В предыдущей главе мы говорили о частном случае «виртуального романа» – о влюбленности в Бога. В этом случае наблюдаются все те же признаки поклонения сотворенному себе кумиру, включая проекцию собственных идеальных представлений на некий туманный и всеобъемлющий предмет любви. Мне кажется, что существует ряд параллелей между двумя этими явлениями, которые объясняются самим устройством нашего мышления. Разница лишь в том, что страсть к Богу – безвредная и безопасная, поскольку ее объект вряд ли вторгнется в наш реальный мир, а «интернет-роман», напротив, чреват большим риском и эмоциональной травмой, потому что за виртуальными «аватарками» все-таки скрываются реальные люди.
Мне бы очень хотелось завершить эту главу на оптимистичной ноте и спеть дифирамбы «всемирной деревне». Но боюсь, не получится. По моему мнению, виртуальный мир таит в себе слишком много ловушек для неосмотрительных и простодушных людей, предоставляя массу укрытий для злоумышленников. В реальной жизни мы обычно склонны доверять людям, покуда их поступки или обстоятельства не заставят нас насторожиться. Мы исходим априори из порядочности окружающих – отчасти потому, что иначе общество попросту перестало бы существовать. А поскольку такое доверие с незапамятных времен было крайне важным для выживания маленькой общины – а значит, и всех ее членов, – то в силу естественного отбора мы просто унаследовали эту потребность доверять другим и самим проявлять по отношению к ним честность и доброжелательность. В маленьком тесном мирке, где все друг друга знают, мошенника разоблачить легко. Мы вычисляем его по бегающим глазкам и прочим верным приметам, а слухи по общине расходятся быстро. Но в необъятном и анонимном мире Интернета все обстоит совсем иначе.
Есть только одно крошечное исключение из правила: многопользовательские ролевые онлайн-игры вроде Second Life или World of Warcraft. В этих виртуальных мирах естественным образом воспроизводятся обычаи и правила, существующие в реальном мире. Нарушители принятых в сообществе законов и неписаных правил подвергаются остракизму и наказываются. Что неудивительно, ведь эти онлайн-сообщества де-факто не что иное, как маленькие общины, решающие совместные задачи. И пользователи ведут себя там примерно так же, как в повседневной жизни: образуются маленькие компании добрых друзей, которые со временем проникаются друг к другу таким доверием, что начинают действовать заодно. Однако если не считать этих особых случаев, в интернет-пространстве не существует самоконтроля, который заменял бы контроль внешний, «полицейский». Там ведь нет ни общего дела, ни единой цели, требующей совместных усилий. Это всего лишь супермаркет, который предлагает товары и услуги разного качества и по разным ценам. Но если в реальном мире каждый из нас сумеет выбрать оптимальный товар по оптимальной цене, то в мире виртуальных отношений мы, измученные отчаянием и одиночеством, рискуем наделать непоправимых ошибок.
* * *
Пока что мы говорили исключительно о процессах и механизмах, позволяющих нам делать определенные заключения относительно романтических партнеров и других людей, с которыми нас связывают близкие отношения. Но до сих пор мы не задавались вопросами: как и когда любопытный феномен под названием «влюбленность» занял столь важное место в нашей психике? В следующей главе я наконец обращусь к рассмотрению двух этих важных эволюционных вопросов.
Дилемма эволюции
Жены, проку нет в слезах —
У мужчин гульба в крови:
Ведь в природе ни на грош
Постоянства не найдешь.
Роберт Бернс. Закон природы [23]
Пока что мы установили две вещи: во-первых, что брачная система у человека довольно изменчива – по крайней мере, в том смысле, что возможен переход от моногамии к полигамии и обратно. Во-вторых, при всем разнообразии форм этой системы за ними явственно стоят одни и те же психологические процессы, тот феномен, который мы называем влюбленностью. Есть мнения, будто он встречается и у представителей других видов, но мне все-таки кажется, что влюбляться могут только люди – во всяком случае, с такой силой. Впрочем, в данной главе я хочу сосредоточиться на функциональной стороне дела: откуда вообще взялось это странное явление в человеческом роду? Моногамные брачные системы (а значит, и парная брачная психология, неразрывно с ними связанная) у млекопитающих встречаются крайне редко: моногамны лишь 5 % видов. Хотя в нашем собственном отряде приматов моногамия распространена шире, все равно она отнюдь не является общим правилом: моногамны всего 15 % видов приматов, причем большинство из них – это либо мелкие южноамериканские капуциновые и игрунковые, либо гиббоны (единственные моногамные приматы Старого Света). Но пусть у других видов и близко нет того накала чувств, который знаком людям (хотя некоторые из южноамериканских обезьян временами поразительно нас напоминают!), их брачное поведение может подсказать нам некоторые обстоятельства, объясняющие эволюцию человеческого поведения.