— Что случилось? — услышал я ее шепот.
Качая головой из стороны в сторону, я плотнее прижался к ее телу. Хотя еще оставалась небольшая часть меня, которая, возможно, захотела бы полностью раскрыть всю информацию о себе: от моей профессии до убийства женщины, с которой я спал, – большая часть и близко не была такой глупой. Даже в моем нынешнем состоянии я не собирался ничего говорить, чтобы заставить ее с криком выбежать из комнаты. Вот что она сделала бы, если бы я решился все ей рассказать.
В этом не было никаких сомнений.
Не имея возможности рассказать ей обо всем этом, я должен был остановиться на основном, главном взгляде на ситуацию.
— Я не могу... я не могу спать, — в конце концов, сказал я.
— Почему не можешь?
— Сны.
— Расскажи мне о своих снах, — тихо попросила она.
Я повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Я не знал, что хотел увидеть, но понимал, что с ее стороны это не просто нездоровое или чрезмерное любопытство.
— Я был в плену, — сказал я ей.
Она кивнула, и в ее глазах не было никакого удивления.
— Я знаю, — ответила она. — Я читала об этом. Это то, что тебе снится?
— Чаще всего, — сказал я. Вспышки воспоминаний о теле Бриджет, лежащем на полу, промелькнули в моем мозгу, и я прикусил нижнюю губу, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. — Обычно мне снится, что я связан, и меня бросили в яму. И песок. Просто нескончаемый гребаный песок.
— Когда ты в последний раз спал?
Я пожал плечами и покачал головой. Я не имел понятия.
— Я не могу спать один, — сказал я. — Уже... давно.
— Один? — спросила Лиа. — Но ты можешь спать, если кто-то с тобой рядом?
Меня затошнило. Я вообще ничего не хотел говорить об этом, но теперь она, скорее всего, захочет получить ответ. И что я мог ей сказать? Что мне лучше спится после анального секса с проституткой? И, да, кстати, если мне взбредет в голову, я вполне могу ее застрелить.
А что насчет приятной ночной прогулки по городу?
— Пожалуй, — тихо сказал я. Мое сердцебиение отдавалось в висках, и я начал потеть из-за тех усилий, которые потребовались, чтобы не рассказать ей, что произошло.
Пальцы Лиа медленно скользили по моему лицу.
— Если бы я осталась с тобой, ты мог бы уснуть?
Ощущение, возникшее у меня от такой мысли, могло бы легко сбить меня на пол, если бы я все еще не был прикован к металлическому стулу. Когда реальность ударила в меня, мои пальцы сжали ее бедро.
Если бы я смог продержаться еще только один день – может быть, даже час, – то я прямо сейчас спал бы вместе с ней. Я мог бы быть в постели с Лиа в моих руках, и О́дин оставлял бы отвратительные следы слюны на руке, если бы я заспался.
Я все просрал.
— Дерьмо... дерьмо... дерьмо…
— Эван!
— Я так облажался…
— Знаю, — сказала она, резко выдохнув воздух из легких. — Так хреново еще не было.
— Все еще хуже, – ответил я, сильно сжав глаза и решив прикусить кончик языка.
После резкого удара в подбородок, заставившего меня прикусить кончик языка, в горло сразу же хлынула кровь. На мгновение я решаю, что захлебнусь собственной кровью, но как только мне удается сглотнуть, я снова могу дышать. Мой язык пульсирует во рту…
— Эван?
Как только мои мысли были прерваны, легкие начали требовать, чтобы их немного заполнили воздухом, и я без сил упал лицом вниз на стол... Я попытался вдохнуть, но не смог, и начал паниковать.
Меня снова бросают на землю, кровь во рту смешивается с песком, и какое-то время я не могу дышать…
— Эван, не отключайся.
— Не могу дышать.
— Спокойно, малыш, — ее пальцы погладили мою челюсть. — Просто слушай мой голос и делай медленный вдох.
Мне ужасно захотелось послушаться ее, поэтому я заставил свою грудь расправиться и, резко вздохнув, втянуть воздух в легкие.
— Все хорошо, — голос Лиа остановил мою панику так же, как ему удалось отвлечь меня от воспоминаний. — Все в порядке, Эван... С тобой все хорошо.
Практически насильно, я смог сделать еще один вздох. Само это движение почти заставило меня чуть ли не упасть со стула. Мне стало интересно, меня удерживали от падения на пол наручники или прикосновения Лиа. После нескольких попыток и большей сосредоточенности на ее коже, касающейся моей, мне удалось снова начать нормально дышать.
— Где ты был? — пальцы Лиа продолжали гладить мое лицо от виска до подбородка.
— Там, — ответил я. Прежде чем продолжать, мне пришлось сглотнуть, чтобы прочистить продолжающее сжиматься горло. — Когда они первый раз попытались бросить меня в яму, я сопротивлялся. Это было глупо – их было слишком много, чтобы с ними бороться.
— Но ты не оставлял попыток.
— Еще какое-то время, — кивнул я. — В конце концов, я понял, что в этом не было никакого смысла. Как только я перестал отвечать на их действия, они стали придумывать другие способы, чтобы получить от меня реакцию.
— Черт, — прошептала Лия, и я почувствовал, как напряглись ее руки. — Ты ведь находился там очень долгое время.
Я смог только кивнуть. Зажмурившись, я попытался сдержать воспоминания, загоняя их на задворки своего сознания, но на самом деле я слишком устал для такого акта. Они собирались вернуться с превосходящими силами. Мои руки стали неконтролируемо дрожать, и я ухватился за бедро Лиа еще жестче.
— Эван, все будет хорошо, — ее голос гулко разносился по маленькой комнате. — Мы со всем разберемся. Я помогу тебе.
Я засмеялся. Неискренне и невесело.
— Разберемся, — повторил я саркастически. — Я обстрелял людей в парке. Я сяду в тюрьму. Я должен сесть в тюрьму.
Она погладила рукой мою голову.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала она снова. — Я пока не знаю, что, но что-то должно же быть.
— Не могу думать, — пожаловался я ей. — Не могу думать, когда не могу уснуть.
— Ты должен поспать.
— Нет, — покачал я головой, прижатой к ее телу. — Это чересчур – слишком реально.
Дверь в резко открылась, и в комнату вошел Марк Дункан.
— Ты серьезно насчет твоего предложения? — сразу же обратился он к смущенной Лиа.
Она покачала головой, недоуменно смотря на него.
— Прошу прощения, — сказал он. — Должен признаться, я очень хочу увидеть, насколько это помогает. За последние два дня Эван не спал дольше нескольких минут, и я полагаю, что это во многом явилось причиной его срыва.
Срыва. Так вот что это было?
— Кто ты? — спросила, наконец, Лиа.
Марк покачал головой, как О́дин после того, как его помоют.
— Прошу прощения, мисс Антонио, — он протянул ладонь, и я вздрогнул, когда Лиа ненадолго перестала касаться моей кожи, чтобы пожать его руку. — Я Марк Дункан, психолог Эвана. Я наблюдал за вами обоими через монитор. Полагаю, ты та молодая леди, о которой говорил со мной Эван.
Насколько мне помнится, я ничего не рассказывал ему о Лиа. Не то, чтобы моя память была такой замечательной, но не сложно догадаться, что в действительности он имел в виду Бриджет. Я мало что сообщил ему во время тех нескольких сеансов, что у нас на самом деле были, но он догадался, что девушка, с которой я спал, была проституткой, и я не отрицал это. Я напрягся, не будучи уверенным, что еще он может сказать.
Если он назовет Лиа проституткой, я собирался разорвать цепи и избить его ими до смерти.
Судя по всему, соблюдение врачебной тайны никто не отменял, потому что об этом он больше не сказал ни слова.
— Я хочу помочь, — подтвердила Лиа. — Что я должна сделать?
— Спать с ним.
Она прищурила глаза, а ее рука замерла у меня на щеке.
— Где? — спросила она.
— Здесь, — сказал Марк. — Посетители не допускаются в камеры, поэтому другого места нет, и это несколько отчаянная ситуация. Он в серьезной опасности, если не выспится. Я знаю, что нужно, чтобы сделать это более комфортно.
Лиа осмотрела комнату, пока я пытался понять, что предлагал Марк. Ничего не вышло – в моем нынешнем состоянии было слишком трудно отслеживать то, что происходило вокруг меня. Рассуждать логически не получалось.
К счастью, Лиа все разложила по полочкам.
— Ты хочешь, чтобы я... что? Легла с ним на пол, чтобы он мог поспать? Ты, правда, думаешь, что это сработает?
— Если бы он здесь с тобой немного поспал, это могло бы изменить все. Сейчас я не могу до него достучаться – он слишком дезориентирован. Если быть совершенно откровенным, то существует очень реальная возможность дальнейшего психоза или даже смерти.
— Смерти?
— В запущенных случаях бессонницы – да, — подтвердил Марк. — Мне нужно знать, серьезно ли ты относишься к своему предложению. Ты готова помочь ему?
— Конечно, я хочу помочь ему, — тон Лиа не был раздраженным.
Марк подошел к охраннику и указал на связку ключей, а потом на то место, где я сидел.
— Сними наручники с мистера Ардена.
Охранник испустил короткий смешок, и Марк посмотрел ему в глаза.
— Я здесь не шучу.
— Тогда ты такой же сумасшедший, как и твои пациенты, док, — ответил охранник. — Не может быть и речи, чтобы снять с этого придурка наручники. Наверняка, он первым делом тебя убьет.
— Не смеши меня, — махнул пренебрежительно рукой Марк.
Я, возможно, чувствовал себя немного плохо из-за моего психиатра. Он хотел помочь. Я знал это, но он действительно не понимал, с чем имел дело. Это не его вина. Я не мог рассказать ему, чем занимался.
— Ты идиот, — отрубил охранник.
— Я здесь не для того, чтобы обсуждать или спорить с тобой, — сказал Марк. — Освободи мистера Ардена от наручников, пожалуйста.
— Ты понятия не имеешь, кто этот парень, не так ли? — зарычал охранник.
Марк посмотрел на него и наклонил голову.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
С тех пор, как он назвал меня лейтенантом, толстый, облаченный в форму охранник впервые привлек мое внимание.
Нет, блядь.
Мои глаза обратились к охраннику, и я попытался собрать всю свою внутреннюю силу, чтобы дать ему небольшое представление о том, что с ним случится, если он скажет хоть слово. Когда я совсем чуть-чуть приподнял брови, то передал своим взглядом четкое послание.
Даже, блядь, не думай об этом.
Сначала он смотрел на меня вызывающе, но, когда я слегка наклонил голову, он, должно быть, получил сообщение. Его глаза раскрылись шире, и он сделал небольшой шаг назад, как будто я толкнул его взглядом. Он перевел взгляд от меня на Марка, а потом выдохнул через нос. Затем поднял руку и провел ей по лишенной растительности голове.
— Почему все охранники лысые?
— Что? — Лиа посмотрела на меня и погладила ладонью мою щеку.
— Не знаю, — ответил я. Мне и не было известно. Ничего из происходящего для меня не имело смысла – все было слишком туманно и запутано.
— Я не могу сделать это без письменного разрешения от…
Марк прервал охранника, размахивая перед его лицом какой-то бумажкой.
— Я уже все согласовал.
Охранник посмотрел вниз на пол и еще раз глубоко вздохнул.
— Да, сэр, — сказал он, подошел и вставил ключ в замок наручников. Сначала он освободил мое правое запястье, а затем подождал, пока Лиа отойдет в сторону, чтобы он смог освободить левое. Потом молча вернулся на пост рядом с дверью и встал, скрестив руки под грудью и пристально наблюдая за мной.
К счастью для него, я не был в скверном настроении, потому что в противном случае я бы серьезно разозлился. Я был достаточно сосредоточен на охраннике, я не заметил, что Марк ушел, пока он не вернулся, держа в руках пару одеял.
— Прости, но это было лучшее, что я мог сделать за такое короткое время, — сказал Марк. — Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы ты снова встал на ноги, если можно так выразиться.
— Он останется здесь? — спросила Лиа, кивнув головой в сторону охранника.
— Боюсь, что да, — ответил Марк. — Пожалуй, это, будет, в любом случае, в интересах каждого.
— Хорошо, тогда давайте сделаем это, — Лиа протянула руку и схватила мою ладонь. Она отвела меня в сторону, подальше от охранника и разложила маленькое одеяло на цементном полу. Затем она положила пальто на одеяло и села спиной к стене. Лиа поманила меня, и я сел рядом с ней.
— Ложись, — сказала она.
Я посмотрел на нее. Что-то во всем этом было неправильное, но я не был уверен, что именно. Я стал укладываться рядом с ней, но это все еще оставалось неправильным, поэтому я сел и покачал головой. Я не понимал, что случилось, и даже не мог отыскать слова, которые объяснили бы смысл. Впрочем, мне и не пришлось этого делать, – Лиа сама поняла все без слов.
— Хочешь быть у стены? — спросила она.
Я выпустил из легких воздух, который горел у меня в груди. Она двинулась вперед, а я наполовину переполз, наполовину упал в промежуток, образовавшийся между ней и стеной. Лиа вытянулась рядом со мной, как только я оказался на месте, и я обнял ее за талию, чтобы притянуть ее ко мне поближе.
Она была здесь, рядом с моим телом, снова после столь долгого времени. Эта мысль усилила головокружение, но также принесла самое потрясающее чувство облегчения. Приступы тошноты из-за усталости не прекращались, но, по крайней мере, она была здесь.
В маленькой комнате было слишком ярко, и обстановка вовсе не была комфортной. Тем не менее, я был слишком психически и физически истощен, чтобы меня это сильно заботило. Несмотря на усталость, все мое напрягшееся тело лежало между цементной стеной и женщиной передо мной.
— Ты в порядке? — спросила она.
Я смог качнуть головой только тогда, когда пальцами ухватился за ткань ее рубашки. Она скользнула пальцами вверх по моей щеке к вискам, медленно поглаживая, пока мои пальцы на ее спине начали вторить ей в том же ритме. Я вздохнул, и моя рука двинулась вниз по ткани блузки, пока не нашла ее край.
Двумя пальцами я немного приподнял рубашку и нащупал под ней ее обнаженную кожу. Еще один длинный глубокий вздох – и ни дискомфорт от грубого одеяла, ни холодный пол или сама ситуация больше не имели для меня никакого значения. Я положил голову на ее плечо, и мое сознание заволокло туманом. Я закрыл глаза и попытался выбросить все из головы.
Невзирая на одеяло, пол был холодным, и я испытывал неудобство от вдавливающихся в мою руку пуговиц на пальто Лиа, когда она укрыла меня им. Я передвинулся вверх, уткнулся лицом во впадину между ее шеей и плечом и задрожал.
— Все хорошо, — прошептала она. — С тобой все будет хорошо.
Я еще раз судорожно вздохнул, и, казалось, растаял подле нее.
— Теперь так и есть.
Мои глаза сомкнулись.
Это не заняло много времени.
По крайней мере, очень много времени. Я проснулся в поту от ощущения песка во рту и сухости в горле, которая помешала мне громко закричать. Сердце заколотилось, но прежде чем смог пошевелиться, я почувствовал на своем лицо теплую руку Лиа и услышал ее голос.
— Я здесь, — прошептала она. — Обещаю, я никуда не уйду.
Моя хватка стала чуть сильнее, как и ее на мне, и мои пальцы снова нащупали ее кожу. Закрыв глаза и прижавшись лбом к ее рубашке, я погрузился обратно в дремоту.
На этот раз никаких кошмаров, которые разбудили бы меня, не было. Очнувшись ото сна и даже еще не открыв глаза, я сразу почувствовал разницу. Туман исчез, как и головокружение. В висках все еще пульсировала кровь, но толчки ее замедлились и интенсивность стала меньше.
Я снова был способен думать.
Что еще более важно, я чувствовал, что Лиа рядом со мной.
Ее запах накрыл меня – успокоил. Я слышал ее медленное дыхание, что расслабляло меня еще больше. Ее пальцы осторожно перебирали пряди волос прямо за моим правым ухом, и каждое движение кисти по коже головы как будто снимало остатки боли, вины и восстанавливало разрушения в моем мозгу.
Я мог бы остаться прямо там – будь проклят этот холодный пол – до конца своей жизни. Ее аромат будоражил. Прикосновения пальцев умиротворяло. А ее тело, каждым сантиметром прижимавшееся ко мне, распаляло меня.
Прежде чем повернуть голову и посмотреть на нее, я продвинул руку немного дальше по ее спине и стал пальцами ласкать кожу. Ее темные глаза встретились с моими, и, чтобы заговорить, я втянул воздух в легкие.
— Привет.
Это не так уж и много, но, вероятно, все же больше, чем мне удавалось до того, как я выспался.
— И тебе привет, — ответила Лиа. — Ты долго спал. Я боялась, что мне придется сюда переехать.
— Нет, блядь, — возразил я. — Я бы ни за что не позволил тебе остаться здесь.
Должно быть, в моем голосе было немного больше злобы, чем я предполагал, потому что Лиа немного отодвинулась назад.
— Прости, — сказал я смущенно. — Просто... это место... полный отстой. И хватит об этом.
— Ну, я думаю, оно входит в комплект.
Щелкнула, открываясь, дверь, и в проеме показался Марк Дункан, внимательно оглядывая нас.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
Я боролся с желанием дать ему наглый, беспардонный ответ. Как только мой разум сосредоточился и полнее осознал, где я и что происходило вокруг, я понял, что Марк будет моим ключом, чтобы выбраться отсюда. Адвокат Моретти не мог сделать многого без подтверждения моего психиатра в достаточной безопасности для нахождения на улице. Без его рекомендации я никуда не смогу уйти.
— Мне намного лучше, — было бы проще, если бы мне не пришлось врать. — Кажется, я снова могу нормально мыслить.
Я несколько раз посмотрел то на Лиа, то на Марка, и только затем позволил себе раскрыть глаза шире.
— Я по-настоящему облажался, — сказал я и покачал слегка головой, прежде чем оглянуться назад на Марка. — Черт, я кого-нибудь задел?
Марк тяжело вздохнул.
— Нет, Эван. Ты никого не ранил.
Я медленно кивнул, внутренне радуясь, что он ни разу не догадался о моей настоящей деятельности. Все, что мне необходимо сейчас делать, это держать себя в руках – оставаться спокойным и собранным – пока Ринальдо с его ресурсами не сможет вытащить меня отсюда.
Но это в конечном итоге получилось не столь успешно.
Марк Дункан оставил нас с охранником, чтобы пойти к начальнику и обсудить кое-какие бумаги. Я сел, прислонившись к стене рядом с Лиа, потер еще сонные глаза и постарался не думать о том, что это напомнило мне, как я также очищал их от песка.
— Как ты на самом деле себя чувствуешь? — спросила Лиа тихо. Она взглянула на охранника, а затем повернулась и, потянувшись, положила руку мне на бедро.
— Лучше, — честно сказал я. — В любом случае в моей голове стало немного яснее.
— Ты просыпался пару раз, — сообщила Лиа. — Я не была уверена, что должна была что-то сделать, но через несколько минут ты успокаивался. Хотя, после всего ты выглядишь довольно хорошо выспавшимся.
— Припоминаю, — сказал я ей. — Как долго я был в отключке?
— Почти шесть часов.
Может быть, это был не полноценный ночной сон, но все же чертовски намного больше, чем у меня было раньше. Я не мог сказать, что чувствовал себя нормально, но, по крайней мере, я понимал, что вокруг меня происходило. Я склонил голову к плечу Лиа и коснулся носом ее шеи. Я хотел развернуть ее ко мне лицом и поцеловать так, как, я знал, ей нравилось, но не в присутствии охраны, наблюдающей за нами. Я не был особо расположен для публичных показов.
— Эван?
— Хм?
— Расскажи мне, что случилось.
Я напрягся, на мгновение задумавшись, имела ли она в виду то, что я сотворил с балкона моей квартиры, но довольно быстро догадался, что мой срыв не был тем, о чем она хотела знать. Я понял это еще до того, как у нее появился шанс это подтвердить.
— Расскажи мне, что случилось с тобой там, в плену.
— Блядь, — слово вырвалось из горла, как выстрел из винтовки. Мои руки сжались в кулаки, когда мысленные образы танков, солдат в военной форме с вытаращенными и взволнованными глазами и песка заполнили мое сознание. Я потряс головой, чтобы избавиться от этих картин, но ничего не помогло.
— Пожалуйста, я хочу знать.
— Нет, — сказал я. Потом поднялся, используя стену в качестве опоры и немного покачнулся, пока не восстановил равновесие. Лиа встала вместе со мной и протянула руку, прикоснувшись к моей руке.
— Эван, мне надо это знать, чтобы я могла помочь тебе. Как еще мне понять, что делать?
Я уставился на нее, дыша ртом и стараясь делать это медленно. Проблема было в том, что я хотел ей открыться – хотел так отчаянно. Мне необходимо было рассказать ей все – даже то дерьмо, о котором я никогда не рассказывал военным во время разбора после моего возвращения. Но смогу ли я это сделать? Смогу ли я ради обнажения своей души снова пережить все это? Вину? Боль? Жару? Гребаный песок?
Дверь открылась, и вошел Марк. Его глаза метались из стороны в сторону, пока он пытался оценить ситуацию. Шум и движение ошарашили меня, я тяжело сглотнул, сделал шаг назад и полностью разорвал связь с Лиа.
— Нет.
— Эван, — позвала она, снова потянувшись ко мне.
— Нет! — вскрикнул я и оттолкнул ее.
Она споткнулась и врезалась спиной в стену позади нее. Марк быстро подошел, потянулся к ней и схватил за руки, чтобы удержать от падения. Охранник без колебаний схватил меня, закричал, вызывая подкрепление, и повалил на стол. Я не стал сопротивляться – знал, когда борьба была бессмысленной. Мне это было слишком хорошо известно.
— Не проси меня, — умолял я ее, лежа на столе, но не прерывая с Лиа зрительный контакт. — Пожалуйста, не проси меня об этом.
Лиа смотрела на меня широко открытыми глазами, на ресницах ее блестели слезы. Я не хотел, чтобы она расстраивалась, но и не мог сделать то, о чем она просила. Я не мог пройти через все это снова.
Вошли еще два охранника, но, наверное, было очевидно, что я не протестовал, поэтому они только помогли зафиксировать мои руки в наручники, чтобы меня могли вывести из комнаты подальше от Лиа и Марка.
Держите сумасшедшего подальше от публики.
Дерьмо, все бесполезно.
Я закрыл глаза, когда меня резко дернули, чтобы я обратно принял вертикальное положение, и подтолкнули в сторону двери.
— Прости, — сказал я.
— Все в порядке, — ответила Лиа. Ее рука потянулась ко мне, но из-за охранников она не смогла до меня дотронуться. — Все будет хорошо.
Я покачал головой и слабо улыбнулся, желая поверить ее словам, в то время как она снова наблюдала, как меня в наручниках тащили подальше от нее. Как вообще что-то могло быть в порядке? Пока я работал на Моретти и организацию, Лиа была бы в опасности, будучи связанной со мной.
И ничего нельзя сделать, чтобы это изменить.
ГЛАВА 4
ОТЧАЯННЫЕ МЫСЛИ
Когда мы добрались до тюремного корпуса, в котором меня разместили, охранник из комнаты для посещений решил, что ему больше не нужно подкрепление и отпустил их. Он вел себя немного грубее, чем должен был, когда толкнул меня в коридор, очевидно, пытаясь заставить меня запутаться в своих собственных ногах. Он фыркнул и изобразил на своем лице отвратительную кривую улыбку, и я вспомнил, что он, судя по всему, был готов рассказать Марку о моих связях. Я уставился на него, оценивая.
Это был мужчина за сорок, с избыточным весом и лысый. На его безымянном пальце было обручальное кольцо, а сзади на левой руке – шрам, который выглядел так, будто для него потребовалось нескольких швов, но рана, очевидно, была нанесена достаточно давно. Его форма была аккуратно выглажена, усы тщательно подстрижены, и больше никакой другой растительности на лице не наблюдалось. Голову он побрил недавно, так как нигде не было заметной щетины.
Так откуда тюремный охранник знал обо мне?
Было только несколько возможных вариантов, наиболее вероятный, что он когда-то служил либо в полиции нравов или в убойном отделе полицейского управления, но каким-то образом оказался здесь. Такой переход в карьере определенно не считался продвижением по службе и почти наверняка был результатом каких-то дисциплинарных взысканий. Внимательно оглядев его, я понял, что не найду ничего достаточно полезного в его поведении или одежде, что дало бы мне такого рода информацию, поэтому мне нужно было импровизировать и надеяться, что мои догадки попадут в цель.
Я посмотрел на его рубашку. Над левым нагрудным карманом был закреплен пластиковый бейджик, на котором белыми буквами на черном фоне значилось: «Сержант Мастерсон».
— Мастерсон? — Он прищурил глаза, но ничего не сказал. — Спорим, что парням из твоего управления до сих пор есть над чем хорошенько посмеяться, когда они представляют, как ты проводишь свое время, играя роль лакея для сборища такого отребья, а? — Его глаза сузились, улыбка исчезла. Он начал было открывать рот, но я прервал его. — Ничто не заставляет тебя чувствовать себя более бесполезным, чем то, что тебя бросили на эту дерьмовую работу, с которой может справиться любой паршивый футболист из старшей школы. Бьюсь об заклад, жена тоже получила пинка под зад в связи с сокращением, я прав?
Я остановился, и мои руки немного дёрнулись, в то время как он продолжал двигаться вперед. Как я и предполагал, он пнул меня в спину, чтобы я снова пошел, заставив меня споткнуться.
— Что, толкая меня, чувствуешь, что у тебя огромный член, не так ли? Считаешь, что в этой связи ты обладаешь какой-то властью, потому что думаешь, что кое-что знаешь, но это не так. Издевайся надо мной как угодно, это ни черта не меняет.
— Закрой рот, Арден, — тихо зарычал он.
— И еще у меня есть одна тема, которую я хотел бы обсудить, — продолжил я. — Если ты когда-нибудь снова решишь поговорить с кем-нибудь про мои личные дела, я обязательно выясню, насколько достоверна твоя информация.
— Ты угрожаешь мне, Арден?
— Не смеши меня, — ответил я. — Что может сделать кто-то в моем положении с кем-то вроде тебя... или твоей семьёй... отсюда?
В то время как каждое саркастическое слово перетекало из моего рта в его уши, я, подняв бровь, смотрел прямо ему в глаза, пока он не отвернулся. Мне больше не нужны были никакие дальнейшие слова – я высказал свою точку зрения, и взгляд в его глазах показал его понимание. Очевидно, он не был идиотом. Не имело значения, что в настоящее время я был в наручниках и возвращался в изолированную комнату. Он знал, что сфера моего влияния простирается далеко за стены, которые удерживали меня в тюрьме.
— Я надеюсь, что ты загремишь далеко и надолго, Арден, — сказал он.
— Сомневаюсь, — ответил я. — В конце концов, я никому не навредил, так ведь?
Он что-то пробормотал себе под нос, но я не смог разобрать что именно. Мы добрались до двери моей камеры, и, хотя в общей зоне находилось около дюжины заключенных, играющих в шашки и бильярд, я, по-видимому, не фигурировал в одобренном ими списке.
Полагаю, он имел на них какие-то рычаги воздействия, но мне было насрать.
Пинком Мастерсона я был водворен обратно в камеру. Наручники были сняты, и, как только меня оставили в покое, каша в голове и диссоциация[3], сопровождавшие меня до того, как я выспался, уступили место гневу и разочарованию. Имея ограниченный выбор вариантов, доступных в крошечном помещении, я бездумно сорвался на мебели.
Ну, что: матрас, стул и подушка – все остальное было прикручено болтами.
Этот порыв оставил меня крайне неудовлетворенным и быстро закончился. Я дал себе волю, порушив все, что мог, потом упал на пол, обхватив голову руками, и зарычал сам на себя. Матрас, сдернутый мной, не удержался у стены, свалился и ударил меня по ноге, и я пинал его, пока он не отлетел подальше.
— Ты, мать твою, полный идиот.
Я на мгновение закрыл глаза и приказал себе перестать разговаривать вслух, когда вокруг никого нет. Я считал это симптомом потери рассудка, и если в моём прошлом и были какие-то признаки сумасшествия, то этот был довольно точным. Чем чаще я это делал, тем меньше шансов, что я четко мыслил.
Сосредоточься.
Прежде чем я смогу сделать что-нибудь еще, мне нужно покончить с этим дерьмом и взять себя в руки. Мне необходимо завязать с этими гребаными снами и воспоминаниями, но как это сделать?
— Лиа, — по крайней мере, на этот раз я прошептал.
Она была ключом. С ней я мог спать, избегать снов и получить некоторую ясность. Проблема была в том, что находиться рядом со мной – даже когда я был в тюрьме – было для нее опасно, и она этого не заслуживала. Ей не нужно было беспокоиться о моей испоганенной жизни, но это именно то, во что она была втянута.
Глубоко внутри я понимал, что просто должен отпустить ее – отказаться видеть ее снова и, возможно, сделать что-то отвратительное, чтобы оттолкнуть ее от себя. Конечно, она уже была свидетелем самого худшего и, не похоже, что собиралась убежать.
Ну, вроде как самого худшего. Были вещи, которые она не видела, и вещи, о которых она не знала, но могла посчитать гораздо худшими, чем те, чему она была свидетелем. Я действительно не знал, что она будет чувствовать по этому поводу, и не хотел бы узнать, какое выражение может появиться на ее лице, если ей станет известно о круге моих обязанностей.
Это привело меня к другой мысли: я понятия не имел, как она будет реагировать на мою профессиональную деятельность, потому что я действительно многого о ней не знал. Я даже не знал, откуда она или чем она занимается. Она задавала мне много вопросов в течение тридцати часов или около того, которые мы провели вместе, и я отвечал на них, как дурак, но я практически ничего не спрашивал о ней самой.