— Е-мое! — заорал толстый милиционер и бросился к старухе, по дороге опрокидывая стулья.
Не то чтобы он сильно обеспокоился ее самочувствием, просто испугался, что бабка окочурится в самый неподходящий момент и у него не останется свидетелей, а начальство с кого спросит? С него, с Сычина оно спросит. И по всей строгости спросит. Шуточное ли дело взрыв на вокзале. Да еще на каком вокзале!
Можно сказать, на самом главном в стране! Это же терроризм в чистом виде! Политическое дело! А свидетели — где они? Кто сбежал, кто в больнице. Есть еще, конечно, девки-официантки. Ну, этих-то он знает, как к свидетелям к ним доверия нету. У Таньки-балаболки одни только сериалы на уме.
Выяснилось, что старушка не окочурилась, а просто сомлела от страха, по крайней мере внешне не наблюдалось на ней никаких ран и повреждений. От громкого голоса милиционера старушка, надо полагать, очнулась. Она подняла голову и поглядела перед собой голубыми выцветшими глазами. Двое официанток захлопотали над старушкой, расстегнули твидовое пальто. Нарядная шляпка с перышком сейчас вовсе не выглядела кокетливой, она вообще валялась рядом на стуле. Седые, тщательно уложенные волосы старушки несколько растрепались, она была очень бледна, руки дрожали.
Одна из девушек поила ее водой, вторая обмахивала полотенцем. Толстый милиционер Сычин в это время принимал рапорт от своего напарника Окунькова. Как он и предполагал, никто из свидетелей снаружи толком ничего не видел, но все дружно сходились на том, что кафе подорвали чеченские террористы. Поминали шахидов, Аль Каиду и самого бен Ладена.
— Ох, и грамотный у нас народ пошел, вздохнул Сычин, — телевизор много смотрят…
— Ну что тут у вас? — подошел он к группе в углу. — Свидетель в порядке?
— Плохо ей, «скорую» надо! — сказала девушка с полотенцем.
— Что, осколком попало или ударной волной оглушило? — деловито осведомился Сычин. Вроде внешне не заметно…
— Просто от стресса, это же просто ужас какой-то, я сама от страха чуть сознание не потеряла. — Официантка со вкусом всхлипнула и выпила воду из старушкиного стакана.
— Окуньков! — крикнул милиционер. —Вызывай сей минут «скорую» для свидетельницы!
— Не надо «скорую», — встрепенулась старушка, — мне уже лучше. Я на поезд опаздываю! Как раз сейчас посадка начинается!
— Вы, гражданка, — начал милиционер, являетесь важным свидетелем террористического акта. Я имею право вас задержать для дачи показаний…
— Товарищ капитан! — взмолилась старушка, хотя толстый мент Сычин был только лейтенантом. — Ну я вас очень прошу! Мне так надо ехать! Я все равно ничего не видела, глаза-то подводят…
В доказательство она вытащила из небольшой и прилично выглядевшей дорожной сумки красивый кожаный футляр для очков.
— Набежали какие-то, что-то бросили — дым, грохот…
— Она и правда в стороне сидела, — сказала сердобольная Люся и искательно затянула в глаза милиционеру:
— Товарищ Сычин, может отпустите бабушку? Ей и так досталось…
Сычин поглядел в окно. Возле кафе собирались зеваки — те, что приходят уже после случившегося. Те люди, кто по невезению оказались близко от взрыва, давно уже убрались подальше, потому что никому не охота застрять в свидетелях надолго. Начальство тоже не появлялось, оно, как всегда, задерживалось.
— Не положено, — твердо сказал Сычин и поскорее выскочил из кафе, поскольку старушка уже собиралась заплакать.
Окуньков тоже вышел, потому что подъехала наконец машина с начальством. Официантка Люся наклонилась и прошептала что-то старушке. Та кивнула головой, нахлобучила кое-как свою шляпку и подхватила не слишком тяжелую дорожную сумку. Люся вывела ее через служебный вход. Старушка пробралась между пустыми ящиками и мусорными бачками и устремилась к перрону. Как раз подали поезд «ЭР-200». Проводница подозрительно поглядела на всклокоченные волосы старушки и повисшее перышко на шляпе, но голубые выцветшие глаза смотрели так доброжелательно, что проводница улыбнулась в ответ.* * *
Долговязый блондин в синем пуховике уже полчаса таскался по улицам, стараясь не потерять из виду свой объект — бритоголового типа, по следу которого его пустили возле вокзального кафе. «Объект» явно чувствовал слежку — он кружил по одним и тем же местам, менял направление, останавливался возле витрин, делая вид, что завязывает шнурки, и оглядывая улицу за своей спиной При этом он не покидал район трех вокзалов. Наверняка у него где-то поблизости была оставлена машина, но он не хотел садиться в нее, не избавившись от «хвоста», ведь по номерам его потом запросто смогут вычислить. Вот он и кружит, пытается затеряться в толпе Блондин по всем правилам наружного наблюдения сохранял дистанцию, не теряя контроль за ситуацией, то и дело останавливался возле газетных лотков, прятался за киосками.