О прошлом и будущем банковского мира

Попробуем выйти за привычные рамки экономики и фи­нансов и осмыслить политические, духовные, антропологи­ческие аспекты происходящих в банковском мире событий. Выводы таковы.

1. Банки давно уже превратились в институт власти. Не только экономической, но также политической и духовной. Их нередко (и совершенно справедливо) стали называть пер­вой властью в обществе. А государство с его традиционны­ми тремя ветвями власти (законодательная, исполнительная, судебная) оказалось в подчинении власти банкиров. Сегодня мы становимся свидетелями того, что три государственные ветви власти не нужны банкирам даже в качестве декорации, создающей у зрителей иллюзию демократии. Спектакль под названием «демократия» заканчивается. Современная систе­ма власти является в чистом виде «маникратией» (власть де­нег) или «плутократией» (власть богатых). Но наиболее точ­ным будет термин «банкократия» (власть банков). Этот тер­мин уже вошел в лексикон политологов.

2. Еще несколько десятков лет назад банки осуществ­ляли свою функцию власти преимущественно в рамках го­сударственных национальных образований. Сегодня завер­шается формирование глобальной системы власти банков, имеющей четко выраженную иерархическую структуру. Бан­ки будут иметь разветвленную филиальную сеть, своеобраз­ные «щупальца», которые будут контролировать ситуацию во всех точках планеты.

3. Властные функции банки осуществляют с помощью ад­министративных методов, т.е. методов, основанных на при­менении силы или угрозах применения силы. Короче говоря, банкократия представляет собой систему тоталитарной власти. Власть будет находиться в руках «золотого миллио­на» — тех, кто сегодня являются акционерами Федерального резерва, управляющих «приближенных» коммерческих бан­ков, членов их семей.

4. В условиях банкократии, базирующейся на тоталитар­ных методах, всякие правовые нормы регулирования отно­шений в обществе становятся излишними. Право существу­ет в обществе, где существует хотя бы минимальная свобода человека. Тоталитарная банкократия превращает общество в своеобразный концлагерь, в котором существуют только вертикальные отношения: «приказ— исполнение приказа». Такие вертикальные отношения предполагают превращение человека в биоробота, «живую машину». Единственной функ­цией «живой машины» станет обслуживание потребностей «золотого миллиона». Всякие нарушения в функционирова­нии «живой машины» будут наказываться, при систематиче­ских отклонениях биоробот лишается права на жизнь. Неко­торые политологи, футурологи, философы называют такой порядок «финансовым фашизмом».

5. Банки, превратившись в институты власти, сведут к минимуму свои традиционные денежно-кредитные функции. Особой потребности в деньгах общество, организованное на принципах концлагеря, не будет испытывать. Достаточно миски еды раз или два раза в день. Или талонов, дающих пра­во на такую миску. Или электронной метки на лбу или руке (по Откровению от Иоанна Богослова). Общество банкокра­тии будет иметь некоторые признаки общества времен Рим­ской империи. Там 90% населения составляли рабы, которые не нуждались в деньгах. Деньги были необходимы для ари­стократии, патрициев, которые с их помощью удовлетворяли свои потребности в роскоши. Не исключено, что банковская аристократия («золотой миллион») может сохранить для себя деньги как своеобразную игрушку. Впрочем, наиболее пас­сионарные представители «золотого миллиона» могут запре­тить деньги как игрушку, развращающую нравы элиты. Ведь наиболее «продвинутые» ростовщики на протяжении мно­гих столетий борьбы за господство над миром постоянно по­вторяли (для «своих», не для «внешних»), что деньги — лишь средство. А целью являются мировая власть. Если цель дос­тигнута, зачем сохранять средство?

Итак, планы по созданию системы мирового господства банкиры вынашивали на протяжении многих столетий. Еще в те времена, когда их называли не банкирами, а ростовщика­ми. Не буду описывать всю многовековую историю их борь­бы за власть. Отмечу лишь, что уже примерно сто лет назад они, как им казалось, вплотную приблизились к достижению своей цели. Не буду погружать читателя в детальное описа­ние той ситуации, которая сложилась в мире в начале XX ве­ка. Все эти новые процессы того времени нашли отражение в работах тогдашних экономистов, социологов, политиков, Многое из того, о чем они писали, помогает уяснить и сего­дняшние события в мире банков и финансов.

Прежде всего, назову имя Карла Каутского, известно­го как последовательного пропагандиста идей Карла Мар­кса. Но он не только занимался популяризацией и пропа­гандой «Капитала» и других работ классика марксизма. Он пытался двигаться вперед, осмысливая новые явления в ми­ровой экономике и политике. Так вот, Каутский создал тео­рию ультраимпериализма. Суть ее проста: процесс концен­трации и централизации капитала должен неизбежно при­вести к тому, что в мире останется несколько крупнейших компаний. Они заключат между собой картельное соглаше­ние и установят экономический и политический контроль над миром. Каутский видел в этих явлениях положительную сторону. Во-первых, он считал, что на этапе ультраимпериа­лизма конкуренция между монополиями закончится, почвы для войн в мире больше не будет. Во-вторых, будучи доста­точно ортодоксальным марксистом, Каутский многие процес­сы оценивал по принципу «чем хуже, тем лучше». В данном случае он опирался на абстрактную логику Маркса: ультра­империализм — высшая степень обобществления производ­ства, а чем выше обобществление производства, тем ближе общество к заветной цели марксистов — социализму. При­мечательно, что идеи ультраимпериализма Каутский озвучил в 1914 году, вскоре началась Первая мировая война. Види­мо, тогда еще ультраимпериализм в мире не сложился. Спус­тя век мы видим, что ультраимпериализм приобретает вполне видимые очертания. Правда, Каутский считал, что монополии в сфере промышленности занимают доминирующее положе­ние по отношению к банкам. Здесь Каутский явно ошибался (вернее, он повторял ложный тезис Маркса о первенствую­щей роли промышленного капитала по отношению к банков­скому капиталу). Сегодня ошибка Каутского бросается в гла­за, мы видим признаки именно банковского ультраимпериа­лизма. Возникает лишь один вопрос: нынешний банковский капитализм уже стал вполне зрелым? Он уже дотягивает до планки банковского ультраимпериализма? Или процесс соз­дания ультраимпериализма еще не завершился и опять внут­ренние противоречия мировой олигархии толкают ее к раз­вязыванию новой мировой войны?

В то же время (в начале XX века) начала формировать­ся теория финансового капитала. Считается, что ее автором является немецкий социалист Рудольф Гильфердинг, кото­рый изложил основные положения теории в книге «Финансо­вый капитал», вышедшей в 1910 году. Суть теории в том, что на монополистической стадии развития капитализма проис­ходит сращивание банковского и промышленного капитала, образуется некий симбиоз под названием «финансовый ка­питал». При этом в союзе двух видов капитала банковский ка­питал занимает доминирующее положение. Справедливости ради следует признать, что еще в 1902 году английский эко­номист, социалист Джон Гобсон в книге «Империализм» рань­ше Гильфердинга озвучил тезис о доминировании банков­ского капитала над капиталом промышленным. Хотя Гиль­фердинг и был социалистом, он, тем не менее, не только не видел ничего плохого в образовании финансового капитала, но, наоборот, приветствовал его как позитивное явление в истории человечества. Опять сработал тот же принцип «чем хуже, тем лучше». Свое позитивное отношение к финансово­му капиталу Гильфердинг обосновал в теории «организован­ного капитализма» (в законченном виде она у него была раз­работана в 20-е годы прошлого века). Суть этой теории сво­дится к следующим основным тезисам:

а)банки, являясь составной частью финансового капи­тала, выступают организующим началом во всей экономиче­ской жизни капитализма;

б)благодаря банкам, капитализму удастся постепенно из­живать свои недостатки; основным из них была экономическая анархия, которая периодически заканчивалась кризисами;

в)обновленный, или «организованный», капитализм яв­ляется отрицанием предыдущего, анархического, капитализ­ма, он имеет уже некоторые признаки социализма; незамет­но «организованный капитализм» трансформируется (без всяких революций и катаклизмов) в социализм;

г)в новом обществе банки сохранят роль управляющих центров, причем управление обществом будет носить тоталь­ный характер.

Примечательно, что именно Рудольф Гильфердинг пер­вый употребил термин «тоталитаризм» (в политологиче­ских словарях первенство ошибочно приписывают лидеру итальянского фашизма Б.Муссолини). Причем это был не го­сударственный тоталитаризм, а тоталитаризм банков. Гиль­фердинг оказался достаточно проницательным исследова­телем. А, может быть, человеком, посвященным в планы ми­ровых ростовщиков? Сто лет назад банковский тоталитаризм был лишь догадкой (или тщательно оберегаемой тайной), со­бытия последних лет показывают: это уже реальность. Сего­дня банковский тоталитаризм также называют диктатурой банков, банковским фашизмом, банкократией. Заметим, что банковский тоталитаризм— одна сторона монеты. Другой стороной монеты является социализм. Причем социализм в его лагерном варианте. Формально это действительно со­циализм, который марксисты понимают как высшую степень обобществления производства, труда. Это будет «обобществ­ление труда» в мировом концлагере под надзором мировых ростовщиков.

Л. Троцкий предлагал организовать «трудовые армии» в масштабах одного государства. Его идейные после­дователи, слуги банкстеров, сегодня отрабатывают планы соз­дания глобальной «трудовой армии». Становится очевидным, что нашему народу на протяжении, по крайне мере, полуто­ра столетий назойливо предлагались две ложные альтерна­тивы: капитализм и социализм. В ближайшее время они мо­гут окончательно сойтись в одной точке. Вот такие размыш­ления навеяли мне события на Кипре в марте 2013 года.

Р^. Весь мир движется к диктатуре банкстеров, что яв­ляется явным индикатором оскудения христианской веры. Сегодняшние банкиры имеют ярко выраженные признаки предтеч антихриста. Нарисованная мною картина ближайше­го будущего мировой банковской системы кому-то покажется жуткой, жестокой, шокирующей. Я рассматриваю это как кон­кретизацию того, что сказано в Книге Откровения от Иоан­на Богослова. Это не жесткий прогноз, это один из сценари­ев будущего, которое неизбежно произойдет, если мы будем бездействовать и не обратимся к Богу. Противостояние банк­стеров и человечества — проявление духовной борьбы в об­ществе в конце земной истории.

БАНКОВСКАЯ СИСТЕМА США:

ВСЕ ГОТОВО К «СТРИЖКЕ» ДЕПОЗИТОВ

«Стрижка» банковских депозитов стала постоянной те­мой мировых СМИ. Все началось с Кипра, где в марте меся­це было принято решение о замораживании средств на депо­зитных счетах банков, а затем решение о конфискации части этих средств с целью спасения банковской системы остров­ного государства. До недавнего времени казалось, что для Америки тема «стрижки» депозитов не актуальна.

Еще раз о «стрижке» банковских депозитов

Сегодня уже ни у кого нет сомнения в том, что Кипр был своеобразной экспериментальной площадкой, на которой отрабатывалась новая схема спасения давно прогнившей банковской системы капитализма. Во время последнего фи­нансового кризиса спасение банков в странах «золотого мил­лиарда» осуществлялось в первую очередь с помощью бюд­жетных средств, т.е. за счет налогоплательщиков. Трудно точ­но сказать, сколько казенных денег было влито в банковские системы Запада во время кризиса, но общие суммы измеря­ются триллионами долларов. В условиях растущих дефицитов государственных бюджетов и объемов государственного дол­га почти во всех странах Запада рассчитывать на бюджетные средства для спасения банков уже не приходится. По крайней мере, бюджетных денег может не хватить для того, чтобы ку­пировать банковский кризис. А доверять «свободной руке» рынка, которая наведет порядок в банковском секторе, миро­вая финансовая элита также не может. Стихийные банкротст­ва банков могут перерасти в неуправляемый банковский кри­зис глобальных масштабов. Кризис, который приведет, конеч­но, к насильственной конфискации банковских депозитов, но при этом может вызвать полный крах всей банковской систе­мы — основы власти мировой финансовой элиты.

Взоры алчных банкстеров обратились на средства клиен­тов банков, находящиеся на депозитных счетах. «Цена вопро­са» весьма высока. Согласно официальным данным, на конец 2012 года совокупные пассивы (ресурсная база) всех част­ных депозитных институтов США составили 15,3 трлн. долла­ров. Т.е. были почти равны валовому внутреннему продукту страны. Ресурсная база депозитных институтов (банков) скла­дывается из разного рода депозитов, межбанковских креди­тов, а также средств, полученных от размещения ценных бу­маг банков, размещенных на финансовых рынках. Все виды депозитов на конец 2012 года составили 10,9 трлн. долларов, т.е. 71% всей ресурсной базы частных депозитных институтов США^[75]. Для сравнения отметим, что, согласно тому же источ­нику, доходы федерального правительства США в 2012 году равнялись 2,67трлн. долларов, а расходы — 3,76 трлн. долла­ров. То есть сумма депозитов в три раза превысила расходы федерального бюджета в указанном году.

«Стрижка» депозитов: процесс легализации запущен

Я уже писал о том, что целый ряд стран готовится к тому, чтобы узаконить кипрскую схему спасения банков. Законода­тельство многих стран, гордящихся своей «цивилизованно­стью», в части, касающейся определения статуса банковских депозитов, крайне путано и противоречиво. Договор депозит­ного счета, заключаемый клиентом с банком, имеет признаки договора хранения, кредитования и инвестирования. Конеч­но, такое «мутное» законодательство максимально обеспечи­вало интересы банкиров на протяжении всего прошлого ве­ка. Они могли всегда использовать его для того, чтобы пус­кать средства клиентов в разные спекулятивные операции и иметь потом оправдание своей неплатежеспособности при набегах вкладчиков. Сегодня банкстеры и обслуживающие их законодатели решили, что время двусмысленностей прошло. Держателям депозитных счетов необходимо объяснить, что они принесли свои деньги в банк не для сохранения. И тем более стрижки гарантированных процентов. Отныне они ста­новятся кредиторами и инвесторами банка, совместно с бан­ком участвуют в бизнесе. И, соответственно, несут все риски. Т.е. отныне потерю денег в банке следует рассматривать не как какое-то экстраординарное событие, а как норму. И не­чего пенять на банкстеров, подозревая их в том, что те вы­вели средства клиентов в какие-то офшоры, а теперь устраи­вают спектакль под названием «банкротство банка». Гражда­нам, которые привыкли мечтать о спокойной жизни рантье, стригущего депозитные проценты, объясняют: старое доброе время позади, надо учиться рисковать. «Бизнес есть бизнес. Ничего личного». Формально пока государственные системы страхования депозитов не предлагается ликвидировать. Но вот о понижении лимитов страхования разговоры уже идут. Можно не ходить к гадалке, чтобы сказать: завтра вопрос о полной ликвидации систем страхования депозитов будет по­ставлен банкстерами на повестку дня.

Перестройкой с учетом кипрского «опыта» банковского законодательства, а также сознания граждан уже занялись в Новой Зеландии, Канаде, Европейском союзе. Планируется, что Европарламент в этом году примет закон, который позво­лит проводить «стрижку» банковских депозитов во всех 27 странах, входящих в ЕС. 20 мая сего года депутаты Европарла­мента поддержали в первом чтении законопроект о механиз­ме защиты банков с помощью средств вкладчиков,

США: скромное обаяние закона Додда-Франка

Соединенные Штаты на фоне европейской законодатель­ной горячки выглядят спокойно. Некоторые эксперты списы­вают это на традиционный американский консерватизм. Од­нако дело тут не в консерватизме, а в том, что Америка рань­ше всех приняла закон, легализующий «стрижку» депозитов и при необходимости (в случае масштабного финансового и банковского кризиса) задействует его в полной мере. На это обращает внимание известный американский общественный деятель и экономист Линдон Ларуш в своих выступлениях и публикациях в журнале Executive Intelligence Review.

Речь идет о законе Додда-Франка, полное название ко­торого: «О реформе Уолл-стрит и защите потребителей» (Wall Street Reform and Consumer Protection Act). Этот закон был подписан президентом США Б. Обамой в 2010 году. Как под­черкивает Л. Ларуш, указанный закон фактически проводит в жизнь решение, принятое мировой финансовой элитой еще в разгар финансового кризиса и «проштампованное» на сам­мите «двадцатки» в апреле 2009 года в Лондоне. Суть этого решения — сохранение сложившейся международной фи­нансовой системы за счет спасения любой ценой «системо­образующих» банков. В первую очередь, конечно, банков Уолл-стрит. Между прочим, согласно официальным данным, шесть ведущих американских банков в 2010 году потрати­ли на лоббистскую деятельность на Капитолии 29,4 млн. дол­ларов, используя около 3000 лоббистов (примерно по пять лоббистов на одного члена Конгресса). Основная часть этих мощных ресурсов была направлена на проталкивание имен­но закона Додда-Франка, других крупных банковских зако­нов в это время в Конгрессе США не рассматривалось. В том, что закон Додда-Франка «тихой сапой» легализовал «стриж­ку» банковских депозитов, сразу не смогли разобраться даже многие специалисты. Ведь указанный закон имеет гигантский объем — 848 страниц. А регуляторы к середине 2012 года на­строчили еще 8 843 страницы пояснений и инструкций по его применению; при этом отмечается, что это еще часть проде­ланного пути. Общий объем подзаконных документов дол­жен составить около 30 тысяч страниц. Вскользь обращу вни­мание читателя на этот новый момент американской «де­мократии»: чтобы протащить какое-либо непопулярное или даже антинародное решение в виде закона, необходимо под­готовить его проект объемом в несколько сотен страниц. Та­кой документ не сумеют прочитать (и тем более понять) не только простые граждане, но даже самые упорные и въедли­вые законодатели.

Тем не менее, Комитет политических действий Л. Ла- руша (КПДЛ) провел анализ этого запутанного и объемно­го документа и несколько дней назад обнародовал резуль­таты анализа^[76]. Между прочим, в 2010 году при голосовании по закону Додда-Франка мало кто из политиков обратил вни­мание на содержащуюся в преамбуле формулировку: цель закона — «защитить американских налогоплательщиков пу­тем прекращения бюджетных спасательных операций (bail­outs)». Это была не просто красивая фраза, а именно намек на то, что в случае повторного кризиса будут задействова­ны иные источники спасения банков. Концепция спасения банков под названием bail-outs незаметно даже для многих специалистов была замещена концепцией bail-ins. Послед­ний термин означает, что спасение банков должно осущест­вляться за счет внутренних источников, к коим теперь отне­сены не только традиционные резервные отчисления банков и средства акционеров, но также средства клиентов. Концеп­ция bail-ins может быть интерпретирована и таким образом: спасение банка является более приоритетной задачей, чем спасение средств клиентов^[77]. 26 марта КПДЛ выпустил листов­ку, в которой, в частности, имеется следующая шокирующая информация об указанном законе: «В соответствии со стать­ей II этого закона, спекулятивные долги крупнейших банков с кредитным покрытием получат государственную поддерж­ку в первую очередь. Частные лица и бизнесмены рассматри­ваются как «необеспеченные кредиторы», и в случае финан­совых затруднений банков потеряют все, кроме части вкла­да, гарантируемой Федеральной корпорацией страхования депозитов ^1С). Это значит, что схема грабежа вкладчиков, который мы наблюдали ранее в этом году на Кипре, когда их деньги были использованы для нужд банков, уже предусмот­рена в США законом Додда-Франка».

«Мандат на геноцид американского народа»

Основной вывод проведенного анализа: «закон Додда- Франка дает мандат на геноцид американского народа». 25 мая Л. Ларуш заявил: «Мародерство дошло до предела. За­кон Додда-Франка — государственная измена, стоившая жизни многим гражданам в результате разрушения эконо­мики, сокращения реальной занятости и профанации систе­мы медицинского обслуживания». В анализе КПДЛ обраща­ется внимание на следующий момент: для спасения банков закон Додда-Франка предусматривает возможность исполь­зования средств не только граждан, но также компаний, на­ходящихся на банковских счетах. Интересы банковских воро­тил оказываются выше интересов развития реального секто­ра экономики. Получается, что не банки кредитуют реальную экономику, а реальную экономику в принудительном поряд­ке обязывают кредитовать банки. Причем это кредитование оказывается необеспеченным.

Впрочем, под финансовых спекулянтов в США пишутся и другие законы. В частности, принятый в 1999 году закон, кото­рый отменял существовавшее с 1933 года разделение депо­зитно-кредитных и инвестиционных операций банков. Тогда, в далекие 30-е годы, в разгар экономического кризиса в США был принят закон Гласса-Стиголла, который запрещал банкам использовать средства вкладчиков для проведения риско­ванных операций с ценными бумагами. Инвестиции в бумаги было разрешено осуществлять лишь специальным инвести­ционным банкам (инвестиционным брокерам) за счет собст­венных средств, а также привлекаемых средств институцио­нальных и индивидуальных инвесторов, готовых рисковать своими деньгами. С 1999 года коммерческие банки опять ста­ли играть на фондовых рынках за счет средств вкладчиков, а убытки банков и их клиентов должны были покрываться за счет средств Федеральной корпорации страхования депози­тов, а также средств бюджета. Банки превратились в много­головых финансовых спрутов, спекулятивные прибыли кото­рых приватизируются кучкой банковских олигархов, а убытки национализируются за счет миллионов налогоплательщиков. Самый настоящий «банковский социализм». Вернее, «социа­лизм» для финансовых спекулянтов.

Для прекращения этой вакханалии Линдон Ларуш, а также ряд конгрессменов (например, Рон Пол) предлагают не толь­ко ликвидировать закон Додда-Франка (по крайней мере, ту его часть, которая легализует «стрижку» депозитов), но также восстановить закон Гласса-Стиголла. В нижней и верхней па­латах Конгресса США уже рассматриваются законопроекты о восстановлении закона Гласса-Стиголла^[78]. Без этих первооче­редных шагов экономика США продолжит свою деградацию, безработица будет расти, геноцид американского народа ста­нет реальностью

Глава 7

СМЕРТЕЛЬНЫЕ АГОНИИ «ЮБИЛЯРА»

ПОЛИТЭКОНОМИЯ: СМЕРТЕЛЬНЫЙ СИМПТОМ РОСТОВЩИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА

Мы сегодня, в начале XXI века, являемся свидетелями многих событий, которые могут иметь воистину глобальные и далеко идущие последствия. Одно из них — начавшееся весной 2013 года обсуждение в Европейском Союзе вопроса о возможном переходе банков к отрицательным процентным ставкам по депозитным счетам. Некоторым этот вопрос может показаться не очень существенным на фоне каких-то других, более ярких и звучных новостей. Но я усматриваю в планах перехода Европы к отрицательным процентам признаки важ­ного «перелома»: то ли развала, то ли плановой перестройки той банковской системы, которая на Западе упорно и проду­манно выстраивалась на протяжении нескольких веков. Эта банковская система с самого начала была ядром, сердцеви­ной той модели общества, которую мы привыкли называть капитализмом. По сути это был ростовщический капитализм. Исчезновение нынешней банковской системы будет означать конец ростовщического капитализма.

Как создавалась машина для делания денег из воздуха

После буржуазных революций в Европе ростовщики- процентщики вышли из подполья, с этого времени они стали уважаемыми гражданами и получили титул «банкир». Благо­даря тому, что ростовщики-банкиры быстро сумели войти во власть, они стали писать и принимать законы, которые еще больше укрепляли их могущество. Если раньше ростовщики выдавали кредиты за счет собственных средств, то в Новое время они стали в большей мере опираться на привлеченные средства клиентов — банковские депозиты. Банки из кредит­ных учреждений превратились в депозитно-кредитные орга­низации. За размещение средств на депозитных счетах рос­товщики даже платили проценты. Иногда очень щедрые. Но это не потому, что ростовщики были щедрыми, широкими на­турами. А потому, что им удалось легализовать систему час­тичного (неполного) покрытия своих обязательств. Что это означает? Это означает, что на каждую единицу привлечен­ных денежных средств (золота или законных денежных зна­ков в наличной форме) они могли выдать безналичных кре­дитов на сумму, превышающую единицу. Сначала это могло быть, например, полторы единицы. Но, как известно, аппетит приходит во время еды. И позднее на каждую единицу закон­ных денег они запросто могли сделать десять своих единиц. Была создана гениальная воровская машина делания денег из воздуха. Условием ее бесперебойного функционирования должен был быть приток средств на депозитные счета. Вот и платились весьма неплохие проценты держателям счетов для того, чтобы заработать еще большие деньги за счет кре­дитных операций. Своеобразная долговая пирамида, которая иногда обваливалась в результате массовых набегов вклад­чиков. Такие обвалы назывались банковскими банкротства­ми и банковскими кризисами.

Расцвет либерализма и монетаризма:

перепроизводство денег и падающий процент

Теперь перенесемся в наше время. В 70-е годы прошло­го века с «печатных станков» центральных банков, которые выпускали законные платежные средства (наличные деньги), были сняты «золотые тормоза». Т.е. отменена привязка эмис­сии (выпуска) денег к золотому запасу. Был осуществлен пе­реход от золото-долларовой системы к бумажно-денежной системе. Количество законных денег стало стремительно рас­ти, одновременно росли депозиты, еще стремительнее росла масса безналичных денег, выдаваемых (создаваемых) банка­ми в процессе кредитования. В условиях банковского капи­тализма началось перепроизводство его главного продукта. Долгое время никто не замечал этого перепроизводства, по­тому что львиная доля денежной продукции уходила не на товарные, а финансовые рынки. На полную мощность работа­ли не только «печатные станки», но также пропагандистская машина. Миру навязывалась идеология либерализма и мо­нетаризма, без которой нельзя было раздувать финансовые рынки и создавать постоянно растущий спрос на продукцию «печатных станков».

В начале XXI века, тем не менее, обозначились признаки перепроизводства денежной массы. Разговор о причинах и деталях механизма этого перепроизводства выходит за рам­ки данной статьи. Признаком перепроизводства любого то­вара является падение цены на него. То же самое происходит с деньгами: их перепроизводство ведет к понижению кредит­ных и депозитных процентов. Перепроизводство денег было и раньше, но затем в результате кризисов происходило вос­становление баланса денежного спроса и предложения, По­следний финансовый кризис был глобальным. Это резко ус­ложнило восстановление равновесия. Явная избыточность денег наблюдается уже несколько лет. Для констатации это­го заключения не обязательно заниматься сложными макро­экономическими расчетами. Достаточно посмотреть на про­центные ставки по активным и пассивным операциям банков. Россию из этого рассмотрения пока исключим (это особый случай). А вот в зоне «золотого миллиарда» ставки централь­ных банков по операциям рефинансирования и кредитова­ния близки к нулю. У Центрального банка Японии ставки по активным операциям уже давно находятся на нулевой отмет­ке. У коммерческих банков они несколько выше нуля. Но они столь незначительны, что гигантских прибылей на кредитных операциях сегодня заработать частным банкам уже нельзя.

Запад переходит к отрицательному проценту

Строго говоря, отрицательные процентные ставки как по активным (кредиты), так и пассивным (депозиты) опера­циям банков случались еще до начала последнего финансо­вого кризиса. Но речь идет о реальных процентных ставках. Последние рассчитываются как номинальные (обозначаемые в договорах) за вычетом обесценения денежных сумм под влиянием инфляции (или изменения валютного курса). Но та­кие отрицательные проценты — результат конъюнктурных колебаний, вызванные рынком потери. Такие неприятности периодически случались, но не рассматривались в качест­ве нормы жизни. Банкиры свою депозитно-кредитную поли­тику все-таки всегда выстраивали, исходя из положительных номинальных значений процентов и рассчитывая на то, что и реальные проценты также будут положительными. Но в XXI веке произошло то, чего не было ни в XX, ни в XIX веках. А именно — возникли номинальные отрицательные процен­ты по депозитным операциям.

Наиболее яркий пример отрицательных процентов по активным операциям — ставки рефинансирования Централь­ного банка Японии. Там уже на протяжении нескольких лет Банк Японии раздает деньги коммерческим банкам практи­чески бесплатно (даже с небольшой отрицательной процент­ной ставкой — 0,25%). А коммерческие банки выдают креди­ты под весьма символический положительный процент. Мож­но взять в качестве примера банковскую систему США. Там в отдельные годы отрицательными были реальные проценты по кредитным операциям. Кредиты не дают необходимого за­работка американским банкстерам. Мне могут возразить: по­следние данные показывают, что банки США в 2012 году по­лучили прибыль в размере 141 млрд. долларов, и эта радост­ная новость была распиарена мировыми СМИ. Эта цифра не должна никого вводить в заблуждение. Во-первых, даже са­мые хилые банки после могучей бюджетной подпитки могут некоторое время показывать доходность. Но затем подпитка кончается, и они вновь впадают в коматозное состояние. За­мечу, что в период последнего финансового кризиса из фе­дерального бюджета США в банковскую систему страны было «влито» в общей сложности почти 2 трлн. долларов. Скоро эффект этой мощной подпитки закончится. Во-вторых, основ­ная часть доходов американских банков уже давно обеспечи­вается не за счет кредитных операций, а за счет спекулятив­ных инвестиций в ценные бумаги.

В ряде стран уже были сделаны попытки возвести от­рицательные процентные ставки в ранг сознательной, офи­циальной политики. Первым это сделал Центральный банк Швеции («Риксбанк»). Он решил провести эксперимент, ус­тановив с июля 2009 года отрицательные процентные став­ки по средствам, принимаемым на свои депозиты от ком­мерческих банков (минус 0,25%). Мотивировалось это тем, что надо, мол, разворачивать коммерческие банки на креди­тование экономики. Наиболее активным сторонником отри­цательных ставок в Швеции стал заместитель управляющего Риксбанка Ларе Свенссон, признанный эксперт по теории мо­нетаризма, тесно общающийся с главой американского Феде­рального резерва Беном Бернанке, с которым они вместе ра­ботали в Принстоне. Правда, в США возможность введения отрицательных процентных ставок обсуждается лишь в ака­демических кругах, намеков на введение отрицательных про­центных ставок Бернанке пока не делал. Центральные бан­ки некоторых стран (в частности, Великобритании) заявили, что будут внимательно изучать шведский опыт. Вторым по­сле «Риксбанка» стал Центральный банк Дании, который ввел в июле 2012 года отрицательные ставки по депозитам для сдерживания колебаний курса кроны по отношению к евро. В феврале 2013 года Банк Англии заявил, что рассматривает отрицательные ставки в качестве возможной меры стабили­зации экономики.

В 2012 году ведущие швейцарские банки ввели отрица­тельные процентные ставки по депозитам. Под предлогом того, что это должно предотвратить резкое повышение курса швейцарского франка под влиянием притока денег из других стран Европы, держатели которых хотели спастись от долго­вого кризиса в еврозоне. Даже в условиях демонтажа банков­ской тайны швейцарские банки оказались для европейцев привлекательнее, чем немецкие и французские банки (не го­воря уже про банки Южной Европы). Возникает парадоксаль­ная ситуация: в мире после финансового кризиса появились банки, которые совершенно не похожи на депозитно-кредит­ные организации, которые существовали, по крайней мере, два столетия.

После кипрских событий представители разных кругов (академических, предпринимательских, государственных) за­думались над простым вопросом: что представляют собой операции клиентов по размещении своих средств на депо­зитных счетах банков? Хранение имущества, инвестирование, кредитование? Вопрос этот теоретический. А в практическом плане не у кого нет сомнения в том, что средства на депозитах будут конфисковаться в объемах, необходимых для спа­сения банков. Возникает парадоксальная ситуация. Сегодня возник очень высокий риск потери средств на депозитных счетах. Принято считать, что в условиях рыночной экономики любой риск компенсируется (уравновешивается) ожиданием (обещанием) прибыли. В случае с банками нет никакого обе­щания прибыли в виде депозитных процентов. Более того, клиента еще обязывают платить за размещение средств на депозите. Очевидно, что такая ситуация находится в полном противоречии с принципами рыночной экономики, или тра­диционного ростовщического капитализма. Не только пряни­ки, но даже иллюзии пряников в банковском мире для обыва­теля исчезли. Но не следует забывать, что у банкстеров кро­ме пряника наготове имеется еще кнут.

Закат ростовщического капитализма. Что дальше?

В свое время Карл Маркс в третьем томе «Капитала» обос­новал тезис под названием: «Тенденция нормы прибыли к пони­жению» (в оригинале у Маркса: «Gesetz vom tendenziellen Fall der Profitrate»). Как нетрудно догадаться из самого названия тезиса (его иногда еще называют законом), при капитализме по при­чине самих свойств этой модели экономики существует тен­денция к уменьшению нормы прибыли в общеэкономическом масштабе. Прибыль при капитализме, как известно, выступа­ет в трех основных формах: ссудный процент, промышленная прибыль, торговая прибыль. Поскольку в иерархии основных видов капитала наверху находится ссудный (банковский капи­тал), то торговая и промышленная прибыль, в конечном сче­те, присваиваются ссудным капиталистом (Маркс по извест­ным причинам этого не писал, но этот момент прекрасно по­нимал). Фактически, читая Маркса между строк, приходишь к выводу: классик еще в XIX веке понимал, что ссудный процент будет неизбежно падать. И это будет означать вырождение са­мого ростовщического капитализма.

А дальше наступит такое общественное устройство, кото­рое Маркс назвал «коммунизмом». С Марксом можно согла­ситься, что общественное устройство, называемое капитализ­мом, неустойчиво и обречено на исчезновение. Имеется сто один способ доказательства этой несложной теоремы. В том числе, используя упомянутый выше закон тенденции нормы прибыли к понижению. Сложнее у классиков обстоит дело с описанием того, что будет после капитализма. За полтора ве­ка после выхода в свет Манифеста коммунистической пар­тии человечество имело возможность познакомиться в тео­рии и на практике с разными модификациями «коммунизма» и «социализма», причем на фоне некоторых из них (например, «социализм» Пол Пота в Камбодже или «трудовые армии» Л. Троцкого) реальный капитализм «отдыхает». Отдельные мо­дификации так называемого «коммунизма» и «социализма» напоминают концлагерь. Там тоже все будет «общее»: барак, труд, котел с похлебкой, крематорий. Между прочим, впервые практическая реализация проекта «концлагерь» была осуще­ствлена не революционерами и большевиками, а британски­ми капиталистами во время англо-бурской войны.

Но вернемся к те