Сознавая опасность сложившейся в Верхней Швабии ситуации, руководители Швабского союза решили форсировать события, поскольку видели, что в крестьянские лагеря прибывают все новые и новые силы, усиливается связь крестьян с городскими низами. В начале апреля 1525 г. командир войск Швабского союза Георг Трухзес, нарушив заключенное с умеренными крестьянскими руководителями перемирие, внезапно напал на крестьянский лагерь у Лейпгейма, близ Ульма. Разбив крестьян, Трухзес двинул свои регулярные силы против плохо вооруженных и организационно не связанных между собой главных крестьянских лагерей Верхней Швабии. Преимущества войск Швабского союза в вооружении и военной организации были очевидны.
И все же расчеты Трухзеса покончить с крестьянами одним ударом не оправдались. Вероломное нападение Трухзеса на Лейпгеймский лагерь вызвало новую мощную волну выступлений крестьянских масс, которые вышли далеко за пределы Верхней Швабии и Шварцвальда, распространяясь по всей Средней Германии. Отдельные отряды крестьян оказывали Трухзесу ожесточенное сопротивление.
Когда Лютер пытался удержать колеблющихся от выступлений, а в Верхней Швабии громили повстанцев, пламя Крестьянской войны с особой силой разгорелось в Средней Германии. И Мюнцер сделал для этого все, что мог. Он вернулся в Мюльхаузен в середине 1525 г. и готовил народ к решающей борьбе. Восстание подбиралось все ближе к границам Тюрингии, поднялись крестьяне Фульдского аббатства, ополчились против господ эйхсфельдцы. Положение в Мюльхаузене было чрезвычайно сложным. Месяц спустя после возвращения Мюнцера магистрат свергли. Новый магистрат получил название «Вечного совета» — члены его должны править пожизненно. Посадский люд и крестьяне влияли на его деятельность, хотя не были представлены в нем непосредственно. Все жители города, а не только полноправные бюргеры, присягали на верность «Вечному совету». Католическое богослужение отменялось. Ценности, изъятые у церквей и монастырей, пополнили казну. Отобранное у Тевтонского ордена имущество употребили на то, чтобы в окрестных деревнях обеспечить нуждающихся зерном.
В истории Крестьянской войны Мюльхаузен занимает особое место. И не только потому, что он был одним из немногих значительных городов империи, которые целиком перешли на сторону восставших. Благодаря Мюнцеру Мюльхаузен стал идейным средоточием повстанческого движения в Тюрингии. Во Франкенхаузене, Нордхаузене, Зангерхаузене, Эйзенахе и Лангензальце действовали выпестованные им люди.
Раньше других восстали крестьяне в долине Верры. Под Эйзенахом отряд попал в западню: магистрат согласился сдать город, но пройти в ворота позволил только вожакам, будто бы для переговоров. Их тут же взяли под стражу, а среди повстанцев пустили слух, что близится кара, грозное войско ландграфа Гессенского уже на пороге. Многие крестьяне предпочли вернуться домой.
В Лангензальце восстание началось с роспуска монастырей и изгнания клириков, верных Риму. Однако когда отряд мюльхаузенцев появился у его стен, требуя выдачи собственных беглых, горожан и монахов, ворота ему не открыли: настороженность не помеха единомыслению. Здесь сказалась характерная для повстанцев черта: границы проходили не только по земле, но и в сознании. Мюльхаузенцы действовали за пределами своей территории, а нарушал границы обычно вторгнувшийся неприятель.
Мюнцер надеялся, что по всей Тюрингии загудят набатные колокола, возвещающие о восстании. Из месяца в месяц он и его последователи проповедовали мысль о неминуемом перевороте, создавали союзы — будущие очаги восстания.
Лютер с ужасом наблюдал, как в Тюрингии разгорался бунт. Несколько раз он предостерегал: Мюнцер своим учением готовит мятеж. Затем снова взялся за перо. Страницы нового лютеровского памфлета «Против разбойных и грабительских шаек крестьян» отличались неистовой жестокостью: десятикратно заслуживают взбунтовавшиеся мужики смерти телесной и духовной. Три года грехов лежит на них: как клятвопреступники и непокорные поднялись они против своих господ, которым обязаны послушанием; как грабители и убийцы разоряют они монастыри и замки; мало того еще прикрывают Евангелием свои преступления. Мятеж подобен большому пожару, поэтому всякий, кто может, твердил Лютер, должен любым способом умерщвлять восставших.
Тем временем Мюнцер делал все возможное, чтобы стянуть во Франкенхаузен побольше сил. Особенно ему помогали альштедтцы. Под Франкенхаузеном собралось свыше 6 тысяч человек ¾ ни один отряд Тюрингии не был столь многочислен и единственный в Тюрингии имел свою собственную программу, состоявшую из четырех пунктов. Содержание «12 статей» отразилось только в двух, где речь шла о свободе проповедовать слово Божье и о том, что лесные угодья, воды, пастбища и, охота должны принадлежать всем. Идеи Мюнцера были формулированы предельно сжато: князья обязаны снести свои замки, отказаться от титулов, чтить одного лишь Бога. Зато им отдавали все имущество духовенства, находившееся в их владениях, и возвращали заложенные имения. Суля светским властителям земли церковников, Мюнцер пытался склонить их на свою сторону. Два графа клятвенно согласились принять предложенные им статьи.
12 мая Мюнцер вступил во Франкенхаузен, хотя с ним было только 300 человек. Эрнсту Мансфельдскому, своему заклятому врагу, Мюнцер направил грозное послание: он обещал поднять подвластных графу горнорабочих и внушить мужество крестьянам, собравшимся во Франкенхаузене. Дело шло к решающему сражению. В течение трех недель, с первого выступления в Лангензальце, повстанцы не встречали сопротивления.
Курфюрст Фридрих, старый и больной, не торопился применять силу и сдерживал Иоганна, своего брата. Однако Лютер убедил его, что все мятежники — грабители и убийцы, и тот сразу же после смерти курфюрста стал стягивать в Веймар войска.
Герцог Георг Саксонский не в пример Фридриху Мудрому сомнений не испытывал. 14 мая его головной отряд вступил в стычку с защитниками Франкенхаузена, но успеха не добился. На следующий день, 15 мая, повстанцы расположились на удобной возвышенности к северу от города. Отсюда они направили послание князьям, в котором писали, что не хотят ничего, кроме «Божьего права», и охотно избегнут кровопролития. В ответ князья потребовали выдачи Мюнцера и его приближенных. Многие заколебались, но Мюнцеру удалось убедить крестьян: Господь отобрал у правителей власть и отдает ее бедному люду. Во время его выступления на небе засияла радуга. А ведь она как символ мюнцерова союза была изображена на его хоругви!
Пока Мюнцер проповедовал, а крестьяне дивились небесному знамению, враги окружили их. К князьям послали пленника-дворянина, прося пощады. Те снова потребовали выдать Мюнцера. Крестьяне ответили, что сделают это при условии, если на диспуте его кто-либо победит. Князья настаивали на своем.
И тут на крестьян обрушились первые залпы пушек. Они пели мюнцеров гимн, когда ядра стали разносить укрепления, наспех сооруженные из возов. Началась паника. Сопротивляющихся и бегущих убивали беспощадно. Резня продолжалась и на улицах города. Около 5 тысяч крестьян было уничтожено, 600 взято в плен. Раненый Мюнцер был передан Эрнсту Мансфельдскому и подвергнут пыткам.
Мюльхаузен на унизительных условиях сдался на милость победителей. 54 человека, в том числе Мюнцера, казнили.
Этой победы князей было достаточно, чтобы по всей Тюрингии и в соседних землях отряды повстанцев стали неудержимо таять. Если пламя восстания не распространилось дальше на север и восток, то в значительной степени из-за разгрома под Франкенхаузеном. Хотя в отдельных районах вооруженные выступления продолжались летом и осенью 1525 г. (Пруссия, Верхняя Швабия), а в Зальцбурге и Тироле — и в следующем году, современники считали, что поражение повстанцев под Франкенхаузеном и резня, учиненная князьями, внявшими призыву Лютера, фактически положили конец великому восстанию.
Реформацию и Крестьянскую войну многие историки называют раннебуржуазной революцией в Германии и обычно датируют 1517—1525/26 гг., поэтому разгром мятежных крестьян толкуется как конец раннебуржуазной революции. Однако подобное мнение может быть принято лишь в том случае, если под «буржуазной революцией.№ 1» понимать только события, разыгравшиеся на территории империи, да и то с оговоркой, что поражение Крестьянской войны было концом «критического эпизода» этой революции, но отнюдь не самого революционного процесса, продолжающегося и в Германии (уже в иных формах), и в других странах.
Западная Европа знала немало крупных крестьянских движений, но ни одно из них по своему размаху и значению не может сравниться с восстанием 1525 г. Огромные территории — от Швейцарии и альпийских земель до отрогов Гарца и Рудных гор — были охвачены мятежами. Во многих районах к восстанию присоединилась большая часть населения, способного носить оружие. Это сразу же выявило трудности, которые редко удавалось преодолевать: не хватало ни снаряжения, ни людей, могущих слить разрозненные выступления в единый и целенаправленный революционный поток.
Особую остроту приобретали восстания на землях, принадлежавших церкви: раздавались призывы секуляризировать церковные имущества и избавиться от подчинения духовным феодалам. По отношению к светским владетелям тоже проявлялась достаточная решительность. Крестьяне настаивали на уничтожении феодальной эксплуатации или по крайней мере требовали значительных послаблений. Восстание приобретало наибольший размах там, где дальновидные вожди осознали необходимость выступать в единстве с другими оппозиционными силами. Но тем не менее оно потерпело поражение.
Хотя Крестьянская война бушевала во многих землях Германии, ею была охвачена лишь часть империи. В Баварии происходили волнения, но правителям удалось удержать страну от всеобщего мятежа. В саксонских землях установившиеся ран-неабсолютистские формы власти и соответствующие средства принуждения были действительно использованы для предотвращения восстания. В северных землях империи положение крестьян было относительно благополучным. Тут натиск феодалов-землевладельцев на крестьянские права не носил еще всеобщего характера, обстановка была менее взрывоопасной.
Наиболее яростными и массовыми были выступления там, где тяжесть феодальных повинностей становилась совершенно нестерпимой. Однако создание централизованного национального государства не воспринималось восставшими как главная цель. И немецкие гуманисты, и деятели Реформации способствовали пробуждению национального сознания, но немецкая нация как таковая еще только складывалась. Устранение территориальной раздробленности не стало первоочередной задачей, хотя в Хайльброннской программе пути к этому уже намечались. Политические чаяния восставших были в значительной степени сосредоточены на усилении сельских общин. В различных проектах «земского устройства» блюсти интересы «бедного простого люда» должны были ландтаги, а само государство, образованное из отдельных земель, мыслилось как противовес власти императора. Характерна была и другая тенденция: восставшие хотели ограничить влияние территориальных князей, особенно духовных, и таким образом изменить соотношение сил на местном уровне, не имея в виду преобразования всей империи.
Разгром восстания повлек за собой неисчислимые жертвы. Народу дорого обошлась его попытка освободиться: в 1524—1525 гг. за оружие взялись более 200 тысяч крестьян и примерно половина из них поплатилась за это жизнью.