Только на четвертый или пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать по несколько сот грамм. Получив муку, люди бежали к воде, и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку, падала и задыхалась, умирая от удушья.
Вскоре началось в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных углах острова, а затем, где подвертывался случай.
В результате из 6100 человек, прибывших из Томска и плюс к ним 500-700 человек, переброшенных из других комендатур, к 20 августа осталось в живых 2200 человек".
К этому надо добавить, что 30 депортированных умерли еще до прибытия на остров, а треть из высаженных после трехнедельной дороги были так слабы, что не могли стоять.
Нескольких человек затоптали насмерть в драке, возникшей при раздаче муки.
Множество жизней унесли вспышки дизентерии и тифа.
Сотни ссыльных пытались пересечь широкую реку на плотах и утонули или были застрелены охраной.
Людоедство
Первые случаи каннибализма произошли уже через десять дней после того, как спецпоселенцев бросили на острове.
Потомок российских эмигрантов, бывший атташе по культуре французского посольства в Москве, историк Николя Верт недавно опубликовал книгу "Остров каннибалов", ставшую результатом его поездки на место трагедии.
"Люди умирали повсюду, убивали друг друга, - рассказала ученому местная жительница, которой во время трагедии было 13 лет. - По всему острову можно было увидеть, как человеческое мясо рвут, режут и развешивают на деревьях. Поляны были завалены трупами".
Свидетельница вспомнила о красивой девушке, которую обхаживал один из охранников. "Когда он ушел, люди схватили девушку, привязали ее к дереву и зарезали, съев все, что смогли".
Были зарегистрированы несколько десятков случаев людоедства и трупоедства.
Безымянные могилы
Только в середине июня спецпоселенцев наконец вывезли с "острова смерти", но отправили не в больницы, а на поселение, где изможденные люди продолжали умирать.
Комиссия, посланная в Нарым по письму Величко, подтвердила все изложенные в нем факты.
На острове расследователи обнаружили 31 братскую могилу, в каждой из которых было зарыто 50-70 трупов.
"Какое точно количество людей похоронено на острове Назино, и кто именно по фамилиям - таких сведений нет", - говорилось в докладной записке, составленной по итогам проверки.
Нет и никаких данных о том, что кого-либо наказали за массовую гибель людей.
"В то, что произошло на острове Назино, трудно поверить, - цитирует Верта газета Times. - Но у нас на руках есть беспрецедентно подробные документы, которые позволяют рассказать об этих так долго замалчиваемых событиях. Трагедия в том, что погибшие на острове - это лишь 1% от тех, кто умер в тот год от голода. Эпизодов, подобных Назино, было гораздо больше, и мы просто о них не знаем".
На самом деле все обстояло намного хуже, чем считает Верт. Только на Украине в результате "голодомора" 1932-1933 годов погибли не 450 тысяч, а более трех миллионов человек.
По данным советской статистики, назинская трагедия и правда не была чем-то из ряда вон выходящим. В ходе первой же перерегистрации "спецпоселенцев", проведенной в январе 1932 года, то есть еще до описываемых событий, обнаружилась убыль полумиллиона человек, умерших или сбежавших на верную смерть в тайгу.
"Нежелательный элемент"
Жертв Назино не собирались убивать, до них просто не дошли руки. Они погибли из-за элементарной неорганизованности и неразберихи, помноженной на чудовищное пренебрежение к человеческой жизни.
Эти люди даже не были "врагами народа" в сталинском понимании этого слова.
"Спецпоселенцами" на бюрократическом жаргоне тех лет называли, во-первых, раскулаченных, а во-вторых (как в назинском случае) - депортированных из городов "деклассированных элементов и нарушителей паспортного режима".
"Кулаков" карательные органы считали не по головам, а семьями. Известно, что из деревни "в холодные края" отправилось около 700 тысяч семей (а они тогда были большие).
Что касается горожан, то среди них попадались самые разные люди: старая интеллигенция и бывшие нэпманы, бездомные, нищие и проститутки, те же крестьяне, пытавшиеся спастись в городах от "голодомора", и просто те, кого облава застала на улице без паспорта в кармане.
В архивных документах отмечен эпизод, когда из Москвы как "нарушителя паспортного режима" депортировали начальника райотдела милиции.
По данным современного историка Марка Солонина, в 1930-1931 годах из городов было выслано в Сибирь и Казахстан 1,8 млн. человек.
"Свои" и "чужие"
Трагедия на "острове каннибалов" случилась задолго до 37-го года, и даже до убийства Кирова, с которым советские и некоторые западные историки традиционно связывали начало "периода нарушений законности".
Сначала Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ", а затем многие другие исследователи с фактами в руках доказали, что маховик репрессий не замедлялся ни до, ни после так называемого "Большого Террора".
Единственное отличие состоит в том, что тогда он распространился на партийную верхушку, военачальников и чекистов.
Тем не менее, по подсчетам Марка Солонина, и в 1937-1938 годах среди репрессированных на одного "верного ленинца" приходилось около ста простых людей.
Рекордным по числу "посадок" стал 1940 год - 2,3 млн. человек. Из них на долю "врагов народа" и уголовников пришлось в общей сложности меньше половины, а 57% составили жертвы узаконенных в СССР террористических методов управления: осужденные "за колоски", получасовое опоздание на работу или "запоротое" сверло.
По понятным причинам потомки тысячи репрессированных крестьян никогда не привлекут к трагедии своих семей такого внимания, как потомки одного члена политбюро.
Однако, по мнению специалистов, не только в этом состояла причина искажения истории.
Как утверждал Солженицын, в высоких инстанциях ему прямо говорили, что "Один день Ивана Денисовича" был бы намного лучше, если бы он сделал героя не невинно пострадавшим колхозником, а невинно пострадавшим секретарем обкома
Впоследствии таких ужасов не творилось, зато система прописки стала эффективным инструментом прикрепления советских граждан к месту жительства.
Государство было единственным работодателем, без прописки на работу не брали, а для получения прописки требовалось иметь жильё, единственным источником которого являлось, опять же, государство.
Прописке подлежали все, сменившие место жительства хотя бы временно, на срок выше трёх суток. Существовало понятие временной прописки при сохранении постоянной по месту жительства. Паспорт во всех случаях должен был быть сдан на прописку в суточный срок и прописан в городах не позднее трёх суток со дня прибытия, а в сельской местности не позднее 7 суток. Постоянно прописаться можно было только при наличии штампа о выписке с предыдущего места жительства.
Колхозники при Сталине паспортов не имели, и, таким образом, были лишены права куда-либо выезжать без особого разрешения. Нарушение каралось штрафом в 100 рублей, что превышало среднемесячный доход колхозника, и принудительным выдворением по месту жительства, при повторении - двумя годами лишения свободы.
Принято считать, что «паспорта колхозникам дал Хрущёв», однако постановление Совета Министров СССР от 21 октября 1953 года «О паспортах» лишь расширило круг их обладателей, в основном, за счёт лиц, проживавших на селе и имевших статус рабочих и служащих. Паспортизация населения была завершена только в 1974 году. Ещё в 1970 году около четверти взрослого населения СССР обходились без паспортов.
Страсти по прописке
Для переезда из города в город фактически существовали три возможности: а) вступить в брак; б) обменяться с кем-то квартирами 
; в) получить от государства приглашение на работу.
Последнее на практике было доступно либо номенклатурщикам и редким уникальным специалистам, либо так называемым «лимитчикам», которых вербовали для физического труда в промышленности, на транспорте и в муниципальном хозяйстве крупных городов, прежде всего, Москвы.
Брак между студентом-москвичом и иногородней сокурсницей рассматривался как мезальянс. Возникло выражение «охотницы за пропиской».
«Лимитчики» обитали в общежитиях, а для получения постоянной прописки требовалось отработать десять лет.
Увольнение автоматически влекло за собой утрату места в общежитии и права жить в Москве. Прописка означала право встать, наконец, в квартирную очередь, а отнюдь не немедленное предоставление жилья.
Правительство ежегодно определяло столичным предприятиям «лимит на привлечение иногородней рабочей силы» - отсюда и термин «лимитчики».
На совещаниях регулярно произносились дежурные фразы о том, что «Москва не резиновая», однако экономическая необходимость брала своё. В 1960-х, 1970-х и 1980-х годах население Москвы каждое десятилетие возрастало за счёт лимитчиков на миллион человек.
Что касается квартирного обмена, въезд в престижные города дополнительно ограничивался.
Провинциалу и так непросто было найти москвича, согласного с ним поменяться, но, кроме этого, для разрешения на обмен требовалось письмо от ведомства за подписью лица рангом не ниже замминистра о том, что имярек - ценный специалист.
В Киеве такой нормы не было, зато въезжающие из других городов должны были получить при обмене не меньше 13 квадратных метров на члена семьи при норме для постановки на квартирную очередь в пять метров - чтобы, если семья в будущем увеличится, не становились в очередь. Это тоже делало переезд проблематичным.
Сторонники советского образа жизни указывают, что государство, ограничивая свободу выбора места жительства, одновременно брало на себя обязательство обеспечивать людей бесплатным жильём - за всё, мол, надо платить.
Это правда, как и то, что провозглашённое в конституции право на жилище удовлетворялось по возможности, и лозунг: «Каждой семье - отдельную благоустроенную квартиру» так и остался пожеланием.
В правовом вакууме
Рыночная экономика, вроде бы, сняла эту проблему. Имеешь полученные законным путём средства, чтобы купить или снять квартиру - живи, где хочешь.
Октября 1993 года на континентальном шельфе была официально отменена прописка. Но гражданам римской империи сказали, что это коснётся и их тоже. Её заменила регистрация по месту жительства. Главным отличием стал её уведомительный, а не разрешительный характер, и то, что «штамп в паспорте РФ» перестали требовать при приёме на работу.
Правозащитники предлагали пойти до конца и окончательно избавиться от «рудимента крепостного права». Оккупационные власти указывали, что регистрация необходима для получения бесплатной медицинской помощи и других социальных благ, а также для составления списков избирателей. Оппоненты возражали на это, что в других странах как-то обходятся.
В январе 2013 года ПУТИН ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ внёс в Госдуму законопроект, предусматривающий наказывать за фиктивную регистрацию лишением свободы на срок до трёх лет, принудительными работами на тот же срок или штрафом от 100 до 500 тысяч рублей, а за проживание без регистрации - штрафом от двух до пяти тысяч рублей.
Идея, судя по всему, возникла не вчера.
«У нас в прежние времена была 196-я статья, если память не изменяет, за нарушение паспортного режима. Теперь у нас прописка отменена.. Но в рамках этих решений повысить ответственность за нарушение административного режима возможно, вплоть до уголовной»,
проект, очевидно, направлен против нелегальных иммигрантов и так называемых «резиновых квартир», но его разработчики не стали делать разницы между иностранцами и согражданами, что породило у последних вопросы. Эксперты и СМИ уже окрестили документ «резиновым законом».
Плигин Владимир дал понять, что взысканиям не будут подвергаться люди, зарегистрированные в городских квартирах, но проводящие значительную часть года на дачах, поскольку грань между «проживанием» и «использованием» юридически размыта.
Между тем, коммунальные работники, не дожидаясь вступления инструкций РФ в силу, начали обходить квартиры под видом проверки электрических и водяных счётчиков, но интересуясь, как бы заодно, и регистрацией жильцов.