают, что идеи неоэво­люционизма получили особое распространение в США и наиболее полно разработаны как раз в трудах Л. Уайта.

Однако нас в настоящей главе интересует специ­фика использования теории символов в антропологии. С этой точки зрения теория Л. Уайта может быть представлена в ряду концепций антропологического сим­волизма. (Заметим в скобках, что авторитетный отече­ственный историк культур антропологии А.А. Белик предпочел рассмотреть теорию Л. Уайта в отдельной главе, не соотнося ее с конкретными направлениями социальной антропологии)1.

Л.Э. Уайт изучал философию, социологию, полити­ческие науки, культурную антропологию в универси­тетах Луизианы и Чикаго, в Колумбийском универси­тете. Во время обучения проводил полевые исследова­ния культуры индейцев пуэбло на Юго-Западе США. Он высоко оценивал работы Э. Тайлора и Л.Г. Морга­на. Критику работ этих культурологов он считал не­справедливой, поэтому последовательно выступал в защиту эволюционного учения. С 1930 г. получил мес­то преподавателя в Мичиганском университете, в ко­тором проработал 40 лет. В 1964 г. был избран на пост президента Американской антропологической ассоци­ации.

Однако научная карьера Уайта далеко не всегда складывалась гладко. В частности, этот выдающийся антрополог резко критиковал любое проявление креационизма в науках о культуре. За то, что он последова­тельно отстаивал эволюционные взгляды на происхож­дение человека и общества, католическая церковь г. Анн-Арбора, в котором находится Мичиганский уни­верситет, отлучила его от церкви.

Л. Уайт к середине 30-х годов был уже известным ученым, ему приписывали введение в науку термина «культурология», его признали основателем исследо­вания культур в рамках целостной науки. Однако бла­годаря факту отлучения от церкви он 13 лет числился ассистентом профессора.

Считается, что первым использовал термин «куль­турология» немецкий химик В. Оствальд (ему же при­надлежит исследование «энергетической базы культу­ры»), но именно благодаря прочитанному Л. Уайтом университетскому курсу «Культурология» этот термин вошел в науку. Основные свои идеи и общую концеп­цию изучения культуры Л. Уайт изложил в трех фун­даментальных работах: «Наука о культуре» (1949), «Эво­люция культуры» (1959), «Понятие культурных систем:

ключ к пониманию племен и наций» (1975). К числу наиболее известных его программных статей следует отнести публикации: «Культурология» (1958), вошед­шую в международную энциклопедию социальных наук, и статью «Энергия и эволюция культуры» (1943).

Л. Уайт последовательно утверждал принцип эво­люционизма в науках о культуре. В антропологии пер­вой половины XX в. утверждалось, что есть только два способа исследований социокультурных явлений и процессов: исторический и функциональный. Первый выступал как анализ уникальных явлений в хроноло­гической последовательности, второй представлялся как изучение общих свойств культурных процессов и явлений культуры вне зависимости от хронологичес­кой последовательности.

Не соглашаясь с этой точкой зрения, Л. Уайт пред­лагал различать три вида процессов в культуре. Каж­дому виду процессов соответствует конкретный спо­соб его интерпретации:

• временные процессы, представляющие собой хро­нологическую последовательность уникальных со­бытий; их изучение осуществляется с помощью ис­торического метода;

• вневременные — структурные и функциональ­ные — аспекты культуры исследуются посред­ством функционального анализа;

• формально-временные процессы характеризуют­ся как такие, в которых явления культуры предста­ют в качестве временной последовательности ее форм, проявлений, элементов и подсистем; эти процессы анализируются в рамках эволюционно­го метода.

Согласно Л. Уайту, в процессе эволюции одна фор­ма культуры вырастает из другой в хронологической последовательности. В свою очередь, такие формы об­разуются из слияния конкретных элементов культуры. В частности, выявление процессов развития топоров, ткацких станков, письменности, законодательств, об­щественных организаций позволяет увидеть последо­вательную смену их форм существования. Концепту­альную роль в этом смысле сыграла статья «Стадии эволюции, прогресс и измерение культуры» (1947). В этой статье Л. Уайт возродил понятия стадий эволю­ции, стадий прогресса. Он доказывает, что различные состояния культуры можно и необходимо оценивать, используя понятия «лучше», «более развитый» и т.д. Признавая заслуги своих предшественников-эволюци­онистов — Тайлора, Моргана, он утверждал, что эти исследователи не отрицали многолинейности развития культур.

До сих пор концепция эволюционизма считалась устаревшей для анализа культуры благодаря его основ­ному постулату. Однако Л. Уайт именно от этого посту­лата и не считал нужным отказываться: «Очевидно, что эволюционная интерпретация человеческой культуры должна быть однолинейной. Но человеческая культура как совокупность многих культур — ее родов, видов и разновидностей, если пользоваться терминологией Тайлора, должна быть интерпретирована мультилинейно. Эволюция письменности, металлургии, обществен­ной организации, архитектуры, торговли и т. д. может быть рассмотрена и с однолинейной, и с мультилинейной точек зрения»1.

В рассуждениях Л. Уайта очевидно их рациональ­ное зерно и с мнением американского культуролога можно было бы согласиться. Однако определяющим критерием уровня развития культуры у него выступа­ет энергооснащенность последней. Все живые организ­мы преобразуют свободную энергию Космоса в дру­гие ее виды, которые поддерживают собственные жизненные процессы организмов. Как растения вби­рают в себя энергию Солнца для роста, воспроизвод­ства и поддержания жизни, так и люди должны потреб­лять энергию, чтобы жить. Это в полной мере относит­ся и к культуре — любое культурное поведение требует расхода энергии.

В результате эволюция культур у Уайта оказыва­ется связанной лишь с ростом количества используе­мой энергии. Культуры различаются именно по этому показателю, а культурный прогресс можно измерить количеством энергии, используемой на душу населе­ния ежегодно. В самых примитивных культурах используется только энергия физических усилий челове­ка, а в более развитых — энергия ветра, пара, атома. Таким образом, культурное развитие состоит в посто­янном увеличении объема используемой человеком энергии. Это положение впоследствии получило назва­ние «закон Уайта».

Одновременно в качестве важного методологичес­кого тезиса Л. Уайт использует идею Тайлора об эволю­ции элементов культуры как самостоятельных сущно­стей. Однако несостоятельность этой идеи к середине XX в. уже была весьма убедительно аргументирована целым рядом авторитетных антропологов и этнологов.

Л. Уайт критиковал противников однолинейного развития культур. Но и в рамках однолинейного раз­вития большинство культурологов представляли куль­туры как особые типы организации жизни людей и выделяли различные направления и исходные про­странственные точки развития культур. Конечно, с их точки зрения, развитие отдельных элементов культу­ры в этих типах могло подчиняться сходным законо­мерностям. Сами же типы культур в процессе своего развития приобретали существенные качественные различия. Однако этих важных и методологически пло­дотворных тезисов Л. Уайт не отражал в своих иссле­дованиях, они не находили места в системе его аргу­ментов в пользу эволюционизма.

Л. Уайта в течение всей жизни интересовали ме­тодологические проблемы наук о культуре. Определив такую науку как «культурологию», он стремился выя­вить ее предметное поле. В состав такого предметного поля американский исследователь включал, прежде всего, следующие проблемы:

• выявление структуры культуры;

• анализ соотношения понятий «культура» и «обще­ство»;

• исследование критериев прогресса культур;

• теоретическое исследование культурных систем;

• научно-культурологическое объяснение классичес­ких проблем антропологии: системы родства, эво­люции форм брака, последовательная смена форм религии и др.

Ему принадлежит определение культурологии как отрасли антропологии, «которая рассматривает куль­туру (институты, технологии, идеологии) как самосто­ятельную упорядоченность феноменов, организован­ных в соответствии с собственными принципами и существующих по собственным законам»1.

Важную методологическую роль в теории Л. Уайта играет теория символов.

С точки зрения Л. Уайта, общество и культура выступают в качестве разнопорядковых явлений. В час­тности, общество выступает как скопление живущих вместе организмов, обладающих социальной органи­зацией, в рамках которой реализуется питательное, защитное и воспроизводящее поведение. Культура в его теории выступает как экстрасоматическая традиция (от лат. extra — вне, сверх и греч. soma — тело: внетелесная, внеорганизменная), ведущую роль в которой иг­рают символы. Как считает Л. Уайт, именно культура, а не общество выступает в качестве специфической особенности человеческого вида. В свою очередь одним из главных признаков культуры выступает символичес­кое поведение. По мнению Л. Уайта корни культуры состоят в способности человека произвольно придавать вещам такое значение (символическое значение), ко­торое им самим по себе не присуще. Сама же эта способность составляет уникальную особенность чело­века, отличающего его от животного мира: «В процес­се эволюции приматов человек возник тогда, когда появилась у него способность к символизму... символ — определяющий признак человечества»2.

Л. Уайт стремится размежеваться с психологичес­ким подходом к анализу культурных явлений. Однако сам этот подход американский культуролог трактовал своеобразно. Он считал основным тезисом психологи­ческого подхода положение о том, что человек есть причина культуры, выступая в качестве независимой от культуры величины. В свою очередь, обычаи, инсти

туты, убеждения выступают как производные, зависи­мые от человека элементы культуры. Таким образом, с его точки зрения психологическое объяснение культу­ры базируется на индивидуально-личностных каче­ствах человека. Взамен такого подхода Л. Уайт пред­лагает использовать собственно культурологический подход.

Основной тезис предлагаемого Уайтом подхода: люди ведут себя так, а не иначе, потому что они были воспитаны в определенных культурных традициях. Поведение народа, с его точки зрения, определяется «внешней экстрасоматической традицией. Воспитан­ные в тибетской лингвистической традиции люди бу­дут говорить на тибетском, а не на английском языке. Отношение к моногамии, полигамии или полиандрии, отвращение к молоку, табуирование отношений с те­щей или использование таблицы умножения — все это определяется реакцией людей на культурные тра­диции. Поведение народа является функцией его куль­туры»3.

Л. Уайт считал, что культура «сама себя опреде­ляет». С его точки зрения, культура представляет со­бой независимую систему, функция и цель которой — делать жизнь безопасной и пригодной для человече­ства. Культура имеет свою собственную жизнь, уп­равляется собственными принципами и законами. На протяжении веков культура окружает человеческих индивидов с момента их рождения и превращает их в людей, формируя их убеждения, модели поведения, чувства и отношения,

Л. Уайт ассоциирует культуру с потоком прогрес­сивно развивающихся взаимодействующих элементов. Этот поток подчиняется «присущим ему законам». Культурный процесс, понимаемый как «поток культу­ры», получает в концепции Л. Уайта доминирующее значение. В свою очередь, этот поток состоит из взаи­модействующих, хоть и достаточно самостоятельных рядов элементов (частей, форм) культуры. Аналогичный подход при понимании структуры и развития культу­ры использовал Тайлор. Поведение человека при та­ком понимании выступает как реакция человеческого организма на этот поток культуры.

Как отмечается в исследовании А.А. Белика, Л. Уайт отводил «человеку — творцу истории» третьестепенную роль в функционировании динамического потока куль­туры1. В качестве одной из причин такого подхода Уай­та к человеку А.А. Белик выделяет излишнее увлечение американского культуролога критикой субъективизма, психологизма и биологизма в понимании культур.

Л. Уайт рассматривал человека как существенный фактор эволюции лишь в процессе возникновения культуры. После возникновения культуры все ее пос­ледующие видоизменения, с его точки зрения, можно объяснить без обращения к «человеку-животному, ин­дивидуальному или коллективному». Он считал, что люди необходимы для существования явлений культу­ры, но они не являются необходимыми при объясне­нии эволюции и вариаций этих явлений.

Рациональное зерно рассматриваемого подхода заключается в том, что для объяснения эволюции язы­ка и письменности, математики и денежного обраще­ния, искусства и идеологии не нужен человек как био­логический индивид, как «человек-животное». Но для такого объяснения не обойтись без «человека культур­ного». Однако для такого человека в культурологичес­кой концепции Л. Уайта не нашлось места.

Такого рода подход можно, если не принять, то объяснить стремлением Л. Уайта придать предметно-вещественный характер пониманию культуры. Он ни­когда не принимал определения культуры через моде­ли, или образцы поведения. Он не был также согласен с пониманием культуры как теоретической абстракции, которая существует только в головах культурологов и антропологов. В связи с этим исследователь полагал, что необходимо оградить культурологию от неосязаемых абстракций, не существующих в реальном бытии. С его точки зрения, культурология должна иметь ма­териальный, познаваемый предмет исследования. Он считал, что «культура представляет собой класс пред­метов и явлений, зависящих от способности человека к символизации», сам же этот класс предметов и яв­лений рассматривается в «экстрасоматическом кон­тексте»2.

Под «экстрасоматическим контекстом» Л. Уайт понимал два научных подхода к изучению предметов и явлений, связанных со способностью человека к сим­волизации.

• Если предметы и явления рассматриваются во взаимосвязи с организмом человека, они представ­ляют человеческое поведение и являются предме­том психологии. Такое рассмотрение и составляет содержание соматического контекста.

• Если же эти явления изучаются во взаимосвязи друг с другом, т. е. независимо от организма чело­века, то такое изучение составляет содержание предмета культурологии. Сам же такой подход обозначается как экстрасоматический аспект исследования.

С точки зрения рассматриваемого нами в настоя­щей главе подхода к изучению культур важно подчер­кнуть точку зрения Л. Уайта относительно исходного элемента культуры. В качестве такого элемента у него выступает способность людей к символизму. В свою оче­редь, такая способность может быть рассмотрена как определяющий признак человечества.

По мнению американского культурантрополога, в качестве символа выступает любая вещь или явление, любое действие или предмет, «значение которого на­вязано человеком». К числу символов относятся, напри­мер, слово, религиозный ритуал, обряд, разного рода фетиши и др. В каждом символе неразрывно связаны две стороны: физическая форма и значение. В свою очередь, значение определяется культурной традицией. Такое значение не может быть установлено при помощи органов чувств или химического анализа. В ка­честве иллюстрации Л. Уайт приводил пример со свя­той водой, которая по составу не отличается от обыч­ной. Он ввел понятие символического поведения. Именно в результате такого поведения создаются и воспринимаются значения символов. Эти значения подвластны лишь рациональному осмыслению, само же рациональное (разумное, логическое) осмысление реализуется, прежде всего, с помощью языка. Слова выступают поэтому как важнейшие рациональные символы культуры.

Л. Уайт отводил важную роль знаковой природе культуры. Он различал два вида знаков:

• знаки, связанные с физической формой,

• знаки, независимые от физической формы.

По мнению Л. Уайта, неподвластность мира сим­волов чувственному восприятию характеризует раци­ональный, интеллектуальный характер культурных явлений по сравнению с явлениями мира животных. В числе таких явлений — культурные коды, обычаи, понятия.

Еще одну важную методологическую идею Л. Уай­та составляет его технологический детерминизм. Мы уже отметили, что основным критерием развития куль­туры, по Л. Уайту, является степень энергооснащенно­сти человечества. Основой такого подхода для него явилось положение В. Оствальда, согласно которому «история цивилизации является историей возрастания человеческого контроля над энергией». В соответствии с таким пониманием американский культурантрополог стал рассматривать культуры как формы организации и системы по преобразованию энергии.

В системе естественнонаучного знания для харак­теристики степени организованности процессов ис­пользуется понятие «энтропия». В конце XIX столетия на основе упрощенного понимания второго начала термодинамики был сделан вывод о том, что энергия стремится к равномерному рассеянию в пространстве, а структура Вселенной — к упрощению, что связано с увеличением энтропии. В пределе же, как считал, к примеру, Клаузиус, это может привести к некоему абсолютно равновесному состоянию, или к «тепловой смерти Вселенной». Однако в XX столетии естествоз­нание пришло к выводу о существовании процессов противоположной направленности. Так, в живых орга­низмах и сообществах людей процесс имеет противо­положную направленность, а именно — усложнение структуры и накопление энергии. Именно такую зако­номерность выделяет новая наука о самоорганизации сложных систем — синергетика.

Л. Уайт в своей культурологической концепции также использовал понятие «энтропия» и настаивал на том, что исторический прогресс включен в системы глобального космического взаимодействия. Для него критерием прогресса в эволюции культур выступало возрастание количества энергии, используемой той социальной общностью, чья культура исследуется. История выступает как непрерывная битва людей с природой за повышение уровня контроля человека над энергией (за «обуздание» энергии).

• В качестве первого уровня освоения и источника энергии выступает человеческий организм. Это «эра человеческой энергии».

• На смену ей приходит «эра покорения солнечной энергии» в форме возделывания культурных рас­тений и использования домашних животных.

• Затем наступают «эры покорения энергии ветра, воды и органического топлива».

• Во второй половине XX в. наступает «атомная эра».

Таким образом, критерий общественного прогрес­са, согласно Л. Уайту, состоит в: «I) количестве обуз­дываемой за год энергии на душу населения; 2) эффек­тивности технологических средств контроля и ис­пользования энергии; 3) количестве производимых продуктов и услуг, удовлетворяющих человеческие по­требности»1. Такой подход приводит к выводу о том, что «цель» потока культурных изменений заключается в аккумулировании энергии, рассеянной в простран­стве или существующей в потенции в окружающей природе, а также в том, чтобы придавать ей соответ­ствующую структурную форму. В предложенном Л. Уай­том критерии прогрессивного развития есть суще­ственное рациональное зерно. В частности, на основе такого критерия может быть описано развитие многих технологических цивилизаций. Однако предлагаемое понимание причин развития культуры не затрагивает огромного разнообразия иных культурных общностей, существовавших и существующих на Земле. К тому же Л. Уайт не анализирует наличия качественных стадий энергетического развития человечества. Он фиксиру­ет лишь количественный рост в различных формах энергетики.

Л. Уайт, отождествляя уровень технологического и культурного развития, полагал, что каждому способу «обуздания энергии» соответствуют определенные культурные ценности, идеология общества. «Можно предсказать, — писал он, — тип социальной идеологии для общества с паровой машиной и атомным реакто­ром»1. Такого рода способ рассмотрения культур по­лучил название технологического детерминизма.

На основе технологического детерминизма Л. Уайт рассматривает и уровни (или слои) культуры. Он вы­деляет три уровня:

• технологический как основание культуры; он вклю­чает в себя орудия производства, средства суще­ствования, материалы для постройки жилищ, сред­ства защиты и нападения и др.,

• социальный уровень охватывает типы коллектив­ного и индивидуального поведения,

• философский, или идеологический уровень состо­ит из идей, верований, знаний.

При этом технологический уровень выступает в качестве первичного, вся культура базируется на нем и зависит от него. Технология, по Л. Уайту, — есть

совокупность материальных, механических, физичес­ких средств и техники их использования. При помощи них человек как животный вид взаимодействует с природой. Внутри технологического слоя исследователь выделяет орудия и энергию. Этот слой предопределя­ет содержание социологического или социального уровня, состоящего в межперсональных отношениях. философский (идеологический) слой в культуре вклю­чает в себя духовные ценности, искусство и иные цен­ности этого ряда.

Таким образом, в теории Л. Уайта символ рассмат­ривается как идея, сформулированная словами, кото­рая делает возможным распространение и продолже­ние человеческого опыта, а его роль в человеческой культуре он видел в том, что система символов обеспе­чивает процесс преобразования человека от простого животного к «человеческому животному».