— Когда наказание?
— Сегодня вечером. Точнее, примерно через час.
Гермиона почувствовала мимолетное разочарование — на вечер у нее было столько планов!
— Они пропустят ужин. И ты тоже, если уж на то пошло.
— Думаю, всем нам сейчас не до еды.
— Ты уже решил, как поступишь? — мягко спросила она, опасаясь злых огоньков в глазах Снейпа.
Профессор мрачно кивнул.
— Да. — Объяснить он не потрудился.
— Ты выглядишь измотанным, Северус, — заметила Гермиона, покидая вместе с ним Больничное крыло и спускаясь в подземелья.
— Я выдохся, — устало пробормотал он. — Этот бой я веду почти сорок лет, и никакого просвета.
— Слизерин в тебя верит. За время твоего отсутствия я это ясно поняла.
— Что мне их вера? Мне не выиграть эту войну. Все что я могу — наказать трех идиоток и попросить своих студентов быть настороже.
— Ты пытаешься — вот что важно. Сам знаешь, каково это — понимать, что за тебя некому заступиться. Благодаря тебе они не узнают этого чувства.
Он не ответил, но чуть погодя коснулся ее руки. Они молчали всю дорогу до комнат зельевара.
затворив за собой дверь, Гермиона вздохнула и посмотрела на профессора.
— Так глупо, после всего случившегося поздравлять тебя с днем рождения... денек выдался тот еще, — грустно пошутила она.
Северус невесело улыбнулся уголком рта.
— Тем не менее, спасибо за заботу, — тихо фыркнул он, — этим вечером я чувствую каждый прожитый год из своих пятидесяти.
— Могу представить. Вот… — Гермиона вручила ему маленькую коробочку. — С днем рождения, глупо или нет.
— Есть ли вообще смысл твердить тебе, что мне не нужны подарки? — поинтересовался профессор.
— Ни малейшего. Мне как-то, знаешь ли, все равно, — добродушно ответила Гермиона, наблюдая за выражением его лица, пока он открывал коробку и разглядывал кольцо внутри.
Кончиком пальца профессор проследил латинскую надпись — черная гравировка глубоко врезалась в серебро.
— Где ты его взяла? — после долгой паузы спросил он, не отрывая от кольца глаз.
Гермиона усмехнулась и с нажимом ответила.
— На рынке в Камдене.
Северус быстро взглянул на нее и отвел взгляд.
— А-а.
Кажется, он смутился, и Гермиона торжествующе улыбнулась.
Я так и знала!
Она уже давно заподозрила, что колечко с выдрой на самом деле изготовлено на заказ и обошлось Снейпу в целое состояние. Тем приятнее было думать, что она достойно его отблагодарила, потратив уйму на его кольцо.
— Ad Finem Fidelis, — прошептал профессор.
— Верен до конца, — перевела Гермиона — не то чтоб он нуждался в переводе. — Я решила, оно просто предназначено для тебя.
Раньше, получая от нее подарки, Снейп всегда их аккуратно убирал и доставал только наедине с собой. Но не в этот раз. Шли минуты, а он все смотрел на кольцо, медленно крутил его в руке. Наконец бережно надел кольцо на безымянный палец правой руки, взял палочку и подогнал его до нужного размера, чтобы случайно не соскользнуло.
Затем снова с нечитаемым выражением лица уставился на кольцо, а потом перевел взгляд на свою женщину.
— Спасибо, Гермиона, — глухо поблагодарил он ее. По его голосу, по лицу его было видно — он говорит не только о подарке.
— Это от всего сердца, Северус, — улыбнулась она.
Они помолчали. Вдруг он помрачнел и неохотно промолвил:
— Мне нужно подготовиться. Тебе не понравится то, что я задумал.
— Тогда не рассказывай. Я тебе доверяю, — просто ответила Гермиона. — Дай знать, когда будешь готов.
* * *
Когда раздался стук в дверь, Северус сидел за столом, демонстративно занимаясь бумагами. Гермиона устроилась в углу с книгой.
— Войдите! — сухо сказал профессор, не поднимая головы.
Трех нервных хорохорящихся студенток сопровождала Минерва.
— Профессор Снейп. Студенты прибыли для взыскания, — тихо сказала директриса. — Вы нашли преподавателя, который будет наблюдателем?
— На эту роль согласилась профессор Грейнджер, — ответил Снейп, откладывая в сторону бумаги. Он выпрямился и спокойно оглядел прибывших.
— Очень хорошо. Тогда я оставляю вас. Не задерживайте их допоздна, у них утром уроки.
Как только дверь за Макгонагалл закрылась, Северус откинулся на спинку кресла и переплел пальцы, в полной тишине медленно переводя взгляд с одного испуганного лица на другое. Гермиона отлично знала эффективность этой тактики, но не могла в полной мере посочувствовать школьницам. Лишь час назад она видела маленькую перепуганную девочку, всхлипывающую в плечо Северуса, когда приготовленная им жидкость, наконец, свела чернила с детского предплечья.
Снейп держал паузу несколько минут, а затем заговорил мягким и угрожающе бархатным голосом.
— Прежде, чем мы начнем, может быть, кто-то из вас желает что-то сказать?
Крайне необдуманно одна из них — вероятно, заводила, — ответила:
— Это… это была просто шутка, сэр.
— Ах, шутка, — холодно, таким голосом, что Гермиона едва не содрогнулась, повторил он. Сколько раз такими же словами успешно оправдывали свою жестокость по отношению к нему самому Мародеры? — Ваша “шутка” привела к тому, что двое слизеринцев всю ночь провели в лазарете, а двенадцатилетняя девочка пережила огромный стресс. Вы ее ранили. К счастью для вас троих, я не верю, что ваши действия были злонамеренными, — внезапно добавил он. — Очевидно, вы не понимаете всю жестокость своего поступка. И мы здесь для того, чтобы это исправить.
Нарочито медленно он расстегнул левую запонку и закатал сначала рукав мантии, затем рукав рубашки, следя, чтобы каждое движение привлекало их внимание. На бледной коже, пусть и поблёкшая, ярко проступала Темная Метка.
Снейп вытянул руку, и все три девочки уставились на нее широко раскрытыми глазами с выражением абсолютного ужаса.
Зельевар перевел взгляд на одну из них.
— Мисс Брукс. Я правильно понимаю, вы — маглорожденная?
— Д-да, сэр.
— У вас есть бабушки, дедушки, прадедушки, которые участвовали во Второй мировой войне?
— Сэр? — переспросила она, сконфузившись.
— Это очень простой вопрос.
— Прадедушка был на передовой, сэр, — прошептала она.
— Тогда вот вам примерная аналогия. Вы сделали с мисс Хэмптон то же самое, что нацисты с узниками концлагерей. Это примерно как скрутить еврейское дитя и нарисовать у него на лбу свастику.
Голос Снейпа зазвенел льдом, и все три девочки вздрогнули. Та, к которой он обращался, побледнела.
— Мисс Гиббс, мисс Квотерхауз, а вы — чистокровные, я полагаю?
— Да, сэр…
— Да, сэр.
Северус посмотрел на них с непроницаемым выражением лица.
— Семья мисс Хэмптон не принадлежала к Пожирателям Смерти. Вообще никто из ее ближайших родственников не входил в их число. Уверяю вас, мне это известно достоверно. Позвольте объяснить вам кое-что. У каждой чистокровной семьи есть дальние родственники, которые служили Темному Лорду. У каждой. Без исключений. Включая ваши. Возможно, это очень дальнее родство, какие-нибудь четверо— или пятиюродные кузены. Быть может, они не принимали Темную метку и не стали Пожирателями в полном смысле. Но каждый чистокровный волшебник или волшебница, а также подавляющее большинство полукровок имеют кровные узы с последователями Темного Лорда. Независимо от того, на каком факультете они учились. Вам будет интересно узнать, что одним из самых печально известных приспешников Темного Лорда был гриффиндорец. Его звали Питер Петтигрю, именно благодаря ему Гарри Поттер вырос сиротой, это его усилиями Темный Лорд возродился и развязал вторую войну. — Снейп перевел дыхание; его темные глаза стали совершенно безжизненными, холодными — ужасающими. Впервые за долгое время Гермиона увидела того самого учителя, который до икоты пугал ее факультет. — Теперь о вашем наказании. На столе передо мной — Омут памяти. Несомненно, все вы знаете, как им пользоваться. Он содержит тщательно отобранные воспоминания. Каждая из вас с ними ознакомится, и можете быть свободны.
— И всё? — воскликнула мисс Гиббс, назвавшая инцидент шуткой.
Имен девочек Гермиона не знала — никто из них у нее не учился.
Выражение лица Снейпа стало беспощадным.
— И всё. Приступайте первой, если думаете, что это так просто. Не пытайтесь прервать процесс, пока не увидите всё до конца. Вам не понравится, если мне придется заставить вас смотреть принудительно.
Он откинулся в кресле и холодно рассматривал дрожащих школьниц, обступивших Омут памяти.
Гермиона понятия не имела, какие воспоминания Северус поместил в Омут, но видимо, приятными они не были.
Спустя какое-то время мисс Гиббс с белым, как мел, лицом, отшатнулась и забилась в истерике, тряся головой.
— Нет! Этого не может быть! Все было не так!
Не обращая на нее никакого внимания, Северус перевел взгляд на следующую гриффиндорку.
— Мисс Брукс, ваша очередь.
Реакция этой оказалась еще хуже. Девушка почти позеленела, шарахнувшись прочь от Омута. Рукой с Меткой Северус молча указал на чашу, стоящую на полу.
У Брукс подкосились колени, и ее вырвало.
Профессор перевел безжалостный взгляд на третью школьницу, с ужасом взирающую на подруг.
— Мисс Квотерхауз.
— Сэр… Пожалуйста...
Его голос взметнулся, как хлыст:
— Вперед. Или я вас заставлю.
Бледная и дрожащая, она повиновалась.
Когда мисс Квотерхауз, наконец, всхлипывая, отпрянула, Грейнджер решила, что пора вмешаться.
Северус, словно прочтя мысли Гермионы, поймал ее взгляд и отрицательно покачал головой. Она осталась стоять неподвижно, молча наблюдая, как три девочки, рыдая, цепляются друг за друга.
— Довольно, — отрезал Снейп.
Лить слезы они не перестали, но, по крайней мере, попытались успокоиться и выстроились в неровную линию перед столом.
Профессор встал и смерил их с ног до головы безжалостным взглядом.
— Сегодня вечером во всех деталях я сообщу вашим семьям о происшествии, это и будет окончанием официального взыскания.
Он медленно вышел из-за стола и наградил их взглядом, полным ледяной неприязни.
— Ваш утренний поступок заслуживает глубочайшего презрения. Вы опозорили свои семьи и свой факультет, предали то, за что во время войны мы боролись, истекали кровью и умирали. Надеюсь, теперь вы это понимаете.
Глубоко вдохнув, он скрестил руки на груди и нанес финальный удар:
— Если бы здесь стоял Темный Лорд, он бы посмеялся над вашей маленькой “шуткой” и нашел бы ее очаровательной. Он был бы впечатлен. А теперь прочь с глаз моих.
Он продолжал стоять, пока за ними не закрылась дверь, затем неверными шагами обошел стол, опустился на кресло и просто осел, словно марионетка с оборванными нитями, закрыв лицо руками.
Гермиона неуверенно подошла к нему.
— Северус?
Его голос звучал глухо.
— Я предупреждал, что тебе не понравится.
— Ты в порядке?
После паузы Снейп все так же глухо ответил:
— Нет. — Он с трудом перевел дыхание. — Вопреки всеобщему мнению, мне не нравится заставлять детей плакать. Мне уже хватило этого на несколько жизней вперед.
Северус медленно опустил руки и измученно посмотрел на Гермиону; боль в его глазах терзала ей сердце.
— Ох, Северус… — прошептала она, подаваясь вперед и обнимая его.
Вздрагивая, он зарылся лицом в ее мантию, Не плакал, нет, но был почти на грани. Гермиона молча гладила его волосы и плечи, а потом поцеловала в макушку.
— Я ненавидел каждую секунду этого действа, — пробормотал он.
— Знаю, дорогой, знаю, — прошептала Гермиона, смаргивая слёзы. — Но это было необходимо. Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти. Но все уже закончилось, и никто из студентов больше не осмелится на такую гадость.
Зельевар в ответ крепче прижал ее к себе.
— Да. — Постепенно он успокоился, дрожь утихла. — Тебя нашел сэр Николас?
— Нет, я сама пошла искать кого-нибудь из призраков, — объяснила Грейнджер. — Ты говорил, что они твои союзники, поэтому я решила, они знают, что случилось, или смогут узнать. Но он не мог мне рассказать, что происходило в кабинете Минервы, или сколько времени ты там проведешь, поэтому я отправилась в Больничное крыло, посмотреть, как там твоя слизеринка, и подождать тебя.
— Спасибо.
Зельевар запрокинул голову, потер руками и сухие глаза, а потом стал медленно убирать из Омута воспоминания.
— Что ты им показал? — тихо поинтересовалась Гермиона.
— Ничего такого, что тебе надо видеть, — отрезал Снейп, но спустя минуту добавил: — Это вообще никому не стоит видеть. То, что собрано в Омуте, показывало силу Темной Метки. Тщательно отредактированные воспоминания новообращенных. Продемонстрировать весь процесс в деталях было бы слишком, даже если бы я хотел произвести более сильное впечатление. Лишь отдельные сцены: Темный Лорд учит нас использовать Непростительные; эпизоды убийств с Меткой, взмывающей в небо; Беллатрикс, вырезающая Знак Тьмы на телах своих жертв. — Он поколебался, глядя на свою руку, на Метку и шрамы вокруг нее. — Как-то ночью я напился в стельку и попытался ее вырезать. Рассек руку до кости и увидел, что она проходит насквозь.
— Вижу.
— И не одобряешь.
— Да, как и ты, хоть это была твоя собственная идея. — Гермиона потянулась и погладила его по щеке. — Это было необходимо. Девочки поняли, что натворили. Многие бы вообще сказали, что они легко отделались.
— Abyssus abyssum invocat, — пробормотал он, — бездна призывает бездну.
— Что это значит?
— Если коротко, то клин клином не вышибают.
— Верно, но из двух зол лучше выбрать меньшее.
— А что было бы большим?
— Оставить всё как есть, — ответила Гермиона, глядя ему в глаза. — Не защищать слизеринцев. Позволить тому, что случилось с тобой, повторяться снова из поколения в поколение. Это было бы большим злом.
Зельевар вздохнул, глаза его несколько оживились.
— Да. Спасибо.
Ответить Гермиона не успела.
Дверь распахнулась, в комнату, сверкая глазами, влетела Минерва Макгонагал.
— Снейп, что вы сотворили с девочками? — Директриса была в ярости.
Северус моментально натянул привычную невозмутимую маску.
— Я объяснил им тяжесть их проступка, — холодно процедил он.
— И поэтому теперь всех троих лечат от истерики в Больничном крыле?
Снейп разгневался.
— Их не следует лечить! С ними ничего не случилось, обычный приступ гриффиндорской глупости и неприятие заслуженного наказания.
— Снейп...
Гермиона вмешалась:
— Все это время я была здесь, Минерва. Северус не причинил им зла. Он обошелся с ними куда мягче, чем они заслуживали.
Минерва выглядела ошеломлённой.
— Да как у тебя язык повернулся?!
Внезапно Гермиона ощутила болезненную ярость.
Шагнув вперед, она посмотрела прямо в глаза директрисе и рявкнула:
— Три шестнадцатилетние девицы зажали в угол двенадцатилетку, повалили на пол и нарисовали на руке знак Тьмы. Они плевали на нее, называли Пожирательницей смерти и насмехались. Атаковали тринадцатилетнего мальчика, который за нее вступился! Просто отвратительно, что они так легко отделались. Я аплодирую Северусу за его сдержанность, особенно после того, как он увидел эмоциональное состояние мисс Хэмптон. — Макгонагалл выглядела так, словно её отхлестали по щекам. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха и продолжила: — Северус показал им в Омуте воспоминания, чтобы объяснить истинное значение Темной Метки. Девушки должны осознать, что натворили и ни грана больше.
— Поппи сказала, что они не могут перестать плакать, — слабо возразила Минерва.
— Они и должны плакать, — устало ответила Гермиона, чувствуя, как остывает гнев. — То, что они сделали — подло и непростительно. Думаю, факт, что дети могут травить других детей подобным образом через десять лет после войны, стоит слез. А вы как считаете?
— Возможно, ты права, — неуверенно кивнула Макгонагалл.
Северус тихо сказал:
— Это все наша вина. Эти девушки не имели ни малейшего понятия, что натворили. Вот почему осознание так сильно на них повлияло. Мы не учили их как дОлжно. — Он глубоко вдохнул. — Директор, могу я внести предложение?
— Да, — автоматически ответила та.
— Сейчас не время для серьезной дискуссии, но позже я хотел бы встретиться с вами и обсудить кое-какие изменения в учебном процессе. У меня есть пара неплохих идей.
— Я… Хорошо, Северус, обсудим позже. — Кажется, Минерва все еще пребывала в глубоком шоке. — Вы видели воспоминания, Гермиона?
— Да, — не моргнув и глазом соврала та. — Там нет ничего такого. В своих ночных кошмарах виноваты будут лишь сами девочки.
Наверняка она этого не знала, но Северусу и так пришлось нелегко. Он не показал бы им ничего лишнего. Гермиона достаточно верила в своего профессора, чтобы не поморщившись солгать ради него Макгонагалл.
Директриса вздохнула.
— Что ж, хорошо. На сей раз вам сойдет это с рук. Поговорим в воскресенье, если вы будете свободны.
Она повернулась к выходу.
Ее остановил голос Мастера зелий.
— Минерва, — тихо произнес он. — Помните: вы больше не декан Гриффиндора, вы возглавляете весь Хогвартс.
— Что вы сказали, Снейп?!
Тот поднял руки в примирительном жесте.
— Я не хочу сегодня спорить. Но почему вы лично привели эту троицу отбывать наказание? Их декан — профессор Лонгботтом, не вы. Он должен был доставить их сюда, именно ему стоило бы сейчас быть здесь. — Северус устало вздохнул. — В Больничном крыле, которое вы сегодня посетили, четверо детей. За двоих из них отвечаю я, за оставшихся двоих — Лонгботтом. Вы несете ответственность за всех четверых. Разве вы побеседовали с мисс Хэмптон или мистером Альтоном? Знаете ли вы, как сильно ранен он, как травмирована она? — он устало потер переносицу. — Мне жаль, что до этого дошло. Я ужасно вымотался и не могу мыслить ясно. Но одно я знаю совершенно точно — ни один ребенок под моей защитой, не должен испытать то, что в свое время пережил я.
После этих слов воцарилось длинное и крайне неловкое молчание. Затем Минерва, не проронив и слова, покинула помещение, закрыв за собой дверь несколько сильнее, чем требовалось.
— Неплохо, — прокомментировала Гермиона.
Снейп облокотился на стол, уронил голову на руки и тихо фыркнул.
— И правда. Ужасно неподходящее время для подобной баталии.
— Ты уже давно хотел ей всё это высказать.
— С тех пор как вернулся на факультет. Я не слепой, Гермиона. Думаю, ты понимаешь, с какой целью я в свободное время торчу в учительской.
— Понимаю. И ты не ошибаешься. Отчасти проблема в том, что Невилл совершенно не умеет настоять на своем. Кажется, он все еще порой воспринимает Минерву как своего декана. Он привык ей безоговорочно подчиняться, так что никогда и слова против не скажет, а должен бы.
— Знаю, — устало ответил профессор. — Черт-те что! А будет еще хуже.
— В каком смысле, Северус?
Он поколебался, потом покачал головой.
— Не сегодня. Я устал, на сердце тоска, и голова просто раскалывается. Точки над і мы расставим в другой раз. — Снейп кисло улыбнулся. — Отличный способ отпраздновать полувековой юбилей.
— Да уж, — мягко сказала Гермиона. — Пойдем. Облегчим твою головную боль, нальем что-нибудь выпить и примем ванну. Я займусь ужином. — Она улыбнулась. — Вообще-то, тебя ждет праздничный торт.
Снейп моргнул.
— Шутить изволишь?
— Не-а! — радостно отозвалась Гермиона. — Со свечами!
Как он ни старался сдержаться, уголки его губ дрогнули.
— Ну, разумеется. Женщина, ты совершенно безумна.
— Конечно безумна — я же мирюсь с твоим характером! — отвечала она, нежно протягивая ему руку.
Северус позволил помочь ему подняться и отправился за Гермионой, захлопнув за собой дверь.
Проявив обычное упрямство, Снейп настоял на том, чтобы сначала написать родителям всех учеников — участников утреннего инцидента, и лишь потом отключился от работы. Правда, он чуть не уснул в ванной, зато голова у профессора болеть перестала, и он пришел в себя.
Во время ужина Северус благодушно поинтересовался:
— А зачем Крукшанкс торчал там со мной?
Гермиона разулыбалась.
— Получил соответствующие инструкции: не позволять тебе погружаться в раздумья, даже если придется тебя царапнуть.
— Весьма типично для тебя, — пробормотал Северус, качая головой. — Позволь напомнить вам обоим, это все же мое жилье. К тому же, чисто технически, я выше тебя по рангу.
— А разве это имеет значение? — невинно полюбопытствовала Гермиона, и Снейп улыбнулся, не потрудившись ответить.
Спустя несколько минут Гермиона поняла, что он поворачивает руку, следя за отблесками свечи на ободе кольца.
Когда Гермиона, немного стесняясь, вынесла обещанный именинный торт, профессор рассмеялся.
— Это то, о чем я подумал?
— Шварцвальдский вишневый, — подтвердила Гермиона.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но это твой любимый десерт, не мой.
— Верится с трудом, особенно, вспоминая Кембридж, — ответила она. — А твое так называемое любимое лакомство — имбирный пирог — неплох сам по себе, вот только для дня рождения не годится.
— Умоляю, просвети меня, отчего же нет?
— Потому что это день рождения, Северус. Полагается кутить, сибаритствовать и объедаться сладким, чтобы аж зубы сводило.
— Кто бы говорил! Ты же дочь стоматологов!
Она притворно нахмурилась, мимоходом удивившись, что упоминание родителей не причинило боли.
— Будешь спорить — не получишь ни кусочка!
— Собираешься съесть его сама целиком? Диабетическая кома обеспечена, но сначала тебе будет очень, очень плохо.
— Северус Снейп! Я уже почти разозлилась, — сказала Гермиона как могла строго. — Хватит спорить, закрой глаза, загадай желание и задуй эти чертовы свечи.
Глаза Северуса смеялись, но он послушался и сосредоточенно задул свечи.
Может быть, даже желание загадал. Вполне вероятно, что это был его первый именинный торт. Судя по рассказам Снейпа о родителях, вряд ли они этим озаботились. А после того, как детство Северуса осталось в прошлом, он бы не принял такое подношение ни от кого.
— Свечами ты всего лишь изобразила цифру пятьдесят, — мягко упрекнул он, отрезая себе и ей по солидному куску.
Гермиона ухмыльнулась, поднимая вилку.
— Не смогла втиснуть столько свечей на тортик.
— Упс. Поосторожнее — еще ранишь ненароком мою стариковскую гордость. — Снейп одобрительно заурчал, наслаждаясь десертом.
— Ну надо же, какие мы нежные. Недостойно мужчине вашего возраста и мудрости так реагировать. — На языке Гермионы взорвался букет вкуса, и она зажмурилась от восторга.
Проглотив лакомство и вновь открыв глаза, Гермиона обнаружила, что Снейп смотрит на нее с веселым изумлением. Ответа она не дождалась — но рот зельевара был занят следующим куском.
Когда с угощением было покончено, Гермиона со стоном откинулась на спинку кресла.
— Ну и расскажи мне теперь, что ты предпочел бы имбирный пирог этому чуду.
В глубоких черных глазах заплясали язычки пламени.
— У тебя на губах шоколад.
Гермиона улыбнулась и поднесла палец к уголку рта
— Здесь?
Ухмылка Снейпа потеплела.
— Не-а…
— Здесь? — снова уточнила она.
— Нет. — Северус подошел ближе, и Грейнджер прикрыла глаза, чувствуя, как он целует ее в уголок губ.
— Здесь… и здесь, — бормотал он, прослеживая языком ее нижнюю губу. — И…
Он замолчал, взял ее лицо в ладони и продолжил поцелуи. Очень медленно, не прерывая ласк, она встала, провела пальцами по слегка спутанным волосам Северуса и упала в его объятия.
Они занимались любовью медленно и чувственно, не дразня друг друга, не борясь и не поддаваясь, лишь даря партнеру огромное удовольствие.
После всего Гермиона лежала, нежась в кольце рук зельевара. В спальне было так тихо, что она слышала стук его сердца.
— Мой Северус, — тихо прошептала она. — Как бы я хотела, чтобы весь день был таким, как сейчас.
Тот в ответ сонно хмыкнул.
— Ты меня переоцениваешь, — Снейп вздохнул. — Ты помогла мне защитить моих подопечных, Гермиона. Это очень много значит, и для меня, и для них. Ты догадалась, почему я вел себя именно так, и поддержала меня. Не уверен, что ты понимаешь, какая это редкость… и как это важно. А если говорить не только о личном, благодаря тебе я набрался сил и смог заставить Минерву ко мне прислушаться. Это станет толчком грядущим переменам. Сегодня я увидел, какой могла бы быть моя жизнь, не проведи я ее в одиночку. Не могу описать, что это для меня значит. Но думаю, ты и так знаешь, или догадываешься.
Гермиона сосредоточилась на своем дыхании и прикрыла глаза, сдерживая слезы.
— Да, — также негромко ответила она.
Тишина окутала их. Она уже почти уснула, когда Северус еле слышно прошептал:
— Спасибо, моя Гермиона.
Она ничего не сказала в ответ, но заснула с улыбкой на устах.
08.06.2017
Глава 22
Труднее всего признаться не в том, что преступно,
а в том, что постыдно.
Руссо. Исповедь.
Среди ночи Гермиона проснулась, ощутив дрожь Северуса.
Прислушавшись к неровному дыханию, она поняла, что профессор плачет и вовсе не теми тихими слезами, что часто приходили к нему во сне. Северус не спал. Он плакал и, похоже, очень старался сдерживаться. Не сказав ни слова, она крепче обняла его и поцеловала туда, куда могла дотянуться, не двигаясь с места — в грудь. Вместо того, чтобы отстраниться, он теснее прильнул к ней, и стало ясно, что ему действительно больно.
— Вспомнил о тех временах, когда был директором? — мягко спросила Гермиона.
Северус едва заметно кивнул в ответ, пытаясь взять себя в руки.
— Это было хуже всего, — прохрипел он. — Даже убийство не так высосало мою душу. Я поклялся защищать школьников и не защитил, не смог. Вместо того я… — Он застонал, вздрагивая. — Сама знаешь, что я натворил. Кое-кто из твоих друзей всё еще носит шрамы. Я пытал их, предал их, позволял другим причинять им боль. Я ведь и сам был на месте жертв — понимал, что делаю. И меня это не остановило...
— Я знаю, Северус, — нежно утешала его Гермиона, немного высвобождаясь из объятий, чтобы взглянуть ему в лицо.
Взгляд зельевара ужасал своей безучастностью. Она заподозрила, что он ее даже не видит — слишком окунулся в воспоминания.
Не зная, слышит ли он ее, Гермиона продолжала твердить:
— Это был единственный выход. Я говорила с Полумной, и с Джинни, и с Невиллом — они всё понимают. Знаю, ты пытался предотвратить худшее — назначал более мягкие наказания, никогда не проклинал никого в полную силу и не давал Кэрроу зайти слишком далеко... Боже, ты даже память кое-кому подчистил! Может, этого было недостаточно, но другой на твоем месте и половины бы не сделал. Могло быть много хуже. Это тебя не оправдывает, но если бы ты попытался пойти против Темного Лорда, он просто убил бы тебя, и все планы Дамблдора рухнули бы к чертям. Да слушай же меня, Северус! — Жестко отстранившись, Гермиона уселась, запустила пальцы в его волосы и силой повернула к себе. На какое-то мгновение зельевар запаниковал и рефлекторно дернулся за палочкой, потом глаза его прояснились, и он ошеломленно на нее уставился. Гермиона тряхнула его. — Ты вовсе не плохой человек. Ты хороший человек, которого вынудили делать множество плохих вещей. Есть огромная разница.
Северус с трудом отвел взгляд — она всё еще держала его голову.
— Разумом я все понимаю, — устало отозвался он. Голос Снейпа стал больше походить на его собственный. — Но до конца осознать не выходит. Никогда не выходило. — Профессор вздохнул и потер глаза — выглядел он при этом совершенно изможденным. — Понимаю, все это в голове. Стараясь вылечиться, я прочел кучу книг. Посттравматическое стрессовое расстройство, комплексный посттравматический синдром, посттравматическая озлобленность — все эти нарушения нервной системы запросто могли быть названы в мою честь. Но понимание причин заболевания и знание симптомов ничуть не помогает.
— Северус, ты кое-что забыл.
— Неужели?
— Как считаешь, Кэрроу мучились бессонницей из-за своих зверств? А Беллатрикс Лестрейндж — думаешь, она оплакивала своих жертв? Просыпалась ли хоть раз совесть у Темного Лорда? Сам факт, что ты об этом переживаешь, доказывает, что ты не такой, как они.
Северус застыл.
Гермиона увидела, как напряглись под изуродованной кожей мышцы. Кажется, зельевар даже дышать перестал; она почти слышала, как яростно ворочаются у него в голове мысли. Наконец он выдохнул. Очень медленно, мускул за мускулом, тело его начало расслабляться.
Не сразу, но все же он откликнулся:
— Ты и в самом деле самая умная ведьма своего поколения.
Если бы Гермиона уже не лежала, то просто рухнула бы в обморок от облегчения.
— Скажешь тоже, — с трудом выдавил она. — Просто со стороны виднее. Ты так себя грызешь, что уже совсем ничего не соображаешь. Шла бы речь о ком-то другом, ты и сам пришел бы к тем же выводам.
— Хоть раз в жизни, женщина, можешь ты просто принять комплимент? — глухо рыкнул профессор.
— От слизеринца-то? — невинно поинтересовалась Гермиона. — Ты меня слишком хорошо выдрессировал.
Профессор издал придушенный звук, похожий на смех, а потом дернулся и сказал совершенно другим тоном: