Эссе
Ермакова Светлана, 4Г
Оценка периода правления Л.И. Брежнева и роли диссидентского движения
«Боец со стальными кулаками в бархатных перчатках»
(воспоминания современников)
Л.И. Брежнев начал свое правление в 1964 году, придя к власти путем отставки Н.С. Хрущева. Эпоха Брежнева вместила в себя целую череду сложных и весьма неоднозначных событий, в том числе проведение Косыгинских реформ, освоение крупнейших нефтяных и газовых месторождений, экспорт энергоресурсов, повышение уровня жизни населения, попытки ресталинизации, борьба с инакомыслием, развитие мирных инициатив на внешнеполитической арене, подавление Пражской весны, ввод войск в Афганистан и многое другое. Поэтому вполне закономерно, что и оценки этого периода зачастую носят противоположный характер.
Поэтому рассмотрим оценки ученых по данной тематике.
Характеризуя общие тенденции развития советской экономикиво второй половине 1960 — начале 1980-х гг., исследователи, как правило, сходятся во мнении, что Советский Союз переживал серьезный системный кризис. Ю. Аксютин определил период пребывания у власти Л. И. Брежнева как застой. По его словам, это было время, когда реформы в сфере экономики уступили место разговорам о них. А. В. Сперанский (российский историк, доктор исторических наук, профессор) утверждает, что к началу 1980-х гг. практически все основные сферы советского общества охватил кризис, сущность которого определялась низкими темпами прироста производства, понижением уровня жизни населения и дискредитацией в общественном сознании коммунистической идеологии. Истоки этой ситуации он усматривает в широкой экономической реформе 1965 г. А. В. Сперанский настаивает на том, что провал косыгинских начинаний привел к сохранению командно-административных мер управления экономикой, оставшихся в рамках экстенсивного развития, а также к деградации всей экономической системы в целом.
Е. М. Скворцова (кандидат исторических наук, доцент) исследовала брежневский период 1960—1980-х гг. в рамках изучения проблем модернизации России. Она заключила, что главным его содержанием стала перенастройка традиционной системы модернизации. По ее словам, это было время, когда коренному изменению схемы модернизации препятствовал целый ряд факторов. Во-первых, включенность в холодную войну и сохранение имперского статуса СССР вели к наращиванию военно-промышленного потенциала и углублению сложившихся диспропорций. Во-вторых, взятый в 1950-е гг. курс на повышение материального благосостояния советских граждан способствовал перекачке государственных инвестиций в сельское хозяйство и легкую промышленность, что обостряло борьбу отраслей экономики за материальные и трудовые ресурсы и превращало государственные инвестиционные программы в «финансовый мусоропровод», а экономику — в «тришкин кафтан». В-третьих, рассматриваемый период оказался объективно неблагоприятным в плане демографической ситуации, обстановки на внешнем рынке и положения с добычей энергоносителей. И, наконец, в-четвертых, в 1970-е гг. произошел перелом в сознании людей, вследствие чего иссяк один из главных двигателей советской экономики — трудовой энтузиазм. Совокупность перечисленных факторов привела к тому, что традиционная экстенсивная модель модернизации стала давать устойчивые сбои, а интенсивная модель так и не успела заработать. Е. М. Скворцова подчеркивает, что в 1970-е гг. СССР сделал первые важные конструктивные шаги — нащупал оптимальное направление интенсификации народного хозяйства посредством совершенствования хозрасчетных производственных отношений, инвестирования научно-производственных и агропромышленных комплексов, финансирования программ по развитию сельского хозяйства, легкой промышленности, сети инфраструктуры и жилищно-коммунального хозяйства. Однако затем страна попала в очередную «историческую дыру» — перестройку. По словам Е. М. Скворцовой, советским хозяйственникам (как когда-то П. А. Столыпину) не хватило 20 лет спокойной жизни, чтобы получить новую советскую Россию.
Интересную точку зрения высказал С. А. Бурцев. Он говорит, что в 1970-е гг. к широким слоям советского общества приходит осознание советской религии, что, в свою очередь, привело к трансформации системы ценностей на всех уровнях общественного бытия. Этот период стал переломным, так как именно тогда сложились предпосылки крушения Советского государства. В качестве главной предпосылки процесса разрушения СССР А. С. Бурцев называет трансформацию советской системы ценностей, которая не уже соответствовала действительности.
Моя же точка зрения по поводу оценки брежневской эпохи состоит в том, что при Брежневе люди были уверены в завтрашнем дне и верили в свою великую страну – одну из двух сверхдержав мира. Это во многом определялось успехами экономики. Если сравнить экономические показатели 1960-х годов с концом 1970-х (это время наиболее деятельного Брежнева), то мы увидим, что продукция машиностроения выросла в 2,7 раза, выпуск приборов в 3,3 раза, средств вычислительной техники в 10 раз.
Была создана единая энергетическая система, освоены новые нефте- и газодобывающие районы, которые и сегодня дают большую часть производства энергоносителей в России, построен ряд ключевых предприятий (ВАЗ, КАМАЗ и др.).
Фактически созданы новые отрасли хозяйства: атомное машиностроение, электронная и микроэлектронная, микробиологическая промышленность, лазерная техника, производство искусственныхь алмазов и др. синтетических м-лов, новые энергоблоки на шести атомных электростанциях, БАМ и формирование территориально-промушленных регионов, огромный размах жилищного строительства.
Производительность труда при этом увеличилась в 1,5 раза, подтвердив основополагающую идею брежневского экономического курса, заменившего принуждение к труду методами экономического стимулирования.
При этом заметно выросло благосостояние людей, народа, средняя зарплата выросла в 1,4 раза. Ставилась задача довести среднюю зарплату до 190-195 руб.
Именно при Брежневе было проведено огромное по масштабам жилищное и дорожное строительство, было построено метро в 11 городах, быт людей в городе в основном вышел на современный уровень, а на селе сильно улучшился (завершена полная электрификация села и газификация значительной части).
В результате действенной заботы о людях демографическая обстановка стала стабильной, с постоянным приростом населения около 1,5 % в год.
Важнейшим достижением Брежнева в области внутренней политики была разработка и принятие в 1976 году новой Конституции СССР.
В эпоху Брежнева весьма достойно выглядела наша внешняя политика. Контролируя добрую половину европейских стран и оказывая огромное влияние на жизнь многих стран и народов Земли, мы, с одной стороны, ревниво оберегали наш суверенитет, никому не кланяясь и не поддаваясь ни на какое давление извне. А с другой стороны, неизменно следовали политике миролюбия, стремясь к гармонизации наших взаимоотношениях с изнчалаьно враждебным СССР капиталистическим окружением.
Но так же были и просчеты.
1 августа 1975 года Брежнев в Хельсинки, будучи в эйфории от процесса «разрядки» и поддавшись на умную провокацию Запада, подписал Хельсинские соглашения, позволившие Западу взять под контроль положение с правами человека в СССР. Запад, нацеленный на победу в холодной войне, на развал СССР и уничтожение мировой социалистической системы, получил в свои руки мощнейший инструмент для осуществления этих целей, рычаг давления на Политбюро ЦК КПСС.
Не меньшей ошибкой было решение, принятое 12 декабря 1979 года Брежневым и Политбюро, о спецоперации по смене власти в Афганистане и о вводе советских войск в эту страну, что следует считать началом многолетнего участия СССР и России не только и не столько во внутриафганском конфликте, сколько в абсолютно противопоказанном нашей стране противостоянии с миром ислама.
Трагически последствия этой роковой стратегической ошибки сказываются до сих пор и чреваты непредсказуемыми потерями в будущем. Однако в брежневские времена издержки афганской авантюры отчасти уравновешивались твердой позицией СССР в ближневосточном конфликте: лицом к арабскому миру, спиной к Израилю, дипломатические отношения с которым были в брежневские времена заморожены. Впоследствии, изменив при Ельцине эту позицию на противоположную, Россия многократно усугубила дурные последствия от вторжения в Афганистан и увеличила свои риски.
Дефицит всего и вся стал визитной карточкой «развитого социализма».
Ответом на всеобщий дефицит стал расцвет теневой экономики. Деньги делали кто как мог, найдя разнообразные дыры в системе, которая только простакам казалась цельной и железобетонной, – и многие жили очень неплохо. Вспомним недавнюю историю.
Все, кто в сознательном возрасте застал 1970-1980-е годы, согласятся, что уже тогда в СССР существовало гигантское капиталистическое подполье, а черный рынок товаров и услуг был почти всеобъемлющим. По подсчетам американского иссследователя Г. Гроссмана, в середине 1970-х гг. от 28 до 33% своих домашних расходов советские люди производили из «левых» источников, а доктор наук В. Тремл (Университет Дьюка, США) считает, что «левый» заработок в позднем СССР имело до 12% рабочей силы.
Диссидентское движение — это сложное общественно-политическое явление, отношение к которому было неоднозначным даже у современников. В 1970-х гг. официальные представители Советского государства к диссидентам относили «отдельных отщепенцев, оторвавшихся от социалистического общества, которые активно выступают против социалистического строя, становятся на путь антисоветской деятельности, нарушают законы и, не имея опоры внутри страны, обращаются за поддержкой за границу». Достаточно жесткую оценку деятельности диссидентов дал Л. И. Брежнев, который заявил: «Наш народ требует, чтобы с такими, с позволения сказать, деятелями обращались как с противниками социализма, людьми, идущими против собственной Родины, пособниками, а то и агентами империализма. Естественно, мы принимаем и будем принимать в отношении их меры, предусмотренные законом». Ю. В. Андропов, будучи председателем КГБ СССР, отмечал, что диссиденты объединяют в своих рядах людей, «побуждаемых политическими или идейными заблуждениями, религиозным фанатизмом, национальными вывихами, личными обидами и неудачами... наконец, в ряде случаев психической неустойчивостью». Принципиально иную позицию отстаивали сами диссиденты. В частности, А. Синявский определял диссидентство как интеллектуальное, духовное и нравственное сопротивление унификации мысли и ее омертвению.