1 декабря 1934 г. молодой коммунист Леонид Николаев застрелил видного партийного деятеля, члена Политбюро ЦК ВКП(б), секретаря ЦК и Ленинградского горкома партии С.М.Кирова. Как считалось, убийство произошло на почве ревности, однако существуют достаточно серьезные основания и для предположений о политическом заговоре. Одним из самых известных сторонников версии о личной причастности Сталина к устранению Кирова был Н.С. Хрущев. Вероятность обнаружения ее документальных подтверждений равна нулю, а все участники и свидетели уничтожены. Гибель С. М. Кирова от руки товарища по партии привела к ужесточению порядка производства дел о «террористических организациях». Вечером того же дня был подготовлен документ, который позволял сокращать сроки следствия по делам государственной важности до 10-ти дней, рассматривать их в отсутствие обвиняемых и выносить смертные приговоры, не подлежащие обжалованию и пересмотру. И.Г. Эренбург в своих мемуарах передает реплику Н.И. Бухарина, произнесенную с внутренним ужасом: «Вы понимаете, что это значит? Ведь теперь он может сделать с нами все, что захочет!» [2]
5 декабря 1934 г. на основании новых законов были осуждены 71 «белогвардеец» (еще одна мифическая «террористическая организация» от НКВД), 66 из них были расстреляны. Вскоре в Киеве расстреляли еще 28 подобных «белогвардейцев». К убийству Кирова никто из них не мог иметь никакого отношения. По общепринятым юридическим нормам закон не может быть применим к преступлениям, совершенным до его принятия. Но не было таких (в том числе и юридических) крепостей, которые не могли бы взять большевики. До наших дней дошло достаточно показательное предание. Видный работник НКВД, один из главных организаторов Большого террора Я.С. Агранов жалуется Сталину: «Боюсь, что мы не сможем обвинить Александра Смирнова в том, что он входил в троцкистско-зи-новьевский центр, ведь он уже несколько лет сидит». Сталин отвечает: «А вы не бойтесь. Не бойтесь —только и всего». [3]
А бояться было нужно. Почти все исполнители Большого террора сами были уничтожены.
В январе 1935 г. начинает работу Особое совещание (ОСО) НКВД, которое с этого времени перестает ограничиваться пятилетними приговорами. ОСО обладало правом заключать в тюрьму лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, используя для доказательства вины подозреваемого донесения тайных осведомителей, показания провокаторов, лжесвидетелей. К осени 1937 г. полномочия Особого совещания были расширены: теперь оно могло выносить смертные приговоры. Внесудебные репрессии были возведены в ранг юридических норм. 8 1935 г. было принято постановление СНК и ЦК ВКП(б) «О порядке согласования арестов», по которому для ареста руководителей предприятий требовалось разрешение соответствующего народного комиссара, а для ареста члена партии —санкция секретаря райкома. 14 октября 1937 г. аналогичные нормы распространились и на производство дел, связанных с вредительством и диверсиями. Зимой 1935 г. ОСО фабрикует дело ленинградских и московских оппозиционных центров и добивается осуждения на разные сроки заключения и ссылку нескольких сот бывших оппозиционеров, близких к Г.Е. Зиновьеву и Л.Б. Каменеву. Весной 1935 г. ОСО сфабриковало дело «московской контрреволюционной организации» фактически на основании протоколов X съезда и донесений провокаторов, что дало возможность добить бывших членов «рабочей оппозиции» во главе с А.Г. Шляпниковым. 9 июля того же года принимается закон, по которому побег советского гражданина за границу карается смертной казнью. За недоносительство об этом «тягчайшем преступлении» полагалось тюремное заключение.
В мае 1935 г. распустили Общество старых большевиков: теперь история партии должна была начинаться с чистого листа —с И.В. Сталина.Еще ранее разгрому подверглась «школа Деборина» за нежелание признавать товарища Сталина высшим философским авторитетом и самым выдающимся теоретиком современного марксизма, а также официальная партийная история в лице директора Института Маркса и Энгельса Д.Б. Резакова, которого сначала (в 1931 г.) изгнали из института, а в 1937 г. арестовали и расстреляли. Новые стандарты историко-партийной «науки» стали утверждаться с выходом в свет книги «К вопросу об истории большевистских партий Закавказья», подписанной первым секретарем ЦК КП Грузии Л.Б. Берия (настоящего автора расстреляли под вымышленным предлогом). Именно товарищу Берии вождь доверил довести до логического конца смертоносный конвейер Большого террора, начатый наркомами Г.Ягодой и Н.Ежовым. Они были простыми исполнителями; всю полноту ответственности за кровавую мясорубку Большого террора несут И.В. Сталин и его ближайшее окружение, включая будущего ниспровергателя сталинизма —Н.С. Хрущева.
В 1930-е гг. аппарат НКВД значительно увеличился. Кадры чекистов вербовались напрямую с заводов и предприятий. Люди «от станка», призванные разоблачать «классовых врагов» —лиц из иной социальной среды, чувствовали свою безграничную власть. Их оклады превышали даже зарплаты партийных работников, чекистов обслуживала специальная сеть магазинов, в которых продавалось конфискованное имущество репрессированных. Секретная директива Политбюро, разосланная в июле 1937 г., разрешала внутренним органам применять при допросах физические методы воздействия. Всемогущество НКВД накладывалось на получившую широчайшее распространение практику доносов и клеветнических по сути и верноподданических по духу обвинений и донесений. Доносы бесстрашные остряки того времени называли «формой энкаведешного самообслуживания населения». Рядовых коммунистов могли исключить из партии за мнимые или реальные преступления их родственников либо друзей, за опрометчивый ответ на политзанятиях. Нередко коммунисты лишались партбилета на основании лишь одной анонимки. В 1937 г. было широко распространено добровольное доносительство, вызванное искренней убежденностью в необходимости такой меры. Люди, доносившие на коллег или знакомых по служебной обязанности, из страха или в корыстных целях, были продуктом своего времени, поскольку вся страна жила в атмосфере поиска внутренних врагов. Во время Большого террора удар наносился по тем активистам, которые сами во многом сделали возможным и неизбежным появление террора. Практически все рабочие и инженеры, стажировавшиеся на зарубежных заводах, были арестованы. В деревне жертвами репрессий стали коммунисты (председатели колхозов, руководители партийных и советских организаций) и колхозная интеллигенция (агрономы, ветеринары). Их обвиняли в падеже скота, запоздалой уборке урожая, отсутствии кормов, низкой оплате труда в колхозах. В конце января 1938 г. Политбюро расширило список бывших кулаков, уголовников и антисоветских элементов, подлежащих репрессиям. Большой террор продолжался в течение года. Репрессировали свыше 400 тыс. человек. Кроме того, во время массовой ротации кадров органы внутренних дел провели на территории СССР масштабную этническую чистку. 31 января 1938 г. Политбюро приняло постановление, разрешавшее наркомату внутренних дел провести операцию по разгрому шпионско диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финнов, греков, итальянцев, иранцев, китайцев, румын, болгар, македонцев независимо от того, являются ли они гражданами СССР или относятся к иностранцам. До 15 апреля был санкционирован внесудебный порядок рассмотрения таких дел. Представители вышеперечисленных национальностей, состоявшие в ВКП(б), объявлялись шпионами и диверсантами. Летом 1937 г. провели операцию по ликвидации немецких контингентов, работавших на оборонных предприятиях, а осенью уничтожили «японскую агентуру» среди лиц, репатриированных из Харбина после передачи КВЖД (Китайско-Восточной железной дороги) Японии. В 1937-1938 гг. на территории Украины и Белоруссии закрыли польские образовательные и культурные учреждения — 670 школ, два вуза, три театра, а также 1 центральную, 6 республиканских и 16 районных газет, выходивших на польском языке. С января по июль 1938 г. обвинили в шпионаже и расстреляли 3,5 тыс. латышей — в основном профессоров, литераторов, дипломатов, офицеров. Свыше половины из них состояли в ВКП(б). В Ленинграде репрессировали несколько тысяч финнов, закрыли финские школы, техникумы, церкви, газеты. В 1935 г. провели первую сталинскую депортацию целого народа. Вся корейская община (200 тыс. человек), занимавшая на Дальнем Востоке территорию целого района с 55 сельсоветами, была отправлена в степи Казахстана и Узбекистана на спецпоселения. Новый этап хождения по мукам начался для Русской православной церкви. После «безбожной пятилетки» первой половины 30-х гг. с ее массовыми разрушениями храмов (из 25 тыс. церквей в 1930 г. к 1939 г. осталось около 1300) удар теперь наносился по священникам и наиболее активным прихожанам: их систематически третировали, лишали продовольственных карточек и работы, ссылали, отправляли в ГУЛАГ. Церковь находилась на грани полного уничтожения или ухода в подполье. В Ленинградской области в 1935 г. было около 1500 священников, через год их уже осталось только 32, причем 15 из них придерживались обновленчества. Назначенного в 1925 г. местоблюстителем патриаршего престола и тогда же арестованного митрополита Петра расстреляли в 1937 г. 50 епископов было арестовано. К 1939 г. на свободе оставалось лишь четыре православных архиерея: два митрополита и два архиепископа. Между тем, по данным переписи населения 1937 г., 56 млн советских граждан (57 % населения) в возрасте от 16 лет и старше считали себя верующими. Как ни странно это звучит, но РПЦ спасла большая беда — Великая Отечественная война. Репрессии коснулись непосредственно всех классовых слоев и социальных групп. За время Большого террора под арест попали 34 члена Академии наук СССР, 27 из 29 астрономов Пулковской обсерватории, ряд лингвистов, критиковавших теорию Н.Я. Марра, биологов, выступавших против ТД Лысенко, значительное количество «уклонистов» в области экономики, истории, литературы. 11 июня 1937 г. за предательство и шпионаж были приговорены к смертной казни маршал М.Н. Тухачевски (заместитель наркома обороны), ИЭ.Якир (командующий войсками Киевского военного округа), ИЛ.Уборевич (командующий Белорусским военным округом), а также еще пять военачальников: Р.П.Эйдеман, А.И.Корк, В.К.Путна и В.М.Примаков. В течение следующих 10 дней было арестовано около 1000 человек, в том числе 21 командующий корпусами, 37 командиров дивизий. С 1937 по 1938 г. подверглись репрессиям три маршала из пяти, 13 командармов из 15, 8 флагманов Военно Морского Флота из 9, 50 комкоров из 57,154 комдива из 186. 35 тыс. офицеров были уволены из армии. Некоторые из военачальников предпочитали сами свести счеты с жизнью, не дожидаясь неминуемого суда. В июне 1937 г. застрелился начальник Политуправления Красной Армии Я.Б. Гамарник. Он знал, что уже арестованы и сидят в пыточных камерах маршал М.Н. Тухачевский и другие советские командиры. Не сомневался Гамарник и в том, что его имя уже фигурирует в следственных протоколах.
Вторая волна репрессий связана с именем Николая Ежова, занимавшего пост народного комиссара внутренних дел с сентября 1936 г. по август 1938 г. На этот раз основной удар был нанесен по партийной, государственной и военной верхушке Страны Советов. Заняв в сентябре 1936 г. пост наркома внутренних дел, Н.И.Ежов заявил о необходимости избавления от «врагов народа» внутри самого НКВД. Репрессии обрушились на чекистов со стажем, сотрудников Ф.Э. Дзержинского. Кроме того, чистка коснулась и выдвиженцев Г.Г. Ягоды. Практически все начальники отделов наркомата внутренних дел и их заместители были арестованы. Помощников Ежова в свою очередь постигла та же участь в конце 1938 — начале 1939 г. С 1934 по 1939 г. по обвинению в контрреволюционных преступлениях репрессиям подверглись свыше 20 000 чекистов. Однако следует заметить, что в 1937-1938 гг. численность заключенных в лагерях увеличилась на полмиллиона человек и из них 250 тыс. человек составляли политзаключенные. Кульминация Большого террора пришлась на рубеж 1937-1938 гг., затем руководство страны предприняло ряд мер, снизивших накал борьбы с «врагами народа». 17 ноября 1938 г. СНК и ЦК ВКП(б) приняли секретное постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Массовые необоснованные аресты, упрощенное ведение судопроизводства, нарушения процессуальных норм подлежали разоблачению и осуждению. Вина возлагалась на «шпионов» и «врагов народа», пробравшихся в органы НКВД. Судебные «тройки» ликвидировались, массовые операции по арестам запрещались. Многие дела возвращались на доследование, увеличилось число оправдательных приговоров. В 1939 г. 837 тыс. человек были реабилитированы. В печати стали появляться сообщения о привлечении к уголовной ответственности клеветников, прошли многочисленные процессы по делам следователей-фальсификаторов. Создавались специальные комиссии для работы с апелляциями осужденных граждан.