Как-то идем из столовой, меня тормозят на вахте, говорят:
- Марцинкевич?
- Ну.
- Тебя в оперотдел.
«Блин. Опять что-то началось. Осталось-то сидеть всего-ничего. Какие оперотделы? Что им надо?» Разворачиваюсь, пошел, поднимаюсь, захожу в кабинет. Сидит какой-то мусор вольный.
- Здравствуйте, - говорю я.
- Максим?
- Да.
- Я из екатеринбургского отдела по борьбе с экстремизмом. Можно задать несколько вопросов?
- Что хотите-то? - спрашиваю я.
- Хочу узнать, что ты знаешь про «Русский образ»?
Сперва я отказался говорить:
- Нет, только с адвокатом буду показания давать какие-то.
- Так скажи, что ничего не знаешь. Какая разница? Не надо никакого адвоката.
- Как «не надо»?! Приведите мне адвоката, у меня договор заключен.
- Не-не-не, ты тут не обвиняемый. Это не допрос. Помоги, чисто по-человечески, я не знаю, где взять информацию.
«Да, блин, какой мерзкий мент, как доебался. Ладно, может помогу этому «образу» тем, что скажу, что про них ничего не знаю. Организация неизвестная, закроют по ним дело, если что-то вынюхивали и уберут в архив. По крайней мере раньше я про такую не слыхал».
«Русский образ»? Это что? Ателье какое-то модное?
- Нет, это организация. Они говорят, что нацисты. Ты слышал про такую?
- Нет, ничего не знаю.
- А лидеры кто, знаешь?
- Нет, не знаю, кто лидеры.
- Вообще, ты можешь мне сейчас сказать, что ты про них ничего не знаешь, и что они не нацисты. Они только притворяются ими, и на самом деле они клоуны какие-то и их вообще нет в Екатеринбурге.
- Откуда я могу знать, клоуны они или нет, я про них ничего не слышал.
- Да-нет, у меня тут отчетность надо закрыть. Дали задание, собрать материалы про «Русский образ», а про них никто ничего не знает. А мне сказали, что ты какое-то отношение к нацистам имеешь, сказали к тебе прийти, взять характеристику на этот «образ». Мне, чтоб отчитаться, надо, что бы ты сказал, что они клоуны, что они никогда ничего не делали и к нацистам никакого отношения не имеют.
- А вы так-то не в курсе, какое я имею отношение к нацистам?
- Нет, но вроде ты за экстремизм сидишь.
- Ну-да.
- Ладно, давай заполнять.
- Напишем, что я про них ничего не знаю, ничего не слышал. И не в курсе, что они хотят.
- Хорошо. Как зовут?
- Максим Сергеевич Марцинкевич.
- Кличка есть какая-нибудь?
«Блин. Мент пришел явно неподготовленный. Вообще не знает, куда. Как его в отдел по борьбе с экстремизмом взяли?» Собственно, так и спрашиваю:
- А вы, реально, не знаете, кто я, чего?
- Нет. Я вообще раньше экономическими преступлениями занимался. Сейчас нас расформировали, оставили только по борьбе с экстремизмом. Раньше с бандами боролся и работал в основном по экономике, раскрывал всякие ОПСы. А сейчас, типа, банд не осталось, только экстремисты. Вот этой фигней занимаюсь.
- А что на самом деле банд не осталось?
- Да, хрен его знает, как так получилось. Понятно, что они остались, но сказали, что надо заниматься вами. Вот и занимаемся, что делать-то? Работа такая.
- Ладно. Клички нет.
- Записывает.
- Давай, напишу, что эта организация притворяется националистами, а на самом деле ее вообще нет.
«Хрен его знает... Как-то нехорошо писать. Я, вроде, слышал что-то о «Русском образе», но не хочется ему говорить». Говорю:
- Нет, пишите, что я ничего про них не знаю. Ведать не ведаю, и вообще это не известная мне организация.
- Ладно, тоже сойдет.
- Написал, довольный ушел.
Выхожу от него. Как удачно все прошло. Видать, когда борцы с экстремизмом приезжали про Формат вынюхивать, с ними был начальник местного отдела по борьбе с экстремизмом. А это его подчиненный. Ему, видно, самому было лень идти, подчиненного отправил. Ну, и хорошо.
Проходит месяц, вызывают меня в штаб, в спецчасть. Выдают толстую папку с документами. Там материалы дела о признании «Формат18» межрегиональной общественно-политической организацией, осуществляющей экстремистскую деятельность. Нифига себе! Когда это Формат18 стал межрегиональной общественно-политической организацией?! Я, может быть, где-то память потерял, что я регистрировал. Почитаю.
Пришел на барак, открываю папку, там мой приговор по первому делу, приговор по второму делу, какая-то оперативная информация на участников Формата. «О, хорошо». Там домашние адреса, телефоны, кто опасен, кто не опасен, носят с собой ножи, занимаются спортом. Мои показания, что Формат18 был открыт на мою зарплату, что снималось видео, - все, что я говорил в показаниях, ничего секретного и нового нет. Но в комплекте с оперативной справкой и какой-то интересной аналитикой, что осуществляется деятельность в 64-х регионах Российской Федерации, что по уровню угрозы для национальной и государственной безопасности сопоставимо, кое в чем даже превосходит, террористическую угрозу. Надо бороться. Предоставлены фотографии со сборов, фотографии из качалки, фотографии роликов. Смотрится довольно зловеще, что реально какая-то организация есть, ячейки существуют. И пара приговоров ребятам, одному двадцати лет, другому семнадцати, которые выкладывали ролики Формата в интернет в разных городах. Материалы в этих приговорах: допросы мамы, допросы друзей ребят, которые сказали:
Да, у меня сын националист.
Да, Витька националист. Говорил: «Россия для русских!»
это показания на предварительных следствиях, потом суд приговаривает к штрафу или исправительным работам за разжигание вражды и признает этих людей лидерами ячейки Формат18 в своем городе. Интересно, что на предварительном следствии все люди дают показания, что да, являлся националистом, ходил в бомбере, кричал «Seig Heil!», но потом на суде они понимают, что хоть показания и правдивые, что страшного сказать, что человек националист? Я, например, никогда этого не скрывал, и даже на следствии был уверен, что это нормально сказать, что да, я националист. Но потом на суде люди понимают, что это единственное доказательство твоей вины. Кроме того, что ты и твои близкие сказали, то ты являешься националистом, доказательств никаких быть может, потому что все остальное не доказывает субъективной стороны преступления, то есть ты сделал это ради шутки, ради выгоды или по своим убеждениям. Посадить тебя могут, только если ты сделал это по своим убеждениям. Если ты преследовал какую-то экономическую выгоду, размещая ролики, тебе никто ничего плохого не скажет: «Ты же заработать хотел. Ты же не нацист. Это нормально». Далее написано, в Мосгорсуде будет проходить рассмотрение дела о признании Формат18 экстремистским сообществом. «Копия данных материалов выслана руководителю организации Марцинкевичу Максиму, отбывающему наказание в ФБУ ИК-2 г.Екатеринбурга». С меня взяли подпись об этом. Спрашиваю:
- Я могу написать в суд, что я не могу явиться, и поэтому хочу, чтобы они отложили рассмотрение.
- Ну, пожалуйста, пиши.
Я пишу, что я не согласен, Формат18 является творческим объединением. Все, что написано в оперативных справках - надуманные, клеветнические заявление и что я прошу отложить рассмотрение дела на два месяца, то есть перенести на любое число их после 31 декабря 2010 года, что бы я мог присутствовать и лично защищать свои интересы в суде. Отправил эту бумажку.
Еще через две недели меня опять дергают в штаб. Пришли дополнения по этим материалам, - еще два приговора по парням. Один в военной части, будучи кадровым офицером, показывал солдатам ролики Формат18:
- Смотрите как надо бороться с черножопыми.
- Показывал ролики, где боевики казнят русских:
- Смотрите, что они с вами сделают, если вы будите плохо тренироваться и нарушать правила поведения. Вас похитят и отрежут башку.
Опять показания сослуживцев, которые говорят: «Да, говорил, что Россия для русских, что русских унижают в нашей стране, что мы вымираем». Показания его знакомых, которые говорят, что он являлся националистом. Естественно, ролики изъяты у него дома. Вот они дома, он националист, соответственно, являлся лидером ячейки Формат18 в своем городе. Он уволен со службы с лишением права состоять на службе в вооруженных силах и штраф.
Второму назначили какие-то исправительные работы.
Плюс новая бумажка, что будет проведено рассмотрение в Мосгорсуде, я приглашаюсь на суд в качестве заинтересованного лица, как руководитель организации. Я опять пишу, что не могу прибыть, в связи с тем, что немножко занят, пока сижу, меня никто не этапирует. Потому что дело гражданское, а этапируют только по уголовным делам. Пишу, что не надо запрещать Формат18 пока я сижу, подождите.
Проходит еще две недели, приходят еще дополнения, - два приговора, которые гласят о том, что и в этих двух городах есть лидеры ячейки, приостановлена деятельность сети организации, надо уведомить руководителя организации Марцинкевича Максима и копия в Мосгорсуд. При том мне выдают даже повестку в суд, что я должен явиться на суд в качестве участника процесса по делу. Я говорю:
- Как мне по этой повестке явиться в суд? Пойду сейчас на вахту и попрошу, что бы меня выпустили, потому что у меня есть повестка в суд.
- Нет, тебя, конечно, не выпустят. Но ты напиши еще одно ходатайство, может быть, его рассмотрят.
Пишу третье, отдаю. На следующий день дергают меня в оперотдел. Сидит опер:
- Ты чё? Ты где находишься?
- А что такое?
- Ты что за бумажки в Москву пишешь?
- Пишу, что я не согласен, что мою творческую организацию хотят признать экстремистским сообществом.
- Ты чё, ебнулся что ли? Ты понимаешь, что тебя здесь самого признают кем захочешь?! Ты чё, охуел, что ли?!
- А че? Что-то поменяет?
- Ничего не поменяет, но на всякий случай. Твои бумажки отсюда не уходили и не уйдут, потому что это ни к чему хорошему не приведет ни тебя, ни нас. Один хрен Формат твой закроют, ты же понимаешь.
Так-то понятно, что настолько решили закрыть — закроют.
- А чё ты выебываешься? Кому это надо? Ты хочешь, что бы сюда еще раз приехали твои «друзья» из Москвы? На хрен тебе это надо? Напиши, пусть без тебя рассматривают.
- Ладно, хрен с вами.
Написал: «Рассматривайте в мое отсутствие».
- Ну, все. Теперь нормально. Иди.
«Черт! Не получилось спасти детище своих рук!» В принципе, это ничего не меняло, я догадывался, что запретят и так и так. Единственное, если бы я пришел на суд и сказал, что у меня хорошая организация, просто кто-то на нее наклеветал, можно было бы шумиху в СМИ поднять, но по сути ничего не изменилось бы.