Резюме по заданию с зеркалом.
Во время разговоров я стояла ссутулившись, отперевшись на одну ногу, левая рука на поясе. Все собеседники были незнакомыми мне людьми. Смотрела себе на нос, щеку, сосредотачивала взгляд на мелких деталях. Выражение лица сосредоточенно-отсутствующее. Мимика почти не менялась на протяжении всего разговора. Левая рука периодически тянулась к лицу/волосам что-то поправить.
Конспекты лекций
Первая лекция
План
1. Психолингвистика как наука и её место.
2. История возникновения и развития психолингвистики.
3. Психолингвистики предмет её изучения.
4. Цели и задачи
5. Основные проблемы
Психолингвистика - наука в центре который говорящий думающий человек.
Возникла в XIX веке.
Лингвистика даёт психолингвистике Об устройстве человеческого языка; а его закономерностях, особенностях, строении и функциях.
Психолингвистики очень тесное связь языка и мышления.
Основные деятели:
● Фридрих Вильгельм Кристиан Карл Фердинанд фон Гу́мбольдт
● Иван Александрович Бодуэ́н де Куртенэ́
● Фердинанд де Соссюр
● Томас Себеок
● Александр Афанасьевич Потебня
● Ч. Осгуд
● Дж. Кэрролл
● Дж. Миллер
● Н. Хомский
Термин психолингвистика был предложен американским ученым в 1953 году на межуниверситетском семинаре в штате Индиана.
Вторая лекция
Периодизация психолингвистики
● Первый подготовительный период до середины 20-го века
● Второй период оформления психолингвистики как самостоятельной области исследований 50-60гг XX в.
● Третий период появления фундаментальных исследований с 80гг по н. в.
Объектом психолингвистики являются речь, язык и мышление.
Предметом являются закономерности строения и функционирования мыслеречеязыкового механизма человека участвующего в порождение и восприятие и формирование речи.
Трехчленная модель
Мышление речь язык
Чтобы научиться говорить и думать Человеку нужно пройти 3 ступени:
1. Овладеть речью как определенным видом деятельности, позволяющим ему говорить самому и одновременно служит других людей. Владеть речью = уметь говорить и слушать.
2. Пользоваться системой языковых правил, которыми владеют все говорящие на одном языке
3. Хорошо сформированный мыслительный аппарат позволяющие мыслить, думать с помощью языка, решать определенные задачи.
По предмету психолингвистика ближе к лингвистике, а по методам к психологии.
Цели психолингвистики:
1. Овладение суммой знаний об устройстве мыслеречеязыкового механизма
2. Овладение системой психолингвистического изучения речевых и когнитивных процессов у детей
Задачи психолингвистического курса:
1. Диагностическая связано с умением давать обоснованное грамотная заключение по поводу речевого и интеллектуального развития
2. Прогностическая связано с определением возможных прогнозов, перспектив развития ребенка
3. Профилактическая связано с предупреждением вторичных нарушений развития, их профилактикой
4. Психотерапевтическая связано с создание комфортных для ребёнка обстановке в условиях которой личность может полностью раскрыться, а процесс обучения стать наиболее продуктивным
5. Коррекционная позволяет определить стратегию педагогической помощи детям
Основные проблемы психолингвистики:
1. Изучение процессов порождения и восприятия речи
2. Изучение языковой способности человека
3. Формирование детской речи (онтопсихолингвистика)
4. Проблема обучения языку
5. Изучение речи в случаях патологии
6. Изучение речевой коммуникации
7. Этнокультурные аспекты изучения языка
8. Изучение механизмов функционирования поэтической речи.
Третья лекция
Проблема языковой способности в современной психолингвистике
План:
1. Определение языковой способности
2. Структурные компоненты языковой способности
3. Психолингвистические приемы и способы исследования языковой способности
4. Биологические и социальные факторы усвоения языка
5. Параметры оценки языкового развития ребенка
Языковая способность- система потенциальных языковых представлений человека (Л. В. Щерба)
- многоуровневая иерархически организованная функциональная система, формирующаяся в психики развития языка, в процессе онтогенетического развития (Леонтьев)
- особенный тип интеллектуального и речевого поведения человека (Ноом Хомский)
- умение человека отличать правильно построенное предложение от неправильно построенных (Н. Хомский)
-уникальное явление, феномен который позволяет нам за любыми изменениями грамматической формы обнаруживать новое значение, позволяет нам анализировать и обобщать речевой материал, логично рассуждать правильно мыслите устраивает свой язык с учетом определенных нормативов, то есть с учётом тех правил, которые есть в языке.
Языковая способность состоит из двух компонентов:
1. Семантический- отвечает за содержательную правильность нашей речи, за её смысловую адекватность
2. Грамматический- отвечает за структурную организацию нашей речевой продукции, за строгое соблюдение правил, предписанных нашим языком и, прежде всего, его грамматикой
У у каждого человека есть доминирующий компонент, доминирование не означает наличие одного, отсутствия другого
Первым на языковые способности обратил внимание Щерба.
Грамматика в условиях отсутствия семантике помогает нам угадывать смысл
бесцветные зеленые идеи яростно спят (нет смысла)
Семантический аномальные предложения/ тексты, десемантизированые квази предложения/ тексты
Маленький пирожок с голубыми глазами делает песочную девочку
Способы исследования грамматического компонента:
1. Восстановление деформированных предложений
2. Верификация предложений
3. Восстановление порядка слов
4. Задание на завершение предложений
5. Определение границ предложения
Психолингвистика это-
- процессы производства и восприятия речи в их соотнесённости с физиологическим и психическим состоянием участников коммуникации. Тут предполагается процессы речи соотносить не с системой языка, а с человеком, с его психикой.
-дисциплина, изучающая процессы порождения и восприятия речи.
- наука о процессах кодирования и декодирования в индивидуальных участниках коммуникации
- это наука, изучающая процессы речеобразования, а также восприятия и формирования речи в их соотнесенности с системой языка.
— дисциплина, которая находится на стыке психологии и лингвистики. Изучает взаимоотношение языка, мышления и сознания.
История психолингвистики
| Возникновение психолингвистики. Психолингвистика первого поколения. | Сам термин «психолингвистика», по-видимому, впервые прозвучал в статье американского психолога Н. Пронко (Pronko, 1946). Как отдельная наука она возникла в 1953 году в результате межуниверситетского семинара, организованного в июне-августе Комитетом по лингвистике и психологии Исследовательского Совета по социальным наукам в Университете Индиана. Вдохновителями этого семинара были два психолога с мировым именем - Чарлз Осгуд и Джон Кэролл - и литературовед, фольклорист, семиотик Томас Сибеок. Его участниками были в основном лингвисты, причем самого высшего класса - все они к настоящему времени получили мировую известность, - и психологи, тоже отнюдь не рядовые. В основе концепции лежат три основных источника. Это, во-первых, математическая теория связи Шеннона-Уивера, иногда называемая также математической теорией коммуникации. Главная ее черта - представление процесса коммуникации как трансляции некоторой информации от одного изолированного индивида (говорящего) к другому (слушающему). Во-вторых, американская дескриптивная лингвистика (соответствующая глава написана Джозефом Гринбергом). В-третьих, необихевиористская психология в варианте Ч. Осгуда, как раз в 1953 году издавшего свою известную монографию «Метод и теория в экспериментальной психологии» (Osgood, 1953), а годом раньше начавшего серию публикаций по психологическим вопросам семантики (по интересному совпадению, другой лидер семинара, Дж. Кэролл, опубликовал свою основную книгу все в том же 1953 году - см. (Carroll, 1953)). К психологическим взглядам Ч. Осгуда мы вскоре вернемся. Пожалуй, та известность, которую моментально получила книга «Психолингвистика», была связана не столько с ее теоретическим содержанием, сколько с самим фактом ее появления. Она сыграла роль скорее стимула, толчка к развертыванию многочисленных междисциплинарных лингвопсихологических исследований, чем единой теоретической базы таких исследований. Суть психологической концепции Ч. Осгуда такова. Речь есть система непосредственных или опосредствованных (задержанных) реакций человека на речевые или неречевые стимулы. При этом речевые стимулы вызывают частично то же поведение, что соответствующие неречевые, благодаря возникновению ассоциаций между речевым и неречевым стимулами. Главная особенность психолингвистики первого поколения, роднящая ее с другими ответвлениями бихевиоризма - это ее реактивный характер. Она целиком укладывается в бихевиористскую схему «стимул-реакция», пусть в исправленном, модернизованном ее варианте. Ее ориентация - чисто психологическая, она базируется на определенной трактовке процессов поведения - в данном случае речевого поведения. При этом психолингвистика первого поколения - не теория речевых действий или поступков, а теория речевого приспособления к среде, теория речи как орудия установления равновесия - внутреннего равновесия человека или равновесия в системе «человек-среда. Второй особенностью психолингвистики первого поколения является ее атомизм. Она имеет дело с отдельными словами, грамматическими связями или грамматическими формами. Особенно ясно этот атомизм сказывается в осгудовской теории усвоения языка ребенком: такое усвоение по существу сводится к овладению отдельными словами или формами и их дальнейшей генерализации (обобщению). В силу этого осгудовская психолингвистика, как быстро выяснилось, не может интерпретировать многие факты, это теория, имеющая недостаточную объяснительную силу. В частности, как заметил Дж. Миллер, чтобы научиться языку «по Осгуду», ребенок должен заниматься этим 100 лет без перерывов на сон, еду и т.д. (Миллер, Галантер, Прибрам, 1965, с. 159). Наконец, для психолингвистики первого поколения характерен индивидуализм: это теория речевого поведения индивида, вырванного не только из общества, но даже из реального процесса общения, который сведен здесь к простейшей схеме передачи информации от говорящего к слушающему. Но это недопустимое упрощение. |
| Психолингвистика второго поколения | Если Ч. Осгуд строил свою психолингвистическую модель, отталкиваясь от психологии или, в терминах необихевиористов, от «теории поведения» и конкретизируя ее на материале речи и ее восприятия, то Н. Хомский шел принципиально иным путем - от лингвистики. И в частности, от им же разработанной трансформационной модели. Пожалуй, стоит обратить внимание только на три момента в дальнейшем развитии взглядов Н. Хомского. Во-первых, он стал «встраивать» в структуру своей модели не только грамматические, семантические и фонетические (фонологические), но и так называемые прагматические правила - правила употребления языка. Во-вторых, он развил идею, которую можно найти уже в ранних его работах - идею о принципиальном различии модели linguistic competence («языковой способности») и модели linguistic performance («языковой активности»). Первая есть потенциальное знание языка, и оно-то, по Хомскому, как раз и описывается порождающей моделью. Вторая - это процессы, происходящие при применении языковой способности в реальной речевой деятельности. Первая - предмет лингвистики; вторая - предмет психологии. Первая определяет вторую и первична по отношению к ней. Ясно, что психолингвистическая концепция Хомского представляет собой как бы проекцию лингвистической модели в психику. В подавляющем большинстве исследований школы Хомского-Миллера речь идет не случайно именно об анализе и количественной оценке «психологической реальности» тех или иных компонентов языковой структуры или правил перехода от нее к каким-то иным структурам, обычно априорно объявляемым психологическими (или когнитивными). В-третьих, Н. Хомский последовательно обосновывал и отстаивал (и продолжает это делать и сейчас) идею врожденности языковых структур. Важнейшее отличие психолингвистики второго поколения по сравнению с осгудовской заключалось в том, что был преодолен атомизм этой последней. Психолингвистика Н. Хомского весьма уязвима и в других отношениях. Она ограничивается проблемами восприятия и порождения предложения - лингвистической единицы, определяемой через грамматику, семантику и сегментную фонетику и принципиально изолируемой от целостного осмысленного текста. Она рассматривает именно предложение (sentence), а не высказывание (utterance), т.е. игнорируется реальное соотношение различных языковых уровней (и невербальных средств) в формировании и восприятии той или иной коммуникативной единицы. Априорно предполагается, что основой порождения и восприятия высказывания всегда является его морфосинтаксическая структура. Далее, предложение рассматривается вне реальной ситуации общения. Игнорируется место речи, а также ее восприятия, в системе психической деятельности человека - речь и ее восприятие рассматриваются как автономные, самоценные процессы. Игнорируются индивидуальные, в частности личностно обусловленные, особенности восприятия и производства речи: сама идея индивидуальных стратегий оперирования с языком отвергается с порога. |
| Психолингвистика третьего поколения. | Психолингвистика третьего поколения, или, как ее назвал видный американский психолог и психолингвист Дж. Верч, «новая психолингвистика», сформировалась в середине 1970-х гг. Она связана в США с именем Дж. Верча и психолога более старшего поколения - цитированного выше Джерома Брунера; во Франции - с именами Жака Мелера. Один из основных тезисов Ж. Нуазе - необходимость разработки «автономной психолингвистики». Имеется в виду автономия от лингвистических моделей, т.е. преодоление изоморфизма языковых и психологических структур. Какова же в таком случае природа специфических, автономных психолингвистических операций? По Нуазе, операции эти имеют одновременно когнитивную и коммуникативную природу. Они приобретают когнитивный характер, конкретно реализуясь в общении, взаимодействии, речевом воздействии. В работе Ж. Нуазе (Noiet, 1980) они выступают скорее как логические, чем как языковые правила, и скорее как система операторов (в математическом смысле слова), чем как система операций. Он и Ж. Мелер в своей известной статье считают психолингвистику (лингвистическую психологию) частью когнитивной психологии (Mehler et Noiet, 1974, p.20). Дж. Верч делает основной упор на одновременность переработки информации лингвистического и психологического характера, и т.д. Психолингвисты третьего поколения критически, чтобы не сказать больше, относятся к явному преувеличению Н. Хомским и его школой роли врожденных универсальных языковых структур. Об этом пишет Ж. Нуазе, но наиболее четкая формулировка принадлежит Даниэль Дюбуа: «Язык не должен рассматриваться только как формальный объект, одинаковый для всех человеческих существ, но как объект социальный и исторически детерминированный» Наконец, психолингвисты третьего поколения преодолели изоляционизм школы Н. Хомского - они берут психолингвистические процессы в широком контексте мышления, общения, памяти. Поэтому именно их работы составили в основном теоретическую базу для развития когнитивной психологии (см. о ней ниже). Таким образом, психолингвистика третьего поколения преодолела не только атомизм, но и индивидуализм психолингвистов предыдущих поколений. Разумеется, для нее полностью неприемлем и принцип реактивности. Психолингвисты третьего поколения сознательно и последовательно ориентируются либо на французскую социологическую школу в психологии, в частности на взгляды Поля Фресса и Анри Баллона, либо на марксистски ориентированную психологию, развиваемую рядом ученых ФРГ, либо на психологическую школу Л. С. Выготского (СНОСКА: Мы не считаем, что это хоть в какой-то степени принижает Л. С. Выготского. |
Конспекты
Часть 2. Психолингвистический анализ порождения и восприятия речи
Глава 5. Психолингвистические модели и теории порождения речи
Стохастические модели порождения речи. По определению Дж. Миллера и Н. Хомского: «Стохастические теории коммуникации в общем случае предполагают, что множество элементов сообщения может быть представлено при помощи распределения вероятностей и что различные коммуникативные процессы (кодирование, передача и декодирование) заключаются в оперировании с этим априорным распределением и трансформировании его - в соответствии с известными условными вероятностями - в апостериорное распределение» (Miller & Chomsky, 1963, р.422). Простейшая из таких моделей есть такая, которая способна порождать цепочку элементов, каждый из которых имеет собственную вероятностную характеристику (т.е. появление каждого из этих элементов не зависит от появления предыдущих). Но такая модель совершенно не способна обеспечить что-то даже отдаленно похожее на связную речь. Поэтому если и говорить о применимости стохастических моделей в психолингвистике (а эта применимость не очевидна), то речь может идти только о так называемых ^-ограниченных стохастических моделях или, что то же, марковских моделях высших порядков. В подобной модели в качестве основной единицы выступает не отдельный элемент (например, фонема или слово), а определенная последовательность элементов (например, цепочка из 4 слов), и моделируется вероятностная характеристика появления именно последовательности элементов. В классической работе Дж. Миллера и Дж. Селфридж (Miller & Selfridge, 1951, р. 199) приводится пример текста, порожденного в соответствии со следующей закономерностью: каждый пятый элемент (слово) имеет вероятность появления, зависящую от появления четырех предыдущих.
По данным самых различных экспериментов, во-первых, семантическая и грамматическая структура контекста являются независимыми факторами (однако в дальнейшем выяснилось, что это не совсем так - см. ниже), во-вторых, выбор грамматической категории в значительно меньшей степени зависит от влияния контекста, чем выбор конкретного слова, и, в-третьих, учет предшествующего контекста происходит на протяжении всего высказывания, причем учитываются предшествующие 4-5 слов и этот учет имеет кумулятивный характер.
Второй тип стохастических психолингвистических моделей - это так называемые грамматики с конечным числом состояний. Вообще говоря, модель с конечным числом состояний может и не быть вероятностной (стохастической). Это любая модель, в которой в качестве элемента выступает грамматический класс (например, часть речи) и определяется характер зависимости между последовательно появляющимися грамматическими классами. Эта зависимость - теоретически - не обязательно будет вероятностной. Но в практике психолингвистического исследования рассматриваются именно вероятностные модели с конечным числом состояний. Особенно часто исследуются вероятностные зависимости между словами разных грамматических классов, выявляющиеся в словесном ассоциативном эксперименте.
Вероятностные модели «работают» только на взаимоотношениях отдельных слов в процессах порождения связной речи, для моделирования грамматической стороны речи они в принципе не применимы. Это касается и грамматик с конечным числом состояний.
Во-первых, есть определенные типы грамматических конструкций, которые принципиально не могут быть порождены при помощи грамматики с конечным числом состояний. Это так называемые «самовставляющиеся» (self-embedding) и вообще «гнездующиеся» (nesting) предложения (в русской грамматической традиции примерно соответствующие сложноподчиненным предложениям).
Во-вторых (и в-главных), такая модель совершенно невероятна с точки зрения овладения языком. Процитируем по этому поводу известную книгу Дж. Миллера, Е. Галантера и К. Прибрама: «Для того, чтобы ребенок обучился всем правилам... последовательности, построенной по принципу «слева направо», он должен был бы прослушать правило или пример на него, из которого это правило могло бы быть выведено. Таким образом, по-видимому, не остается ничего, кроме как утверждать, что ребенок должен выслушать <…> предложений, прежде чем он сможет говорить и понимать.
Есть коммуникативные ситуации, для моделирования которых может оказаться оптимальной именно грамматика с конечным числом состояний. Это, например, детская речь в том периоде ее развития, когда словарь уже усвоен, а грамматика в строгом смысле (морфосинтаксис) еще отсутствует. Это спонтанная жестово-мимическая речь глухонемых, автономная речь, креолизованные жестовые языки, используемые для межэтнического общения народами, говорящими на различных языках, и др. Не исключено, что именно механизм грамматики с конечным числом состояний может успешно моделировать языки, пользующиеся для порождения целого предложения не морфосинтаксисом, а линейным или семантическим синтаксисом, т.е. линейной организацией семантических классов - а это, в частности, все изолирующие языки типа китайского или вьетнамского. Не исключено, что он применим и для моделирования разговорной речи.
Модели непосредственно составляющих (НС). Эта модель состоит в следующем. Вводится так называемая операция деривации, т.е. последовательной подстановки на место более крупной единицы потока речи двух компонентов, из которых она состоит.
На самом деле модель порождения по НС несколько более сложная, потому что в нее должны включаться так называемые контекстные ограничения.
Важнейшее отличие грамматики НС от грамматики с конечным числом состояний состоит в следующем. В модели НС порождение идет в двух направлениях: слева направо и «сверху вниз» (или «от вершины к основанию»), т.е. не только за счет последовательного появления компонентов, но и за счет их так называемого «расширения». То, что первым шагом деривации будет вычленение именной группы, никак не выводимо из распределения вероятностей в потоке речи и определяется нашим знанием общей структуры предложения.
Идея грамматики НС и основанного на ней графа достаточно банальна - в сущности, даже схема синтаксического разбора в русской школьной грамматике не сильно от нее отличается, не говоря уже о множестве собственно лингвистических концепций середины и конца XX века. Ее главная специфика заключается в следующем.
Во-первых, она дихотомична: на каждой ступени деривации мы делим получившийся сегмент на две и только две части. Интересно, что, по-видимому, эта дихотомичность принимается всеми авторами как данность и не аргументируется. Между тем ее необходимость отнюдь не очевидна.
Во-вторых, в отличие, скажем, от синтаксического «дерева» предложения, описанного в работах Л. Теньера, грамматика НС в своей «вершинной» части имеет не сказуемое (глагол), а предложение как единое синтаксическое целое. Иными словами, дерево НС фиксирует не существующие между отдельными словоформами в предложении синтаксические связи, а последовательность операций, необходимых для выявления этих связей.
В-третьих, в рамках грамматики НС были разработаны два важных понятия. Одно из них - направление ветвления дерева НС: левое или правое (или, что то же, регрессивное и прогрессивное). В большинстве европейских языков, в том числе русском, преобладает правое ветвление. В японском, армянском, тюркских языках, напротив, господствует левое ветвление. Другое важное понятие - глубина предложения: она определяется максимальным количеством узлов левого ветвления дерева НС.
Модель НС, разработанная все тем же Чарлзом Осгудом и изложенная в его работе «О понимании и создании предложений» (Osgood, 1963). Мы не будем здесь подробно излагать содержание этой работы. Выделим лишь ее основные мысли.
Первая из них: стохастические (вероятностные) закономерности связывают не элементы терминальной цепочки, а отдельные операции, используемые для порождения этой цепочки.
Вторая: любое предложение может быть представлено как последовательность «ядерных утверждений» (kernel assertions), т.е. пропозиций, имеющих вид «субъект-связка-объект» и в совокупности семантически эквивалентных исходному предложению. Например, в нашем предложении о художнике такими ядерными утверждениями будут: художник талантлив, картина интересна, художник пишет картину.
Третья: грамматические сочетания (морфосинтагмы) могут быть квалифицирующими или квантифицирующими. Ядерные утверждения могут соответствовать только квалифицирующим сочетаниям - при их трансформации в самостоятельные ядерные утверждения или наоборот смысл их полностью сохраняется: талантливый художник = художник талантлив. Но если бы мы употребили сочетания некоторые люди, очень интересную, то ядерные утверждения из них не получились бы, их нельзя представить предикативно, - в них опорное слово имеет характеристику, отличную от характеристики того же слова в изоляции.
Четвертая и, пожалуй, главная: появление квалифицирующих признаков в воспринимаемом нами предложении влечет за собой процесс семантического «свертывания». Анализируя сочетание талантливый художник, мы приписываем слову «художник» дополнительный семантический или смысловой «обертон». Аналогичное свертывание происходит с другими ядерными утверждениями, пока наконец вся последовательность не превратится в пучок «обертонов» одного-единственного элемента - логического субъекта предложения (вернее, высказывания). Эта семантическая информация, приписываемая субъекту (в данном случае художнику) образует, говорит Ч. Осгуд, «моментальное значение» слова художник. Аналогично строится - но в обратном направлении - и порождение речи.
В лингвистическом плане идею ядерных утверждений (пропозициональных функций) развивает целый ряд отечественных ученых. Одним из первых здесь был Ю. С. Степанов, который еще в 1981 г. определенно заявил, что «лингвистической сущностью, психические корреляты которой в первую очередь предстоит исследовать, является не конкретное предложение и не их связь, образующая текст, а тип предложения - структурная схема, или пропозициональная функция».
Теория семантического компонента была разработана Дж. Кацем и Дж. Федором (Kat & Fodor, 1963). По мнению авторов, он включает два звена: лексикон и правила соотнесения лексикона с грамматической структурой, или так называемые «проекционные правила». Что касается лексикона, то он состоит из двух частей: грамматической (генерирующей части речи) и семантической, обеспечивающей собственно семантику. Так, слово играть сначала отождествляется как глагол, затем как непереходный глагол, а затем получает семантическую интерпретацию. Когда использованы «синтаксические маркеры», включаются «семантические», причем семантические маркеры слова организованы в иерархию (дерево) типа дерева НС (с возможностью только дихотомического выбора в каждом из узлов дерева). Путь по этому дереву от верха до любой из конечных точек называется «тропой» (path). После того, как мы получили грамматическое дерево предложения и дошли до терминальной цепочки (но элементами ее в этом случае являются не отдельные слова, а грамматические классы!), каждому из элементов этой цепочки приписывается дерево семантических маркеров, или, вернее, выбирается определенная тропа, ведущая по ветвям этого дерева. При этом критерием для выбора нужной тропы служит соотносимость с тропами, выбранными для других элементов.
Таким образом, «семантический компонент лингвистического описания не служит орудием порождения предложений. Скорее он интерпретирует предложения, порожденные синтаксическим компонентом... Однако... можно сконструировать семантический компонент таким образом, что он, в сочетании с синтаксическим компонентом, будет порождать только семантически правильные грамматические предложения» (Clifton, 1965, р.12-13). Но для этого нам нужен не только компонентный семантический анализ, но и знание пресуппозиций (ситуации), то есть - в конечном счете - обращение к ядерным утверждениям или пропозициональным функциям. Дж. Грин (Слобин и Грин, 1976, с.330) в этой связи сочувственно цитирует данное Р. Кэмпбеллом и Р. Уэлсом определение языковой способности (компетенции) как «...способности понимать и порождать высказывания, не столько грамматически правильные, сколько соответствующие контексту, в котором они появляются» (Campbell & Wales, 1970, p.247).
Фонологический компонент тоже служит для интерпретации результатов действия синтаксического компонента, но уже не на «глубинном», а на «поверхностном» уровне. Он подробно описан в работе (Chomsky & Halle, 1968) и основывается на концепции дифференциальных фонетических признаков Якобсона-Халле, - концепции, применимость которой в психолингвистике весьма проблематична (СНОСКА: Так например, ведущие фонетисты России - Л. Р. Зиндер и Л. В. Бондарко - в главе «Исследование фонетики» в книге «Основы теории речевой деятельности» (1974) отрицают психолингвистическую значимость этой концепции). Здесь мы опять встречаем дерево дихотомических признаков.
Наконец, прагматические правила - это правила соотнесения грамматической структуры с контекстом (ситуацией) (см. о них, в частности, Miller & Isard, 1964). Характерно, что если фонологический и особенно семантический компонент «прижились» в модели Н. Хомского, то прагматический компонент быстро «увял», и уже в 1970-х гг. никто в литературе не вспоминал о нем.
Когнитивные модели. Когнитивная психология - это область психологии, которая «...изучает то, как люди получают информацию о мире, как эта информация представляется человеком, как она хранится в памяти и преобразуется в знания и как эти знания влияют на наше внимание и поведение» Применительно к психолингвистике когнитивный подход - это такой подход, при котором мы изучаем роль познавательных процессов в речевой деятельности. Различные когнитивные модели, как мы видели, начали зарождаться еще в недрах психолингвистики второго поколения - собственно, концепция Хомского-Миллера в определенном смысле тоже является когнитивной, особенно по сравнению с психолингвистикой первого поколения. Но, начиная с 1970-х гг., когнитивная психолингвистика выделилась (в рамках психолингвистики третьего поколения) в особое направление.
В трех различных моделях (прибавим к ним и целый ряд других исследований, частично охарактеризованных выше) содержится очень много общего. Это прежде всего идея доречевых когнитивных структур. Это идея их пропозиционального характера (имя + предикат) и некоторой организации пропозиций, не совпадающей со структурой предложения (высказывания) как таковой. Наконец, это идея о существовании такого компонента речевого механизма, который определяет соотношение синтаксической структуры предложения с фокусом (топиком, темой, логическим субъектом) высказывания. Но главное, что представляет для нас интерес, - это введение в круг психолингвистической проблематики фрейма ситуации, т.е. взаимосвязанной системы когнитивных компонентов этой ситуации, хотя конкретное представление о таком фрейме у разных авторов различное.
Ниже дается подробное описание теории, изложенной в (Леонтьев, 1969) и представляющей собой обобщение модели порождения, разработанной совместно с Т. В. Рябовой-Ахутиной. Далее мы остановимся на некоторых отличиях в трактовке процесса порождения речи Т. В. Ахутиной в ее более поздних публикациях и И. А. Зимней. Наша книга избрана для реферирования в настоящей главе исключительно потому, что содержит самое полное описание всей проблематики порождения речи, как она представлялась нам в те годы (напомню, что, например, когнитивная психология началась всего двумя годами раньше с выхода книги У. Нейссера).
Начнем с того, что подчеркнем: описываемая концепция является именно теорией, а не моделью порождения речи в значении этих терминов, описанном в Главе 1. Иными словами, она построена таким образом, что способна включать в себя различные модели порождения: положенный в ее основу эвристический принцип (см. Главу 3) допускает, что в процессе порождения речи говорящий может выбрать различную конкретную модель такого порождения. В этом смысле мы вполне солидарны с Дж. Б. Кэроллом. В то же время существует принципиальная схема порождения, реализующаяся независимо от выбора конкретной порождающей модели. Ее-то мы и описываем ниже. Конечно, эта схема в более или менее полном виде выступает в спонтанной (неподготовленной) устной монологической речи: в других видах речи она может редуцироваться или существенно изменяться - вплоть до включения первосигнальных (по И. П. Павлову) речевых реакций.
Итак, оставляя пока в стороне мотивацию и процессы ориентировки, первым этапом собственно порождения является внутреннее программирование высказывания. Понятие внутреннего программирования функционально, а отчасти и структурно отличается от внутренней речи как процессов программирования неречевых действий и от внутреннего проговаривания. Внутренняя программа соответствует только «содержательному ядру» будущего высказывания, а именно тем его компонентам, которые связаны отношением актуальной (выраженной в высказывании, например, глаголом) или латентной (выраженной прилагательным) предикативности. В современных терминах, внутренняя программа высказывания представляет собой иерархию пропозиций, лежащих в его основе (СНОСКА: В книге Леонгьев, 1969 и некоторых других публикациях внутреннему программированию приписывается линейный характер. Сейчас мы полагаем, что она в принципе нелинейна). Эта иерархия формируется у говорящего на базе определенной стратегии ориентировки в описываемой ситуации, зависящей от «когнитивного веса» того или иного компонента этой ситуации.
Самое же главное - что описанная здесь теория не только учитывает в своей структуре целый ряд выдвинутых другими авторами концепций (в частности, как можно видеть, она во многом опирается на работы позднего Ч. Осгуда, Д. Уорта, когнитивистов), но положенный в ее основу эвристический принцип, допускающий в различных «точках» процесса порождения выбор различных моделей, тем самым включает их в себя как частные случаи. А это означает, что она «снимает» проблему экспериментального доказательства противостоящих друг другу психолингвистических моделей и имеет большую объяснительную силу, чем каждая из этих моделей, взятая в отдельности.
А. Зимняя выделяет три уровня порождения. Первый - мотивационно-побуждающий, причем она различает мотив и коммуникативное намерение. Второй уровень или этап - процесс формирования и формулирования мысли. Он включает смыслообразующую фазу («грамматика мысли» по Выготскому) и формулирующую фазу. Третий этап – реализующий.
Глава 6. Психолингвистика восприятия речи
Две антиномии теории восприятия речи. Восприятие речи - сложный и многомерный процесс. В принципе оно происходит по тем же общим закономерностям, что и любое иное восприятие. И самое главное - что существуют две различных ситуации восприятия. Первая ситуация - когда происходит первичное формирование образа восприятия. Вторая - когда происходит опознание уже сформир