САША БУЙЛОВ
Чудо о Газели
После продажи «фольксвагена» сразу ощутилось его отсутствие – стройка в самом разгаре, а я стреножен: по району приходилось ходить пешком, по городу нанимать машину (такси тогда было мало и проезд стоил дорого), что-нибудь потяжелее перевезти – уже грузовик надо. Всё это крайне неудобно и накладно. Стали думать, как выйти из неинтересного положения?
В ту пору устроился в храм один мужичок лет сорока – Саша Буйлов. Привела его прихожанка Тамара Толокнова, его тетка и крестная, стала умолять, чтобы приняли на работу. Но в то же время боялась за него поручиться. С её слов выходило, что Саша по профессии шофёр, но его лишили прав за управление в нетрезвом виде. Остался без работы, а у него трое детей, никуда устроиться не может (напомню, это 1995 год). А тут еще проиграл каким-то уголовникам в карты большую сумму денег, если не отдаст, сказали, убьют, тогда это было запросто, и искать бы не стали. Н-да, хорошенькое резюме! Но и это еще не все: просит дать ему денег в долг, он-де потом отработает.
Не знаю почему, но я Саше поверил, жалко его стало. И вид у него был подавленный: невысокого роста – метр с кепкой, худой, лицо помятое, нос когда-то был сломан, волосы взъерошены (это по жизни так), оброс щетиной, одет чуть получше бомжа.
В тот момент главная работа на стройке храма – конопатка. После сборки сруба из всех щелей между брёвнами свисали длинные «бороды» пакли, которую надо было плотно скручивать в верёвку и забивать в пазы. Для этого использовали лебезу, это что-то типа зубила с плоским и широким концом, и алюминиевый молоток типа киянки. Железным махать тяжело, рука быстро устает. Для конопатки мобилизовали студентов иконописной школы, но сильно их не нагружали, работали они часа три-четыре, иначе у них потом руки не слушались, кисточка дрожала. А Саша работал как стахановец – с утра до ночи. На улице уже темно, а со стороны храма доносится: тук-тук, тук-тук-тук. Работал на совесть.
И вот наступил счастливый момент, когда ему вернули права, но ездить было не на чем. Тогда Саша поднял свои шофёрские связи и нашёл старенький УАЗ-«буханку» (микроавтобус), на котором сантехники возили разные железяки.
Незадолго до этого я познакомился с одной замечательной женщиной, Ниной Васильевной, которая жила в Москве и работала там же, а по совместительству числилась в Дубне бухгалтером в какой-то фирме оборонного ведомства, иногда сюда приезжала. Она недавно пришла к Церкви и сама вызвалась нам помочь: попросила оборонщиков, чтобы перечислили некую сумму на строительство, что они и сделали. Я показал Нине Васильевне нашу иконописную школу и подарил икону.
В следующее воскресенье она приехала со своей подругой и начальницей – Аллой Владимировной, которая тоже недавно начала интересоваться православием. В отличие от скромной Нины Васильевны подруга ее выделялась ярким макияжем, на ней был брендовый костюм, мексиканское пончо, шляпка и сумочка из крокодиловой кожи. Она была достаточно полной женщиной, и костюм предательски подчеркивал полноту, вместо того, чтобы скрывать ее. Алла Владимировна занималась бартером в особо крупных размерах, обмен товаров измерялся эшелонами, мегалитрами и килотоннами.
После службы, на которой обе дамы исповедовались и причастились, мы поехали в иконописную школу на крутой иномарке Аллы Владимировны. Иконописцы организовали небольшое застолье для гостей, мы весело и непринужденно общались.
В это время заглядывает в дверь Саша Буйлов и знаками вызывает меня, я извиняюсь перед гостями и прошу разрешения отъехать на полчаса – посмотреть на выбранный Сашей УАЗ. Продавцы просили за него тысячу долларов. Мы проехали на нём с километр – гремит, как гром небесный, в салоне только два сиденья с ободранной обшивкой, страшно к чему-нибудь прикоснуться, везде въедливая металлическая пыль. Посмотрел я на это чудо техники и решил отказаться.
Огорченный Саша поехал домой, а я вернулся в иконописную, Алла Владимировна спрашивает, какие у меня проблемы.
– Да вот, хотели купить микроавтобус УАЗ старенький, но больно уж в плохом состоянии, – жалуюсь я, – а на стройке без машины прямо беда.
– А вам Газель подойдёт? – участливо спросила Алла Владимировна.
– Какая Газель? – недоумеваю я.
– Обычная, есть девять мест, а есть тринадцать, вам какую лучше? – продолжала интриговать меня Алла Владимировна. Иконописцы вообще ничего не понимали.
– Нам любая подойдет, но денег у нас всего тысяча долларов, – говорю я, а сам предчувствую какой-то сюрприз, но боюсь верить, чтобы не сорвалось.
– Не надо денег, мы тут с Ниной Васильевной недавно совершили сделку, а с нами рассчитались Газелями, приезжайте завтра на стоянку и выбирайте, какая вам больше понравится.
Уточнили адрес стоянки в Москве, согласовали время и узнали телефон человека, с которым надо связаться, чтобы он выдал нам документы и самоё Газель.
На прощание я подарил Алле Владимировне икону, рассыпался в благодарностях и проводил дорогих гостей до машины. Затем отправился к Саше и спрашиваю его:
– Скажи мне честно, ты веришь в чудеса?
– Если честно, то не очень, а если совсем честно – не верю, – признался Саша.
В ту пору он всей душой хотел уверовать в Бога, но сомнения его одолевали. Тот самый случай: «Верую, Господи, помоги моему неверию!». Я продолжил разговор:
– А если бы тебе сказали: «Саша, поезжай завтра в Москву, там будут стоять несколько новеньких Газелей, выбирай из них любую, какая понравится, причём совершенно бесплатно, садись за руль и возвращайся домой». Это бы ты признал чудом?
– Это, конечно, чудо, но этого не может быть, УАЗ и тот сорвался.
– А теперь слушай меня внимательно, – я старался говорить как можно серьёзнее, – ты видел этих почтенных дам, так вот, одна из них крутая бизнесвуман, вторая у нее главный бухгалтер. С ней по бартеру рассчитались Газелями, и одну из них она дарит нам. Ты завтра едешь в Москву и пригоняешь Газель. Я не шучу. Всё понятно?
Мозги у Саши вошли в ступор, он долго не мог переварить полученную информацию. Наконец, как будто проснулся:
– Вот это чудо – закричал Саша, – настоящее чудо!
Интересно получается, Господь рыбака Петра привлёк неожиданно богатым уловом рыбы, а шофера Сашу бесплатным микроавтобусом.
На следующий день Саша пригнал Газель, но вот незадача: в ней оказалось не девять, а тринадцать мест. Это значит, что у водителя должна быть категория «D». Саша может управлять этой Газелью, а я нет. Я поначалу огорчился, но потом подумал: это же здорово, мы можем совершать паломничества. А категорию «D» я когда-нибудь получу.
Звоню в кимрскую автошколу:
– У вас можно выучиться на категорию «D»?
– Можно, набор в группу начнётся через месяц. Есть, правда, вариант присоединиться к другой группе, они уже заканчивают обучение… А у вас есть права?
– Есть, только на категорию «В».
– Ну, если вы оплатите обучение за весь курс, тогда можно присоединиться.
В тот же день я примчался в Кимры и оплатил обучение. Мне сказали, что позвонят, когда курсанты будут сдавать вождение, а правила я должен буду сдать в Дубне. Вот так, ни дня не учившись, буду сдавать на категорию, которая позволяет водить и городские, и междугородные автобусы.
Позвонили. В назначенный день я приехал в автошколу, где впервые увидел свою группу. Мы сели в автобус ЛиАЗ, который в народе почему-то прозвали «скотовоз». По-моему, несправедливо. Хотя данный обшарпанный экземпляр с самодельной кабиной для инструктора мог с успехом выполнять и эту функцию. Управление из кабины не работало, поэтому инструктор, он же и экзаменатор, просто стоял рядом с водителем.
Мы катались по окраинам города больше часа, в среднем на человека выходило десять минут вождения. Все мои согруппники ранее уже пробовали управлять ЛиАЗом, а я сел за руль автобуса впервые, при этом обнаружил странный эффект: автобус ведёт влево, я как в автомобиле поворачиваю руль чуть вправо, но автобус продолжает двигаться влево, как будто я руль не трогал. Тогда добавляю еще несколько румбов вправо, автобус наконец-то начинает двигаться вправо, но на курс не ложится, а продолжает уходить вправо. Кручу руль влево... Вот так по синусоиде я ехал отмеренное мне время, никак не мог привыкнуть, что все команды руля автобус выполняет с задержкой в секунду или две. В результате экзаменатор оценил моё вождение так:
– Я пьяным ровнее езжу!
Но зачет мне поставил. Теперь надо было сдать правила: ответить на девять вопросов из десяти. Правила я сдавал лет восемь назад, нас так муштровали, что тогда я сдал с первого раза. Попробовал сейчас ради интереса ответить на несколько билетов, думал, что я не много потерял в квалификации. Однако меня ждало крупное разочарование, я ответил правильно только на половину вопросов. Пришлось учить билеты заново. Но и на сей раз сдал экзамен с первого раза.
В итоге я получил новые права с категориями «В» и «D» и мог теперь спокойно разъезжать на Газели.
Почти идеальный водитель
У Саши Буйлова был ряд очень ценных качеств, необходимых водителю.
Во-первых, он имел права на все категории, кроме автопоезда.
Второе, последние пятнадцать лет он возил разное начальство. Это приучило его не выносить сор из избы: все разговоры и дела, которых он становился невольным свидетелем, не пересказывал даже жене. У нас были водители, которые допускали утечку информации или сознательно сплетничали и даже шантажировали. Саша – это могила.
Третье – ангельское, не побоюсь этого слова, терпение и безропотность: он мог ждать пассажиров в машине сколько угодно, хоть всю ночь, а когда те возвращались, даже не спрашивал, почему так долго.
Четвертое – никогда не намекал, что надо бы добавить за переработку, как это делали другие водители, был готов работать хоть круглосуточно.
К этому можно добавить пятое – несмотря на тщедушное телосложение, в нем скрывалась редкая выносливость, мог, например, за один день съездить в Питер и обратно. При разбитых дорогах около двадцати часов в пути, и это, возможно, не предел.
Вообще он был человеком смиренным, непамятозлобивым и совестливым. Если уж провинился, а это с ним случалось нередко, то старался ударным трудом искупить свою вину.
А вина его одна – от вина. Причем, он сам не знал, в какой момент у него начнётся запой. Например, собираются люди в паломническую поездку, договариваются, что в пять утра ждут его с Газелью на остановке автобуса. Саша обещает быть как штык. На дворе зима. Полшестого, люди мерзнут, а его нет, звонят домой – телефон не отвечает. Идут посыльные к нему на квартиру, открывает жена:
– Он спит, напился вчера как свинья!
Народ расходится по домам, прихожане, конечно, возмущаются, но те, которые его знают, не обижаются. Все знают – Саша он такой, что с него взять. И таких вопиющих случаев было несколько. Иногда я сам занимал место шофёра и вёз паломников, например, гимназистов в Звенигород. В Питер возил иконописцев на росписи. Или просто бухгалтера по делам по городу. Несколько раз мы Сашу выгоняли «окончательно», но всякий раз, когда новый шофёр что-нибудь такое отчебучивал, мы вспоминали Буйлова. А он нигде не хотел работать, кроме как в храме, так и говорил:
– Без храма я погибну!
Справедливости ради надо сказать, что паломнических поездок всем на пользу и на радость было гораздо больше, чем срывов. Мы объездили всё Золотое кольцо, бывали в Дивеево и Почаеве, в Киеве и Полоцке, Пскове и Новгороде, Владимире и Рязани. А там и в Иоанновском монастыре при игумене Авеле, и в Константинове, на родине Есенина.
Когда Саша работал в заводском гараже, у него было прозвище «Сашка-тюрьма», но не потому, что он сидел в тюрьме, а такая поговорка у него была: «тюрьма-дело», вот она к нему и привязалась. Однажды он возвращался на груженом КамАЗе с прицепом и заехал на паром. Паромщица устроила скандал, мол, перегруз, поезжай в объезд, а это больше ста километров. Саша и говорит ей:
– А я задом ездить не умею!
Пуще прежнего бранится старуха, а Саша ни с места. Скопились машины, народ ропщет, да и у нее самой график срывается, короче, перевезла его. А наутро в гараже узнали эту историю, весь гараж помирал со смеху – «задом ездить не умею»!
У Саши были свои особые отношения с гаишниками, как профессионал, он умел с ними общаться. Помню, ехали мы по «незалежной» в Почаев, нас раз десять тормозили гаишники, и Саша вступал с ними в переговоры. Из машины мы наблюдаем, как он активно жестикулирует, доказывая свою правоту, и надо отдать ему должное – нередко он выходил сухим из воды. А штрафы на Украине тогда были огромными, это же «це Европа». Саша как услышит сумму, да переведет ее в рубли, начинает страшно возмущаться, говорит, я таких денег в глаза не видел и прочее. Были случаи, когда он возвращался после переговоров не только без штрафа, но еще и с конфеткой, которой его угощали гаишники.
К правилам дорожного движения Саша относился не как к догме, а руководству к действиям. Одно время он часто возил нашего бухгалтера Татьяну Викторовну в Москву на закупку товара для церковной лавки. По Москве он гонял без всякого навигатора, но бывали и осечки, нередко проскакивал нужные повороты, а чтобы далеко не уехать, спрашивал Татьяну Викторовну:
– Если штраф запл а тите, я прямо здесь развернусь, хоть и запрещено.
Татьяна Викторовна – рисковый человек – командует:
– Давай, я плачу!
И Саша умудрялся развернуться в самых неподходящих местах. При этом возмущенные водители устраивали вой сирен, высовывались из окон с матерной бранью, а ему хоть бы хны – мавр делает свое дело. И делал это профессионально: нагло, возмутительно, но не опасно, просчитывал все риски, чтобы исключить ДТП.
Однажды он умудрился средь бела дня развернуться на проспекте Мира, напротив ВДНХ, через две сплошных прямо на глазах изумленного милиционера.
– Не погонится же он за мной, делать ему нечего!
В дороге Саша любил слушать лекции по богословию и истории церкви, особенно ему нравились лекции профессора А.И. Осипова. Он был готов слушать их беспрерывно.
– Пока я их слушаю, – признавался Саша, – сознаю себя человеком верующим, и это мне нравится, а выйду из машины, опять сомнения: может, никакого Бога и нет?
Так мы с ним и жили, временами тужили, лет пятнадцать. Но в какой-то момент стали замечать за Сашей всякие странности, в голове у него что-то замыкало, некоторые прихожане боялись с ним ездить.
Вообще у Саши была отменная реакция, он умел быстро и хладнокровно выйти из аварийных ситуаций. Не раз чудесным образом он избегал столкновений, в том числе лобовых, умел справиться с заносом машины. Вспоминал время, когда шипованной резины вообще не было, а в государственном гараже она часто бывала «лысой», и ничего, шофера ездили зимой и летом, аварии случались редко.
Однажды в Твери мы с ним попали в ДТП, очень странное: его подрезает у светофора машина, хочет пролезть вперёд на его полосу, он же вместо того, чтобы пропустить дурака, медленно въезжает ему в бок. Я кричу ему:
– Что ты делаешь, тормози, пропусти его!
А он как будто и не слышит, потом приходит в себя и начинает доказывать, что был прав.
– Да кому теперь твоя правда нужна? – возмущаюсь я. – Теперь жди гаишников полдня, да протокол составляй два часа. И всё равно в Твери виноват будешь, раз номера у тебя московские.
Я как в воду глядел, всё так и случилось, в Дубну возвращались поздно вечером. Не доверяя Саше, я сам сидел за рулем. Но вечер этот не был томным. Я отправил Сашу домой, а через час он появился на моём пороге:
– Батюшка, выручайте! Тут такое… Пойдёмте со мной.
Спускаюсь вниз, а там стоят трое разгневанных мужчин. Оказывается, Саша решил припарковаться и стукнул чью-то машину, заорала сигнализация. Он назад, бах – еще одна. Испугался и решил удрать, за ним погоня. И кончилась она тем, что Саша врезался в третью машину. Денег у него нет, его взяли за шиворот, и привели ко мне. Начал просить за него, мужики немного смягчились, увидев, что я священник, а машина церковная. В результате это побоище для Саши никаких серьезных последствий не имело, хотя за один день Саша подбил четыре машины, плюс наша.
Но это все не так важно по сравнению с тем, что здоровья у Саши совсем не стало. А неадекватное вождение было вестником приближающейся тяжелой болезни. На обследовании у него нашли затемнения в лёгких, отправили в туберкулёзный диспансер, оттуда его уже забирали совсем слабым. В диспансере исключили туберкулёз, значит, онкология.
Последние месяцы Саша провёл дома, жена Валентина за ним прилежно ухаживала. Я часто причащал его, и он всегда был чистеньким и опрятным, не было того тяжёлого запаха, который неизменно бывает в квартирах, где лежит умирающий. Он сильно похудел, и Валентина, крепкая, крупная женщина, переворачивала его как ребёнка.
Удивительно, но у Саши улетучились сомнения в вере, которые мучили его все время, пока он работал в храме. Теперь он крепко верил, что Бог послал ему эту болезнь для его же пользы. Он даже благодарил за это Бога. В награду за такое правильное отношение к своему недугу Саша не испытывал сильных болей, даже за неделю до кончины мы с ним мирно беседовали. В его голове вдруг прояснилось: такие вещи, которые обычно говорит священник, утешая умирающих, Саша говорил убежденно от себя. И не то чтобы он это вычитал (он вообще мало читал), но до него вдруг дошло, и он всё понял. Всё что нужно, чтобы умереть по-христиански.