РАЗДЕЛ 2. ГЕНЕЗИС КУЛЬТУРЫ. КУЛЬТУРА ПЕРВОБЫТНОГО МИРА
Глава 1. Проблема культурогенеза
Глава 2. Основные черты и формы первобытной культуры
Глава 1
Проблема культурогенеза
Культурогенéз - процесс зарождения и становления материальной и духовной культуры. Первичным культурогенезом следует считать происхождение культуры человечества.
Проблема происхождения культуры - одна из сложнейших научных задач. Объективная сложность ее разрешения заключается прежде всего в том, что культурная история человечества уходит своими корнями в столь отдаленные от нас эпохи, что мы не в состоянии получить о них вполне достоверных свидетельств. Возникновение культуры тесно связано с возникновением самого человека (антропогенезом). Поэтому другая объективная трудность – существующие в науке и по сей день споры о сущности человека: что такое человек? в чем его отличие от других живых существ (прежде всего – от высокоорганизованных животных)?
В современной наукедоминирует эволюционная концепция антропогенеза, рассматривающая человека как результат ряда эволюционных превращений, в ходе которых осуществляется и становление культуры. Антропогенез предстает в единстве следующих взаимообусловленных процессов:
· филогенеза - становление человека как биологического вида;
· социогенеза - становление человека как существа разумного, общественного, социального;
· культурогенеза – становления человека как существа, обладающего культурой.
Содержанием филогенеза выступает биологическая эволюция человека как особого животного вида – homo, - в результате которой «тело обезьяны превратилось в тело человека» (Ф. Шеллинг).
Содержание социогенеза заключается в том, что с развитием орудий труда происходило замещение присваивающей деятельности производящей, усложнение последней и формирование на этой основе первичных производственных и социальных отношений.
Содержание культурогенеза состоит в создании культуры как внебиологического механизма наследования опыта выживания, в выработке внеприродных структур для сохранения и использования этого опыта.
Взаимодействие всех трех сторон антропогенеза осуществляется таким образом, что каждый из процессов выступает в качестве эволюционного фактора для двух других. Тем самым было уточнено важнейшее положение эволюционной теории о влиянии фактора внешней среды, который, будучи определяющим для процессов биологической эволюции в целом, в процессах антропогенеза оказывается лишь одной из движущих сил. Концепция многофакторности антропогенеза позволяет объяснить происхождение ряда анатомических и физиологических особенностей человека, которые не поддаются удовлетворительному объяснению в рамках классического эволюционизма.
Как известно, основоположником эволюционной теории был английский ученый Чарлз Дарвин (1809-1882), изложивший ее основы в труде «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение избранных пород в борьбе за жизнь» (1859). В качестве механизма эволюции, по мнению Дарвина, выступает естественный отбор видов в ходе их борьбы за выживание. Последователи и соратники Дарвина швейцарец Карл Фогт и англичанин Томас Гексли в развитие его идей выступили в 1862-63 гг. с обоснованием эволюционного происхождения человека. Сам Ч. Дарвин посвятил этому вопросу книгу «Происхождение человека и половой отбор» (1871).
Большое влияние учение Дарвина оказало на становление эволюционизма в этнографии, где его приверженцами стали Э. Тайлор и созданная им эволюционная школа. Руководствуясь идеями дарвинизма, Тайлор распространил их на область социальных и культурных явлений, в частности, религии. В основе всякой религии, полагал Тайлор, лежит первобытный анимизм – вера примитивного человека в существование души (anima – лат. дух, душа) как у людей, так и у вещей. Постепенно из анимистических представлений развились более сложные формы религии: политеизм (многобожие), а затем монотеизм (единобожие). Метод реконструкции более ранних форм культуры на основе сохранившихся пережитков является бесспорным научным достижением Тайлора. Однако, несмотря на огромный вклад в культурную антропологию и изучение первобытных форм культуры, школа Э. Тайлора истолковывала эволюционные процессы чрезмерно упрощенно, отказывая им в многолинейности и приписывая им исключительно одномерно-последовательный и прогрессивный характер.
Эволюционизм, особенно в интерпретации Л.Г. Моргана, оказал существенное воздействие на становление мировоззренческой позиции К. Маркса и Ф. Энгельса. В одной из глав своей работы «Диалектика природы» под названием «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1873-76) Ф. Энгельс теоретически обосновал важность для процессов антропогенеза такого фактора, как труд. Постепенное и очень медленное совершенствование трудовых навыков приводило к усовершенствованию моторных движений и, как следствие, к усложнению мозговой деятельности и физиологии мозга, что, в свою очередь, привело к появлению специфически человеческой способности - обладанию сознанием. Ценность трудовой теории Энгельса состоит в том, что с ее помощью было показано своеобразие антропогенеза в сравнении с эволюционными процессами в органическом мире и выявлен специфический фактор очеловечивания - социальный.
С наступлением XX века в науке стали разрабатываться новые версии антропогенеза, прежде всего символическая и семиотическая, опирающиеся на соответствующие трактовки культуры. Они сводятся к тому, чтобы проследить становление знакового поведения и символической деятельности гоминид, их умения создавать и распознавать знаки, использовать последние в ходе своей деятельности[1]. Процесс формирования знаков и знаковых систем носит название семиозиса.
Предпосылкой семиозиса является наличие у высокоорганизованных животных способности к нетривиальному, парадоксальному поведению. В тех случаях, когда такой тип действий животного обеспечивает максимально надежное решение, возникает его «сцепка» с ситуацией, и, следовательно, принципиальная возможность означивания (превращение сигнала, действия, предмета в знак). В этом смысле можно говорить, что означивание возникает на основе биологической «ненормальности», «случайности» и становится «нормой» только с появлением знаковой системы в целом.
Т.о., отправной точкой культурогенеза выступает переход от раз и навсегда заданных, инстинктивных реакций, свойственных животным, к реакциям нешаблонным, незапрограммированным. Поведенческая стратегия человека в итоге и отличается от животной наличием способности выбора из нескольких поведенческих альтернатив, а сам этот выбор обусловлен потребностью в принятии наиболее надежного решения.
Именно знак является тем недостающим звеном эволюционной цепочки, который позволяет понять переход от чисто биологического поведения к надбиологическому, в конечном счете – социокультурному. Знаки – это «копилки» главных жизненных ценностей человека, опредмеченный результат его адаптации к сложным природным условиям.
С появлением первичных знаков возникает более сложная коммуникация между особями, которая включается в механизмы естественного отбора. Коммуникативная способность оказывается тесно связанной как с телесной организацией животного, так и с формой первичной социализации: чем лучше телесные особенности адаптированы к коммуникативной (знаковой) деятельности, тем успешнее дешифруются «старые» знаки и производятся «новые»; чем успешнее коммуникативный акт, тем чаще осуществляется выбор наиболее надежных коллективных решений; чем выше надежность выбора, тем устойчивее знаковое поведение, тем жизнеспособнее группа особей. Как видно, данную причинно-следственную цепочку открывает и замыкает биологический показатель, между тем как остальные ее звенья не имеют чисто биологической природы.
Культурогенез осуществлялся как процесс постепенного «удвоения» природного мира в результате формирования знаков и их систем, в которых закреплялся и передавался жизненно и социально значимый информационный багаж. Появление культуры знаменовало собой появление знаковой системы, удваивающей (пересоздающей) природный мир таким образом, что все предметы и явления этого мира получают человеческую значимость и ценность.
В свете семиотической теории культурогенеза по-новому видится характеристика сознания. Сознание – это такой способ отображения мира, который а) включает процессы означивания, т.е. приписывает человеческое значение предметам и событиям; б) учитывает требования синхронной ему культуры коллектива (т.е. культуросообразен, позволяет осуществлять ориентацию в реалиях культуры); в) предполагает отображение себя самого – самосознание.
В одном ряду с возникновением предметно-графических знаков находится и становление человеческого языка и речи. Об их происхождении высказываются различные гипотезы, но ни одна из них не признана полностью доказательной из-за нехватки эмпирического материала. С определенной степенью вероятности можно утверждать, что первобытное звуковое слово было неразрывно связано с действием, движением, оно фактически сливалось с ним. В настоящее время все чаще высказывается точка зрения о том, что слово, как и любой знак, служит внешним выражением ценностного отношения к действительности. Поэтому многие лингвисты считают, что первичной была глагольная номинация, поскольку ценностное выделение получало именно действие. Другая версия утверждает не меньшую значимость объекта, так что глагольная номинация неизбежно должна была сопровождаться именной. Некоторые исследователи полагают, что сферой становления первичной аксиологии была сфера ритуала. Тогда следует признать, что древнейшие значения слов носили сакральный характер и имели ритуальное происхождение. Так, исследования М.М. Маковского показали, что древнейшими индо-европейскими корнями были 3 корня со значениями «резать», «бить» и «огибать, гнуть», а исходной языковой основой был комплекс: полугласный (полусогласный) + гласный со значением «разрывать жертву», «гнуть», т.е. с сакральным значением, от которого могли ассоциативно отходить новые значения, ср.: бить, разбивать > двигаться > видеть; гнуть > огонь > цвет > блестеть[2].
С проблемой культурогенеза тесно связан вопрос о периодизации истории первобытной культуры. Сложилось несколько периодизаций первобытной истории, которые можно рассматривать также и как периодизации культуры первобытности.
Археологическая периодизация основывается на различиях в материале и технике изготовления орудий труда и включает три так называемых «века»:
· каменный (2,6 млн. –4 тыс. лет до н.э.);
· бронзовый (4 – 2 тыс. лет до н.э.);
· железный (1 тыс. лет до н.э.).
Известная уже древнекитайским и древнеримским философам, данная периодизация получила детальную научную проработку в XIX – начале XX в., когда были выделены основные эпохи и стадии этих веков.
В каменном веке выделяется 3 (иногда 4) эпохи:
· палеолит (древний каменный век) который, в свою очередь, подразделяется на ранний (нижний), средний, поздний (верхний) палеолит; для данной эпохи характерно преобладание грубых кремниевых рубил; лишь в конце ее появляются специализированные и составные орудия: скребла, ножи, топоры; период верхнего палеолита (от 40-45 до 12-10 тыс. лет до н.э.) отмечен появлением «реалистической» наскальной живописи, а также изготовлением женских фигурок из кости, камня и глины с подчеркиванием вторичных половых признаков (так называемых «палеолитических Венер»);
· мезолит (средний каменный век), переход к которому ознаменовался появлением орудий с применением микролитов (мелких камней) – копья, лука и стрел; переходом к оседлому образу жизни; умением изображать многофигурные композиции;
· неолит (новый каменный век), когда состоялся окончательный переход к земледелию и скотоводству (так называемая «неолитическая революция», термин Г. Чайлда, введенный в 1930-е гг.); были освоены операции шлифования и сверления камня и дерева; освоение технологии обжига глины привело к появлению керамики;
· в конце каменного века появляются орудия из меди, что дает основания некоторым археологам выделять особую стадию энеолита, или халколита.
Период верхнего палеолита часто подразделяют на культуры в зависимости от более детальной характеристики орудийных технологий: ориньяк, солютре, мадлен. Однако открытым остается вопрос о том, являются ли данные культуры более или менее общими стадиями в развитии индустрии или они отражают действие замкнутых локальных тенденций.
Другая известная периодизация первобытности основывается на критериях биологической эволюции человека, изучении ископаемых останков человека и является палеоантропологической. В самом общем виде ее можно представить так:
· древнейший человек (архантроп);
· древний человек (палеоантроп);
· человек современного вида (неоантроп).
Начало данной периодизации было положено еще в середине XVIII в., когда Карл Линней (1707-1778) включил человека в систему животного царства, поместив его в отряд приматов семейства млекопитающих наряду с видами обезьян. Дальнейшая систематика предков современного человека, образующих, согласно современным классификациям, семейство гоминид, очень разнится в зависимости от критериев у различных исследователей и обновления данных палеоантропологии и палеозоологии. В то же время учитывается интерпретация археологических находок, что находит выражение в выделении культур, отличающихся определенным набором артефактов.
Наиболее близка к человеку группа дриопитековых обезьян – антропоморфных приматов, по своим размерам напоминавших нынешних павианов и шимпанзе. Их морфологической особенностью было некоторое уменьшение клыков и диастемы (расстояния между резцом и клыком), что сближает их строение со строением человека.
Другим ископаемым видом антропоморфных обезьян является открытая в Южной и Восточной Африке группа австралопитеков. Не отличаясь по размеру от дриопитеков, они обладали более крупным мозгом (550-600 см3) и передвижением на задних конечностях вследствие жизни на открытой местности. Австралопитеки могли охотиться на мелких животных и, возможно, раскалывать черепа и кости убиваемых ими травоядных с помощью камней и палок. В тех же слоях (примерно 2 – 2,5 млн. лет) были обнаружены простейшие галечные орудия – валуны и гальки, подвергшиеся примитивному скалыванию. Эти находки получили наименование олдувейской (олдовайской) культуры, по месту их залегания – Олдувейские горы на Африканском континенте. По времени эта культура совпадает с началом нижнего палеолита. Вопрос об освоении австралопитеками огня и строении наземных жилищ является, однако, спорным. Ряд исследователей не считает их прямыми предками человека, полагая данную ветвь антропоморфной, но существовавшей параллельно более поздней по происхождению ветви гоминид. Другая точка зрения признает австралопитеков гоминидами, в то же время подчеркивая их существенное отличие от собственно людей, или гоминин. Появление австралопитеков знаменует начало антропогенеза.
Следующей ископаемой формой, возможно, носящей переходный характер обезьяночеловека, является питекантроп, останки которого впервые были обнаружены в 1890-91 гг. на о. Ява. Будучи существом прямоходящим, питекантроп обладал мозгом в объеме 900 см3, малой высотой черепной коробки и сильно выступающим надбровным валиком. Ученые спорят об орудийной деятельности питекантропов, т.к. существует большой разброс в характеристиках и датировке обнаруженной индустрии. Во всяком случае, это могли быть крупные грубо обработанные камни.
Еще более близки к современному человеку по морфологическому облику существа, останки которых находили в северном Китае недалеко от Пекина начиная с 1927 г., - синантропы. Их объем мозга превышал объем мозга питекантропов и составлял от 900 до 1200 см3 (т.е. в среднем 1050 см3), однако в строении черепной коробки прогрессивные признаки отсутствовали. Лишь косвенные свидетельства указывают на то, что синантроп обладал членораздельной речью. Это были существа среднего роста и плотного телосложения. Их орудия довольно разнообразны и свидетельствуют о способности охотиться на крупных животных. Синантропы обитали в пещерах, широко использовали огонь.
Наряду с питекантропами и синантропами, существовали и другие обезьяноподобные люди: атлантропы, гейдельбергский человек и некоторые другие. Их можно считать разными локальными видами рода питекантропов, согласно одной классификации, или составляющими вид Homo erectus (человек прямоходящий) в рамках единого вида Homo, - согласно другой.
Эпоха питекантропов соотносится с культурой ашель, которая пришла на смену олдувейской и отстояла от последней примерно на 1 млн. лет. Для ашельской культуры характерно изготовление и использование ручных рубил, которые представляли собой удлиненные камни, обработанные сколами с обеих сторон так, чтобы получились режущие края. Такие орудия выполняли разнообразные функции: служили для выкапывания съедобных корней, разделки туш животных, нанесения ударов и т.д. Помимо ручных рубил человек ашельской культуры применял грубо обработанные каменные орудия неопределенной формы, а также копья из обожженного дерева, строил надземные жилища из ветвей деревьев, покрывая их шкурами животных, а внутри сооружал выложенные камнем очаги. Все это свидетельствует об определенной оседлости, а значит, и о наличии вокруг жилищ охотничьих территорий. Охота, по всей видимости, носила характер коллективной и загонной. Культура ашель отражает многообразие локальных вариантов в зависимости от материков. Так, очень разнообразны каменные орудия из Африки, где сложно выделить какой-либо преобладающий тип. На западе Евразии встречается гораздо больше ручных рубил, чем в восточных регионах континента, где были преимущественно распространены чопперы – гальки с односторонней обработкой. Ашельская культура просуществовала до конца нижнепалеолитической эпохи.
К началу среднего палеолита формируется человек, занимающий промежуточное положение между питекантропом и человеком современного вида - неандерталец. Объем мозга у представителей этого вида колебался от 1200 до 1600 см3, т.е. был в среднем больше, чем у современного человека. Однако структура мозга оставалась довольно примитивной: так, лобные доли, важные для функций мышления и торможения, были развиты слабо. Высота черепной коробки почти не превышала аналогичного показателя у обезьян, надбровный валик был достаточно массивным, а подбородочный выступ, напротив, был выражен слабо. При среднем росте неандерталец обладал крепким телосложением, кисти его рук были массивными. Вместе с тем эти существа отличались ловкостью и подвижностью, что позволяло им успешно охотиться на крупных и сильных животных. Как полагают исследователи, поведение неандертальцев характеризовалось резкой возбудимостью и приводило к частым столкновениям между особями.
Неандерталец сформировался, вероятно, еще в ашельскую эпоху, но в целом для него характерна культура мустье (по названию местечка Ле Мустье во Франции) продолжительностью от 200 до 40 тыс. лет до н.э. Отличительными признаками этой культуры является уменьшение ручных рубил в размерах, появление новых орудий – остроконечников, скребел, шильев из мелких костей. Значительно усовершенствовалась и технология обработки шкур, которые стали использоваться в качестве одежды. Мустьерская культура представлена еще бóльшим локальным своеобразием, чем ашельская, что определило дальнейшую культурную дифференциацию между различными географическими областями.
Человек современного вида - кроманьонец, – появляется в верхнем палеолите и знаменует собой завершение антропогенеза. Морфологическими признаками этого вида являются высокий выпрямленный лоб и уменьшение надбровного валика вследствие изменения структуры мозга; развитие же передних отделов мозга связано с усложнением социальной организации и развитием мыслительных функций. Увеличение подбородочного выступа и оформление лицевой части черепной коробки вызвано известной перестройкой речевого аппарата благодаря развитию речи.
Суммируя сказанное, можно считать эпоху кроманьонцев временем неоантропов, эпоху питекантропов - эпохой древних людей (палеоантропов), и, таким образом, наиболее спорным оказывается вопрос о признании австралопитеков древнейшими людьми – архантропами. Что касается неандертальского человека, то он занимает промежуточное положение между палео- и неоантропами.
Третий подход к периодизации первобытности основывается на критерии развития производительных сил и соответствующих им способов социальной организации и форм культуры.
Одним из первых этот критерий применил Л.Г. Морган, выделив в каждой из известных науке того времени эпох (дикость, варварство, цивилизация) три ступени: низшую, среднюю и высшую. Низшая ступень дикости связывается им с появлением человека и членораздельной речи, средняя – с возникновением рыболовства и освоением огня, высшая – с изобретением лука и стрел. Для варварства низшая ступень означает распространение керамики, средняя – переход к земледелию и скотоводству, высшая – появление железа. Переход к эпохе цивилизованности отмечен появлением письма. Данная схема была обобщена Ф. Энгельсом, который определил эпоху дикости как время присваивающего хозяйства, а эпоху варварства – как время производящей деятельности. Первую (низшую) ступень дикости Энгельс обозначил как период «человеческого стада».
Советские ученые довоенного и особенно послевоенного времени (П.П. Ефименко, А.И. Першиц и др.) предложили периодизацию, учитывающую не только уровень развития производительных сил, но и эволюцию форм первобытной собственности, других форм производственной и социальной организации (разделение труда, семейные отношения и др.). В первобытной истории выделяются следующие этапы:
· этап праобщины (первобытного человеческого стада), для которого характерно появление целеполагающей орудийной деятельности и первых, хотя и аморфных, производственных коллективов; это время архантропов и палеоантропов (нижнего и среднего палеолита);
· этап первобытной общины (рода и родовой общины), когда получают отчетливое выражение все основные черты первобытнообщинного строя; этот период охватывает время от палеоантропов и неандертальцев (средний палеолит) до неолита;
· этап классообразования (распада общинно-родового строя), когда общинная собственность начинает вытесняться обособленной собственностью, уравнительное распределение замещается трудовым, общинно-родовые связи уступают место общинно-соседским; зарождаются частная собственность, общественные классы и государственность; этот период начинается временем позднего неолита и века металлов и завершается с появлением классовых обществ и государств.
Глава 2
Основные черты и формы первобытной культуры
Источниками и способами изучения культуры первобытности являются: 1) интерпретация археологических находок как прямых свидетельств древнейшей культуры; 2) изучение культур реликтовых обществ (обществ, находящихся на первобытной стадии развития); 3) изучение атавистических форм в современной культуре (ритуалы, обряды, суеверия и т.д.); 4) создание научных гипотез, теоретизирование, представляющее собой «прыжок» через информационную недостаточность, в том числе и методом «опрокидывания» (экстраполяции) фактов более поздних культур в первобытное прошлое.
Наиболее трудную задачу представляет реконструкция первобытной картины мира. Во-первых, первобытная культура охватывает огромный промежуток времени, на протяжении которого ментальность людей претерпевала существенные изменения. Во-вторых, картина мира не могла не отражать те или иные локальные особенности, которые не просто отделить от универсалий. В-третьих, мы не располагаем достаточным количеством фактов, которые позволяли бы восстановить основные черты доисторического менталитета с высокой степенью достоверности.
Важнейшей чертой первобытной культуры был ее синкретичный (нерасчлененный) характер, что отражало единство всех сторон человеческой жизни и деятельности. Поэтому по отношению к первобытности преждевременно говорить об отдельных сферах культуры, таких как производство, искусство, религия и т.д. Все они еще не выделились из единого комплекса, в котором практическая, утилитарная деятельность переплетается с зачатками научных знаний, эстетическими, религиозными, этическими элементами. Аспектуализация первобытной культуры достаточно условна и отправляется, главным образом, от членения на сферы культур более поздних типов.
В материальной сфере, помимо орудийной деятельности, о которой достаточно много говорилось в связи с проблемой периодизации, обращает на себя внимание сооружение жилищ (поселений) и погребений.
Появление оборудованных жилищ (стоянок), приспособленных для использования на протяжении нескольких лет, всей жизни или даже жизни нескольких поколений, восходит, скорее всего, к эпохе палеоантропов (нижнего палеолита). В условиях скального ландшафта основным типом жилищ были неглубокие пещеры и навесы вблизи скал, в равнинной местности – искусственные надземные сооружения из веток деревьев, покрытые шкурами животных (такова раннеашельская стоянка Терра-Амата близ Ниццы во Франции). В среднем и верхнем палеолите люди уже использовали под жилье достаточно глубокие пещеры с разветвленными ходами, выкапывали землянки, достигавшие в размерах 200 м2 .
Погребения впервые встречаются в эпоху неандертальского человека с характерной для него культурой мустье. О наличии погребений как специфических форм обращения с телом покойного говорит определенное трупоположение по отношению к сторонам света. Подавляющее большинство погребений в Европе, Передней и Средней Азии ориентированы по линии восток – запад, что свидетельствует об осознании движения солнца и представлениях о связи между светилом и телом погребенного. Чаще всего тело укладывалось в положении на боку в неглубокую яму, вырытую или выдолбленную в полу пещеры, служившей жильем. Вокруг него клались каменные орудия, по всей видимости, принадлежавшие человеку при жизни. Таким образом, умерший как бы немного отодвигался от общины, но до конца не покидал ее, а значит, существовали некие представления о связи между миром мертвых и живых. В то же время отдельные раскопки могут указывать на случаи каннибализма у неандертальцев (пещера Крапина в Югославии).
В эпоху мезолита появляются могильники как коллективная форма захоронения, иногда оформленные в виде курганов. Со времени неолита известны мегалитические сооружения (греч. megas – большой и litos – камень), назначение которых не всегда ясно: менгиры (каменные столбы), их параллельные ряды – алиньеманы или круги - кромлехи, вертикальные столбы с перекрытиями – дольмены. Одним из наиболее загадочных сооружений-кромлехов является Стоунхендж на территории современной Англии (1900-1600 гг. до н.э.), который был не только местом погребений и ритуальных церемоний, но и астрономической лабораторией.
Реконструкция сферы социально-производственных отношений свидетельствует о праобщине (первобытном стаде) как первичной форме человеческого социума. Во главе стада стоял вожак. Праобщина представляла собой небольшой коллектив из 20-30 взрослых членов, ведущих относительно оседлый образ жизни и занимавшихся собирательством и охотой. Примитивное вооружение охотников этой эпохи заставляет предположить загонный характер охоты на крупных стадных животных. Именно такая трудовая деятельность, наряду с совместной защитой от хищников, заботой о поддержании огня, стимулировала организованность и сплоченность первобытного коллектива. Что касается половых отношений в праобщине, то мнения ученых разделяются: одни полагают, что в начальной стадии общественной организации господствовал промискуитет – неупорядоченные, нерегламентированные отношения; другие считают, что в основе праобщины находилась гаремная семья, унаследованная от зоологических объединений.
С началом эпохи позднего палеолита осуществлялся переход к родовой организации общины. Многие исследователи, начиная с Л. Моргана, полагают, что ее первоначальной формой был материнский род, т.к. женщины были наиболее стабильной частью первобытного коллектива, олицетворявшей его постоянство. Подтверждением этому служат ориньякская стоянка Костенки на территории европейской России, представляющая собой огромные (в несколько десятков и даже сотен квадратных метров) коллективные жилища с найденными в них многочисленными женскими статуэтками. Эти изображения одни рассматривают как свидетельство культа матери-прародительницы (П.П. Ефименко), другие – как олицетворение домашнего очага (С.А. Токарев). Впрочем, данные этнологии свидетельствуют и о том, что родство в ряде общностей могло передаваться не по материнской, а по отцовской линии, и даже по обеим линиям сразу. Однако при этом зафиксировано множество фактов перехода от материнско-родового строя к отцовско-родовому и почти ни одного факта обратного перехода.
Другим важным признаком родовой организации было внедрение обычая экзогамии (греч. еxo – вне и gamos – брак) – запрета на брачные отношения внутри одной группы и предписания браков между членами своей и иной группы. Происхождение этого обычая не до конца ясно. Возможно, он проистекал из необходимости упорядочить хозяйственную и социальную деятельность коллектива, служа способом регуляции половых и семейно-брачных отношений. Неизбежным следствием экзогамии следует признать дуальную организацию – сочетания только двух групп во взаимобрачное объединение – зародыш племени. И хотя в последующем племена утратили дуальное членение, остатки его прослеживаются в “четности” родоплеменной и сменившей ее политической структуры. На нее указывают, в частности многочисленные традиции и мифы, такие как закон двух правителей в Спарте, Риме и Карфагене, предание о 12 коленах израилевых, легенды о двух прародителях – Ромуле и Реме у римлян, Санасаре и Багдасаре у армян и т.д.
В это же время складывается институт семьи и брака. Вопрос о начальной форме брака не решается однозначно. По одной версии, исходной формой был групповой брак, по другой – с самого начала существовали индивидуальный брак и парная семья, принимавшие в своем развитии разные формы. Упрочение парной семьи обусловлено растущей социальной ролью мужчины и как следствие - укреплением относительной экономической самостоятельности семьи.
Усовершенствование орудий и производственных навыков требовало хозяйственной специализации. В основе общинного разделения труда лежали преимущественно половозрастные признаки: мужчина стал охотником, женщина занялась собирательством, домашним хозяйством, старики, будучи хранителями опыта и традиций, участвовали в процессе изготовления орудий труда, дети выступали в качестве помощников трудоспособных членов рода. На этой основе стали складываться ранние формы половозрастной организации. Так, существовало разделение на группы взрослых мужчин и женщин, для каждой из которых имелись свои обязанности, обычаи, ритуалы, иногда – особая пища и даже тайные языки. Большое значение придавалось рубежному моменту в жизни подростка – его переходу в категорию взрослых людей. Соответствующие обряды получили название инициаций (лат. initiatio– посвящение). Особенно большое распространение имели мужские инициации. Характерно, что половозрастная организация еще не выливалась в иерархическую и не создавала отношений неравенства. Истинная общественная специализация труда появляется с наступлением неолита и переходом к хозяйству производящего типа и выделением аграрных (земледельческих и скотоводческих) общин и племен.
С избыточным продуктом (эпоха мезолита) появлялся межобщинный обмен, прежде всего специфическими богатствами природной среды (ценные породы камня и дерева), изделиями труда. Однако это был еще неэквивалентный обмен, а скорее обоюдное преподнесение даров (взаимный, или реципрокальный обмен). Развитые формы обмена появляются наряду с развитием межплеменного разделения труда, когда начинают обмениваться скот и продукты земледелия.
В общине существовали коллективная собственность на орудия труда, землю, промысловую территорию, жилища и уравнительное (равнообеспечивающее) распределение. Однако индивидуальные орудия труда, бытовая утварь, одежда, украшения могли составлять личную собственность или же личное пользование предметами, находящимися в коллективной собственности. В случаях, когда коллектив получал не только необходимый, но и избыточный продукт, возникало также и трудовое распределение.
Первобытная община управлялась по принципу народовластия, т.е. учитывалось мнение всех взрослых членов. При этом особым авторитетом пользовались опытные, умелые люди, из которых выходили главари, старейшины. Однако первоначально они не пользовались привилегиями ни в производстве, ни в распределении, а главенство не передавалось по наследству.
Переход к соседской земельной общине означал процесс образования классов и появления частной собственности.
Сфера изобразительной деятельности представлена еще у палеоантропов: так, в ходе раскопок стоянки Бильценгелебен (Восточная Германия) была обнаружена кость животного с нанесенными на нее насечками, образующими определенный порядок. Начальной формой изобразительной деятельности непонятного назначения является мустьерская «живопись» в виде чашеобразных углублений и охряных пятен и полос на каменных плитах (грот Ла Ферраси, Франция). В неандертальских стоянках во Франции обнаружены композиции из туш, напоминающие животных лепные фигуры, увенчанные черепом, в которые, вероятно, метали камни, а также искусственные захоронения черепов и конечностей медведя. Некоторые исследователи полагают, что эти изображения представляют собой стадию так называемого натурального макета, предшествовавшую искусственной изобразительной форме верхнего палеолита из глины и камня. Такой макет являлся продуктом творчества и одновременно – объектом неких (скорее всего, магических) действий.
Наиболее примечательны изображения животных (реже – растений и людей) на стенах пещер эпохи ориньякской культуры (территория средиземноморской Европы). Изображение было вначале примитивным, контурным, затем контур стал заполняться характерными признаками внутреннего строения, включая важнейшие органы и остов. Реже встречаются изображения человека, как профильное, так и фронтальное (последнее появлялось путем обводки теневой фигуры человека и напоминало скафандр). Расцветом изобразительного искусства верхнего палеолита является выразительная полихромная роспись, включающая как отдельных животных, так и многофигурные композиции. Для этих изображений характерна натуралистичность, благодаря чему ориньякское и мадленское искусство иногда именуют «первобытным реализмом». К этому же времени относится развитая пластика («палеолитические Венеры», о которых уже шла речь).
С наступлением неолита реалистические изображения постепенно вытесняются условными, широко р