Понимание времени и пространства в социально-гуманитарном знании существенно отличаются от их представления в естествознании. Это социально-историческое время и пространство человеческого бытия и бытия человеческой культуры. Рассмотрение проблемы времени в гуманитарном знание может опереться на важнейшие идеи философов, размышлявших о природе времени и пространства.
Из концепции времени И.Канта следуют две идеи, важные для выяснения как форм познания времени, так и способов его познания. Первая – это идея об априорности (a priori – до опыта) времени, лежащем в основе всякого познания, оно представлено аксиомами, главными из которых являются следующие: время имеет одно измерение, различные времена существуют не вместе, а последовательно. Признавая, что кантовская идея априорности времени имеет фундаментальное значение для философии познания, современные культурологи исходят из того, что априорность представлений о времени укоренена в культуре, материальной и духовной деятельности человека. Каждое новое поколение обретает представление о времени не только из опыта (a posteriori – после опыта), но и как наследование готовых форм и образцов, уже имеющихся в культуре представлений о времени. Вторая важная идея Канта – это видение времени как «формы внутреннего чувства», т.е. созерцание нас самих и нашего внутреннего состояния. Кант ставит проблему «субъективного времени», понимая, что в отличие от физического, это собственно человеческое время – длительность наших внутренних состояний. Следует подчеркнуть, что имеется ввиду не биофизическая характеристика процессов психики, и не субъективное переживание процессов времени, а время «внутренних явлений нашей души», бытийственная характеристика нашей экзистенции (лат. existentia – существование). Эта идея Канта послужила толчком для развития нового понимания времени, в таких направлениях, как философия жизни, феноменология, экзистенцианализм, а также социально-гуманитарного знания.
Французский мыслитель А.Бергсон, разработавший концепцию времени как длительности, «деления», пересматривал все основные понятия философии с точки зрения этой концепции, в том числе главные категории теории познания – субъект и объект. Он пришел к выводу, что различие между ними скорее зависит от времени, чем от пространства. Время для Бергсона не априорная форма чувственности, а непосредственный факт сознания, постигаемый внутренним опытом. Как длительность, время предстает неделимым и целостным, предполагает проникновение прошлого и настоящего, творчество новых форм, их развитие. Введение Бергсоном понятия длительности свидетельствует о философской переориентации, связанной с установлением исторического самосознания науки, попытками описывать саму реальность как историческую. Он осознает, что время человеческого, духовного и социального существования – это иная реальность, исследуемая и описываемая другими методами, чем физическая реальность.
Подобный подход является главным в феноменологии. Вопрос о том, как мы осознаем время, перерастает у Э.Гуссерля в вопрос о временности сознания, которое конституирует время «внутри себя», но не «отражает» его, не считывает с объектов. Феноменологический метод анализа времени – это исключение объективного времени и рассмотрение внутреннего сознания времени на двух уровнях схватывания длительности и последовательности – уровне осознания времени и уровне темпоральности самого сознания. Для понимания природы времени в познании и способов его описания особую значимость имеют опыт и идеи герменевтики. Время осмысливается здесь в различных формах: как темпоральность жизни, как роль временной дистанции между автором (текстом) и интерпретатором, как параметр «исторического разума», элемент биографического метода, компонент обновляющихся смыслов, образцов.
У В.Дильтея время становится внутренней характеристикой жизни субъекта. Время рассматривается как категория духовного мира, необходимая чтобы показать реальность постигаемого в переживании. В историческом времени ничто не ограничивается и не обособляется, прошлое и будущее одновременно проникнуто друг другом, настоящее всегда включает в себя прошлое и будущее.
В герменевтике существует еще один опыт осмысления времени значимый для понимания методологии социально-гуманитарных наук. Речь идет о герменевтическом значении «временного отстояния», как определил эту проблему немецкий философ Г.Гадамер в своем главном труде «Истина и метод». За этим стоит постоянно возникающий вопрос: как интерпретировать текст – из времени автора или из времени истолкователя. Необходимо, согласно Гадамеру, позитивно оценивать отстояние во времени, как творческую возможность понимания исторического события, поскольку время – это непрерывность обычаев и традиций, в свете которых предстает любой текст.
Обоснование фундаментальности «нефизического» исторического, экзистенциального времени связано с именем М.Хайдеггера с осуществленным им «онтологическим поворотом», что изложено им в его главном труде «Бытие и время». Решая вопрос о смысле человеческого бытия, Хайдеггер обнаруживает в качестве этого смысла – время. Философ говорит «о временности присутствия» как способе бытия конечного человека. В модусах времени раскрывается сам человек и через него раскрывается мир. Познание исторического времени происходит в пространстве социальных наук, в частности, политологии, экономики, социологии и психологии. Категориям «время», а также «пространство» отводятся важное место в теории цивилизации. Для любой цивилизации, если рассматривать ее в русле культурно-исторического подхода, характерны пространственно- временные характеристики. Особенность социального пространства заключается в том, что мир вещей и культуры, окружающих человека, их пространственная организация обладает надприродными, социально значимыми характеристиками. Специфика социального пространства тесно связана со спецификой социального времени, которое является внутренним временем общественной жизни. Социальное время - это оценка пути, пройденного человечеством, мера изменчивости общественных процессов, преобразований в жизни в людей. Выявление роли пространственно - временных факторов в современной динамике приобретает особую значимость в условиях радикального изменения представления о пространстве и времени, связанного с глобализацией. Глобализация и локализация диктует новые требования к осмыслению проблем цивилизационно - культурной идентичности. Для того, чтобы отразить это конкретное единство М.М. Бахтин ввел понятие «хронотоп» (от греч. chronos– время + topos – место), выражающее континуальное единство пространственно - временных характеристик, связанное с культурно- историческим смыслом событий и явлений. М. Бахтин использовал понятие «хронотоп» в литературоведении и эстетике. Однако потенциал этого понятия более широк. В концепции Бахтина хронотоп не столько универсальная философская категория, сколько модус существования культурного смысла.
Формула хронотопа была сформулирована М. Хайдеггером как: «здесь-и-сейчас». Она означает, что любое социальное явление существует и в определенном месте (т.е., в пространстве), и на определенном этапе своего развития (т.е., во времени). В соответствии с этой формулой социальные явления должны изучаться сразу же и во времени, и в пространстве. Данная формула также определяет приоритетность изучения социально-гуманитарными науками настоящего, так как оно существует как непосредственная действительность, прошлое же уже никогда в своей основе не повториться, будущее же может быть, а может и не быть.
Хронотоп – это не просто единство времени и пространства, а острое переживание этого единства, затягивающего в эмоциональный водоворот всех, кто приближается к данному смысловому ядру культурно- исторического объекта. С его помощью могут быть выражены своеобразие индивидуального мировосприятия, а также специфика этнического, исторического и культурного значения времени и пространства. Пространственно - временное смысловое единство рождает эффект притяжения душ, ибо требует для вхождения в смысловое пространство активного их «соработничества». Хронотоп предполагает сосуществование различных эпох в едином «большом времени». Мир героя, мира автора и мир читателя (слушателя) сопрягаются, образуя некое специфическое пространственно-временное целое. Следует учитывать, что если до введения понятия «хронотоп» считалось, что пространство мы познаем, а время ценностно переживаем, то понятие «хронотоп» отразило «ценностный вес Я и другого» в контексте целостного и одновременно длящегося пространственно - временного лика эпохи. Мы переживаем процессы связанные со временем и пространством: очертания ландшафта, городов, садов, парков стили ушедших эпох, которые даны нам через произведения искусств и т.д. Эстетический образ пространства рождает ту дополнительную энергию, которая вызывает самые лучшие помыслы человека и направляет его к обустраиванию собственной среды обитания. Построение того или иного образа пространства есть задача, в допустимых пределах соизмеримая с человеческими возможностями. Культурно- историческое время впрессовано в пространственные образы. Поэтому можно говорить об определенной власти человека над пространством, окультуренном временем эпохи, раскрывающим свое содержание в том или ином временном контексте. Заключающаяся в понятии хронотопа возможность создании интегрированного образа мира, позволяет не только выявить общие характеристики жизни и тенденции развития, но и понять человеческое измерение мира и исторического процесса в целом. При этом очевидным становится ответственность человека за то или иное формирование событийных «метафизических линий».
Следует отметить, что, взяв термин «хронотоп» из естественнонаучных текстов А.А. Ухтомского, Бахтин не ограничился натуралистическим представлением о хронотопе как физическом единстве, целостности времени и пространства, но наполнил его также гуманистическими, культурно-историческими и ценностными смыслами. Он стремился обосновать совпадения и несовпадения понимания времени и пространства в систематической философии и при введении им «художественного хронотопа». Бахтин принимает кантовскую оценку значения пространства и времени как необходимых форм всякого познания, но в отличие от Канта понимает их не как «трансцендентальные», а как «формы самой реальной действительности». Он стремится раскрыть роль этих форм в процессе художественного познания, «художественного видения». Обосновывая также необходимость единого термина, Бахтин объясняет, что в «художественном хронотопе» «время сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем»