Важным шагом на пути адаптации классических (каждый избиратель склонен голосовать за ту партию, пространственное положение которой ближе к его собственному положению в многомерном пространстве) и неклассических или «векторных моделей» (когда избиратель предпочитает либо один полюс, либо другой, либо остается нейтральным) к формату многопартийной системы стала работа К.Куинна и А.Мартина "Интегрированная компьютерная модель многопартийной электоральной конкуренции" (2002). В работе содержатся принципиальные соображения в понимании особенностей пространственного моделирования в условиях пропорциональной избирательной системы, которой и сопутствует многопартийность.
"Погоня за голосами", подчеркивают Куинн и Мартин, не единственная направляющая поведения партий во время выборов. Пропорциональная система, где не действует принцип "победитель получает все", вынуждает партии оценивать и перспективы своего участия в разделе ресурсов при формировании правящей коалиции. В связи с этим поведение избирателей, электоральные стратегии партий и коалиционное строительство в целом должны рассматриваться в качестве составных частей единого процесса.
При построении моделей в рамках классической логики исследователи пытаются выяснить, какое положение в пространстве повестки дня или идеологии позволяет партии набрать больше голосов. Однако на практике процесс пространственного позиционирования партий взаимозависим. На электоральные предпочтения избирателя влияет позиция не какой-то одной партии, но всех партий вместе. Это очень существенный момент, так как тем самым в моделирование электорального выбора вносится системный компонент (не случайно это происходит именно при моделировании многопартийной конкуренции - в условиях двухпартийности данная проблема гораздо менее актуальна).
Согласно Куинну и Мартину, взаимообусловленный выбор стратегий позиционирования прямо зависит от партийных целей. В подавляющем большинстве работ явно или неявно постулируется, что задачи партий на выборах сводятся к максимизации электоральной поддержки. Представление о партиях как об акторах, ориентированных на получение большинства голосов, четко сформулировано еще у Даунса, чьи работы оказали колоссальное влияние на развитие пространственного моделирования. Однако уже в середине 1980-х годов некоторые исследователи обратили внимание на несоответствие реальных партийных стратегий предсказанным на основе принципа максимизации голосов. Это побудило Куинна и Мартина пересмотреть традиционную трактовку партийных задач. По их заключению, ключевой целью партии является реализация некоего конкретного политического курса, а завоевание электоральной поддержки и получение мест в парламенте есть лишь средство ее достижения.
Разработанная Куинном и Мартином концептуальная модель предполагает выделение пяти последовательных стадий, охватывающих не только собственно избирательный процесс, но и действия партий после выборов.
На старте избирательной кампании партии выдвигают программы, которые позиционируют их в политическом пространстве. Ориентируясь на эти программы, избиратели голосуют за ту или иную партию. (Как и в классической модели, ожидается, что избиратель предпочтет ту партию, которая находится ближе всего к нему в политическом пространстве.) После выборов набранные партиями голоса трансформируются в парламентские места. Когда места в парламенте распределены, начинается политический торг вокруг раздела портфелей в кабинете министров. Наконец, сформированный в результате этого торга кабинет министров начинает реализовывать определенный политический курс(см. сх.)
|
 |
 |
Соответствующий процесс необходимо рассматривать в комплексе, об этом говорят и формулировки вопросов:
· Как предвыборные декларации партий влияют на получение мест в
парламенте?
· Как предвыборные декларации и распределение мест в парламенте
трансформируются в правящую коалицию?
· Как предвыборные декларации, распределение мест в парламенте и структура правящей коалиции трансформируются в конкретный политический курс?
В ходе эмпирической проверки качества модели (по материалам парламентских выборов 1989 г. в Голландии) авторы попытались определить, как должны были бы позиционироваться партии при имеющихся политических целях, и сравнили полученный результат с их фактическим позиционированием, а также с позиционированием, реконструированным на основе принципа максимизации голосов. В итоге обнаружилось, что модель Куинна и Мартина дает значительно более близкий к действительности результат.
Впервые целостный подход к пространственному моделированию электорального выбора (а не просто выбора) был представлен в фундаментальном для позитивной политической теории труде Э. Даунса "Экономическая теория демократии" [ 1957]. Предшественником Даунса считается экономист Г. Хотеллинг, еще в 1929 г. опубликовавший статью "Стабильность в конкуренции" [1929], где попытался разобраться в причинах того, почему многие конкурирующие фирмы располагают свои торговые точки в непосредственной пространственной близости друг от друга (что вполне актуально и для современной экономики). Одновременно Хотеллинг обратил внимание на то, что сходным образом ведут себя и ключевые американские партии, демонстрирующие очень близкие политические позиции.
Это наблюдение получило объяснение в пространственной модели, разработанной Даунсом. Именно Дауне является автором классического "лево-правого" континуума, который используется для одномерного отображения идеологических предпочтений избирателей и кандидатов (партий). Им была предложена 100-балльная шкала, упорядочивающая идеологические позиции от крайне левых (близкие к 0 значения) до крайне правых (близкие к 100). Базовым шкалообразующим признаком выступает представление об оптимальном соотношении государственных и частных структур в экономической и социальной жизни общества. Ключевой вопрос, определяющий расположение на этой шкале, звучит следующим образом: из какого сектора вы хотели бы получать товары и услуги (и то и другое — в широком смысле слова), из частного или государственного? Крайне левым взглядам соответствует ориентация на чрезвычайно высокую роль государства в жизнедеятельности общества, крайне правым - восприятие государства как "ночного сторожа". Важно подчеркнуть, что в основе модели лево-правого континуума лежит некая суммарная мера ответов на отдельные вопросы политической повестки дня (способы государственного регулирования частного сектора, распределение налогов, размеры пособий по безработице, допустимые границы инфляции и т.д. и т.п.), отражающая позиционирование в более широком спектре политических курсов.
В модели Даунса политические партии и кандидаты действуют с прицелом на получение или сохранение контроля над правительством, что в американской мажоритарной двухпартийной системе обеспечивается только победой на выборах. Соответственно, цель партии — максимизировать получаемые на выборах голоса. Партии и их кандидаты предлагают избирателям определенные политические программы, которые голосующие оценивают с точки зрения их сходства со своей собственной позицией. Поэтому партии стремятся так "разместить" свое политическое предложение на 100-балльной шкале, чтобы в относительной близости к нему оказалось как можно больше идеальных точек избирателей.
Модель Даунса строится на допущении, что идеальные точки распределены по шкале равномерно. Это, конечно, довольно грубое приближение к действительности.
|
Какое положение в этом случае выберет партия R, исходя из задачи максимизации голосов? Очевидно, что она должна разместиться как можно ближе к партии L и справа от нее (например, R=31). В таком случае ближе к ней окажутся примерно 70% избирателей, тогда как к партии L - всего 30%. В целом партия R, определяющая свою позицию после того, как это сделала партия L, всегда будет занимать позицию рядом с ней и со стороны большего числа голосов. Как тогда будет позиционировать себя партия L, если она учитывает тактику партии R? Естественно, как можно ближе к середине. Если же партии L и Rформулируют свои позиции одновременно (что более соответствует реалиям избирательного процесса), каждая из них выберет середину политического континуума. Поэтому позиции республиканской и демократической партий в США порой трудно развести даже самому искушенному наблюдателю. Тем самым Даунс доказал неизбежность в американской (и, шире, мажоритарной) политической системе центробежной тенденции.
ПРОБЛЕМЫИ ВОЗМОЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ ПРОСТРАНСТВЕННОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ
В XXI в. пространственное моделирование электорального выбора в целом развивается в рамках уже сформировавшихся подходов. При всем разнообразии таких подходов имеется ряд проблем, общих для всех или, по крайней мере, для большинства из них.
Прежде всего, напрашивается вопрос: насколько многомерное электоральное пространство (в тех моделях, где используется несколько измерений) в действительности многомерно? К сожалению, приходится признать, что подавляющее большинство моделей оперирует не многомерным пространством, а механической суммой отдельных измерений, никак не связанных между собой. Гораздо вероятнее, что на практике электоральное пространство избирателей является целостным, а не возникает в результате механического сложения отдельных позиций. И политические партии позиционируются в сознании избирателя не дискретно, но по всем измерениям сразу. При таком подходе мы получаем уже не идеальные точки на отдельных отрезках, а некие "области предпочтений" в подлинно многомерном пространстве.
Представим, что между измерениями электорального пространства существует системная связь. Чтобы предсказать электоральное поведение избирателя, нам нужно рассмотреть всю совокупность его позиций в многомерном пространстве. "Зоны предпочтения" есть целостные пространственные структуры, а не набор точек; более того, определенной структурой обладает и само электоральное пространство.
Кстати, если данная гипотеза справедлива, рушится принципиальная аксиома об "одновершинности" функции полезности в пространственном моделировании, так как "зон предпочтения" может быть несколько.
Даунс тяготеет к одномерному пространственному моделированию, что применительно к специфике партийной конкуренции в США выглядят вполне логичными.
Нерешенной остается и проблема идентификации тех вопросов политической повестки дня: и тех базовых (идеологических) измерений, которые формируют электоральное пространство. Долгое время - фактически до тех пор, пока исследователи не приступили к моделированию избирательного процесса в странах с политическими системами переходного типа, — этой проблемы как бы не существовало. Набор вопросов политической повестки дня, формирующих электоральное пространство зрелых демократий, относительно стабилен (сглаживание экономического неравенства, разрешение или запрещение абортов и т. д.) и легко поддается редукции до одного-двух измерений с помощью многомерного шкалирования или факторного анализа. В транзитных же обществах дело обстоит совершенно иначе. Думается, что даже искушенному эксперту будет непросто ответить на вопрос об измерениях электорального пространства в современной России, учитывая поразительное сходство программ столь разных партий, как "Единая Россия" и СПС.
Впервые данная проблема была осознана все тем же Хиничем при создании модели парламентских выборов 1998 г. на Украине [2003]. В ходе разработки этой модели Хинич обнаружил, что измерения электорального пространства можно варьировать внутри одного и того же государства, тем самым фактически признав, что на электоральное пространство и методы его моделирования влияет не только институциональный, но и социокультурный контекст.
Однако социокультурная специфика может не просто видоизменять набор вопросов политической повестки дня, но и порождать фундаментальные различия в структурах электорального пространства. Так, результаты факторного анализа российских федеральных выборов 1999 — 2003 гг. совершенно четко указывают на присутствие в электоральном пространстве нашей страны наряду с традиционным лево-правым расколом "властного" измерения [Ахременко А.С.]. Очевидно, что уровень конформизма по отношению к власти независимо от ее политического курса не может считаться вопросом ни политической повестки дня, ни идеологического позиционирования — во всяком случае, в том смысле, который вкладывают в понятия issue и ideology западные исследователи.
На наш взгляд, успешное развитие пространственного моделирования невозможно без более активного использования методов многомерной статистики, в частности факторного анализа, который позволяет отразить структуру связей между переменными (что в свете вышесказанного принципиально важно). Необходимо также радикально увеличить число компаративных исследований электорального пространства. Пока что большинство моделей имеют весьма ограниченную эмпирическую базу. Это тоже "родовая травма" теории рационального выбора с ее дедуктивной логикой и претензией на универсальность (если модель работает в одной стране, она должна работать везде).
Требуется гораздо более глубокий уровень понимания проблемы политического выбора как такового. Причем соответствующие исследования лучше проводить не только в парадигме позитивной политической теории, явно упрощающей реальный процесс принятия решений.
Значительный интерес представляет моделирование структурной динамики электорального пространства — особенно применительно к транзитным политическим системам, где интенсивно меняется не только повестка конкретных избирательных кампаний, но и конфигурация базовых альтернатив политического выбора.
ВЫВОДЫ
Таким образом, моделирование дает возможность проводить исследования общественной жизни более эффективно, выявлять скрытые противоречия в ее познании, адекватно осуществлять прогнозирование и проектирование социальной реальности.
В социально-практическом аспекте, моделирование способствует более результативному предвидению явлений и процессов развития окружающей социальной действительности, выявлению ее неоднозначных, опасных и чреватых катастрофами тенденций, помогает вовремя обнаруживать и упреждать нежелательные, кризисные последствия. Общество крайне нуждается в обоснованных, взвешенных, направленных на привнесение в него стабильности и гармонии, моделях и прогнозах.
Моделирование необходимо так же каждой отдельной личности для более адекватного видения будущего и возможности скорректировать собственные действия с общественными тенденциями, чтобы тем самым достичь поставленных целей.
Как метод, моделирование уже давно и активно используется наукой в сфере прогнозирования характера развития и поведения технических, физических и биологических объектов, и в этом плане он достаточно хорошо разработан.
Следует отметить, что математические модели в гораздо большей степени, чем естественный язык, помогают получить сложные выводы из некоторого множества исходных допущений. Моделировать политические и социальные явления сложно – обычно намного сложнее, чем моделировать природные процессы. Это обусловлено тем, что люди намного сложнее. Эта сложность выливается в следующих положениях, связанных с моделированием политического поведения.
Во-первых, моделирование начинается с более простых и регулярно наблюдаемых типов поведения и лишь затем переходит к более сложным типам. Как следствие, некоторые из моделируемых явлений могут показаться тривиальными, в то время как к “крупным вопросам” сразу подступиться бывает трудно или невозможно. В противоположность этому при интуитивном, неформальном подходе к политическому анализу мы можем в любое время обратиться к любому сколь угодно крупному вопросу. Получаемые при этом ответы, однако, оказываются часто неверными – достаточно бегло припомнить, сколько в истории человечества было войн, кровопролитий, нищеты и нелепых ошибок, чтобы понять, что интуитивные модели редко бывают безупречными. Поскольку мы всегда можем, в конечном счете, прибегнуть к неформальной модели, использование формальных моделей в состоянии лишь улучшить наш политологический анализ.
Во-вторых, математические средства, необходимые для анализа политических проблем, по всей вероятности, должны быть более разнообразными и сложными, нежели те, которые применяются для решения классических естественнонаучных проблем. В частности, модели социальных процессов по сравнению с моделями природных систем, вероятно, будут связаны с большей степенью случайности, а также с обработкой большего количества информации и большего числа переменных. В то же время появление электронных вычислительных устройств позволило иметь дело с формальными системами, куда более сложными, чем те, которые поддаются “ручной” обработке, а в будущем использование компьютеров обещает политологии еще более значительный прогресс.
Литература
1. Ахрименко А. С. Политическое прогнозирование на российском фоне // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 1999. № 1.
2. Волны и циклы политического развития: Заочный «круглый стол» журнала «Полис» // Полис. 2002. № 4.
3. Гизатуллин Х. Н. Экономическое и социальное прогнозирование.— Уфа, 1999.
4. Голиков В. Д. Основы социального прогнозирования и моделирования. — Уфа, 2000.
5. Гречко П. К. Концептуальные модели.— М., 1995.
6. Джарол Б. Мангейм, Ричард К. Рич. Политология: Методы исследования. — М., 1997.
7. Ерофеев В. К. Сценарное моделирование как технология принятия групповых решений: Учебное пособие. — Астрахань, 1998.
8. Замятина Н. Ю. Модели политического пространства // Полис. 1999. № 4.
9. Компьютерное моделирование социально_политических процессов: Учебное пособие / Под ред. О. Ф. Шаброва. — М., 1994.
10. Краснов Б. Политическое прогнозирование Б. Краснов // Социально-политический журнал. 1994. № 11–12.
11. Мельников Ю. Н. Цикличность в истории России / Ю.Н.Мельников // Общественные науки и современность. 1997. № 5.
12. Нуреев Р. Теория общественного выбора Р.Нуреев // Вопросы экономики. 1996. № 7.
13. Общая и прикладная политология. Учебное пособие / Под общ. ред. В. И. Жукова, Б. И. Краснова. — М., 1997.
14. Основы прикладной социологии: Учебник для вузов / Под ред. Ф. Э. Шереги, М. К. Горшкова. — М., 1996.
15. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование.— М.,2000.
16. Плотинский Ю. М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов.— М., 1998.
17. Плотинский Ю. М. Циклические модели прогнозирования развития США / Ю.М.Плотинский // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. 1996. № 2.
18. Рабочая книга по прогнозированию / Отв. ред. И. В. Бестужев Лада. — М., 1982.
19. Симонов К. В. Политический анализ: Учебное пособие / К.В. Симонов — М., 2002.
20. Стегний В. Н. Теория и методология социального прогнозирования: Курс лекций / В.Н.Стегний — Пермь, 1999.
[1] Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. М.,- 2000.- С.154.
[2] См.: Социс. 2000.- № 7. С. 13.
[3] См.: Советская Россия.- 2007.- 3 марта
[4] Бауман Зигмунт. Мыслить социологически. Пер. с английского под ред. канд. филос. наук А.Ф. Филиппова [Текст] / Зигмунт Бауман. М.: Аспект Пресс.- 1996.- С. 122-123
[5]Зудин, А.Ю. «Культура имеет значение»: к предыстории российского транзита [Текст] /А.Ю. Зудин // Мир России. – 2002. – № 3. – С. 157.
[6]Соловьев, А.И. Специфика поведения российских элит в переходный период. Демократические переходы: варианты путей и неопределенность результатов (Круглый стол) [Текст] / А.И. Соловьев // Полис. – 1999. - № 3. – С. 40.
[7]См.: Поляков, Л.В. Как Россия нас обустраивает [Текст] / Л.В. Поляков. – М., [Б.м.], 1996. – 160 с.; Он же. Путь России в современность: модернизация как деархизация [Текст] / Л.В. Поляков. – М.: Институт философии РАН, 1998. – 202 с.
[8]Гайдар, Е.Т. Государство и эволюция. Как отделить собственность от власти и повысить благосостояние россиян [Текст] / Е.Т. Гайдар. – М., [Б.м.], 1995. – С. 147.
[9]См.: Лапкин, В.В. Российский переход как проблема политической теории. Демократические переходы: варианты путей и неопределенность результатов (Круглый стол) [Текст] / В.В. Лапкин // Полис. – 1999. - № 3. – С. 38 – 39.
[10]См.: Макфол, М. Осмысление парламентских выборов 1993 г. в России [Текст] / М. Макфол // Полис. – 1994. - № 5. – С. 124 – 136; Он же. Опасности затянувшегося переходного периода [Текст] / М. Макфол // Pro et Contra. – 1999. – Т. 4. - № 2. – С. 175 – 190.
[11]См.: Мельвиль, А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам [Текст] / А.Ю. Мельвиль // Полис. – 1998. - № 2. – С. 9.
[12]Мигранян, А. Россия. От хаоса к порядку? (1995 - 2000) [Текст] / А. Мигранян. – М.: МОНФ, 2001. – С. 272 – 281.
[13]См.: Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст] / С. Хантингтон. – М.: Прогресс – Традиция, 2004. – С. 75.
[14]См.: Поляков, Л.В. Политическая система современной России [Текст] / Л.В. Поляков. – М., [Б.м.], 2005. – С. 72 – 81; Он же. Путинская Россия: политическая деградация или политическая модернизация [Текст] / Л.В. Поляков. – М.: ГУ ВШЭ, 2007. – 20 с.
[15]Холмс, С. Чему Россия учит нас теперь? Как слабость государства угрожает свободе [Электронный ресурс] / С. Холмс // Pro et Contra. – 1997. – Т. 2. - № 4. – Режим доступа: www.carnegie.ru/ru/pubs/procontra/55642.htm.
[16]См.: Красин, Ю.А. Новые демократии и/или автократии? (Материалы круглого стола) [Текст] / Ю.А. Красин // Полис. – 2004. - № 1. – С. 170 – 172.
[17]См.: Поляков, Л.В. Политическая система современной России [Текст] / Л.В. Поляков. – М., [Б.м.], 2005. – С. 123; Балаян, А. Политический транзит в России: особенности и перспективы на современном этапе [Электронный ресурс] / А. Балаян. – Режим доступа: https://forum.msk.ru|material|society|11846.html. – Загл. с экрана; «Управляемая демократия» в России: стала ли она при Путине эффективнее, чем была при Ельцине? (Материалы круглого стола) [Электронный ресурс] / А.С. Ципко [и др.]. – Режим доступа: https://www.lgz.ru/roundtable/art2.htm. - Загл. с экрана.
[18]См.: Гельман, В.Я. «Учредительные выборы» в контексте российской трансформации [Текст] / В.Я. Гельман // Общественные науки и современность. – 1999. - № 6. – С. 46 – 64.
[19]Указ Президента РФ от 13 мая 2000 г. № 849 «О полномочном представителе Президента РФ в федеральном округе» [Текст] // Собрание Законодательства РФ. – 2000. - № 20. – Ст. 2112.
[20]Указ Президента РФ от 1 сентября 2000 г. № 1602 «О Государственном Совете РФ» [Текст] // Российская газета. – 2000. – 5 сентября.
[21]ФЗ РФ от 5 августа 2000 г. № 113 «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания РФ» [Текст] // Собрание Законодательства РФ. – 2000. – № 32. - Ст. 3336.
[22]ФЗ от 11 декабря 2004 г. № 159 «О внесении изменений и дополнений в ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ»; ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» [Текст] // Российская газета. – 2004. – 15 декабря.
[23]Клямкин, И. Постсоветская политическая система в России (возникновение, эволюция и перспективы трансформации) [Электронный ресурс] / И. Клямкин. – Режим доступа: https://www.sovetpamfilova.ru/text/1254.htm. - Загл. с экрана.
[24]ФЗ РФ от 31 июля 2000 г. № 31. «О внесении изменений и дополнений в ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» [Текст] // Собрание Законодательства РФ. – 2000. - № 31. – Ст. 3205.
[25]Устав Ассоциации «Общественная палата Тульской области» [Текст] // Гражданское общество: проблемы, исследования, перспективы развития. – Тула.: Гриф и К, 2004. – С. 172 – 179.
[26]См.: Вестник Центральной Избирательной Комиссии РФ. – 2003. - № 10 (148). – С. 131 – 135.
[27]ФЗ РФ от 11 июля 2001 г. № 95 «О политических партиях» [Текст] // Борисов И., Заславский С. Партии на будущих выборах. Новое законодательство. – М.: Изд-во «Европа», 2005. – С. 255 – 332.
[28]См.: Салмин, А. Какую Россию мы строим? [Текст] / А. Салмин // Свободная мысль. – 2004. - № 8. – С. 23 – 36.
[29]Васович, В. Переход к демократии в посткоммунистических странах (Парадоксы перехода - демократизации) [Текст] / В. Васович // Вестник МГУ. - Серия 18, Социология и политология. - 1998. - № 2 - 3. - С. 32.
[30]См.: Москвин, Д.Е. Институциональная неопределенность как результат трансформации политической системы в России [Электронный ресурс] / Д.Е. Москвин. – Режим доступ: https://www.e-journal.spa.msu.ru/images/File/2006/moskvin.pdf. - Загл. с экрана.
[31]Моисеев, С. Искушение суперпрезидентской системой [Электронный ресурс] / С. Моисеев. – Режим доступа: https://www.carnegie.ru/ru/print/55690-print.htm. - Загл. с экрана.
[32]Шляйфер, А. Россия – нормальная страна [Текст] / А. Шляйфер, Д. Трейзман // Вся политика. Хрестоматия/сост.: В.Д. Нечаев, А.В. Филиппов. – М.: Изд-во «Европа», 2006. – С. 295 – 296.
[33]См.: Зимон, Г. Специфика России глазами немецкого ученого [Текст] / Г. Зимон // Общественные науки и современность. – 2001. - № 4. – С. 113 - 122.
[34]См.: Вебер, М. Харизматическое господство [Текст] / М. Вебер // Социс. – 1988. - № 5. – С. 139 – 147.
[35]Кин, Д. Демократия и гражданское общество [Текст]/Д. Кин. – М.: Прогресс-Традиция, 2001.
[36]Нечаев, Д.Н. Гражданское общество: концепции и модели взаимодействия [Текст]/Д.Н. Нечаев //Институт государства и гражданское общество: модели взаимодействия: сб. науч. трудов/под ред. д-ра полит. наук Д.Н. Нечаева. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. – С. 18 – 19.
[37][1] Шмачкова Т.В. мир политических партий// Полис. 1992. № 12. С.227.
[38] Человек и общество: Краткий энциклопедический словарь – справочник (политология) [Текст] / Отв. ред. Борцов Ю.С., науч. Ред. Коротец Ю.Д. Ростов-на-Дону: изд-во «Феникс», 1997.- С. 250.
[39] Любимов А.П. История лоббизма в России [Текст].: фонд «Либеральная миссия», 2005 – С. 208.
[40] Сударенков, В.И. Лоббизм в Совете Федерации [Текст] / В.И. Сударенков// Государственная служба.- 2001.- №2.- С.5.
[41] Там же, С. 8.
[42] Дмитриева, К.Л. Лоббирование корпоративных интересов в органах государственной власти России [Текст] / К.Л. Дмитриева // Власть.-2004.- № 4.- С.66.
[43] Там же. С. 67.
[44] Там же. С. 68.
[45] Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов [Текст] //А.И. Соловьев. - М.: Аспект Пресс, 2001. - С. 288.
[46] Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. - С. 178.
[47] Например, Ануфриев Е.А. Политическая социализация личности как проблема современной политологии// Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. – 1997. - № 3. – С. 35-40.
[48] Политология: учебник [Текст] / А. Ю. Мельвиль и др. – М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России, ТК Велби, Изд –во Проспект, 2005. - С. 142.
[49] Арон, Р. Демократия и тоталитаризм [Текст] / Р. Арон. - М., 1993.- С.71.
[50] Сатаров Г.А. Структура политических диспозиций россиян // Российский монитор. Архив современной политики. Вып. 1. 1992. С. 145
[51] Рабочая книга социолога. М., 2006. С. 507; Мангейм Дж.-Б., Рич Р.-К. Политология. Методы исследования. М., 1997. С. 519
[52] Кимбл Г. Как правильно пользоваться статистикой. М., 1982, С. 174—178; Тюрин Ю.Н., Макаров А.А. Статистический анализ данных на компьютере. М., 1998., 289
[53] Статистические методы анализа информации в социологических исследованиях / Отв. ред. Г.В. Осипов. М., 1979.
[54] Рабочая книга социолога. М., КомКнига. 2006
[55] Факторный, дискриминантный и кластерный анализ / Под ред. И.С. Енюкова. М., 1989, 63
[56] Там же.
[57] Факторный, дискриминантный и кластерный анализ / Под ред. И.С. Енюкова. М., 1989.С. 28, 67
[58] Харман Г. Современный факторный анализ. М., 1972, 14
[59] Факторный, дискриминантный и кластерный анализ / Под ред. И.С. Енюкова. М., 1989, 67.
[60] Там же, 60
[61] Факторный, дискриминантный и кластерный анализ / Под ред. И.С. Енюкова. М., 1989, 153
[62] Факторный, дискриминантный и кластерный анализ / Под ред. И.С. Енюкова. М., 1989, 165—166
[63] Там же, 166
[64] Там же, 191
[65] Там же, 171
[66] См.: Банк социологических данных, 1990 (Информационные ресурсы социологических центров СССР). М., 1990; Международный журнал социальных наук. Май. 1995. № 9. Европейские базы данных по социальным наукам; Мангейм Дж.-Б., Рич Р.-К. Политология. Методы исследования. М., 1997. С. 220—221]