— Скажи матери, что я загляну на минутку на Опал-стрит и сразу же вернусь обратно, — попросила она Лулу. — Передай мне, пожалуйста, вон тот зонтик в отделении для перчаток, спасибо, дорогая.
— О, вы просто великолепно выглядите, — воскликнула Пэт-си О'Лири, когда Элис вошла в салон. Волосы у Пэтси уже обильно посеребрила седина. Ее дочка Дэйзи — та самая девочка с длинными блестящими локонами, так никогда и не появилась на сцене, когда выросла. Теперь Пэтси без конца хвасталась многочисленными талантами своих внуков и внучек. Пэтси по-прежнему действовала Элис на нервы, но несмотря на это, она полюбила женщину, которая проработала на нее добрых четверть века.
Элис кивнула головой остальным своим сотрудницам и пообещала принести им по кусочку свадебного пирога в понедельник. В большинстве своем вокруг были новые лица. Сколько сотрудников прошло через ее салоны за эти годы? А сколько клиенток? Сколько волос подверглось перманентной завивке, было вымыто шампунем, подстрижено и уложено, выкрашено в другой цвет?
— Ах да, кто-то звонил насчет квартиры наверху, — вспомнила Пэтси. — Мужчина. Не знаю, откуда он услышал о ней. Я сказала ему, что она еще не сдается. Ее нужно привести в порядок.
— Да, нужно найти кого-нибудь, кто занялся бы этим делом, — пробормотала Элис. — Я собиралась сделать это уже сто лет назад. С тех пор как съехал последний квартиросъемщик.
— Ну, вам ведь было чем заняться, правильно?
— Собственно говоря, было бы неплохо и здесь все покрасить. — Она бросила взгляд на стены, с которых кое-где отшелушивалась краска. — Раньше я и не замечала этого, подумать только. Я ведь все время занята работой. — Ее обеспокоило то, что парикмахерский салон ветшал у нее на глазах, как в свое время у Миртл Риммер, ее место могла занять более молодая женщина, которая снова привела бы его в идеальный порядок. Внезапно она рассмеялась.
— Что там смешного? — поинтересовалась одна из клиенток.
— Ничего особенного. Я тут вдруг нафантазировала себе, и получилась довольно мрачная картина.
— Сейчас не время предаваться мрачным раздумьям, — сказала Пэтси. — Сегодня ваш единственный сын женится.
— Да, так оно и есть. Ну, мне пора.
Орла нарядилась в кремовое платье, которое Лулу привезла ей из Америки. Тонкий материал облегал выпуклость ее живота, и Элис ощутила беспокойство за крошечного ребенка, свернувшегося калачиком под тонким слоем плоти и хрупких костей.
На этот раз Орла выглядела очень усталой. Кроме Микки, в доме больше никого не было. Должно быть, все остальные ждали в экипаже.
— Как бы мне хотелось поехать с вами, мама!
— Мне тоже, милая. Мне тоже.
— Мы собираемся классно провести время, совсем как в старые времена, — с воодушевлением заявил Микки, но Элис уловила в его голосе нотку отчаяния. — Мы останемся одни и посидим в тишине. Сегодня после обеда по телевизору покажут футбольный матч.
— Ты видела детей, мам? Наших детей. Разве не замечательно выглядит наша Лулу в том своем платье? Как смешно и непривычно думать о том, что скоро я стану бабушкой. А Мэйзи-то надела мини-юбку — надеюсь, семья Викки будет не слишком шокирована. Юбка едва прикрывает ее сзади. — Губы у Орлы искривились, и Элис догадалась, что она пытается рассмеяться. — Как раз такую я бы и надела в ее возрасте. У мальчишек новые костюмы — держу пари, ты сообразила, откуда они взялись. Ох, мам, я так горжусь своими детьми.
— И я горжусь своими, в особенности вот этим. — Она нежно погладила дочь по лицу. — Ты ведь знаешь, что Кормак и Викки собираются заглянуть к тебе попрощаться, прежде чем отправиться на отдых в свой медовый месяц? Викки не будет снимать свое подвенечное платье, так что ты увидишь их во всем блеске — ты слушаешь меня, дорогая?
Кажется, Орла не реагировала. Испуганная, Элис прикоснулась к ее руке, в глазах Орлы засветилась мысль, и она остановила свой взгляд на лице матери.
— Да, приезжает Викки. Желаю тебе хорошо провести время, мам. Увидимся позже.
— Она такая все утро, — обеспокоенно сказал Микки, провожая Элис. — Уходит в себя, вот как сейчас, и не слушает.
У двери Элис заколебалась.
— Вероятно, мне лучше остаться.
— Кормак отменит свадьбу, если вы не появитесь на церемонии. Поезжайте и хорошо проведите время, как сказала Орла.
* * *
Элис сумела не прослезиться во время церемонии, главным образом, из-за матери Викки. Миссис Уизерспун выглядела такой деловой и сдержанной, когда вошла в церковь, но потом выставила себя в самом неприглядном свете, всхлипывая все громче и громче, так что под конец производимый ею шум стал напоминать камланье шамана. Гости со стороны жениха начали улыбаться, дети захихикали, и шум разбудил шестимесячного Кристофера, который проснулся и начал плакать. Кормаку с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица, а плечи невесты бессильно поникли.
Элис была рада, что трогательная процедура превратилась в какое-то веселое представление. Она, в общем-то, не была настроена на слезы, особенно собственные.
Легкое настроение сохранялось и в течение всего торжественного приема, организованного в современном, но каком-то безликом отеле. Наконец даже пристыженная миссис Уизерспун смогла во всем увидеть смешную сторону.
— Не знаю, что на меня нашло, — сказала она Элис. — Я совершенно не собиралась плакать.
— А я, наоборот, думала, что пролью реки слез, но это оказалась первая свадьба, на которой я не уронила ни слезинки.
Свидетель жениха, Морис Лэйси, произнес прочувствованную и красивую речь, чего от него никто не ожидал.
Кора наблюдала за ним, и ее переполняло чувство гордости. Морис никогда не добьется такого успеха, как Кормак, но он станет солидным гражданином, отцом чудесного семейства, с милым домиком где-нибудь на Браунинг-стрит и хорошо оплачиваемой работой с перспективами роста. Пола, совершенно очевидно, давным-давно решила, что он намного более подходящая ей пара, чем Кормак, а уж сама Пола была в сто раз красивее этой Викки. Говорят, что все невесты в день бракосочетания выглядят красивыми, но Викки оказалась исключением из этого правила. Для Коры отнюдь не было бы счастьем иметь такую невестку.
Элис была рада видеть, что дети Орлы отлично проводят время. Им совсем не мешает хоть на какое-то время забыть о трагедии, свидетелями которой они оставались на протяжении стольких месяцев.
Часов в пять к ней подошел Кормак.
— Мы с Викки уезжаем через минуту, мама. Сначала заедем к Орле. Викки переоденется там, а потом мы отправимся в аэропорт и на Майорку.
— Я поеду с вами, если вы не возражаете, — с готовностью предложила Элис. Она была рада, что с недавнего времени Кормак вновь стал называть ее «мама», хотя не могла взять в толк, отчего он вдруг перестал к ней так обращаться.
— Почему бы тебе не остаться и не повеселиться? Прием будет продолжаться еще долго, и все, похоже, хорошо проводят время.
— Мне кажется, Микки был бы не прочь, если бы кто-нибудь составил ему компанию на Перл-стрит. Орла сама не своя сегодня. Я просто попрощаюсь с миссис и мистером Уизерспун.
По дороге в Бутль Викки сидела на заднем сиденье машины, где было больше места для ее пышного парчового платья с кринолином. Лично Элис считала, что ей больше подошло бы что-нибудь попроще, но, естественно, ее мнения никто не спрашивал.
Дождь по-прежнему лил как из ведра, когда машина остановилась на Перл-стрит, он так и не прекращался весь день. Элис выскочила из автомашины и забарабанила в дверь дома номер одиннадцать, удивляясь, почему никто не открывает. Она уже собиралась попытать счастья с черного хода, когда из дома на противоположной стороне вышла Шейла Рейли.
— Элис! Я все время вас высматриваю. Мне очень жаль, милая, но ваша Орла впала в кому около полудня. Микки вызвал машину «скорой помощи», и ее отвезли в родильный дом. Он попросил меня, чтобы я рассказала вам обо всем, как только вы появитесь.
— Спасибо, Шейла. Я сейчас же еду туда. — Элис направилась к своей машине, которую еще утром оставила припаркованной у дома.
— Может, выпьете чашку чая сначала? — окликнула ее Шейла. — Чтобы успокоить нервы, так сказать.
— Нет, спасибо.
Кормак стоял на тротуаре.
— Что случилось, мам?
Дрожащим голосом она обрисовала ситуацию.
— Вы отправляйтесь в свое свадебное путешествие, милый. Викки придется переодеться в дамской комнате в аэропорту.
— Я этого не сделаю, — возразила Викки. Она опустила стекло и внимательно прислушивалась к разговору. — Кормак, вези Элис в больницу. Свадебное путешествие подождет.
— Садись в машину, мам, — не терпящим возражений тоном распорядился Кормак, и Элис сделала так, как ей было велено.
Микки нервно расхаживал взад и вперед по больничному коридору и выглядел совершенно невменяемым. Глаза его были больными от тоски и горя, и Элис подумала, уж не лишился ли он рассудка.
Здесь же были мистер и миссис Лэвин, и миссис Лэвин непрерывно плакала. Элис мгновенно предположила самое худшее. Ее тело словно окаменело, она едва могла говорить.
— Что случилось? — прохрипела она.
— Орле сейчас делают кесарево сечение, — измученным голосом проговорил Микки. — Они не питают особых надежд на то, что ребенок выживет. Что касается Орлы, они думают, что это конец.
— А-а! — крик Элис вырвался из самой глубины ее души. Орла вложила всю себя, без остатка, в этого ребенка. Если он умрет, все окажется напрасным.
Кормак искал место, где поставить машину. Наконец он прибежал вместе с Викки, которая по-прежнему была в подвенечном платье. Мистер Лэвин объяснил всем положение дел и отправился принести каждому по чашке чая.
Они прождали еще около часа, хотя им показалось, что прошло целых двадцать. Никто не проронил ни слова. Было почти семь часов, когда появилась медсестра. Элис впилась глазами в ее лицо, пытаясь по нему определить, какие известия она принесла, хорошие или плохие. Медсестра не выглядела особенно печальной.
— Ребенок родился вполне благополучно, — объявила она, и последовал всеобщий вздох облегчения. — Это девочка, и она на удивление в хорошем состоянии, учитывая, что она просто крошечная, весом едва три фунта. Ее немедленно перевели в инкубатор. Позже отец может посмотреть на нее, но, боюсь, больше никому этого не позволят. Что касается матери, то с сожалением должна заметить, что ее состояние остается без изменений.
Микки не издал ни звука. На несколько секунд он спрятал лицо в ладонях. Когда он снова поднял голову, лицо было бледным, но он вновь стал самим собой. Глаза его были нормальными, живыми.
— Орла будет рада за ребенка, — сказал он. Затем он словно впервые заметил Кормака и Викки. — Разве вам двоим не положено быть в дороге?
— Мы лучше останемся. — Платье Викки зашуршало, когда она подошла и обняла его, и Элис подумала, что из нее получится настоящая Лэйси. Она была польщена и горда тем, что девушка стала теперь членом их семьи.
— А я бы предпочел, чтобы вы уехали, — недовольно проворчал Микки. — Если бы спросили мнение Орлы, она бы сказала то же самое.
— Я тоже так думаю, — вставила Элис. — Нас и так здесь много.
— Хотите, чтобы я позвонил и рассказал обо всем детям? — спросил Кормак.
— Нет, оставь детей в покое. — Микки покачал головой. — Пусть они веселятся как можно дольше. Они и так все скоро узнают. Спасибо, Кормак. Спасибо, Викки. Удачи.
Молодожены неохотно удалились. Кормак сказал, что позвонит, как только они доберутся до Майорки.
Мистер Лэвин ушел, чтобы принести всем чай. Мимо них прошла молодая женщина в халате, судя по всему, на последнем месяце беременности.
— Я просто иду прогуляться, — сказала она, — чтобы постараться возобновить схватки. Они прекратились в ту самую минуту, как мы добрались сюда.
Появилась еще одна медсестра и сказала, что Микки может посмотреть на свою новорожденную дочь. Он вернулся буквально через пару минут.
— Она такая крошечная, — растерянно произнес он, разведя руки на ширину примерно двенадцати дюймов. — Хорошенькая, как кукла, и уже со светлыми волосиками.
Миссис Лэвин снова начала плакать. Вдалеке послышались приближающиеся голоса и быстрые шаги: это прибежали дети Орлы, на их лицах были тревога и беспокойство, а глаза полны страха.
— Как мама?
— Мы можем пойти к ней?
— Она родила ребенка?
— С тобой все в порядке, папа? Ты должен был позвонить нам.
Они столпились вокруг своего отца. Микки обнял каждого по очереди и попытался ответить на вопросы. Элис показалось, что он постарел с утра и как-то ссутулился. Черты его лица словно расплылись. Он выглядел на все свои годы. Отчего-то она вспомнила молодого человека, который много лет назад пришел к дому на Эмбер-стрит, отчаявшись найти Орлу, и Элис была вынуждена солгать ему и отправить ни с чем, хотя и попыталась сделать это как можно тактичнее.
Она отошла в сторону, чувствуя, что мешает им. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, и это было вполне понятно. Скоро наверняка появятся Фиона и Маив — вероятно, они решили сначала завезти домой детей. Она нашла обитую дерматином скамью в укромном уголке у рентгеновского кабинета и уселась там, чувствуя себя совершенно одинокой и думая о том, как бы вел себя Джон, будь он жив, если бы знал, что его любимая дочь умирает. Да, когда-то Орла была его любимицей. Вероятно, другая дочь заняла место Орлы, как другая женщина заняла ее место.
— Элис! А мы тебя повсюду ищем.
Это оказался Билли Лэйси в сопровождении Коры. Он сел рядом с ней и обнял ее за плечи.
— С тобой все в порядке, милая? Ты выглядишь такой одинокой.
— Со мной все в порядке. — Элис шмыгнула носом. — Просто пришла сюда в поисках тишины и покоя.
— Я не виню тебя. Эта миссис Лэвин всем действует на нервы.
Кора уселась напротив. Она заметила, как Элис стиснула зубы, твердо намереваясь сдержать слезы, в отличие от той женщины, матери Микки, устроившей совершенно неуместную ужасную сцену, которая ничем не могла помочь. Кора подумала, что Элис никогда не устраивала сцен, даже когда от нее ушел Джон. Она просто стискивала зубы, вот как сейчас, и продолжала делать свое дело. А ведь если задуматься, то Джон Лэйси был не такой уж выгодной партией, особенно в сравнении с Билли, который оставался с женой и в горе, и в радости. Понадобилось много времени, чтобы до нее дошла эта истина, но теперь она знала, что вышла замуж именно за того брата. Что же касается Кормака, то пусть Элис целуется с ним и с его уродиной женой. В любом случае Кора предпочитала им Мориса и Полу.
Размышляя об этих вещах, Кора не смогла вспомнить ничего такого, что бы Элис сделала из желания досадить ей. В сущности, она все время стремилась только помочь. Именно Элис забрала ее тогда из полицейского участка, а потом дала работу, услышав о пенсиях, которые Кора мошеннически получала долгие годы.
В груди у нее возникло непонятное ощущение, когда она подалась вперед и похлопала Элис по колену.
— Все будет хорошо, дорогая, — с сочувствием произнесла она, хотя все они знали, что этого не будет никогда.
Потом Билли встал.
— Пойдем, старушка, — сказал он Коре. — Нам пора двигаться. На улице по-прежнему льет как из ведра, а я не знаю, ходят ли еще так поздно автобусы.
Кора встала, взяла его под руку, и они вместе направились домой, в Бутль.
В течение последовавшей за этими событиями долгой-долгой ночи родственникам разрешили зайти в палату к больной, но только по нескольку человек. Элис вошла вместе с Фионой и Маив.
Орла лежала совершенно неподвижно, закрыв глаза. Ее длинные темные ресницы не дрожали на белых щеках, на губах застыла слабая улыбка.
— Никогда не видела ее такой красивой! — выдохнула Фиона.
— Она выглядит шестнадцатилетней, — прошептала Маив.
Элис ничего не сказала. Она наклонилась и поцеловала холодные улыбающиеся губы, думая о том, поцелует ли она их когда-либо снова.
* * *
В комнате отеля на Майорке, где ароматы незнакомых цветов смешивались с запахом хлорки от расположенного внизу бассейна и где с балкона можно было любоваться голубыми, сверкающими водами Средиземного моря, Кормак положил трубку телефона.
— Никаких изменений. — Он вздохнул. — Иногда мне очень хочется закурить. У меня такое чувство, что именно сейчас сигарета мне здорово помогла бы.
— И одновременно навредила бы твоему здоровью, — поджав губы, заметила Викки.
— Я слышал, кое-кто точно так же отзывается о сексе.
— О! — Викки пришла в замешательство. Она сидела на кровати обнаженная, если не считать простыни, целомудренно прикрывающей ее грудь, — Викки была замужней женщиной всего несколько часов, а для того чтобы привыкнуть к наготе, обычно требуется несколько большее время. — О, они наверняка ошибаются насчет секса.
Кормак ухмыльнулся.
— Если эти люди так сильно ошибаются — я имею в виду секс, — тогда, полагаю, все будет в порядке и мы можем заняться им снова.
— Я тоже так считаю. — Она залилась краской.
— Поскольку мы двое — единственные, чье мнение имеет хоть какое-то значение, я предлагаю заняться им немедленно, но для этого придется убрать эту простыню.
Викки убрала простыню.
* * *
В больнице было очень тихо. Время от времени слышался плач ребенка или доносился звук шагов. У дверей палаты, где лежала Орла, собрались ее муж, дети, сестры и ее мать. Они ждали молча, а если и обменивались несколькими словами, то говорили приглушенными голосами. Мистер и миссис Лэвин давно ушли домой.
Фионе было стыдно оттого, что ей очень хотелось оказаться дома, под собственной крышей, где рядом в постели чувствуется тепло Джерри, а неподалеку спокойно спят дети. Они с Джерри, в общем-то, не были парой, которая ни секунды не может прожить друг без друга, но вот сейчас она страшно скучала по мужу. Фиона крепко стиснула руку сидящей рядом Маив.
В голове у Маив, должно быть, вертелись те же самые мысли.
— В таких ситуациях начинаешь по-настоящему ценить свою семью, — прошептала она. — Я больше никогда не буду сердиться на Мартина, если он неправильно завернет Кристофера в пеленку или пожалуется на машину. — Время от времени он по-прежнему вспоминал о машине.
— Мы с тобой такие счастливые, сестренка. — Фиона вздохнула. — У нас есть все.
— Я знаю, только очень жаль, что сознаешь это, когда случается что-нибудь по-настоящему плохое.
В полдень воскресенья удалось убедить Микки с Элис, чтобы они отправились домой отдохнуть. Повез их Джерри. Ливень все не прекращался, и тучи выглядели еще мрачнее, чем вчера. Джерри остановился на углу Перл-стрит, где Микки вышел, и Элис быстро сказала:
— Думаю, что мне надо зайти к Бернадетте до того, как она отправится в больницу. Она прислала записку, что придет туда сегодня днем.
— Вы уверены? Я могу отвезти вас домой, если хотите. Никаких проблем.
— Это очень мило с твоей стороны, Джерри, дорогой. Но в данный момент я предпочитаю Бутль Биркдейлу. Кстати, где-то тут припаркована моя машина. — Она просто не могла вернуться в свой роскошный дом в такое время, хотя с удовольствием избавилась бы от своей шляпки, сменила костюм на что-нибудь более подходящее и прихватила бы плащ. Она выбралась из машины, поцеловала Микки и быстрым шагом, почти бегом, устремилась вперед, но не к Бернадетте, а в темный тихий салон на Опал-стрит, быстро вошла в него и уселась под средней сушилкой — чего она не делала уже много лет.
Только сейчас Элис поняла, как устала. Почти мгновенно она провалилась в странный сон — сон, в котором жили жуткие кошмары, она не могла вспомнить их, когда проснулась, но знала, что мозг ее переполняли вещи крайне неприятные.
Боже! Когда же прекратится этот дождь! Она ничего не видела, даже стрелок часов на руке. Вокруг была совершеннейшая темнота, но ей показалось, что ливень стал еще сильнее, и капли его прямо-таки бомбили тротуар.
Наверное, лучше было пойти к Бернадетте, где Элис могла поспать в нормальной кровати, съесть что-нибудь пристойное, а не сидеть здесь в собственном обществе, наедине со своими горькими, тоскливыми мыслями.
Но, Господи, о чем еще можно думать в такое время? Элис копалась в прошлом, вспоминая все так или иначе связанное с Орлой. Вот Орла родилась, вот сделала первые шажки, вот произнесла первые слова, вот в первый раз пошла в школу — она пришла домой и заявила матери, что была самой красивой девочкой в классе, а также и самой умной.
«Самонадеянная маленькая мадам», — ухмыльнулся Дэнни, когда ему сказали об этом, — Орла была любимицей не только отца, но и деда. У Элис же никогда не было любимчиков. Она одинаково любила всех своих детей и чувствовала бы то же, окажись любой из них в больнице.
— Ох, как мне тоскливо! — Печаль и тоска комом встали в горле. Через минуту она сделает себе чай — разве что он будет без молока. Обычно на уик-энды Пэтси забирала все, что оставалось из продуктов, — чтобы не испортилось.
Может, ей все-таки стоит включить свет, а потом пойти к Берни, которая уже должна быть дома. Она только напрасно растравляла свою рану, сидя одна в кромешной темноте и умирая от желания выпить чаю. Она уже собиралась встать, когда в замке повернулся ключ и кто-то вошел в салон. Элис затаила дыхание. Это был мужчина, на фоне окна она могла разглядеть его массивную фигуру.
Он протянул руку к выключателю, включил свет и удивленно вскрикнул, увидев ее:
— Элис! У меня совершенно определенное чувство дежавю.
— Кто вы? — Почему-то ей совсем не было страшно.
— Неужели я настолько изменился? — невесело сказал мужчина.
Она пристально взглянула на него. На нем был сшитый у хорошего портного твидовый костюм, и на вид ему было лет пятьдесят. Когда-то он был красив, от былой привлекательности и сейчас что-то еще оставалось, но теперь лицо его изрезали глубокие морщины, на нем застыло выражение какой-то озабоченности. Пепельно-седые волосы, слегка поредевшие и мокрые от дождя, были зачесаны волнами назад. Он улыбался, и это была приятная, хорошая улыбка, когда улыбалась каждая черточка его лица, включая очень синие глаза, которые весело поблескивали. Вопреки всему тому, что происходило сейчас в ее жизни, несмотря на то что она по-прежнему не узнавала его, что он без приглашения вошел в ее салон и у него откуда-то взялся ключ, Элис улыбнулась в ответ.
— Я помню, что сделал то же самое, — сказал мужчина. — Вошел, обнаружил тебя в темноте — это было, должно быть, двадцать лет тому назад. Тогда ты меня напугала. Имей в виду, на этот раз я заслужил это.
— Нейл! — Она не верила своим глазам. Внезапно черты его показались ей такими знакомыми, что она не могла понять, как можно было не узнать его сразу.
— Фу! Наконец-то меня признали. Как поживаешь, дорогая моя Элис? Если бы ты знала, сколько раз я мечтал об этом моменте, то почувствовала бы себя польщенной. — Он подошел и сел рядом с ней.
— Как ты вошел? — запинаясь, пробормотала она. — Я хотела сказать, откуда у тебя ключ?
Он помахал ключом у нее перед глазами. Он висел на хорошо знакомом ей брелоке с медалью святого Кристофера.
— Это мой первый ключ. Я забыл вернуть его и хранил все эти годы. Я надеялся, что он подойдет, что ты не сменила замок, потому что хотел посмотреть на квартиру. Я собирался пробраться туда и уйти так, чтобы меня никто не заметил, но, ты, по-моему, приобрела привычку сидеть в темноте.
— А что, если бы наверху кто-то жил?
— Я знал, что там никого нет. — Своим ответом он поразил ее. — От приятеля из Бутля я слышал, что квартира пустует, но, когда я позвонил, мне сказали, что она нуждается в ремонте, хотя бы косметическом. Вот я и захотел взглянуть и решить, может, я справлюсь с ним сам.
— Пэтси говорила, что кто-то звонил. — Элис нахмурилась. — Ты что, стал художником-декоратором?
— Только если речь идет о квартире наверху. — Улыбка его увяла. — В последние годы дела мои идут не очень-то хорошо, Элис. Собственно, все пошло прахом с тех самых пор, как я уехал из Ливерпуля. Сейчас я решил, что мне нужно маленькое убежище, где можно спрятаться ото всех, когда станет особенно плохо. А разве есть место лучше того, где я провел самые счастливые годы своей жизни?
Для нее это тоже были счастливые годы. Но, когда Элис оглядывалась назад, время, проведенное вместе с Нейлом, казалось ей нереальным. Эта квартира и для нее была тем местом, где она могла оставить все заботы и проблемы, расслабиться и отдохнуть в объятиях Нейла. Но у нее возникло ощущение, будто все это случилось миллион лет назад.
— Ты не будешь возражать, если я во второй раз стану твоим жильцом? — спросил он. — Я буду наезжать на выходные время от времени.
— Полагаю, что совсем не буду возражать, Нейл, — ответила она, изумленно думая: уж не снится ли это ей и что в ее прошлом было сном, а что — явью? И в какой момент своей жизни она проснется?
Он послал ей очаровательную улыбку.
— Ну, раз с этим покончено, хватит обо мне. Поговорим о тебе, Элис. Как поживают Кормак, девочки и твои многочисленные внуки? Сколько их у тебя теперь?
— Семеро, — машинально ответила она. — Нет, восемь. — Она забыла о крошечной девочке, родившейся прошлой ночью. Глаза ее наполнились слезами, когда она подумала об Орле, о которой она — это невероятно! — совершенно забыла с тех пор, как появился Нейл. Как это случилось и в прошлый раз, когда он нашел ее в темноте, Элис начала плакать. Она рассказала ему об Орле, о малышке в инкубаторе, о вчерашней свадьбе. Время повернулось вспять, годы рассыпались в пыль. Нейл держал ее руку, гладил по щеке и соглашался, что все это невыносимо печально и больно, но когда-нибудь, еще нескоро конечно, обо всем этом снова можно будет думать спокойно, пусть даже сегодня такое кажется невероятным.
— Пути Господни неисповедимы, и я даже не пытаюсь делать вид, что понимаю их, — сказал он.
— Я тоже. — Она вздохнула. — Который час?
— Только что минуло девять.
Должно быть, она проспала несколько часов. Шея у нее затекла от долгого пребывания в неудобном положении, ноги покалывало.
— Мне лучше вернуться в больницу.
— Могу я поехать с тобой?
— О да, пожалуйста. — Ей было наплевать на то, что она согласилась с такой готовностью, лишь бы он был рядом. Сейчас ей почти все было безразлично. Не имело значения, что ей пятьдесят семь, а он на десять лет моложе. Не имело значения и то, что они вернутся назад вместе (она чувствовала, что именно этого ему и хотелось). Но даже если они не вернутся вместе, это тоже ровным счетом ничего не значило. Будет хорошо, если он снова поселится наверху, но если из этого ничего не выйдет, тоже неплохо.
Ничего не имело для нее никакого значения теперь, когда она собиралась вернуться в больницу к своей дочери, которая скоро должна умереть.
Она устало поднялась и подошла к окну. Уличные огни, дрожа, отражались на мокрых тротуарах.
— Дождь перестал, — сказала она. — И видны звезды. — Нейл подошел и стал рядом с ней. Они вместе стали смотреть на звезды.
И вдруг одна звезда, ярче остальных, сорвалась и пролетела по небу. Элис выключила свет, чтобы лучше видеть яркую мерцающую точку, которая неслась над землей в только ей известном направлении. Она показала на нее рукой:
— Смотри! Это, должно быть, метеор, падающая звезда.
— Ничего не вижу. — Нейл покачал головой.
И Элис поняла, что Орла умерла и что для Лэйси все отныне больше не будет таким, как раньше. Звезда была последним, прощальным приветом ее дочери этому миру.
Она затаила дыхание. Когда-нибудь, очень скоро, она поедет туда, где так хотелось побывать Орле. Она поедет одна, но не будет чувствовать себя одинокой, потому что Орла останется с ней, в ее сердце. Ей это понравится.
— Надеюсь, что Микки был рядом, когда она умерла, — негромко прошептала она. — Или он хотя бы видел эту звезду.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.