Единственное, в чем мы не сомневаемся, хотя вряд ли мы в чем‑либо уверены, – дата нашего отбытия. Как я уже говорил, мы сваливаем отсюда на следующей неделе. На двери лаборатории висит приказ, извещающий всех об этом. Завтра мы прекращаем раскопки и начинаем сворачивать лагерь.
Все в смятении.
Днем позже всеобщее смятение сменилось полным крахом. По крайней мере, для твоего любящего…
После завтрака наши руководители отправились в город и провели целое утро в отделении связи, общаясь с Галактическим Центром. Все остальные медленно и неуверенно начали подготовку к сомнительному отъезду. Большинство ожидало вечернего сообщения, что никто никуда и никогда не поедет и лучше нам снова начать раскопки, поэтому никто особенно не работал.
После полудня вернулось наше начальство. Впервые с начала кризиса они выглядели относительно спокойно. Доктор Шейн даже улыбался. Когда они выбрались из вездехода, доктор Хорккк сказал:
– Все уладилось. Мы получили согласие Галактического Центра и отбываем на ГГГ 1145591 по расписанию.
И все. Они скрылись за дверью лаборатории. Через некоторое время туда были вызваны Саул Шахмун и Лерой Чанг. Секретность и еще раз секретность.
Во второй половине дня на дверях наших домиков была вывешена бумага следующего содержания.
Господа члены экспедиции!
Достигнуто соглашение с Галактическим Центром. В соответствии с ним мы прекращаем операции на Хигби‑5 и немедленно переносим нашу деятельность в систему черного карлика под номером ГГГ 1145591. Сверхпространственный крейсер, совершающий регулярный облет данного района, приземлится на Хигби‑5 21 октября и примет нас на борт. Этим рейсом на ГГГ 1145591 отбывают следующие члены экспедиции: д‑р Шейн, Пилазинул, 408б, профессор Чанг, Келли Вотчмен, Миррик, Яна Мортенсен, Стин Стин.
Остальные члены экспедиции: д‑р Хорккк, профессор Шахмун и Том Райс останутся на Хигби‑5 до 27 октября. Следующий крейсер доставит их в Галактический Центр, куда они обязаны отвезти шар и прочие артефакты Высших, обнаруженные экспедицией.
Надеемся, что впоследствии они смогут вновь присоединиться к экспедиции.
Я прочитал объявление шесть раз и все никак не мог в него поверить. Почему они так поступили со мной? Отправить меня назад в Галактический Центр! Выгнать из экспедиции, когда начинается самое интересное!
Разве это справедливо? Ведь именно я отыскал золотой шар. Именно я придумал, как определить местонахождение астероида. И что теперь – упаковывай вещи и давай назад в Галактический Центр, когда все, все остальные отправляются навстречу неизведанному… Как…
Когда Яна улетает…
Я кинулся в соседнюю спальню и нашел ее там:
– Видела объявление? – спросил я, хотя и так понял, что, конечно, видела.
Яна кивнула:
– Просто ужас.
– Яна, как это получилось?
– Это грязное дело!
– Откуда взялся этот приказ отослать шар в Галактический Центр? Мне казалось, мы решили не делать этого. И я еду с ним, вместо того чтобы…
– Я спросила у Пилазинула, – сказала она. – Он говорит, что Галактический Центр потребовал свой кусок.
– Не понимаю.
– Галактический Центр был в ярости из‑за нашего решения оставить раскопки на Хигби‑5. Они столько вложили в эту экспедицию.
– Я знаю, но…
– Наши боссы должны были их как‑то ублажить. Там шла большая торговля. Галактический Центр хочет получить шар. Мы согласились отдать его в обмен на разрешение отправиться на ГГГ 1145591.
– Хорошо, – кивнул я, – это политика. Но я‑то тут причем? Ведь это я откопал шар. У меня есть право увидеть этот чертов сейф!
– Успокойся, – промурлыкала Яна. – Зачем же кричать на меня? Я и так целиком на твоей стороне. Ты должен поговорить с доктором Шейном и убедить его, что это несправедливо. Возможно, он даже не думал об этом, просто ткнул пальцем в список – и все. Отправляйся к нему. Мы все поддержим тебя, Том. Мы напишем петицию или придумаем еще что‑нибудь.
Она поцеловала меня в щеку, вполне дружеский поцелуй из серии «держись‑малыш‑мы‑с‑тобой». Потом развернула меня и махнула рукой в сторону лаборатории.
Я послушно подошел и заглянул в дверь. Доктор Хорккк и 408б о чем‑то очень оживленно беседовали. Мне почему‑то не хотелось обращаться с просьбой к инопланетянам, и я просто спросил:
– Вы не видели доктора Шейна?
– Отправился в город, – резко ответил доктор Хорккк. – А в чем дело?
– А Пилазинул?
– Поехал с доктором Шейном, – последовал еще более резкий ответ.
– Простите, – устало сказал я. – Я только хотел задать вопрос. О тех троих, кому поручено доставить золотой шар в Галактический Центр. Если это возможно, доктор Хорккк, мне бы хотелось отказаться от этого назначения. Видите ли, если я полечу в Галактический Центр, мне придется пропустить целый год экспедиции и…
Доктор Хорккк отмахнулся от меня сразу несколькими руками.
– По этому поводу объясняйтесь с кем‑нибудь еще, – фыркнул он. – Я не занимаюсь организационными вопросами.
Щелчок по носу. Исчезни, Райс. На тебя нет времени.
Доктор Шейн и Пилазинул не вернулись из города до поздней ночи. Приехали час назад, зашли в лабораторию и все еще сидят там. Лори, я не понимаю, что происходит вокруг, но я не сдамся так просто. Я не позволю выкинуть себя без борьбы. У меня есть право на участие в этой экспедиции. Я его заработал.
16 ОКТЯБРЯ
Я прождал полночи, карауля доктора Шейна, но он так и не показался в спальне, и наконец я заснул, так и не дождавшись его. Утром, за завтраком, я подошел к нему и осторожно начал:
– Доктор Шейн, прошу прощения, я хочу побеспокоить вас относительно некоторых деталей вчерашнего объявления…
– Позже, Том, потом. У меня нет времени на мелочи.
Опять меня шуганули, не выслушав. Все слишком заняты, чтобы обращать внимание на бедного Тома. Я поплелся на место раскопок упаковывать оборудование. Миррик попытался утешить меня разнообразными парадоксиалистскими поговорками. «Тот, кто страдает от насмешек и неприятия, – говорил Миррик, – научится удерживать даже море». И еще: «Высшие силы даруют нам наибольшую награду, когда изымают из этой жизни». Или так: «Только тот находит подлинное счастье, кому в нем отказано».
– Очень мило, Миррик.
– Медитация и сосредоточение приносят понимание, мой друг. Возможно, эта боль полезна тебе.
– Я уверен в этом.
И тут под колпаком появилась Яна, судя по всему, близкая к точке кипения.
– Ты знаешь, что я сейчас выяснила? – требовательно спросила она.
– Конечно, – с горечью ответил я. – Я такой могучий телепат, что без усилия могу читать твои мысли и…
– Заткнись, Том, и послушай меня. Я только что узнала, кто составлял список. Кто определял, кому лететь к 1145591, а кому – в Галактический Центр. Это Лерой Чанг.
– Лерой Чанг? – удивился я. – Это действительно странно. Он‑то тут при чем?
– Его попросил доктор Шейн. Наши боссы были слишком заняты. Ну вот, он написал объявление и расклеил. Том, ты что, не понял? Это Лерой Чанг. Лерой Чанг!
– Лерой Чанг. Да. Я тебя слышал.
– Ты совсем думать разучился? В объявлении сказано, что ты летишь в Галактический Центр, а я отправляюсь на ГГГ 1145591, и профессор Чанг летит туда же. Теперь понял?! Лерой нарочно устроил так, чтобы…
– Яна, я врубился. Дошло.
– Правда, пакость какая?
– Где он сейчас?
– Пакует образцы в лаборатории.
Я развернулся и рванул, как страус, в сторону лаборатории. Миррик прокричал мне вслед:
– Вселенная – явление обратимое! Том! Это такая поговорка парадоксиалистов!
– Спасибо! – крикнул я на бегу.
Уже несколько недель – с тех самых пор, как Лерой потерпел неудачу, – я делал все возможное, дабы избегать компании профессора Чанга. У Лероя тоже были причины не искать моего общества. За это время он превратился в тень самого себя, не участвовал в общих беседах, прятался где‑то в углах, время от времени бросая на Яну и Келли исполненные желания взгляды. Я не любил его, но жалел, он был какой‑то ненастоящий – злодей‑неудачник из второсортного видеофильма. Сейчас, однако, я собирался стереть его в мельчайший археологический порошок и развеять над раскопками.
Я заглянул в лабораторию и сразу же увидел его спину. Он действительно паковал трубки с надписями. Но, увы, кроме него в лаборатории были доктор Шейн и Пилазинул, а мне совершенно не улыбалось устраивать сцену в их присутствии. Поэтому я спокойно обратился к нему:
– Профессор Чанг, можно вас на минуточку?
– Это срочно?
– Боюсь, что да!
– Хорошо, в чем дело?
– Видите ли, в котловане есть один предмет… Мне хотелось бы, чтобы вы на него посмотрели. Мы не вполне уверены, что его нужно паковать… Мы просто не знаем. Может, вы пойдете со мной и разберетесь?
Он купился.
Молча мы дошли до защитного колпака, но заходить под него не стали. Я остановился перед высоким холмом выкопанной земли, которую мы не успели еще вернуть на место. Начал накрапывать дождик. Я сказал:
– Давайте поговорим, Лерой.
– Я не понимаю.
– Скоро поймете. Мне сообщили, что это вы составляли список тех, кто повезет шар в Галактический Центр.
Осторожное «да».
– Как так?
– По просьбе доктора Шейна. Он был занят, а это, в сущности, канцелярская работа.
– Вы меня канцелярским образом выбросили из экспедиции, – прошипел я, – а сами отправляетесь на астероид. Вместе с Яной.
– Но, Том, – возмутился Лерой. – Честь открытия шара принадлежит тебе. Я думал, ты захочешь лично представить свою замечательную находку Галактическому Центру.
Его доводы не произвели на меня впечатления.
– А что вы скажете, если я швырну вас сейчас в эту яму? – ядовито улыбнулся я.
Лерой отступил назад:
– Наш разговор приобретает странный оборот…
– Примитивный, архаический, вполне обыкновенный воинственный оборот. Ты, вонючка склизкая, я что, должен сидеть смирно и улыбаться, когда ты меня канцелярским образом посылаешь к чертовой матери?
– Я опять не понимаю.
– Да, ты это уже говорил. Позволь мне процитировать одну старую поговорку парадоксиалистов: «Вселенная – явление обратимое». Теперь понял, чего я от тебя хочу?
– Мне не нравится, как ты ведешь себя, Том.
– Черт, парень. Я хочу, чтобы ты вычеркнул меня из того списка и вписал себя.
– Но…
Я сделал шаг вперед. Он затрясся и издал какой‑то непонятный всхлипывающий звук. Я не люблю насилие и по природе вовсе не хулиган, но мне не было стыдно за свое поведение. Подумать только, этот тип портил жизнь Яне…
– Эта угроза физического насилия… – пролепетал Чанг.
– Будет выполнена.
– … недостойна, Том.
– В яму! – рявкнул я и бросился на него.
Он взвизгнул от страха. Я схватил Чанга за плечи, но сбрасывать вниз не стал, а наклонился к самому его уху и прошептал:
– Лерой, а что подумает о тебе доктор Шейн, когда Яна расскажет ему, как ты пытался ее изнасиловать?
Лерой обмяк.
Я сильно сомневаюсь, чтобы обвинение в попытке изнасилования, сделанное через несколько недель после события, произвело хоть какое‑то впечатление на суд присяжных. Людей с нечистой совестью легко шантажировать. Лерой злобно посмотрел на меня, что‑то пробормотал о хамстве и принуждении, потом сдался и покорно спросил:
– Чего тебе, собственно, от меня надо?
Я повторил.
Он сделал.
В этот вечер на дверях домиков появилось два экземпляра исправленного списка. Мое имя значилось в числе тех, кто улетал на поиски астероида. Профессор Лерой Чанг занял мое место среди возвращающихся в Галактический Центр. Я не буду сильно скучать по нему. И Яна тоже.
17 ОКТЯБРЯ
Продолжаю марафонское письмо. Свежие новости: твой умный братец Том сам себя перехитрил. Единственное, что меня утешает, – я не мог поступить иначе.
Знаешь, как это бывает, когда выбиваешься из колеи из‑за какой‑нибудь мелочи и упускаешь из виду что‑то действительно важное. Старая поговорка парадоксиалистов: «Тот, кто не замечает главного, проспит даже наступление следующего тысячелетия». Я был слишком занят, отмазываясь от полета в Галактический Центр, и проглядел то, что должен был заметить с самого начала. То, что все мы должны были заметить.
Утром во время перерыва я отловил доктора Шейна.
– Сэр, – сказал я, надевая маску скромного и пугливого аспиранта.
– У меня есть один чисто гипотетический вопрос. Ну вот, нашли мы астероид, вскрыли сейф, робот сидит там, и он в рабочем состоянии. Что дальше? Как мы будем общаться с ним? Как объяснить ему, кто мы, и сколько времени прошло с тех пор, как его замуровали?
– Никак, Том. Боюсь, это невозможно.
– Да нет, сэр, вполне возможно. У нас есть визитная карточка. Рекомендательное письмо. Только мы почему‑то решили не брать его с собой.
– Том, ты меня запутал.
– Я говорю о шаре, сэр.
Доктор Шейн наморщил лоб. Пошевелил губами. Глубоко задумался. Потом просиял:
– Шар! Ну конечно же, шар!
И помчался в лабораторию, совещаться с доктором Хорккком и Пилазинулом.
Совещание продолжалось около часа. Затем нас всех созвали в лабораторию на общее собрание. Собрание посреди рабочего дня, с ума сойти! Председательствовал доктор Хорккк. Доктор Шейн, сидевший в сторонке одарил меня теплой, благодарной улыбкой. Я снова стал любимчиком учителей.
Доктор Хорккк сплел и расплел свои многочисленные руки, быстро и последовательно моргнул всеми тремя глазами, засунул один из длинных многосуставчатых пальцев в рот для еды и вообще исполнил все ритуальные жесты, которые для тхххианина равнозначны покашливанию и хмыканью. Потом отчетливо и злобно проговорил:
– Я хотел бы предложить внести в наши планы кое‑какие изменения. Нам потребуется согласие всех, потому что последствия могут оказаться крайне неприятными. Как вы знаете, мы согласились с требованием Галактического Центра доставить им обнаруженный нами шар для хранения и изучения. Однако сегодня было высказано предположение, что шар лучше оставить в распоряжении экспедиции, ибо он может послужить средством общения между нами и роботом Высших. Мы сможем предъявить его, как своеобразное рекомендательное письмо, подтверждающее, что мы – археологи из более поздней эпохи.
Мне понравилось, как ловко доктор Хорккк использовал мой термин.
– Итак, – продолжал доктор Хорккк. – Мы смогли бы показать роботу, что нашли шар на другой планете и с помощью фильма отыскали астероид. Мы также могли бы объяснить ему, как долго он находился в сейфе. Я могу представить и другие способы общения, где шар будет выступать как посредник. Однако, если мы возьмем его с собой, наверняка между нами и нашим начальством в Галактическом Центре возникнет определенное напряжение. Поэтому…
Он предложил голосовать.
Кто за то, чтобы предложить Галактическому Центру отправиться в задницу? Одиннадцать рук.
Кто против? Никого.
Проходит единогласно. Выступает доктор Шейн.
– Конечно, теперь нам не надо отправлять кого‑либо в Галактический Центр. Прежний приказ отменяется. Мы летим все вместе.
Черт! А я‑то думал, что избавился от Лероя Чанга.