- Тебе плохо? - Таро разглядывал лицо Мари.
Она покачала головой.
- Нет, - ее тело болело, горло пылало, но боль не мешала ей принять предложение Таро. А страх мешал. Синяки на шее - пустяки, по сравнению с ошейником.
- Ты боишься? - решил Таро.
Мари расправила плечи. Отрицать было просто. Это она умела.
- Конечно, нет.
- Тогда идем. Мне нужно кое-что тебе показать. Никто не узнает, - он указал на открытый люк. Выход. Сэй ушла стирать белье, и Мари ждал одинокий день с ее мыслями. Она убрала красивое блюдо в свой сундук. Воровать у принца было тяжелее, чем она думала.
Таро уже спускался по лестнице. Люк закроется через миг. Ее шанс на отвлечение будет утерян. Не важно, куда он вел. Мари хотела уйти подальше от комнаты Глицинии. Она собрала руками юбку кимоно и спустилась следом.
* * *
- Где мы? - спросила она заговорщическим шепотом, хоть они с Таро были одни. Она прошла за принцем по поворотам десятков коридоров под землей, потрясенная тем, что такие туннели существовали в замке. Таро дважды замирал и манил Мари пройти в нишу, пока мимо шли самураи. Она задерживала дыхание, прижавшись к Таро телом, волнение и страх плясали в ее крови. Как принц, Таро не будет наказан. Но Мари? Ёкай? Ее могло ожидать что угодно.
Таро резко повернул направо, и проем сузился, камни и земля задевали ее плечи. Они поднялись по лестнице, и Таро открыл люк, протянул ей руку. Он поднял ее, и его теплая ладонь вокруг ее руки ощущалась правильно.
Теперь они вместе стояли в тусклом зале, свет падал лишь от одного фонаря на стене. Мари не знала о существовании этой части дворца. По сравнению с роскошью остального дворца, эта часть выглядела старо, будто не использовалась. Забытая. Это он хотел показать ей?
Таро нахмурился, и Мари подумала, как редко он улыбался.
- Это мои личные покои.
Мари вскинула бровь.
- О.
- Тебе от этого неудобно?
Мари задумалась?
- Вы - угроза? - спросила она, шутя лишь отчасти.
- Думаю, это не так.
Мари склонила голову. Прядь волос упала на ее глаз.
- А я - угроза для вас?
- Определенно, - Таро осторожно убрал прядь волос с лица Мари. - Ты войдешь? - Таро открыл дверь и отошел в сторону.
Мари прошла вперед, дверь задвинулась за ней. Внутри сияли фонарики, деревянные столы обрамляли стены. На столах валялись кусочки металла - шестеренки, трубки, проводки. Но не ошейники. Мари выдохнула. Несмотря на количество вещей, все было на местах, и это сочеталось с натурой Таро, любящего порядок и последовательность.
В центре комнаты был стальной барабан, окруженный кирпичом - печь. Больше металла и веревки с прикрепленными рисунками свисали с балок. Мари коснулась рисунка бабочки с металлическими крыльями и стальными усиками.
- Что это за место?
Он кашлянул.
- Моя мастерская. Ту птицу, что ты видела, я сделал тут.
- Вы ее сделали? - спросила Мари.
Таро кивнул, сжал губы в линию.
- Да. Смотри, - он отошел в сторону. На столе лежали пять металлических бабочек, ожившие рисунки. Таро завел каждую бабочку. Их крылышки затрепетали, и они полетели.
- О! - Мари охнула. Красивые создания порхали между балок, а потом опустились. Щелканье утихло, и бабочки упали на пол, стуча по дереву.
Таро согнулся и собрал их. Он с вопросом разглядывал творения.
- Мы еще не придумали, как приземляться.
Мари улыбнулась и посмотрела на рисунки. Таро, казалось, работал над коллекцией зверей. Там была змея из звеньев цепи, большой журавль с медными крыльями, лягушка с болтами вместо глаз. Ее пальцы задели рабочий стол, она склонилась к стопке бумаг под большой шестеренкой. Мари осторожно подвинула бумаги.
- Ошейники? - спросила она, глядя на грубый рисунок, явно сделанный рукой младше. Бумаги потемнели от возраста. Сердце Мари колотилось.
Таро схватил бумаги, испугав Мари. Он скривил губы, отложил бумаги подальше от себя.
- Металлические ошейники на ёкаях. Слухи не врут. Я их создал.
Кровь Мари похолодела.
Таро смотрел на нее, глаза блестели, челюсть двигалась, словно он бросал ей вызов: назвать его чудовищем. Он искал наказания? Мари не понимала.
- Вы гордитесь своим творением? - Мари осторожно составляла вопрос, помня о вспышках настроения принца, о его власти. Он все еще мог заточить Мари в темницу.
Таро отвел взгляд и прошел в другую часть комнаты. Он погладил толстым пальцем край шеста. Он не говорил. А когда сказал, голос охрип от болезненной честности.
- Мне сложно признать вину.
Мари обдумала это.
- Вам так сложно доверять? - она подошла и смотрела на его профиль.
Таро сжал кулаки, опустил их с непонятным выражением лица.
- Мне сложно читать людей, это ведет к недоверию. Металл, шестеренки, молотки - мой язык, - Таро отвернулся от нее. - Ты не знаешь, как много у меня просишь.
Мари шагнула ближе, нарушила его пространство. Ее мышцы болели, и она вспомнила сражение, синяки на шее, вырвавшегося зверя, растерзавшего они.
- Я прошу лишь о том, что вы не против дать, - тихо сказала она.
Его мышцы напряглись под накидкой.
- А если я дам правду, что ты с ней сделаешь? - спросил он.
Мари прижала ладони к груди поверх грохочущего сердца.
- Я буду держать ее при себе, не предавая ваше доверие.
«Не доверяйте мне. Долг и дом. Это важнее, чем я. Этому я верна».
Она смотрела, как грудь Таро поднялась и опустилась от выдоха. Он поднял голову и посмотрел на Мари.
- Тогда я поверю тебе. Ошейник - единственное изобретение, которым я не горжусь. Это была детская ошибка.
- Вы сожалеете о ней.
Он кивнул.
- Сожалею.
«Не верь ему. Красивой ложью он прикрывает жуткие поступки», - но боль на лице Таро выглядела искренне, казалась осязаемой. Мари сомневалась. Таро был задумчивым, многие считали его холодным, как металл, с которым он работал. Но металл согревался от прикосновений. Может, в этом нуждался Таро - в человеческом прикосновении, чтобы его сердце снова забилось. Но Мари не была человеком. Она была ёкаем.
- Вам не нужно сожалеть об этом, - сказала тихо Мари. - Можно что-то с этим сделать. Вы - второй по власти в этом мире.
Таро фыркнул.
- Я подчиняюсь прихотям отца, как и все.
Мари кивнула. Что еще она могла? Таро сказал правду. Все рождались с цепью. Но у некоторых она была короче, чем у остальных. Однажды отец Таро умрет, и Таро станет императором.
- Простите, - сказала Мари. – Я не хотела расстроить.
- Это я должен извиняться, - сказал Таро, подходя ближе. – Прости, что так веду себя. Мой отец опасен, он бросается, а потом задает вопросы.
Неожиданная нежность наполнила Мари. Она, не думая, прижала ладонь к щеке Таро. Кожа под ее ладонью была теплой, живой. Он прильнул щекой к ее ладони. А потом отодвинулся.
Таро легонько коснулся пульса на ее шее.
- У тебя синяки. Болят?
- Да, - сказала она. – И мышцы болят.
Его ладонь опустилась на ее плечо. Он сжал, массируя мышцы.
- Лучше? – спросил он.
Мари сморщила нос и посмотрела на него.
- Нет.
- Упрямая, - сказал он.
Ее плечи пылали, где были его пальцы, вспыхивали искрами. Они дышали в такт, и где-то в глубине ее сердца появилось место для Таро. Мари с тревогой вырвалась из хватки Таро и прошла по комнате.
- Научите меня заставлять птиц летать, - поспешила попросить она.
Таро поклонился.
- Как пожелаешь.
ГЛАВА 27
Акира
Солнце выбралось из-за горизонта, Акира поднялся по ступеням башни с часами. Свет озарил столицу розовым и оранжевым цветом.
Ханако ждала его в его комнате. Она лежала на футоне, закрыв глаза, ее белый хорек свернулся на ее груди.
- Ты ужасно опоздал, - сказала она, приоткрыв глаз. – Если бы я была ревнивой, подумала бы, что ты нашел другого Мастера оружия.
Акира опустил маску.
- У тебя шпион-ёкай во дворце, - он вытащил записку Асами из накидки.
Хорек спрыгнул с Ханако, его хозяйка встала. Ее душа сияла сегодня особенно яркая, белая, почти ослепляющая, кроме пятен.
- Конечно. Она в состязании. Как еще я провела бы ее во дворец? – она забрала записку у Акиры.
Кровь Акиры остыла. У Мари был сильный соперник, ёкай без ошейника и с неизвестными силами.
- Что она там делает? Что ты задумала? – он скрипнул зубами. Мари была в опасности? Ее было поздно спасти?
Ханако смотрела на него.
- Забавно, что ты думаешь, что можешь задавать мне вопросы, - она раскрыла записку и читала. Акира кипел. Он устал от игр Ханако, от ее не-ответов. Ханако медленно улыбнулась. – Асами постаралась, - Ханако вытащила танто из-за пояса. Акира подумал об изрезанном лице матери. Он помнил, как она пела ему колыбельные, когда он был маленьким. У нее был прекрасный голос. Он унаследовал у нее шрамы, хрупкость, способность видеть души… Проклятие видения душ было в том, что он не мог видеть свою. Но у мамы Акиры ее вообще не было.
«Какого цвета моя душа?» – спросила бы она.
«Красивого желтого оттенка, как в центре цветка лотоса», - соврал бы он. Он не спрашивал ее об этом.
Ханако умело управлялась с ножом. Она подбросила записку в воздух, и нож взлетел с ее ладони. Он пригвоздил бумагу к стене, и стало видно сложную карту. Акира посмотрел туда. Асами не просто постаралась. Карта была нарисована уверенной рукой мастера. Она казалась объемной, показывала дворец и туннели под ним. Не все туннели были изображены полностью, но Асами пометила туннель, что вел под садами дворца к чайному саду, а потом уводил за стены дворца. Путь побега. Выход и вход. И крестики отмечали патрули самураев.
- Боги и богини! – воскликнул Акира. – Ты хочешь напасть на дворец.
Ханако встала рядом с ним.
- Конечно.
Он стиснул зубы, гнев закипал. Это было хуже, чем он думал. Столько жизней будет потеряно. Если Ханако осадит дворец. Невинных жизней. Мари. Акира злился, схватил звездочку и метнул ее, закрыв глаза. Она пронеслась по воздуху, свистя. Звездочка стукнула, словно врезалась в деревянную стену. Стена была в порезах, и каждый раз, видя их, Акира вспоминал о своем поражении. Он не овладел сюрикенами. Он ничем не овладел.
- Акира, - прошептала удивленно Ханако.
Акира покачал головой и зажмурился. Он был не в себе.
- Акира, - тверже сказала Ханако, - открой глаза.
Акира вздохнул.
- Я не…
- Открой свои проклятые глаза! – потребовала Ханако.
Акира с неохотой послушался. Ханако широко улыбалась. Башня с часами пробила семь. Сюрикен сиял в свете утра, был вонзен меж спицами колеса. Он это сделал. Попал.
Ханако вытащила звездочку из стены.
- Сделай еще раз, - сказала она. Ее душа стала еще ярче от счастья. И гордости?
Акира покачал головой.
- Это было случайно. Я даже не думал о мишени. Я не смогу повторить.
- Вот оно! – закричала Ханако. – Твои мысли мешали тебе, - она прошла к колесу, заставила его медленно крутиться. – Закрой глаза, - Акира так и сделал, Ханако вложила звездочку в его руку, металл тут же нагрелся в его ладони. Он провел большим пальцем по краю лезвия. – Слушай комнату. Пусть говорит с тобой. Что ты слышишь?
Звуки атаковали его – щелканье стрелок часов, цокот лапок Великана, дыхание Ханако, скрип колеса, болтовня других ёкаев в башне. Он разбирал звуки, отделял их на нити. Часы были в четырех шагах за ним. Ханако – в двух шагах слева. Колесо – в десяти шагах впереди. Он дал разуму опустеть. Сюрикен был тяжелым в его ладони.
«Отпускай», - он отвел руку и метнул звездочку.
Тук.
Он открыл глаза и посмотрел на Ханако, боясь поражения.
- Ты это сделал! – Ханако рассмеялась, поклонилась. – Мастер колеса, - сюрикен был в стене за колесом.
«Боги и богини, получилось», - он вытащил звездочки из стены и бросил их вокруг карты Асами. Ханако нахмурилась.
- Полегче, Сын кошмаров. Это нам нужно.
Реальность вернулась к Акире.
- Когда ты нападешь? – спросил он, готовясь к ответу. Ему нужно было время предупредить Мари.
«Только бы время было».
Ханако смотрела на карту. Она обвела туннель из чайного сада во дворец.
- Я не хочу, - она замолчала, задумавшись. – Кроме меня, Асами тут самый сильный ёкай. Она победит любой ценой. Она выйдет за принца, получит его голову и голову его отца в их брачную ночь. Атаки не будет, если все получится.
- А если она не победит? – Акира кивнул на планы.
- План Б. Если Асами погибнет, ёкаи ворвутся во дворец, - ее глаза вспыхнули. – Так или иначе, император падет.
АЙКО:
Богиня солнца, зверей и дня
Айко, богиня солнца, зверей и дня, родилась, когда молния впервые ударила по камню. Из обломков поднялась она, несла свет земли в руках. Она озаряла мир, обеспечивала плодородие рисовых полей. Нежная и добрая, она получила тысячи последователей. Многие шли к Айко, чтобы просто постоять в ее свете.
Эоку, бог войны и ночи, завидовал силе Айко и популярности. Он забрал кирина, которого богиня особенно любила, из леса и бросил в океан. Расстроенная Айко бросилась с небес в бушующее море. Но она не умерла плавать. Она не могла спасти кирина. Айко погрузилась на дно океана и осталась там, тонула снова и снова тысячу раз. Без нее не было солнца. Рисовые поля погибали. Люди голодали. Наступила бесконечная холодная ночь.
Последователи Айко искали ее. Но это Умико, сестра Айко, богиня луны, бурь и моря, обнаружила ее в глубинах моря. Умико послала большую волну по океану, вынесла сестру на сушу. Айко откашляла столько воды, что в мире появились озера. Умико вытерла лицо Айко и отвела ее домой на небеса, чтобы ее свет снова озарил землю.
Но каждый год теперь воцарялось холодное время года. Солнце тускнело, и Айко плакала. Айко думала, что это правильно, что это напоминает то, что произошло. Холод и жестокость ненависти. Зима всегда будет для сожалений.
ГЛАВА 28
Таро
Таро расхаживал по влажной траве в саду. Банкет начнется через час. Он пришел рано. Новая привычка. Он не знал пока, нравилась она ему или нет.
Он менялся, а все из-за низкой упрямой девушки, что пробилась в его жизнь. Ему нравилось его пространство. Тишина. И теперь она заполнила тишину. Каждый раз, когда она дразнила его или бросала ему вызов, это… меняло его.
Он отправил записку, чтобы она прибыла до банкета. Он улыбнулся от мысли, что она получила его вызов. Она точно недовольна приказу. Но она придет. Таро был уверен. Он интересовал ее, как она его. Но он ощущал себя как влюбленный дурак, ждал ее, расхаживая по саду, и подарок для нее грелся в его кармане.
- Добрый вечер.
Таро обернулся на голос Мари. Его слова застряли в горле от ее вида. Закат обрамлял ее тело, придавая небесного сияния. Ее кимоно было цвета реки. Изогнутые белые линии были вышиты на ткани, подражая ряби. В потоке плыли птицы, цвели ирисы и плавали кувшинки. Таро боялся, что, если моргнет, она пропадет. Это создание воды и лунного света не принадлежало ему. И, может, никогда не будет. Осталось еще две комнаты. Мастер Ушиба хвалил Зимнюю комнату.
«Там не меньше тысячи способов умереть», - говорил он. Таро было не по себе.
Два стража-самурая Мари замерли неподалеку, и Таро отпустил их, мотнув головой.
- Вы так хмуритесь, что может загореться сад от одного взгляда, - Мари шагнула вперед.
- Я просто думал о девушках из Осенней комнаты.
Мари кивнула.
- И я думала о них. Вы что-нибудь обнаружили? – когда они пробыли день в его мастерской, Таро упоминал о трех девушках, что умерли при подозрительных обстоятельствах.
- Их отравили, - сказал Таро.
Мари сдвинула брови.
- Отравили?
- Так выглядит, - объяснил Таро. – Расследование продолжается, но сёгун посрамлен.
Мари нахмурилась.
Таро сказал, пытаясь вызвать у нее улыбку.
- Я принес тебе подарок.
Мари подняла голову.
- Какой?
Таро вытащил из рукава медную канарейку – птицу, что привела Мари к нему. Она осторожно коснулась перьев птицы.
- Вы исцелили ее.
Таро работал часами над столом, тщательно выравнивал перья. Он не смог убрать вмятину на животе, и медь не сияла так ярко, как раньше, но птица могла летать.
- Посмотрим, как она? – спросил он.
- Думаю, иначе нельзя, - ответила она.
Придворные прибывали, в саду становилось все больше людей.
- Не тут, - сказал он и протянул руку.
Тепло ладони Мари проникло сквозь рукав Таро. Он повел ее по тропе, по которой они уходили при первом банкете.
- Светлячков нет, - рассеянно отметила Мари.
- Нет, - ответил Таро. – Я их выпустил.
Мари сверкнула улыбкой.
Дорожка сужалась, привела к поляне. Густой мох покрывал землю и поднимался на каменные фонари и ступени. Туман окутывал кипарисы внизу. Мшаный сад, еще одно тайное укрытие Таро. Он смотрел на землю и насыщенную зелень, и это его успокаивало. Он взглянул на Мари и понял, что и она это ощущала.
- Напоминает о доме, - сказала она.
- Где он? – спросил Таро.
- Далеко.
Таро нахмурился. Мари была осторожна с деталями. Он не упустил того, как умело она уклонялась от вопросов о себе, направляя их к нему. Она была умной. Скрытной?
- Где именно? – не сдавался он.
Мари прошла дальше в сад, мох приглушал ее шаги. Она провела ладонью по оранжевой коре кедра.
- Горы. Я из деревушки в горах Цуко-фуно.
Подозрения Таро рассеялись. Почему он вообще сомневался? Он вспомнил о медной канарейке в руке. Он завел птицу и отпустил. Канарейка взлетела и опустилась, зависнув над каменным фонарем.
- Летает немного неровно, - Мари шагнула к птице.
Птица жалела одно крыло, и полет ее был кривым.
- Ничего, - сказал он. – Она ранена, но все еще бьется, - птица опустилась на мох, и он смягчил падение. Таро поднял птицу и открыл ее грудь пальцем. Он погладил шестеренки и объяснил, как работали механизмы. – Важнее всего – сердце.
Мари коснулась птицы, отвлекая Таро.
- Вы говорите о птице, как о живой.
- Что такое жизнь? – спросил Таро, криво улыбаясь. – Многие верят, что это все с душой. Эта птица была мне другом, - он смотрел на свои ноги, пока подбирал слова. – Каждый раз, когда я создаю что-то, я вкладываю туда кусочек своей души, - Таро сделал паузу. – Даже в ошейники, - он поднял голову и увидел уязвленное выражение лица Мари. – Это не значит, что я горжусь ими. Я все еще сожалею, но они – часть меня, - он осторожно закрыл грудь птички и вложил ее в ладони Мари. – Мой подарок тебе.
«Кусочек меня».
Ладони Мари дрожали, она сомкнула пальцы на медной канарейке.
- Спасибо, - ее голос звучал сдавленно. Но она улыбнулась, искренне и загадочно.
- О чем ты думаешь? – спросил Таро. Ее волосы были стянуты в замысловатый пучок и украшены серебряным гребнем, что мерцал, ловя свет.
Мари подняла голову к небу.
- Я выросла так далеко отсюда, но вы были так же замкнуты. Вы тоже, как я понимаю, были одиноки всю жизнь, - она посмотрела в его глаза. – Во Дворце иллюзий одиноко?
Таро ответил хриплым голосом:
- Безопасно.
- Я не это спрашивала.
«Да, - хотел ответить он. – Одиноко», - Таро любил свои творения, но они были холодными. Не могли говорить или чувствовать. Мари посмотрела в глаза Таро. Воздух гудел. Они шагнули друг другу, притягиваясь, как магниты.
Таро сжал запястье Мари. От этого она выдохнула. Он склонился к ее губам. Молний не было. Как и фейерверков. Или жара. Но нежное тепло пробралось в Таро, а с ним и пылкая уверенность. Его губы бережно двигались на ее губах. Миры танцевали перед его глазами, когда Мари вздохнула и притянула его ближе. Он ощущал что-то жадное, раскрывающееся в нем. Он не мог отпустить это создание воды и лунного света.
Мари резко прервала поцелуй. Она отпрянула. Она прижала пальцы к губам, ее глаза расширились. Удивление проступило на ее лице, а с ним что-то еще. Страх?
Таро вдохнул, желая снова поймать ее губы, заглушить протесты. Но остался на месте.
- Прости, - сказал он, хоть не жалел.
- А вам жаль? – спросила Мари.
Его губы опустились в привычном выражении.
- Нет.
Мари прищурилась.
- Мне пора идти, - она отпрянула еще на шаг.
- Нет, - сказал он сдавленно. – Я не хочу, чтобы ты уходила, - теперь он звучал как избалованный ребенок, но он не мог остановить страх, что сдавил его горло. Если он отпустит ее, может больше не увидеть.
Мари насмешливо улыбнулась.
- Вы всегда получаете то, чего хотите?
Таро даже не пришлось об этом думать.
- Да, - ответил он. – Но не то, что мне нужно.
- Так вы признаете, что вы избалованы? – спросила она, не реагируя на его последние слова.
Таро фыркнул.
- Да, я избалован и упрям, - два его самых крупных изъяна. Он опустил взгляд, качая головой. – Мари… есть то… что мне нужно тебе сказать.
- Не надо, - сказала она с предупреждением.
Слова полились из него.
- Я приказал освободить всех светлячков, потому что тебе не нравилось, что их заперли, - они смотрели в глаза друг другу, он сжал кулаки. – Я был трусом, боялся выступить против отца, но больше так не будет. Я хочу быть другим. И я могу, если ты будешь рядом. Ты вызываешь во мне желание быть… лучше.
Она поджала губы и ответила.
- Вы должны хотеть быть лучше ради себя, а не кого-то еще.
Он не знал, как ответить, так что сделал это, как мог:
- Осталось две комнаты. Я верю в тебя. Я верю, что ты одолеешь Времена года и будешь моей императрицей. И я верю, что судьба свела нас в саду. И теперь я верю в нас, в то, что мы можем сделать вместе. Я верю, что вместе мы все сделаем лучше, - он замолчал, его ранила собственная уязвимость. Его грудь словно треснула, сердце вытащили и разглядывали все его дефекты.
- Вы жестоки, Таро, - горько сказала она, глаза блестели от непролитых слез.
- Мари… - он потянулся к ней, но она подняла руку.
- Так не честно. Вы обещаете мне то, что я не могу получить.
- Не понимаю, - он смотрел на нее.
- Не так все должно быть, - прошептала она под нос.
- Как не должно быть?
Она указала на расстояние между ними.
- Я и не собиралась… - она всхлипнула. И побежала. И хоть Таро клялся, что не упустит Мари, он потерял ее среди деревьев и чернил ночи.
* * *
Таро вернулся на банкет. Он взял у слуги с подносом чашку сакэ и осушил одним глотком. Жидкость обжигала горло, прогоняя боль от побега Мари. Он расстроил ее, но чем?
- Никогда не любил эти собрания, - голос испугал Таро. Император подошел к сыну. Они стояли плечом к плечу, на лицах были одинаковые каменные маски, не дающие приближаться к ним.
- Никто не любит их меньше меня, - сказал Таро, сжимая чашку. Он наклонил ее, надеясь выпить еще, но чашка была пустой.
- Мы еще и в этом будем спорить? Кто меньше любит банкеты? – спросил император. Он звучал утомленно, подавленно. Его отец устал от их распрей?
Таро постучал пальцами по чашке сакэ.
- Вы чего-то хотели, отец?
Раздражение выступило морщинами на лбу императора.
- Зимняя комната начнется ночью.
Таро нахмурился с недовольством.
- Она должна была начаться завтра.
Император вздохнул.
- Я попросил мастера Ушибу подвинуть ее. Мне надоело ждать, - еще один изъян императора: нетерпение. – Я хочу, чтобы это закончилось, и ты был женат, - он шлепнул Таро по спине и вернулся к столу.
Таро раздраженно выдохнул, глядя вслед отцу. Безумная любовь. Так люди говорили об императоре и его императрице. Так описывали то, что между ними было.
- Осторожнее, - предупреждала няня. – Она затягивает. В тебе кровь твоего отца. В твоих венах огонь, ждущий момента загореться, - она предупреждала не любить слишком сильно. Но Таро уже не слушался. И что, если он сойдет с ума от желания? Если Мари была огнем, Таро с радостью будет гореть.
ГЛАВА 29
Мари
Мари бежала по Мшаному саду. Ее волосы выбились, серебряный гребень Хиссы уже не держал их. Она вытащила его из пучка, сжимала вместе с медной канарейкой.
Она еще ощущала тепло губ Таро. Его ладони на ее талии.
«Долг и дом. Выше себя», - предательство обжигало сердце, всхлип вырывался из легких. Она не шутила, обвиняя Таро в жестокости.
Как он смел махать перед ней своей жизнью?
Она думала о Таро, как о принце металла и льда. Но он был больше. Таро был одиноким юношей, создающим прекрасные вещи.
«Его легко полюбить», - так легко, как дышать. Мари смахнула слезы с лица, мысли были в хаосе. Ее прежние желания и новые столкнулись, и остались лишь обломки. Таро дал ей шанс на… любовь. Страсть. С Таро возможности были безграничными.
Если она останется с Таро, она может не возвращаться в Цуму.
«Может, эта жертва будет терпимой».
Но что будет, если Таро поймет, что она – ёкай? Ей придется вечно скрывать от него эту свою природу? Она могла доверить Таро правду?
Холодный воздух ласкал лицо Мари. Веселье банкета затихло вдали. Она добралась до Сухого сада. Белый песок волнами сиял в свете луны.
Таро обещал другой путь. Его слова обжигали ее грудь силой миллиона солнц. Сделать лучше. Это было ее целью? Новая судьба мерцала перед Мари, в ней они с Таро пробивали путь вместе, и ёкаев больше не душили металлическими ошейниками.
Сад стал холодным. Ветер хлестал ее щеки. Ее губы покалывало, и она ощущала… снег? Да, снег! Снежинки падали, задевали ее ресницы и таяли. Это напоминало дом, и Мари удивленно улыбнулась. Снег весной. Стук шагов на дорожке привлек внимание Мари. Из тьмы вышла фигура – тонкая седая борода, молочные глаза, кожа, похожая на бумагу, свисающая с костей. Мастер Ушиба спешил вперед.
- Вот ты где. Я тебя везде искал.
Мари раскрыла рот, но молчала. Снегопад усилился, застилал дорожку. Но небо оставалось ясным, звезды мерцали, и луна была полной и яркой.
- Идем, - мастер Ушиба поманил Мари. – Другие ждут.
Мари поспешила за сезонистом.
- Ждут?
- Да, Зимняя комната начинается сейчас, - он пошел дальше, двигаясь ловко, как для своего возраста.
- Я не получала приглашение, - сказала Мари. Они вышли из сада и обогнули банкет, где придворные смотрели на то, как Мари бежала за сезонистом, пока их окружал снег. Они поднялись по ступеням дворца. Мари оглянулась в поисках Таро, но не могла найти его в толпе. Он знал, что Зимняя комната начиналась ночью?
Мастер Ушиба помахал рукой и качнул головой.
- Император, наш небесный владыка, сказал, что я увлекся барабанами и красными дорожками. Он сказал, что лучше быть скромнее. И я послушный слуга.
- Мое оружие, - пролепетала она.
- В этой комнате оружия не будет. Нужно полагаться на свои способности.
Они прибыли в Главный зал. У дверей Зимней комнаты над ними нависло облако снега. Сачико, Нори и Асами уже собрались. Девушки были без оружия. Шестеро самураев стояли у входа, ждали, чтобы поднять дубовую балку и отпереть комнату. Гора со снежной вершиной была вырезана на дверях. Мари заняла место рядом с союзницей.
- Привет, - Асами сглотнула.
- Я надеялась, что мы увидимся не так скоро, - отметила Нори. Девушка слабо дышала. Она не оправилась от Осенней комнаты.
- Добро пожаловать в третье время года, Зимнюю комнату, - мастер Ушиба потирал ладони. Снег усилился, испарялся в воздухе. – За этими дверями вас ждет один свиток, - Мари с тревогой вдохнула. Девушки переминались. Один свиток. Один победитель. Ее союз с Асами подошел к концу. Но как же четвертая Комната?
Будто читая мысли Мари, Асами сказала:
- Но как же четвертое Время года?
Мастер Ушиба улыбнулся.
- Хоть пройдет дальше лишь одна, состязания продолжатся. Но я могу сказать лишь это. У сезониста должны быть секреты, - он хлопнул в ладони. – Двери, прошу, - самураи слажено прижались плечами под балкой из дуба, подняли ее и убрали.
Бесконечная зима раскинулась перед Мари широким полем белых холмов. Порыв холодного ветра прижал кимоно Мари к телу, и она поежилась. Она сжимала в ладони канарейку и серебряный гребень, забыв про них от волнения.
Мастер Ушиба кашлянул.
- Когда солнце вспыхнет, - серое небо в Зимней комнате озарил свет и резко погас, - можете начинать поиски. Вы найдете свиток в месте, что всегда бежит, но не идет, часто шепчет, но не говорит, в кровати лежит, но не спит, есть голова, но не рыдает, - воцарилась тишина. Мари повторяла загадку губами, запоминая. – И предупрежу сразу, - голос мастера Ушибы стал зловещим. – Мне сказали, что одна из вас может хитростью пытаться заполучить преимущество. Хоть я не могу управлять вашими действиями в Комнате, знайте, что Комната видит и знает все. Не играйте с Временами года, они ответят вдвойне. Природа мстительнее всего.
Мари было не по себе. Она взглянула на Сачико. Девушка дала гадюке довершить ее грязное дело. Она была в ответе за смерти в Осенней комнате, за отравление других девушек? Или это была Асами? Мари не знала, каким ёкаем была девушка.