Интерьер очень активно используется в театральных постановках. Декорации пишут талантливые художники, и они не просто составляют второй план спектакля, они являются частью театрального действа. Они вводят зрителя в мир героев спектакля, а это и эпоха, и социальное положение, и характер героев.
В живописи очень близко друг к другу стоят два разных жанра - портрет и интерьер. Они как бы дополняют друг друга. Интерьер здесь как бы представляет второй план, но план очень существенный. Порой он больше говорит о герое, чем сам его портрет. Чтобы понять значение интерьера в живописи, обратимся к творчеству великих русских художников. Многие из них обращались к портретной живописи в интерьере. Скажем более, чаще всего портретисты размещали героя портрета в привычной для него обстановке. Очень большое значение интерьеру придавал Карл Брюллов.
Вот как описывает один из эпизодов Г.К. Леонтьева: «Однажды, когда Брюллов был в гостях в одном из близких ему домов, в разгар вечера растворилась дверь, и в залу стремительно вошла статная женщина лет двадцати пяти, с широко расставленными огненными глазами, бледным лицом, обрамленным черными до плеч локонами. Брюллов замер - в зрелой красоте вошедшей, в чертах лица, в округлой полноте обнаженных рук было нечто от героини его «Полдня». Не от модели, а именно от созданного им образа. Встретить живое воплощение своего идеала - немногим художникам выпадало в жизни такое счастье».
Брюллова представили графине Юлии Павловне Самойловой. Он и до того дня слышал о ней. Говорили, что нынешний государь Николай I терпеть ее не может за вольность взглядов и независимость нрава. В Италии, у нее бывали все видные писатели, художники, музыканты многоязычного Рима, в том числе Д.А. Россини, В. Беллини, Д. Доницетти, Д. Пачини, Мэссимо д'Адзельо. Частым, а вскоре самым частым гостем стал Брюллов. В них было много общего - независимость, уверенность в себе. Юлия богата и знатна, Карл блестяще талантлив. Она сопровождает его в путешествиях по Италии, он подолгу будет живать на ее вилле в Корсо.
Портрет Самойловой с Джованиной и арапчонком вызвал невероятные восторги критиков и публики. Простое событие - графиня входит в гостиную после прогулки - подано здесь торжественно, почти патетически; героиня не просто появляется в комнате, она торжественно предстает перед изумленным взором зрителей. Брюллов словно хочет передать то свое первое чувство восхищения, охватившее его в день знакомства с Юлией, то выражение, что однажды сорвалось с его уст - «Только женщиной могло увенчаться мироздание»,- в портрете Самойловой нашло пластическое разрешение.
Эта картина - не групповой портрет: фигура графини безраздельно главенствует в композиции. Остальные лишь оттеняют величавую и грациозную уверенность героини, затаенную страстность ее характера: девочка - своей нежной доверчивостью, слуга - подобострастным изумлением. Все вокруг необычайно пышно, торжественно, декоративно: тяжелыми складками спадает занавес, поблескивает тусклой позолотой массивная рама картины, висящей над массивным и устойчивым диваном. Этой тяжеловесной пышностью автор оттеняет легкую стремительность героини.
Все аксессуары, детали здесь не просто воспроизведены, списаны с натуры, они, как и героиня, как бы торжественно воспеты. Декоративность, виртуозность живописной отделки - все способствует зрелищности полотна. Зрелище в целом вовлекает зрителя в орбиту несложного сюжетного действия - и сложного, возвышенного восприятия торжествующей юной красоты человека. Патетичность восприятия мира как нельзя более полно поддерживается колоритом. Брюллов здесь откровенно пристрастен к открытым цветам - синее, белое, красное.
Алый цвет особенно влечет его; пылающей злостью здесь пронизано все: бархатный занавес - алый, шаль на руке Юлии - алая, оторочка одежды арапчонка - алая, на ковре горят алые цветы, штофные обои и обивка дивана - тоже алые. Необычайного богатства градаций одного цвета достигает в этом портрете Брюллов, он словно задал себе задачу создать торжественную симфонию красного цвета. Среди этого горячего окружения словно летит Самойлова в небесно-голубом платье блестящего, ломкого шелка.
Брюллов уже вступил в тот возраст, когда чуть ли не каждый год приносит тяжкие утраты. Юлия Самойлова окружила художника дружеской заботой, постоянно бывала у него, увозила в свое имение под Петербургом. Наблюдая ее, живую, порывистую, все еще прекрасную, независимую, Брюллов как бы вновь обретает свой идеал.
И желая вновь утвердиться в этих мыслях, он берется за новый портрет Самойловой. Столь сложного портрета-картины Брюллов еще не создавал. Торжествующее явление красоты и духовной силы - вот содержание этого полотна. Здесь все вызывает чувство величия. Помещение, в котором происходит действие, мало назвать залом. Мощные архитектурные формы сродни величественным фантазиям. Пространство в сложном переплетении огромных колонн и грандиозных арок кажется бесконечно продолжающимся вглубь. Утрированную в своей мощи колонну, возле которой стоит Самойлова, окутывает падающий тяжелой массой, сложенный в крупные складки пурпурный занавес, оттеняющий и статность фигуры Самойловой, и ее нравственную мощь, силу ее духа.
Графиня показана в момент, когда она со своей юной воспитанницей Амацилией Пачини покидает залы маскарада. Картина не случайно имеет второе название - «Маскарад», вскрывающее глубинный подтекст замысла. И тут грандиозность интерьера еще раз помогает автору. Кажется, там, в глубине холста, не просто веселятся маски на обычном маскараде. Нет, там творится грандиозное лицедейство, вселенский маскарад жизни, где каждый пытается выдать себя не за того, что он есть на самом деле. Некто, наряженный султаном, указывает маске Меркурия на юную девушку в восточном костюме. Пригнувшись к плечу «султана», «Меркурий» что-то услужливо нашептывает властелину. С дьявольской усмешкой косится в их сторону арлекин в красном мефистофельском одеянии, с мефистофельской бородкой. В этом уродливом мире, мире купли-продажи, в мире лжи Самойлова, пренебрежительно скинувшая маску, гордо демонстрирует свою непричастность к маскараду жизни.
Интерьер может подчеркнуть и духовную пустоту героя картины. Парадные портреты Брюллова говорят о его общественной чуткости и художественной искренности. Не всякая модель способна была вдохновить мастера на создание возвышенно поэтического изображения. Официальные заказы оставляли Брюллова холодным к работе.
Когда Николай I в 1837 году потребовал написать портрет своей семьи, Брюллов проявил полное равнодушие к портретируемым и пренебрежение к назначенным сеансам. Ту же независимость поведения он обнаружил и при написании портретов дочерей вел. кн. Михаила Павловича (1845).
От первого замысла портрета - изображения жены Николая I Александры Федоровны и дочерей верхом на прогулке в Петергофе - остались лишь этюды голов, два небольших эскиза маслом и наброски карандашом. От второго - этюды голов дочерей вел. кн. Михаила Павловича. Поведение Брюллова привело к желаемому результату: Николай I отменил заказ.
Равнодушным остался Брюллов и в работе над большим портретом, заказанным ему - М.А. Бек. Образ светской женщины М.А. Бек, чей акварельный портрет работы Гау был воспроизведен в альманахе «Утренняя заря на 1841 год» среди изображений блиставших при дворе красавиц, не вызвал у Брюллова поэтического воодушевления. Образ «Бекши», как с досадой называл ее художник, проникнут холодом и официальным безразличием.
Сух и безжизнен колорит портрета, в нем нет ничего от блеска палитры Брюллова. Прозаично воспринимается обстановка, окружающая М.А. Бек. Вместо пейзажа, который сообщал образу человека особое лирическое чувство, появился интерьер с обилием предметов: декоративный ковер, разостланный на полу, копия картины Карло Дольчи «Св. Цецилия» (написанная, видимо, с гравюры, судя по обратному ее изображению) на обитой малиновым штофом стене, камин затейливого рисунка и другие подобные вещи, призванные создать впечатление пышных дворцовых покоев. Среди изобилия этих подробностей безжизненно кукольной оказалась сама М.А. Бек, держащая на руках нарядную маленькую дочь.
Как противоположность пышному интерьеру в портретике К. Брюллова проступает интерьер в картинах Ильи Репина. Одно из сильнейших по эмоциональному воздействию полотен «Отказ от исповеди перед смертной казнью». В совсем небольшой по размерам и очень сдержанной по краскам картине все просто и все сложно. Две фигуры, из которых одна стоит спиной к зрителю, очень скудная обстановка; собственно, ее почти нет - тюремная камера, сырая, темная, тонущая в предрассветных сумерках железная койка, землисто-серые и оливковые, зеленоватые тона воссоздают атмосферу места действия, придают изображенной сцене драматизм и эмоциональную взволнованность.
Историческая правда, психологизм присущи художнику Илье Репину и в других его полотнах, таких как «Не ждали», «Протодиакон», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и других.
Таким образом, великие художники мастерски использовали возможности интерьера в своих портретных картинах. Интерьер отражал их отношение к работе и личности портретируемого. Он или подчеркивал величие и красоту или мелочность души, прикрытую внешним блеском.