Сороковые годы XIX в. – время серьезных стремлений передовых людей понять дальнейшие пути развития России. В этот период формируются идейные течения западников и славянофилов. В Москве западников представляли Грановский, Боткин, Герцен, Белинский (до отъезда в Петербург в 1839 г.) и некоторые другие. Но в основном западники группировались в Петербурге. В Москве складывалась большая группа славянофильски настроенных людей, в которую входили И. и П. Киреевские, Н. Языков, А. Хомяков, К. и И. Аксаковы и др. Центром славянофилов был гостеприимный дом Аксаковых.
Первым журналом, где славянофилы заявили о себе, был «Московский наблюдатель» (1835–1839). Этот журнал организовали сторонники официальной народности Погодин и Шевырев. «Наблюдатель» был оппозиционно настроен по отношению к петербургским журналам, в частности, к «Библиотеке для чтения», а также к Белинскому.
В 1835–1837 гг. здесь печатались и славянофилы: Киреевские, Языков, позднее К. Аксаков. Славянофилы, не посягая на институт самодержавия, критиковали крайности крепостничества, бюрократизм чиновничества, взаточничество и неправду в судах, отсутствие свободы слова, антинародный характер русской аристократии. Во всем этом они видели отступление от традиций доброго старого времени. Они отстаивали самобытность России и особые пути ее исторического развития, идеализируя старину, московскую патриархальность, гармонию взаимоотношений народа и бояр, начала народовластия, общинность. В возвращении к порядкам допетровских времен видели выход из трудного политического и экономического положения страны. Их «консервативная прогрессивность» находила выражение во вражде к идеям буржуазного либерализма, европеизации.
Журнал «Москвитянин», 1856 год
Однако сотрудничество в «Московском наблюдателе» налаживалось трудно и вскоре прекратилось, особенно после перехода журнала в руки Андросова и прихода туда Белинского.
В 1841 г. Погодиным и Шсвыревым организуется новое периодическое издание ежемесячный журнал «Москвитянин». Интересна такая деталь в истории «Москвитянина», говорящая об отношении к нему го родских властей. Еще в ноябре 1837 г., когда встал вопрос об организации нового журнала, «на обеде у князя Д.В. Голицына решено было издание, вспоминал Погодин. – Просвещенный московский градоначальник взялся ходатайствовать об этом деле». Хлопоты оказались успешными.
Однако реализация замысла затянулась до 1841 г. Во главе журнала встали Погодин и Шевырев. Слухи о новом журнале быстро распространились по Москве. Им заинтересовались.
Первый номер журнала открывался отделом «Духовное красноречие», чего не было в других изданиях. Там же опубликовано известное стихотворение Ф. Глинки «Москва» («Город чудный, город древний…»). Самобытность России была провозглашена в программной статье номера. «Москвитянин» уделял большое внимание литературе, интересовался русской историей, печатал произведения отечественного фольклора. В отделе «Славянские новости» могли участвовать сербские, чешские, болгарские, польские авторы. Редакция охотно привлекала женщин‑писательниц (К. Павлову, Ростопчину и др.). Из славянофилов в журнале печатались К. Аксаков, И. Аксаков, Хомяков, Языков.
«Москвитянин» задуман был как оппонент коммерческой журналистики Греча и Сенковского. Но скоро определился как противник «Отечественных записок» и Белинского, переехавшего в Петербург. Погодин и Шевырев поощряли бескорыстное сотрудничество, часто не платили гонорара авторам это считалось «пагубой» XIX в.
Неумело поставленный отдел литературной критики и вялость сотрудников привели к тому, что число подписчиков в 40‑е годы составило всего 300–400 человек. В 1845 г. Погодин передает журнал под руководство И. Киреевскому, однако и это не добавило подписчиков.
Оживился журнал только в 50‑е годы под руководством «молодой редакции». Особую роль в этом сыграли москвичи Ал. Григорьев и А.Н. Островский. Ап. Григорьев придал интерес отделу критики, а Островский широко воспроизвел жизнь московского купечества в пьесах: «Свои люди – сочтемся!», «Бедная невеста», «Не в свои сани – не садись», «Не так живи, как хочется», «Бедность – не порок», которые составили репертуар Малого театра.
Интерес к патриархальному купечеству как «среднему» классу общества был характерен и для Григорьева. Кроме литературной критики, Григорьев вел в журнале «Летопись московских театров». После окончания Крымской войны, в условиях подготовки крестьянской реформы, издание журнала прекратилось.
Славянофилы после неудачной попытки Киреевского оживить «Москвитянин», задумали издавать периодические сборники. Первый такой сборник был организован славянофилом В. Пановым и назывался он «Московский литературный и ученый сборник на 1846 год». Там печатались все те же Хомяков, К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин, Языков.
Аналогичный сборник вышел и в следующем году. Однако революционные события в Европе 1848 г. привели к новым гонениям на литературу и журналистику. Были подвергнуты кратковременному аресту Ю. Самарин и И. Аксаков, снята со сцены пьеса К. Аксакова «Освобождение Москвы в 1612 году», славянофилам запретили носить бороды и народную одежду.
Только в 1852 г. они вновь наладили выпуск «Московского сборника». Но идеи благотворности общинного устройства, братства в древнем быте славян вызвали недоверие правительства, и от издания периодических сборников пришлось отказаться Стремление славянофилов уберечь Россию от «разрушительных потрясений» и безверия не было оценено официальными кругами.
Несколько активизировалась журнально‑предпринимательская деятельность славянофилов после окончания Крымской войны, когда прямо встал вопрос о необходимости отмены крепостного права. В 1856 г. ими под редакторством А.И. Кошелева основывается трехмесячный журнал «Русская беседа» при 850 подписчиках. В 1857 г. его тираж поднимается до 1200 экземпляров.
Философия, русская история, литературная критика, международные новости были предметом этого издания. По проблемам подготовки крестьянской реформы выступил Кошелев. В журнале печатались братья Аксаковы, Хомяков, Самарин, Черкасский, А. Толстой, Ф. Тютчев, Островский и др. Критика ограничения свободы слова в статьях по крестьянскому вопросу (а журнал горячо отстаивал свободу мнений) привела к прекращению издания в 1860 г.
Параллельно с журналом в 1857 г. выходила газета «Молва» под редакцией К. Аксакова, а в 1859 г. И. Аксакову удалось получить в свои руки еженедельник «Парус». Это было серьезное подкрепление журналу «Русская беседа».
Но судьба газеты «Молва» решилась уже на 36‑м номере. К. Аксаков поместил в качестве передовой статью «Публика и народ». Статья написана талантливо, ярко и построена на противопоставлении «публики», оторвавшейся от народной жизни, и «народа». «Публика говорит по‑французски, народ по‑русски. Публика спит, народ давно уже встал и работает. Публика работает (большей частью ногами по паркету), а народ спит или уже встает опять работать… И в публике есть золото и грязь, и в народе есть золото и грязь; но в публике – грязь в золоте; в народе – золото в грязи» и т. д.
Статья вызвала негативную реакцию министра просвещения, и по его докладу Александр II пригрозил запрещением газеты. На 38‑м номере Аксаков сам прекратил издание. Судьба «Паруса» была еще более драматична. Он прекратился на втором номере из‑за передовой статьи И. Аксакова, где, говоря о задачах газеты, он защищал свободу печатного слова, гласность.
Издавали славянофилы газеты в Москве и в 60‑е годы: «День» в 1861–1865 гг. и «Москву» в 1867–1868 гг.
За исключением И. Аксакова и рано умершего И. Киреевского, славянофилы не были журналистами по призванию, писали мало и неохотно, не любили срочной работы. Это обстоятельство вместе с недоверием правящей верхушки общества не позволило славянофилам добиться больших успехов в журналистике, создать журналы, подобные «Отечественным запискам» или «Современнику», газеты, подобные «Московским ведомостям», «Русским ведомостям», но тем не менее без их изданий картина московской журналистики была бы не полна.
В эпоху реформ 1860‑х годов
В период подготовки и проведения реформ 60– 70‑х годов в Москве выходил один солидный ежемесячник – «Русский вестник» М. Н Каткова. В Петербурге предстоящие реформы обсуждали журналы: «Современник», «Русское слово», «Время», «Отечественные записки», «Всемирный труд» и др. Тем важнее остановиться на московском журнале.
«Русский вестник» возник в 1856 г. как умеренно либеральный периодический орган. Выход первого номера приветствовал Чернышевский. Он писал в «Заметках о журналах» во втором номере журнала «Современник» в 1856 г. о первых номерах издания Каткова: «Формат журнала, близкий к формату «Отечественных записок» и «Современника», красив; бумага хорошая; шрифт так называемый «тонкий». Вообще, наружность журнала недурна».
Журнал имел два отдела: первый – беллетристика, ученые статьи и критика, второй («Современная летопись») – политическое и научно‑литературное обозрение, театральные заметки. В конце помещались иностранные романы.
В первых двух номерах были напечатаны произведения Гоголя, Грановского, сыгравшего большую роль в Московском университете, из действующих писателей опубликованы Островский, Салтыков‑Щедрин, поэты Огарев, К. Аксаков, историки Соловьев, Кудрявцев, Д. Милютин, Чичерин. Сам Катков выступил со статьей о Пушкине.
Журнал активно включился в обсуждение крестьянской и судебной реформ. Желая личной свободы крестьянину, Катков все же заботился прежде всего о дворянах‑помещиках. Он стоял за сохранение основной массы земли у помещиков и приличный выкуп за землю, которая отходила к мужикам. Катков был против любых общинных теорий, как славянофильских, так и социалистических. Самодержавие для него было незыблемо, оно не исключает, утверждал он, «народной свободы».
Журнал «Русский вестник» М. Н. Каткова, 1856 год
Сразу же после проведения крестьянской реформы Катков определился как сторонник реакции Он выступал против Чернышевского, так называемого «нигилизма», против Герцена, волнении крестьян, польского восстания 1863 г., защищал «охранительные инстинкты», «патриотическое чувство» русского народа, достойное место России в системе европейских государств, православие. Тираж журнала составил в 60‑е годы около 6000 экземпляров.
Постепенно Катков и журнал «Русский вестник» закрепляются на позиции «уважения к существующему». Поэтому не удивительно, что он охотно печатает романы Тургенева «Отцы и дети», «Дым», роман Достоевского «Бесы», где осуждалась деятельность русских нигилистов, революционеров‑народников.
Для укрепления авторитета классического образования Катков на свои средства открыл в Москве в 1868 г. лицей цесаревича Николая.
«Русский вестник» давал все годы своим подписчикам содержательный материал для чтения, особенно в отделе беллетристики (Л. Толстой, Тургенев, Достоевский, Лесков), заставлял думать над судьбами России, хотя и подчинял их своему консерватизму, особенно в 70‑80‑е годы.
Эпоха реформ ознаменовалась для московской печати появлением большого числа газет. Этому способствовали и крестьянская реформа, которая означала решительный поворот России в сторону капитализма, частного предпринимательства, и закон о печати, принятый в 1865 г. под названием «Временные правила о печати».
Закон отменял предварительную цензуру для столичных газет и журналов, вводил судебную ответственность журналистов за нарушение законов и приличий. Почти одновременно всем газетам было разрешено публиковать платные объявления и рекламу. В Москве создаются первые бюро по сбору объявлении для газет. Совершенствуются типографии, в том числе частные, приобретаются скоропечатные машины, развивается фотография.
Увеличение газетной печати привело к росту розничной продажи газет на улицах города. Первоначально торговля газетами практиковалась на Тверской улице и на железнодорожных вокзалах, а постепенно и по всему городу.
Среди крупных московских газет прежде всего надо назвать «Московские ведомости» и «Русские ведомости».
«Московские ведомости» с 1863 г. были взяты Катковым в аренду и выходили как частное издание, впервые не подчиненное Московскому университету. Эта газета вместе с «Русским вестником» составляла тандем консервативной печати.
Михаил Никифоровым Катков (1818–1887)
В 70‑е годы она резко порицала либерализм, нападала на революционную молодежь, инородцев, а в 80‑е годы, после Морозовской стачки – на рабочих и всегда требовала решительных мер в борьбе с крамолой, врагами России. После смерти Каткова (1887) газету редактировал В. А. Грингмут.
В 1897 г. на помощь газете «Московкие ведомости» пришла консервативно‑монархическая газета с красивым названием «Кремль» историка Иловайского.
Значительнее и интересней была газета «Русские ведомости» (1863–1917). Это была серьезная, «профессор екая» общественно‑политическая газета, рассчитанная на интеллигенцию; она носила либеральный характер. Издавалась газета уже после крестьянской реформы, и в пореформенные годы сотрудники ее признавали неудовлетворительность дел в государстве, стремились изменить их к лучшему с помощью дальнейших реформ сверху.
Газета выступала сторонником улучшения положения и быта крестьян. Для этого считали необходимым увеличить земельные наделы крестьян; снять с них недоимки, накопившиеся со дня освобождения, открыть мелкий земельный кредит. В политике «Русские ведомости» настаивали на ограничении самодержавия конституцией.
Позднее, с развитием рабочего движения, публицисты газеты считали целесообразным введение рабочих законов, ограничивающих время работы, размер штрафов, а также требовали просвещения, распространения грамотности среди фабрично‑заводских рабочих.
Эти программные положения газета проводила по возможности последовательно в течение многих лет. Ее считали порядочным, устойчивым изданием. В ней охотно печатались Салтыков‑Щедрин, Г. Успенский, Михайловский, В. Короленко, Л. Толстой, Стасов. Вокруг газеты группировались учителя, врачи, земские деятели. Газета полемизировала с «Русским вестником», «Московскими ведомостями», защищая идеи прогресса, критикуя боязнь Каткова гражданской инициативы, внедрения современного образования, автономии университета. Так что московский читатель имел возможность выбирать любую по направлению газету – консервативную или либеральную.
Были в Москве в это время и другие консервативные газеты («Русский», «Народная газета», «Русский листок») и либеральные («Новости дня», «Московская биржевая газета», «Газета А. Гатцука»). Но они были менее авторитетны, часто недолговечны.
Кроме серьезных общественно‑политических и литературных изданий, появились газеты, рассчитанные на городского обывателя самого разного общественного положения: купцов, приказчиков, мелких чиновников, отставных солдат, прислугу. Таких читателей, владеющих грамотой, становилось все больше, и для них стали выходить газеты, которые иногда называют бульварными, хотя на самом деле это были массовые городские издания. Они не затрагивали проблем высокой политики, а вращались в кругу городских новостей, происшествий. Уголовный репортаж и авантюрная беллетристика по выходным и праздничным дням – вот их основное содержание.
К таким газетам надо отнести еженедельный «Оберточный листок» (1860). В ней печатались правительственные распоряжения, справки, городские новости, церковный календарь, указатель достопримечательностей Москвы, торговый адрес‑календарь и беллетристика. Газета предлагалась по нескольку экземпляров в торговые заведения, чтобы в нее завертывать покупки. Правда, в 1861 г. ее переименовали в «Московский курьер» и она стала ежедневной. Но издавалась только один год.
Значительно долговечней была газета «Московский листок » Н.И. Пастухова, созданная в 1881 г. Газета держалась исключительно на оперативных новостях города и его ближайших окрестностей. Все стороны городской жизни – непорядки на фабриках, в торговых заведениях, уголовные происшествия, пожары, городское хозяйство, скачки, необычайные явления природы – входили в план издания. Издатель требовал от сотрудников не только оперативности, но и точного, достоверного изложения событий, фактов. В этом отношении газета была безупречна. Разумеется, здесь печаталась и авантюрно‑уголовная беллетристика с продолжением на несколько месяцев.
Газета «Московский листок» от 9 апреля 1900 г.
Особенно удачно в газете развернулась репортерская деятельность В.А. Гиляровского. Он спускался в артезианские колодцы, ходил по руслу Неглинки, летал над Москвой на воздушном шаре, бывал на пожарах, скачках, всевозможных выставках, гуляньях, наблюдал солнечное затмение, наводнение в Москве.
Гиляровский был в хороших отношениях с членами городской полиции, администрацией города, где получал подчас нужную информацию. Городские руководители часто шли ему навстречу, зная его осведомленность, добросовестность, смелость и отвагу. Благодаря его сведениям удавалось раскрывать преступления, спасать попавших в беду людей. Так, на пожаре в Зарядье он спас жизнь обер‑полицмейстеру Козлову.
Князь В.А. Долгоруков – московский генерал‑губернатор, хозяин столицы, человек властный, мог очень резко поступить с журналистом. Однажды он приказал Пастухову в один день закончить уголовный роман о разбойнике Чуркине. «– Вы что там у меня воров и разбойников разводите своим Чуркиным? Прекратить его немедленно, а то газету закрою!» И оробевший Пастухов закончил роман страшной сценой казни Чуркина его же товарищами.
Но в другой раз Долгоруков весьма снисходительно отнесся к репортеру газеты. Гиляровский рассказывал, как Пастухову пришлось объясняться с князем по поводу заметки Гиляровского (правда, подписанной псевдонимом) о пожаре в Орехово‑Зуеве, вызвавшей волнения рабочих Генерал губернатор грозился арестовать и выслать из Москвы репортера. Но Пастухов как его научил начальник секретного отдела полиции Хотимскии, не переча князю, повинился, успокоил тем гнев начальства, и Долгоруков, недолюбливавший фабрикантов, не стал взыскивать с журналиста, поскольку заметка была достоверной и правдивой.
В 70–80 годы в Москве появились иллюстрированные издания: «Москва», журнал путешествий «Вокруг света», предпринимательский журнал «Акционер», «Юридическая газета», «Юридический вестник», «Вестник воспитания», профессиональные издания, большая группа юмористических еженедельников («Развлечение», «Будильник»). Московская городская дума в 1877 г. основала газету «Известия Московской городской думы».
Газета стала наряду с журналом основным типом периодического издания в пореформенные годы.
За правовое государство
В 1880‑е годы в Москве возник один «толстый» ежемесячный журнал «Русская мысль ». Очень скоро к руководству сначала идейному, а затем и фактическому пришел В.А. Гольцев, молодой профессор, уволенный за неблагонадежность из Московского университета.
Гольцев уже в те годы проявил себя сторонником конституции и свободы слова. В его журнале собрались либеральные оппозиционные деятели разного оттенка: и сторонники буржуазного развития, и народники. Сам Гольцев, как и его журнал, стремился сочетать российский менталитет, общинность, уважение к провинции с требованием частной инициативы, предпринимательства и авторитетного правового государства. Он не желал «вываривать» мужика в фабричном котле, но вместе с тем стоял за полную свободу земледельца, за мелкую земельную собственность. Это давало повод для упреков журнала в эклектизме. Народничество и буржуазность как‑то не сочетались. Салтыков‑Щедрин называл его «окрошкой», а Г. Успенский – «телятным вагоном», где собрали разномастных телят и везут неизвестно куда.
Поначалу журнал шел туго, число подписчиков было невелико. Однако после закрытия в Петербурге «Отечественных записок» в 1884 г. дела «Русской мысли» поправились.
Дело в том, что между редакцией «Русской мысли» и «Отечественными записками» было заключено соглашение, по которому подписчики петербургского издания могли до конца года получать «Русскую мысль». У московского журнала сразу прибавилось более 4000 подписчиков. Кроме того, часть сотрудников «Отечественных записок» переходила в «Русскую мысль» и передавался портфель редакции. Все это укрепило положение журнала и сделало его популярным не только в Москве.
Голыдев, верный своему либерализму, и раньше привлекал революционеров‑демократов (правда, под псевдонимами) в свой печатный орган. А теперь у него появились Г. Успенский, Н. Михайловский, А. Чехов, Н. Шелгунов. Чехов согласился даже редактировать отдел беллетристики. В журнале стали печататься произведения Мамина‑Сибиряка, Боборыкина, Лескова, Короленко. Перепечатывались некоторые произведения Герцена. Бюст Герцена стоял в кабинете редактора.
Принимали участие в журнале ученые: К.А. Тимирязев, В.О. Ключевский и др. В журнале впервые публиковались переводы романов и повестей польских беллетристов Г. Сенкевича и Э. Ожешко.
Уделяя важное место проблемам будущего развития России, журнал не прошел мимо споров о том, будет в России капитализм или нет, пойдет ли страна особым путем развития. В связи с этим сотрудники «Русской мысли» в 80‑е годы обращались к трудам К. Маркса («Капитал» и др.). Народники Михайловский, Кривенко, Иванюков критиковали марксизм. В частности, профессор Иванюков, не отвергая в принципе общих выводов марксизма о преходящем характере капитализма, возражал русским социалистам, которые считали, что время революции уже назрело. Революция, по его мнению, приведет только к ненужному сотрясению государственного организма. В дальнейшем журнал занял однозначно отрицательную позицию по отношению к марксизму и социал‑демократии, защищая путь реформаторства.
Определенный резонанс в обществе имела критика «толстовства» и «теории малых дел» в «Очерках русской жизни» Н. В. Шелгунова. Большой интерес вызвало печатание в 90‑е годы на страницах «Русской мысли» публицистической книги Чехова «Остров Сахалин». Антон Павлович и до этого активно печатался в московских изданиях. Еще студентом он печатался в юмористических московских еженедельниках: «Стрекоза», «Будильник», «Свет и тени» и других, где показал городских обывателей, беспринципных журналистов (рассказы «Корреспондент», «Два газетчика»), надменных чиновников. Однако Чехов был недоволен своим положением газетчика‑юмориста, сотрудника развлекательной и нередко пошловатой прессы. «Газетчик – значит, по меньшей мере жулик, – пишет он старшему брату, – …я в ихней компании… Скорблю и надеюсь, что рано или поздно изолирую себя a la ты, и далее, «Я газетчик, потому что много пишу, но это временно… оным не умру» (май 1883 г.)[5].
В начале 90‑х годов писатель на свой страх и риск предпринял путешествие через всю Сибирь на Дальний Восток, остров Сахалин. Сахалинские очерки Чехова – этот «жесткий арестантский халат» в его литературном гардеробе – были замечательным явлением в публицистике 90‑х годов. Выпускник медицинского факультута Московского университета этой книгой отдал должное науке, своим учителям, одновременно первым рассказал о жизни острова, превращенного правительством в каторжную тюрьму, царство произвола.
Короче говоря, журнал был интересен для читателей, и не удивительно, что тираж его доходил до 13 000– 14 000 экземпляров. Значение журнала заключалось в постоянной защите реформаторства и просветительстве. Повышение политической культуры народа ради конституционного устройства Гольцев считал основной своей задачей. Он печатал научные обзоры, посвященные популяризации новейших идей в общественных науках (юриспруденции, педагогике, этике), в иностранных обозрениях пропагандировал конституционные формы правления. Высказываться приходилось осторожно, часто прибегая к самоцензуре, «и находить безопасные способы изложения своих идей.
После болезни и смерти (1906) Гольцева, которые совпали с Первой русской революцией, журнал перешел к К.А. Кизеветтеру и П.Б. Струве. «Русская мысль» сделалась рупором кадетской партии.
Активно печатались в нем Струве, Бердяев, Изгоев и другие, критикуя позднее большевизм и Советскую власть. В 1918 г. журнал был закрыт Советским правительством. Но в 1921 и 1927 гг. Струве продолжил его издание сначала в Праге, затем в Париже.
В 1880 г. в Москве стала выходить при участии Гольцева и Кошелева под редакцией В.Ю Скалона еженедельная газета «Земство». Издавалась газета только два года. В ней ставились вопросы местного самоуправления, обсуждалось положение крестьян, состояние отхожих промыслов, просвещения. Печатались разнообразные статистические данные о России. Газета закрылась не без давления цензуры в обстановке усиления реакции после убийства народовольцами Александра П. Интересы земства защищала и «Русская мысль». Однако правительство неодобрительно относилось к земской деятельности.
Короткой, но весьма яркой была журналистская практика кн. СИ. Трубецкого – лидера земской оппозиции в Москве. Будучи профессором Московкого университета, а в 1905 г. его ректором, Трубецкой активно включился в журналистику в 1904–1905 гг., негодуя на бесславное поражение армии в Русско‑японской войне, защищая гласность и свободу слова, самостоятельность университета. В горячие дни революции 1905 г. он добился автономии университета, выборности ректора Советом профессоров.
Сотрудничая в газете «Русские ведомости», он выступил со статьями в защиту свободы печати, требовал отмены цензуры, ограничения самодержавной власти, избрания представительного учреждения, всеобщих выборов, улучшения положения крестьян и рабочих, развития местного самоуправления.
С.Н. Трубецкой не ограничился участием в этой газете, и в 1905 г. организовал издание «Московской недели». Отпечатанные первые два номера были решительно запрещены правительством, причем в нарушение принятых правил и законов, о чем Трубецкой открыто рассказал в газете «Русские ведомости».
Он чуть‑чуть не дожил до принятия манифеста 17 октября 1905 г., провозгласившего впервые в стране политические свободы; скоропостижно скончался на приеме у министра народного просвещения в том же 1905 г.
Фабрика новостей
В конце XIX в. в Москве начала издаваться газета «Русское слово ». История ее такова. Издателем нового печатного органа стал И.Д. Сытин – известный издатель книг для народа, сочинений русских классиков. Причем качественные книги для народа он издавал очень дешево. Хорошо зная и ценя эту деятельность Сытина, Чехов не раз говорил: «Сытин должен издавать газету», причем дешевую, народную, общедоступную. Об этом вспоминал и сам Сытин. Но московский генерал‑губернатор, великий князь Сергей Александрович не очень жаловал газетчиков.
Сытин познакомился в доме Л. Толстого с приват‑доцентом А.А. Александровым, который был подставным издателем журнала «Русское обозрение» фабриканта Д.И. Морозова. Этот издатель был на хорошем счету в Главном управлении по делам печати и у обер‑прокурора Синода Победоносцева. Александров быстро получил разрешение на издание новой газеты и в 1895 г. стал ее редактором.
Однако Александров подобрал такой состав сотрудников (Грингмут – бывший редактор «Московских ведомостей», архимандрит Никон, раскаявшийся народник Тихомиров и др.), что они повели газету в духе консервативных «Московских ведомостей», одновременно подстраивая ее при этом под вкусы простого народа. Такой характер понравился московскому генерал‑губернатору, и он поддержал газету материально. Однако тираж газеты был невелик, всего около 10 000 экземпляров.
Через год «Русское слово» было передано целиком Сытину. Чехов по этому поводу собрал друзей из газеты «Русские ведомости» и журнала «Русская мысль» в ресторане Большой Московской гостиницы и просил поддержать Сытина. Эту просьбу, пишет Сытин в воспоминаниях, «общего любимца» Чехова встретили «дружно и весело».
После перемены нескольких редакторов (Адоракса, Киселева, Благова) еще четыре года понадобилось, чтобы добиться настоящего подъема. «Успех газеты, – писал Сытин, – и ее быстрый, сказочный рост начался с вступлением в редакцию В.М. Дорошевича». Это было в 1902 г. С приходом Дорошевича газета перестроилась на европейский лад. Тираж ее вырос до 60 000–100 000 экземпляров. В 1904 г. в рекламных целях она ежедневно печатала сведения о распространении предыдущих номеров. По широте информации газета не знала себе равных, и ее справедливо стали называть «фабрикой новостей».
И. Д. Сытин, 1873 год
К тому времени почтовая связь полностью была заменена телеграфной и телефонной. Собственные корреспонденты были во всех уголках России и за границей. В Петербурге газета имела отделение со штатом 100 человек. Большой редакционный аппарат, широкая сеть корреспондентов позволяли редакции проводить анкетные опросы по важным политическим проблемам.
Темп работы был исключительно высоким, но и доходы стали баснословными. Одни объявления давали до 2 млн руб. в год. Вот как описывает Гиляровский обстановку в редакции «Русского слова»:
«И.Д. Сытин выстроил… четырехэтажный корпус… где разместились редакция и типография и где стало печататься «Русское слово» на новых ротационных машинах. Рядом И.Д. Сытин выстроил другой корпус для редакции… С приездом В.М. Дорошевича… газета не только ожила, но и засверкала… В.М. Дорошевич, «король фельетонистов» и прекрасный редактор, развернулся вовсю. Увеличил до небывалых размеров гонорары сотрудникам, ввел строжайшую дисциплину в редакции и положительно неслыханные в Москве порядки…
Дом редакции был выстроен на манер большой парижской газеты: всюду коридорная система, у каждого из крупных сотрудников – свой кабинет, в вестибюле и приемной торчат мальчуганы для посылок и служащие для докладов: ни к одному сотруднику без доклада постороннему войти нельзя.
В этом доме разместил И.Д. Сытин и другие свои издания: третий этаж заняло целиком «Русское слово», а в четвертом поместились «Вокруг света» и «Искра» как приложение к «Русскому слову», сначала издававшееся с текстом, а потом состоящее исключительно из иллюстраций…
Фасад здания газеты «Русское слово» с книжным магазином на первом этаже
Помещение редакции было отделано шикарно: кабинет И.Д. Сытина, кабинет В.М. Дорошевича, кабинет редактора Ф.И. Благова, кабинет выпускающего М.А. Успенского, кабинет секретаря и две комнаты с вечно стучащими пишущими машинками и непрерывно звонящими телефонами заведовавшего московской хроникой К.Д. Даниленка…
Когда В.М. Дорошевич появлялся в редакции, то все смолкало. Он шестововал к себе в кабинет, принимал очень по выбору, просматривал каждую статью и, кроме дневных приемов, просиживал за чтением гранок до выхода номера».
Что такое «Русское слово »? – спрашивал редактор. И сам отвечал: «Самая распространенная газета». Этого достаточно, считал он, для характеристики печатного органа, это исключает, делает ненужным определение его направления. Но направление (либерально‑буржуазное) у нее все‑таки имелось, хотя она и не была никогда партийной. Газета мечтала о «сотрудничестве» всех классов и сословий, людей всех вероисповеданий. В годы обострения социальных противоречий Дорошевич думал о реформах, которые обеспечивали бы стране лучшее будущее «просвещенными и гуманными средствами»[6].
Либеральное направление и сравнительная дешевизна «Русского слова» (9 рублей в год) способствовали ее распространению. Легкая оппозиционность привела к тому, что дважды (в 1903 и 1905 гг.) запрещалась ее розничная продажа.
В обстановке подъема общественного движения в начале 1900‑х годов ведущие сотрудники газеты – В.М. Дорошевич, В.А. Гиляровский, Ф.И. Благов, Вас. И. Немирович‑Данченко, СВ. Яблоновский – были заражены стремлением придать газете универсальный характер. Программа Дорошевича говорит об этом весьма красноречиво.
«Газета…
Утром вы садитесь за чай. И к вам входит ваш добрый знакомый. Он занимательный, он интересный человек.
Он должен быть приличен, воспитан, приятно, если к тому же и остроумен.
Он рассказывает вам, что нового на свете.
Рассказывает интересно, рассказывает увлекательно.
Он ни на минуту не дает вам скучать.
Вы с интересом слушаете о самых сухих, но важных предметах.
Высказывает вам свои взгляды на вещи.
Вовсе нет надобности, чтобы вы с ним во всем соглашались.
Но то, что он говорит, должно быть основательно, продуманно, веско.
Вы иногда не соглашаетесь, но выслушиваете его со вниманием, интересом, как умного и приятного противника.
Он заставляет вас несколько раз улыбнуться меткому слову.
И уходит, оставляя впечатление с удовольствием проведенного получаса. Вот что такое газета. Газета…
Вы сидите у себя дома.
К вам приходит человек, для которого не существует расстояний.
Он говорит вам:
– Бросьте на минутку заниматься своей жизнью. Займемся чужой. Жизнью всего мира.
Он берет вас за руку и ведет туда, где сейчас интересно.
Война, парламент, празднества, катастрофа, уголовный процесс, театр, ученое заседание. Там‑то происходит то‑то.
Он ведет вас туда, показывает вам, как это происходит, делает вас очевидцем.
И вы сами присутствуете, видите, как, где и что происходит.
И полчаса поживши мировой жизнью, остаетесь полны мыслей, волнений и чувств.
Вот что такое газета»[7].
Легкий приятный собеседник, культурный, добросовестный и остроумный информатор – вот что такое газета. Широту, занимательность и уход от партийной, классовой точки зрения – провозглашал Дорошевич. Сотрудники, набившие руку в обслуживании «чистой публики», со вкусом к высокой технике, владеющие профессиональным мастерством и показным фрондерством, создавали успех газете.
Особенно смело выступала газета в годы Первой русской революции. Ее тираж в 1905 г. составил 157 000 экземпляров. Газета приветствовала Манифест 17 октября, понимая, что это заслуга рабочих, а не либералов. Однако после подавления Московского восстания «Русское слово» заняла позицию «здравого смысла», открещиваясь от политики, сохраняя ранее принятый информационный характер.
«Русское слово» издавалось в основном на средства Сытина и собственные доходы. Газета никогда, за исключением военного времени, не прибегала к материальной помощи капиталистов и не получала правительственных субсидий. Это также выделяло ее из числа многих ежедневных изданий. Газета просуществовала до 1917 г.
Главную газету новостей в Москве во все годы между двух революций дополняли многочисленные справочные листки и деловые издания, которые в большинстве также носили информационный характер: «Курьер», «Московская биржа», «Справочный листок», «Газета‑копейка», «Московские церковные ведомости» и др. Так что «фабрика новостей» работала с полной отдачей.