Но значит ли все вышесказанное, что герои понятие редчайшее и ты вряд ли услышишь про них? Нет, настоящие герои были и есть, но только это не герои-кафиры, это герои Ислама. Те, кто своими подвигами увековечил эту религию на земле, конечно же, по воле Творца небес и земли. Никогда не истребить из истории Ислама его героев - и нам не забыть их подвиги… мы помним Саада ибн Аби Ваккаса, Халида ибн Валида, Абу Дуджану и многих других, подобных им и лучше.
Но пришли другие времена, и оружие в руках мусульман превратилось в тетрадку и щит, это сейчас символ многих из Уммы Ахмада. Тетрадка, чтобы годами получать знания, которые не будут применены в действии, и щит, которым мы защищаемся от нападок кафиров и их гонений и оскорблений. Великие труды прошлого лежат в грудах пыли, там же были похоронены герои Ислама и их подвиги, о которых кроме Господа миров, ради Которого и совершались эти поступки, уже никто не помнит…
На фоне «мирного сосуществования» с кафирами уже никто не станет рассказывать тебе о том, что в конце первого века по хиджре несколько сотен муджахидов на нескольких кораблях наводили такой террор на Византию, что перекрыли им все морские торговые пути, набив свою крепость огромными трофеями, которые вывозили в столицу халифата неделями… Тебе не расскажут про то, что когда джихад стал фард айн при Багдадском халифате с угрозой монголов, халиф Мустансыр вышел против 100 тысячной армии кафиров с 17 муджахидами. Погиб, скажете вы? Нет, клянусь Господом Каабы! Монголы в ужасе бежали от этих людей, которые были единственными добровольцами в Багдаде, готовые пойти на смерть вместе с халифом. Но почему? Все потому, что Аллах бросил в их сердца ужас, и Хулагу, хан монголов, отказался верить, что перед ним вся добровольческая армия халифата - и он дал приказ отступать, и они отступили на десятилетие. Ерунда! - скажут скептики, но откройте великий труд Ибн Асира «Аль-Камиль» и прочтите там эту хронику великого ученого и летописца, современника этих событий. Почему-то тогда эти муджахиды не подумали о том, что у них нет силы против монголов - но все просто, тогда еще этот лозунг мадхализма не взвился ввысь над исламской Уммой. Никто не вспоминает о том, что сотни лет среди войск муджахидов был отряд смертников, первым амиром которого стал сын Халида ибн Валида, АбдурРахман. Их задача была идти в центр армии кафиров, чтобы показать им, как умирают муджахиды и как они стремятся получить шахаду на пути Аллаха. Не удивляйтесь тем более тому, что в день битвы при Ямаме сподвижники Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, давали клятву на смерть, желая через нее получить шахаду от Аллаха. Не станем и не захотим вспоминать Абдуллу ибн Мубарака, зачем, ведь он делал джихад на пути Аллаха, кроме получения знаний… Мы сошлемся на терпение Ибн Теймии в изгнаниях, но промолчим про его джихад с теми людьми, которые называли себя мусульманами, но судили по грязной книжке Чингисхана «Яса».
Многие не помнят, что Тарик ибн Зияд сжег корабли своей армии, когда они высадились в Испании, чтобы ничто не отвлекло муджахидов от джихада, и была отрезана последняя возможность отступления обратно. Лежат в пыли великие битвы Ислама - битва мачт, Хиттын, Айн Джалут, Перван… Это даже не говоря о величайших людях всех времен и народов после пророков - сподвижниках, чьи подвиги и геройство нужно поставить впереди всех, так как они дали этот запал всему исламскому миру.
Вы скажете - почему бы не сообщить про сахабов, про их подвиги и поступки на джихаде? Я скажу - многое было сказано, еще большее так и осталось в книгах великих ученых Ислама, но это наследие не утеряно, оно осталось. Абдулла ибн Мубарак был одним из первых ученых, кто стал писать о подвигах и шахаде муджахидов, участвовавших с ним на джихаде, посвятив этому около трети своей книги «Аль-Джихад». Да, эти люди не были известными, они не обладали знаниями для иджтихада, но в их жизни был пример для остальных, а смерть стала эталоном кончины мусульманина…
Однажды я думал над тем, почему Аллах не даровал Халиду ибн Валиду шахады на поле боя, ведь он сам говорил: «Сколько раз я бросался внутрь кафирских армий и погружался в их ряды, пока не убеждался, что сегодня моя смерть…». И вспомнил, что наши праведные предки поставили пример Халида и его дуа: «Пусть не уснут глаза трусов» назиданием для тех, кто боится сражения из-за возможности смерти. Но Аллах показал, что пока срок человека не вышел, он будет жить, где бы он ни оказался, и против какого бы противника он ни шел. Но я бы добавил в конце мое никчемное мнение - и бросьте им об стену, если я неправ. Но я убежден, что еще одна причина, по которой Аллах не предписал Халиду стать шахидом на поле боя - чтобы ни один поганый кафир не смог позже внести в анналы истории сообщение: «И я сразил Халида своим мечом».
Знаете, какое чувство движет многими мусульманами, которые выходят на джихад? Обыкновенный эгоизм. Именно, так как только он способен вызвать у человека желание спасти самого себя от Ада и достичь великой награды, уготованной Аллахом для шахидов, и в первую очередь для самого себя. И это одобряемый эгоизм, это стремление к награде для самого себя, и к этому стремлению и опережению остальных Аллах призвал верующих в Коране во многих аятах.
Когда-то Ибн Асир, великий историк и ученый Ислама, когда начал описывать нашествие монголов на исламский мир, в предисловии написал такие строки: «Я долго думал над тем, стоит ли это писать, ведь после меня придут те, кто, прочитав это, обвинят меня во лжи и подлоге, и скажут что это невозможно…». Я знаю, что то, что я напишу ниже, кто-то поставит под сомнение, кто-то обвинит меня во лжи, но я все равно продолжу, и пусть Аллах примет от меня этот труд и положит его на чашу весов в Судный День…
Заслуженный мастер спорта, стремившийся получить высшую награду - шахаду…
Чагиев Беслан (на фото по середине, с густой бородой), более известный среди муджахидов как Харун, человек, пробывший почти 5 лет на джихаде… Он пришел в тот момент, когда многие стали утрачивать веру в победу, когда толпы бывших «боевиков» уже наводнили Европу. Что заставило человека, который достиг высот и славы в спорте, оставить предложенную ему должность министра спорта Ингушетии и выйти на смерть против всего кафирского мира? Я был с ним бок о бок в тяжелых ситуациях и трудностях, и еще больше убедился в том, что его стремление было только к довольству Аллаха. Кафирам так и не понять его поступка, ведь в нем не было денежной мотивации, а это главное для воинства Иблиса. Когда наши братья взяли в плен зимой 2007-2008 одного кафирского офицера около селения Чишки вилаята Нохчийчо, кафир не мог поверить, что муджахиды не получают никакой зарплаты, они воюют в таких условиях из-за веры. Когда ему предложили принять Ислам и перейти на сторону муджахидов, он поинтересовался, сколько у вас платят? - и, получив отрицательный ответ, честно предпочел смерть Исламу и джихаду без денег. И своей честностью этот кафир заслуживает уважение, ведь он не стал лицемерно принимать Ислам, чтобы позднее сбежать, но все же отправился в свою обитель Ада.
Точно также, как кафиры и муртады не поняли выход Харуна на джихад, точно также они не поняли и его последний подвиг, но его поступок взбесил даже видавшего виды мистера Л. Кафырова, который отменил амнистию для «боевиков» из-за Харуна. Да, это он устремился к шахаде в середине мая в центре Грозного возле здания МВД. Именно он, взорвавшись, унес жизни многих муртадов, а сердца остальных содрогнулись от ужаса, который вселил в них Аллах. Лично я замечал эту закономерность кафирского страха каждый раз, когда муджахиды идут на смерть, чтобы продать свои души Аллаху и выполнить свой завет с Ним. Я хорошо помню, как после истишхада (операции по подрыву кафиров с использованием муджахида) в Нохчийчо, совершенной несколько лет назад Хавой Бараевой, кафиры были деморализованы не только на Кавказе, но и за тысячи километров от места взрыва. Тот «камаз» сдетонировал ужас в кафирских тушках даже в Бурятии, где на следующий день руководство МВД обложило здание бетонными блоками на подъездах к нему.
Я знал Харуна и знал его стремление уйти на встречу с Аллахом, следуя хадису: «Тот, кто возлюбит встречу с Аллахом, Аллах возлюбит встречу с ним…». Он не пошел на это из-за слабости и желания умереть от трудностей джихада - нет, этот человек был сильнейшим следопытом, мастером выживания в лесу, искусным разведчиком, который всегда упреждал встречи с кафирскими засадами. Я бывал с ним в походах, и знаю, насколько это был сильный муджахид, который любил ходить в одиночку, и даже когда приходилось водить группы, он шел впереди. Лишь один Аллах знает намерение Своего раба, но я считаю его достойным муджахидом и братом. Я помню, как летом мы жили с ним недалеко от одного села, и однажды утром он ушел на разведку местности. Вернувшись, он стал рассказывать про то, как на окраине деревни видел новые домики, пасеки пчеловодов и прочее - и что он стоял и думал о том, что тут идет джихад, а лишь в нескольких метрах люди живут «мирной» жизнью и их ничего не касается. Тогда я стал шутить над ним, что, мол, если тебе захотелось мирной жизни, так амнистируйся и живи спокойно, если это на тебя повлияло - но тогда я не знал, что это действительно на него повлияло, правда, по-иному. Я убежден в том, что тогда, стоя на вершине горы, Харун думал не столько про эти домики, сколько про красоты Рая и его дворцы.
Тем вечером он долго расспрашивал у меня о достоинстве шахады на пути Аллаха, о присяге на смерть сподвижников под деревом, про то, как сподвижники бросались на верную смерть против многотысячных кафирских орд, про награду у Аллаха и Его обещание. В тот вечер я понял то, что Харун принял важное решение - но какое, оставалось для меня загадкой. Он изменился с того дня, стал другим, и позже он сознался мне в том, что собирается принять участие в операции по истишхаду. Я был удивлен, зная его способности выживания и войны в лесу и его опыт и знание троп - зачем ему это, ведь он может приносить пользу здесь в лесу? И он ответил: «Я узнал про награду за этот поступок и достоинство шахады, и хочу обогнать других в достижении этой цели, ведь я привык быть первым даже в спорте».
Позднее, когда представилась возможность умереть на пути Аллаха, Харун отправился и заявил ответственному за операцию брату, что если вместо него пойдет кто-то другой, он не простит этого никогда. Я помню тот день, когда мы втроем делали пояс для Харуна, и прошу у Аллаха даровать мне часть его награды, так как если муртады нашли осколки от шариковых бомб после взрыва, то это именно я был ответственным за их подготовку. Хотя кафыровцы позднее заявили, что мощность пояса была три килограмма в тротиловом эквиваленте, я спешу их разочаровать. В этом поясе было только С-4, пластита около 4 килограммов, а его мощность 1,4 в тротиловом эквиваленте, плюс к этому было три шариковых бомбы весом около 2 килограммов, и около 5-6 килограммов мелких осколков. Вот то, что они хотели бы узнать, и я разглашаю им подробности создания пояса, который довел по воле Аллаха Кафырова до припадка бешенства.
Но не пояс и не взрыв повлиял на них, а повлияло то, что муджахиды идут на смерть, стремятся встретиться с Аллахом, также настойчиво, как они бегут от смерти. И если бы мы взорвали в центре Грозного тонну тротила, то не был бы достигнут тот эффект, тот ужас, что Аллах бросил в их сердца через смерть нашего 43-х летнего брата, который настолько возлюбил сады Рая, что продал Господу миров последнее, что у него осталось после имущества - свою бессмертную душу…
«Ильяс, вернись домой!» - восклицание матери муджахида на встрече с «мэром» Грозного…
Мы долго шутили над Абу Дуджаной из-за того, что когда слушали по радио про встречу «мэра» Грозного с родителями муджахидов и угрозами в их адрес, одна женщина произнесла эту фразу, и Абу Дуджана узнал по голосу свою маму… Он сделал это, он ушел домой, о, Аллах, даруй ему сады Рая как вечную обитель, его настоящий дом, куда он стремился все свое время на джихаде…
Человек, которого почти никто не замечал, человек, на котором не было ни одной новой одежды, он никогда не говорил «Я», он делал всю работу по базе, он готовил и убирал, он носил продукты и я не помню, чтобы он отдыхал днем хотя бы час… Все это и многое один человек, один Абу Дуджана…
Я увидел своими глазами человека, который полностью подходил под описание муджахида в хадисе от Бухари и Муслима: «Покрытый пылью, взъерошенный, на нем только две старые одежды, куда его назначают, туда он и идет, если он что-то просит, то не получает, если заступничает за кого-то, то его не слушают ». Это Абу Дуджана, наш брат из Ведено, живший в Грозном, и оттуда пришедший на джихад.
Я не видел человека, подобного ему из братьев - его забота об остальных не знала границ. Я помню, всегда во время наших походов на операции, когда ты теряешь все силы и сидишь на земле, и не получается встать, ты думаешь только об одном - кто разожжет костер? И только ты поворачивал голову, как видел что Абу Дуджана, который был больнее всех и нес больше всех, уже разжигал огонь и даже начинал готовить. Он никогда не говорил громко, никогда не говорил про кого-то за его спиной, это был человек, который мысленно жил в садах Рая, и думал только об одном - когда будет случай войти туда своим телом и душой.
Имея свой дом и «мерседес», Абу Дуджана променял все это на старый автомат с шатавшимся прикладом и резиновые сапоги, в которых он и стал шахидом. У него не было нескольких пальцев на ногах, и раны не заживали после того, как суровой зимой 2007-2008 он отморозил ноги, и продолжали кровоточить даже на день смерти. Худой и больной, он продолжал ухаживать за братьями и сам делал всю работу по кухне - мы только приходили и кушали, а готовил только он, и не любил когда ему помогали, он все хотел сделать сам, опять эгоизм муджахида в достижении награды от Аллаха, только я и больше никто.
Он все время мечтал о том, чтобы принять участие в операции по истишхаду, но все никак не получалось, но Аллах даровал ему мученическую смерть там, где никто не ожидал, чтобы подтвердить хадис: «Тот, кто просил у Аллаха шахаду с искренностью, Он дарует ему место среди шахидов, даже если он умер на своей постели ». Но Абу Дуджана стал шахидом не на постели, а в бою, когда его прошило насквозь несколько очередей из автоматов.
Как сегодня я помню тот день, когда Абу Дуджана вернулся из деревни незадолго до своей смерти. Он нес на себе в рюкзаке около 70 килограммов груза, и лямки трещали под такой тяжестью, особенно потому, что дорога, которую он проделал, лежала по горам и была длиною больше чем 2 часа. Я подошел к нему в недоумении, и спросил его, зачем надо было нести такой огромный груз, ведь можно было бы меняться с кем-то из братьев, по очереди нести все это? - и он ответил мне: «Ты же знаешь, что награда у Аллаха будет исходя из того груза, что ты нес». И я ничего не смог ответить ему, так как он был полностью прав.
Я предчувствовал то, что Аллах дарует ему смерть на этом пути - за несколько дней до этого он еще сильнее изменился. Затем у нас был бой на базе, куда подошел отряд кафирской разведки, и целый час кафиры истошно орали: «Нас подставили! По нам идет подлый огонь слева!». Там кафиры потеряли около 4-5 человек ранеными и убитыми, и мечтали только об одном - выжить и уйти. У нас была очень хорошая позиция на сопке, а кафиры просто бегали внизу и пытались вытащить своих раненых из-под огня. А посему я их не виню в испуге - они молодцы, что просто не разбежались, оставив раненых и убитых, очевидно, командир попался волевой и смог организовать отход. У нас из 6 человек не было никаких потерь и ранений, кроме пожалуй того, что мне зацепило осколком край уха - но я прошу кафиров не переживать, все хорошо зажило.
После этого мы отошли и я встретил Абу Дуджану, который был расстроен тем, что ему не дали возможности принять участия в бою, а дали приказ вытаскивать из базы все имущество и продукты. За час до того, как он был убит, я сказал, чтобы он переживал, ведь если Аллах предписал шахаду, то от нее никуда не уйти. Так и произошло - он вышел на разведку и получил в грудь почти полную автоматную обойму и остался лежать там, в лесу, на постели из листьев, в холодный день 23 ноября 2008 года. Первое знамение Аллах явил нам именно в день его шахады - двое братьев шли по лесу, и Абу Дуджана шел вторым. Когда кафиры открыли по ним огонь, ни одна пуля не задела того, кто шел впереди, и он успел обернуться и увидеть, как пули разрывают одежды на теле Абу Дуджаны. После этого наш брат принял бой и не отходил пока не убедился в том, что Абу Дуджана скончался. Я считаю, что Аллах даровал ему встречу с гуриями Рая, которые спустились к нему, не успев высохнуть его кровь, а что касается тела, то Аллах предписал иное…
Мы смогли вернуться на место его гибели только через неделю. Кафиры не забрали его вопреки своим правилам, лишь взяли у него автомат и обоймы, и накрыли лицо курткой. Я рад тому, что среди этого отребья, с которым приходится воевать, еще остались люди чести, пусть и своей, но они не стали издеваться над трупом, подобно муртадам, а даже накрыли его. Тот кафир, который сделал это, достойный человек, и я призываю его одуматься и принять религию Истины.
Через неделю Абу Дуджана оставался лежать таким же нетленным, как и был на момент смерти, и все, кто участвовал в этом, видели это чудо Аллаха - мы положили его в могилу, и из его ран потекла свежая кровь. В тот день, когда он стал шахидом, он приснился мне во сне, и, подойдя ко мне, положил руки на плечи и произнес: «Почему ты переживаешь? Разве ты не знаешь, что я стал шахидом?». Только после этого у меня высохли слезы, хотя с его смертью я ощутил потерю большую, чем, если бы потерял сына.
Я помню, как после его смерти стоял посреди зимнего леса, и вся эта мирская жизнь казалась настолько ничтожной по сравнению с этим человеком, и зависть и сожаление о том, что я не лежу рядом с ним в могиле переполняли меня…
О, Аллах, прими джихад нашего брата Абу Дуджаны и даруй ему прощение грехов и награди Садами Рая!
«Я вылечился только здесь, а тот год, когда я провел за границей на лечении, болел еще хуже».
Старик, который разменял уже шестой десяток лет, вечный «завсклад» продовольствия и припасов муджахидов, человек, который работал не просто как все молодые, а намного больше. Шейх Мухаммад из Ведено, с которым мы ходили ставить мины на кафиров, с ним поднимали продовольствие, ходили в непроглядный мрак ночи.
Из-за своего возраста он страдал от болезней, но никогда не говорил никому, и мало кто подозревал, насколько тяжело даются этому старику его дела и работа, которую он проводил. Он наравне со всеми поднимал тяжести и даже больше остальных занимался именно продовольствием, знал, где и что у него спрятано, кому и когда что выдать. Однажды мы с ним возвращались с трудного похода, и, оставшись одни позади, он мне сознался в своих трудностях и болезнях. «Знаешь, когда я поехал на лечение заграницу, там болел еще хуже, весь год только и лечился. Но когда принял решение вернуться обратно на джихад, Аллах облегчил все болезни» - рассказывал мне шейх Мухаммад. И в очередной раз, подняв свой автомат с земли, этот старик продолжил свой путь к шахаде, и шаг его был как всегда твердым, ничто не могло повлиять на него.
Этот уникальный старик мог разделать корову на куски мяса и костей часа за два, причем в одиночку, знал многие тропы и места, и, несмотря на свой возраст и опыт, никогда не был амиром, а наоборот, всегда только подчинялся приказам тех, кто годились ему в сыновья.
Этот старик никогда не довольствовался продовольствием, он всегда стремился к нападениям на кафиров, устройство засад, и сам делал фугасы из подручных средств. Именно на его минах кафиры несли существенные потери личного состава, его гвозди и шурупы из самодельных мин застревали в костях и мозгах воинства Иблиса.
Сильнейший охотник, который мог кормить косулями целый джамаат, и человек, настолько любивший Коран, что несмотря на возраст заучивал джузы долгими зимами в блиндаже.
Возраст давал знать о себе, и Аллах предписал забрать его душу, избавив от тягот испытаний на земле. Он прошел джихад с доблестью, никогда не сдавая позиции, и не намереваясь жить вечно. Аллах защитил его от оружия кафиров, и его тело смогли похоронить наши братья - он стал шахидом при установке мины. И если Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, пообещал Амиру ибн Аль-Аква, который стал шахидом от своего же оружия, награду двух шахидов, я прошу Того, кто приказал нам выйти на этот путь даровать ему такую же награду…
Муджахид, мечтавший о мешке…
Лето 2008 года в Урус-Мартановском районе вилаята Нохчийчо было особенно трудным для многих братьев - пришло на джихад большое количество новичков, и снаряжения не хватало для всех. Можно сказать, что его почти и не было, равно как и продовольствия, за которым наши братья ходили в села как на штурм, так как в большинстве мест были засады, организованные муртадами и кафирами.
Из всего джамаата особо выделялся один из братьев, Хузейфа, у которого почти не было никакого снаряжения, кроме оружия, а на спине вместо рюкзака был приделан мешок. И именно этот мешок показывал то, насколько человек отрешился от всей мирской жизни и ее красот…
«Мы мечтали о новых рюкзаках, а он мечтал только о том, чтобы заполучить мешок побольше размером» - рассказывал мне один из муджахидов, кто застал тот тяжелый период. «Однажды, когда нам удалось достать два мешка муки, мы несли и шутили над Хузейфой, что принесли ему новый рюкзак» - так повествовали о том брате, которого не заботило ничего, кроме шахады.
И Аллах ответил на его просьбу - кафиры смогли обложить муджахидов в лесу и требовали сдаться, но получили в ответ только шквальный огонь и потеряли в последующем бою нескольких человек. Муджахиды смогли отступить, но тот, кто мечтал о новом мешке, расстался с ненавистной мирской жизнью и ушел из нее, получив многочисленные раны…
Так время для написания этого труда было ограничено, я прошу извинить за то, что не успел сегодня описать тех братьев, которых я затрону, иншаАлла, в следующий раз, если Аллах даст мне такую возможность…
Я прошу всех, кто прочитает эту статью и извлечет из нее пользу, сделать за меня дуа, ибо я больше других нуждаюсь в прощении грехов…
И в конце нашего призыва - хвала Аллаху, Господу миров!