Когда Марина и ее адвокат Вячеслав Трофимов начали, что называется, копать, то раскопки привели к ужасающим результатам. Ведь не может быть ничего страшней неизвестности – особенно если не знаешь, жив твой ребенок или мертв.
События развивались парадоксально: у Марины и ее адвоката в скором времени скопилось много бумаг, одни из которых свидетельствовали, что Андрюша Кутузов умер, другие опровергали это.
– Мы с адвокатом пришли в морг Ивано-Матренинской больницы. Там получили ответ, что ребенок умер. На мой вопрос, почему же не сообщили, мне спокойно ответили – мол, не хотели беспокоить. Я спросила их, где он похоронен. И получила ответ, что где-то «вместе со всеми остальными», но места так и не сказали.
– Если бы они назвали место, то это было бы дело трех дней – провести экспертизу и выяснить, есть ли в захоронении тело Андрюши Кутузова. Но никто не говорит, где это место. Его нет, – уверен Вячеслав Трофимов.
Во все учреждения и государственные органы, могущие пролить свет на судьбу маленького Андрюши, были разосланы запросы. В ноябре Марина получила ответы.
Городская служба ЗАГС прислала Марине извещение об отсутствии записи акта о смерти. То есть ЗАГС не регистрировал смерть младенца Андрюши Кутузова ни в 1998 году, ни позднее, вплоть до 2007 года.
Администрация больницы прислала бумагу, где было сказано: «Ребенок Кутузов А.Ю. поступил в МУЗ г. Иркутска ГИМДКБ 21.04.98 в 11 часов 40 минут. Умер 21.04.1998 в 18 часов 00 минут». Согласно этой бумаге, Андрюша умер через пять часов после того, как попал в больницу. Но Марина утверждает, что три месяца она посещала сына в больнице.
От администрации больницы Марина получила еще один документ, где до сведения матери доводилось следующее: «У нас нет информации о регистрации смерти вашего ребенка Кутузова А.Ю.». Вот так фокус. Ребенок умер, больница не подала в ЗАГС никаких документов – а ведь речь идет о смерти человека. И матери о смерти ребенка не сообщили. Почему? Ведь она могла бы похоронить сына по-человечески, не допустить, чтобы его закопали «со всеми остальными» в братской могиле для безродных.
Патолого-анатомическое отделение Ивано-Матренинской больницы прислало заключение о смерти, где было указано основное заболевание: внутриутробная инфекция, серозно-гнойный менингит.
Дальше в деле жизни-смерти Андрюши Кутузова появилось еще больше странностей. Комитет по управлению Правобережным округом за подписью Николая Хиценко, заместителя главы администрации, сообщил упавшей духом матери вещь поистине необыкновенную: «По информации, полученной от главного врача МУЗ г. Иркутска ГИМДКБ, Кутузов Андрей Юрьевич переведен в дом ребенка № 2 г. Иркутска». Это, конечно, похоже на бред. Ведь только что больница сообщила матери, что ее младенец умер. И тут же главврач той же больницы через администрацию города заявляет, что ребенок переведен в дом ребенка. Мертвых детей отвозят на кладбище, но никак не в дом ребенка. Однако этот бред подтвержден документально.
Что все это такое – неописуемая халатность всех ответственных работников, замешанных в этом деле, допускающая, что ребенок может пропасть, кануть бесследно, или чей-то умысел, попытка скрыть что-то?
«Никакой информации о ребенке не имеем»
Наконец, в декабре из архива администрации Иркутска было добыто распоряжение от 14 августа 1998 года, подписанное исполняющим обязанности заместителя мэра Иркутска Журавлевым. Распоряжение красноречиво гласило: «Рассмотрев документы, предоставленные Ивано-Матренинской детской клинической больницей, и руководствуясь ст. 122 Семейного кодекса РФ, определить в детский дом Кутузова Андрея Юрьевича. Мать Кутузова Марина Юрьевна временно оставила ребенка».
Копия этого распоряжения была подписана начальником отдела опеки и попечительства Екатериной Михайловой. Из этого распоряжения вытекает одна абсурдная вещь: Андрюшу решили устроить в детдом в августе 1998 года – то есть через четыре месяца после того, как младенец якобы умер.
Побеседовав с ответственными работниками одной ответственной структуры, мы услышали версию: мол, документы на устройство ребенка в дом ребенка были поданы заранее, еще до его смерти, и администрация перед вынесением окончательного решения не проверила данные. Но ведь, по логике вещей, если ребенок умер через пять часов после поступления в больницу, когда же успели подать документы на устройство его в детское учреждение?
Да и потом, известно, что для того, чтобы решить вопрос об устройстве ребенка в сиротское учреждение, нужно собрать немало документов, в том числе получить материнский отказ от ребенка – именно из-за отсутствия отказов дети годами живут в больнице. В случае с малышом Кутузовым в наличии был только временный отказ.
Марина уверена, что Андрюша жив. Ей казалось, что след ребенка найден и вот-вот будет найден и сам Андрюша. Однако этот едва показавшийся след прервался. Главврач Иркутского областного специализированного (для детей с органическим поражением центральной нервной системы) дома ребенка № 2 сообщил, что несовершеннолетний Кутузов в дом ребенка № 2 не поступал и не воспитывался. «Никакой информации о месте нахождения данного ребенка сообщить не можем».
Какой из всего этого можно сделать вывод? Очень простой: Андрюшу не определяли в детский дом, он не выходил за стены больницы. Во всяком случае, под именем Андрея Кутузова. Но вероятность того, что он жив, велика. Марина Кутузова и адвокат Трофимов сделали более конкретный и прямой вывод – Андрюшу обманным способом отдали на усыновление.