За годы, проведенные вместе, мы с Майклом успели обсудить почти каждый период нашей жизни. Многие истории я с тех пор забыл, но многие, к счастью, еще свежи в моей памяти. Однажды вечером мы разговаривали о старшей школе. Я рассказал Майклу, что ходил в школу для мальчиков в Лос-Оливосе – школа назвалась Dunn School.Он знал эту школу, так как она находилась недалеко от его дома. Я сказал ему, что школа была похожа на ту, что располагалась напротив ворот его ранчо – Midland School, – только в Midland обучение было совместным.
Я спросил Майкла, в какую школу ходил он, и он рассказал, что это было специальное заведение для детей звезд и знаменитостей в Лос-Анджелесе. Как выяснилось, в его школе, как и в любой другой, были свои компании. Одной такой компанией была группа «крутых ребят», которых Майкл боялся. Он всегда опасался проходить мимо них. Однако неформальным лидером группы был Дэнни Бонадюс, знаменитый по сериалу «Partridge Family», и каждый раз, когда Дэнни был в этой компании и замечал Майкла, он говорил: «Привет, Майкл». Майкл вздыхал с облегчением. Он знал, что в присутствии лидера никто не осмелится его тронуть, так как отвечать ребятам придется перед Дэнни. «Я по сей день благодарен ему за то, что он защищал меня. Хотя он сам, может, этого и не осознавал», – признался Майкл.
В другой раз Майкл рассказал мне, как однажды они с Донни Осмондом разговаривали об увядающей карьере Донни. По словам Майкла, Донни спросил его: «Майкл, что мне делать? Как мне вернуть былую славу?»
– И что ты ответил? – заинтересовался я.
– Я сказал ему: «Сделай так, чтобы тебя арестовали», – ответил Майкл.
Когда Донни не понял, зачем это, Майкл пояснил: «Потому что твоему образу нужно немного опасности, остроты. Добавить плохиша к имиджу мальчика-паиньки, понимаешь? Поверь мне, это сработает, Донни».
Я спросил Майкла, последовал ли Донни его совету.
– Нет, – ответил он. – Ему эта идея не пришлась по душе. Но я уверен, что это дало бы результат.
Дом с памятными вещами
Как-то пятничным вечером Майкл попросил меня приехать часам к десяти, чтобы посмотреть вместе с ним кино. Я спросил позволения у жены, и она сказала: «Езжай, развлекись». Так как фильмы у Майкла всегда были те же, что шли в это время в кинотеатрах, смотреть их вместе с ним было вдвойне интересно.
Я приехал к Майклу, и он встретил меня у входной двери. Обсуждая события минувшего дня, мы прошли сквозь столовую, кухню и вышли через черный ход на крытую автостоянку. Там мы забрались в Навигатор, и я впервые стал свидетелем того, как Майкл водит машину. По совету адвокатов Майкл не выезжал сам за пределы территории – и я уверен, на то было множество причин. Непоследней из них наверняка являлось то, что машину он водил плохо. Он, как положено, держал руки на руле под углами 10 и 2 (в проекции на часовой циферблат) и ехал очень медленно. Его сиденье было подвинуто вперед так близко, что подбородком он едва не касался руля, когда смотрел вперед. Он попеременно то тормозил, то газовал, и постоянно вилял и выправлял машину, даже на прямой дороге. Ему было интереснее разговаривать, чем вести автомобиль, поэтому он то и дело поворачивался ко мне, чтобы что-то сказать.
Я даже запомнил, что в тот вечер мы смотрели одну из серий «Властелина Колец», которая тогда только вышла на экраны. Помню, я взял себе на время просмотра мороженое с шоколадным сиропом и орехами, а также попкорн и колу, и пошел вслед за Майклом, который прошел в зал раньше меня. Майкл обычно почти не разговаривал по время сеанса – только иногда комментировал, как была выполнена съемка тех или иных кадров или отмечал какие-нибудь приемы, использованные в фильме.
По окончании фильма Майкл сказал:
– Барни, поехали в дом с памятными вещами. Я тебе как-то обещал, что покажу его. Я сам не был там уже больше года, и сейчас момент ничем не хуже любого другого.
Так что мы поехали, тормозя и газуя, обратно к дому, миновали железнодорожную станцию, взобрались на холм на западной границе территории и наконец остановились у маленького домика, окруженного дубами.
В гостиной этого дома лежали стопки больших книг газетного формата в кожаных переплетах. Стены украшали трофеи и плакаты. Майкл взял одну большую книгу, я взял другую, и мы начали их рассматривать. Там были новостные статьи о Jackson 5, Майкле, Дженет и их родителях. Время от времени Майкл находил что-то, что вызывало у него смех, или говорил: «Барни, смотри-ка сюда», – и зачитывал мне статью.
Из всего, что мы прочли и обсудили в тот вечер, мне ясно запомнилась только одна история. Майкл увидел фотографию Jackson 5 с выступления где-то на востоке страны и прокомментировал:
– Знаешь, в тот период нашей карьеры, когда мы выступали, люди бросали деньги на сцену, и все, что мы подбирали, отец разрешал нам оставлять себе. Это было здорово, потому что помимо этого у нас не было денег на развлечения. Когда деньги падали на сцену, мы танцевали вокруг них, садились на шпагат прямо рядом с ними, хватали наличность и совали ее в карманы. Мне это очень нравилось, потому что деньги для меня напрямую пересчитывались в то, сколько конфет я смогу купить.
Я уверил Майкла, что делал со своими карманными деньгами в детстве в точности то же самое.
– В некоторые вечера мы таким образом собирали по тридцать-сорок долларов!
– А я помню, как получил четвертак за стрижку газона и думал, что я богат, – вспоминал я. – Даже представить не могу, каково это было бы – получить тридцать или сорок долларов! Я, помню, что платил четвертак за упаковку в 25 жвачек Double Bubble или за столько же лакричных конфет.
Вскоре осмотр комнат и шкафов в доме нам наскучил, и мы осознали, что голодны. Было три часа утра. Я с улыбкой взглянул на Майкла:
– Суши?
– Давай! – согласился он.
Конечно, мы оба имели в виду серебряный поднос в холодильнике, который по указанию Майкла приготавливался ежедневно как раз на такой случай.
Суши у Майкла
Майкл почти никогда не уставал и всегда был готов к приему пищи по ночам, когда не мог спать. Так что мы, тормозя и газуя, вернулись обратно в главный дом и прошли через черный ход в кухню. Я достал из холодильника поднос с суши и поставил его перед нами на барную стойку. Когда я говорю «из холодильника», люди, вероятно, воображают себе холодильник вроде того, что у них дома. Но, как и все у Майкла, его холодильник был совсем не похож на обычный. Он имел пять стеклянных дверей и занимал в кухне целую стену. В нем содержался полный ассортимент прохладительных напитков, и каждый тип напитка – сок, вода, газировка – занимал по целой полке. На самом деле, для подноса с суши там даже не оставалось места – его ставили поверх банок с газировкой.
Майкл выбрал себе яблочный сок, а я взял Perrier. Как я уже упоминал, при мне Майкл никогда не пил алкогольные напитки и никогда не употреблял бранные выражения. За ужином он взял в руку «эби» (суши с креветкой) и спросил:
– Барни, а это правда, что у креветок по спине проходит тонкая полоска… – он замялся, подбирая слово: – …помета? – И провел пальцем по креветке.
Я рассмеялся вслух, и Майкл тоже усмехнулся. Видно было, что он колеблется, не решаясь ее съесть. Я сказал:
– Да, очень даже правда, Майкл. Но твои повара милостиво удалили эту полоску, прежде чем положить креветку на рис. Не волнуйся, есть ее вполне безопасно.
После этого мы вернулись в его комнату и решили посмотреть, что находится внутри больших коробок, которые прибыли в предыдущий день. Вдоль стены в коридоре их было выставлено штук десять – все разных размеров. Оказалось, что в них книги, которые Майкл заказал по каталогу (он обожал книги). Пока Майкл распаковывал одну коробку, а я другую, он рассказал мне, что всегда мечтал о большой библиотеке, полной любимых книг – а таковых у него было много.
Из одной коробки я вытащил большую книгу в твердом переплете об архитектуре и искусстве в стиле барокко рококо. Так как это был наш общий интерес, мы специально отыскали в стопках книг именно ее. Усевшись в спальне Майкла, мы начали рассматривать книгу постранично. Многие фотографии изображали места, в которых Майкл лично бывал.
– Кажется, здесь где-то должен быть рисунок изумительных кованых ворот, – сказал Майкл. Перевернув еще несколько страниц, он воскликнул: – Вот они! – и указал на изображение ворот, которые, без сомнения, являли собой настоящее произведение искусства. Как и ворота Неверленда, они были частично позолочены. Майкл сказал:
– Я собираюсь воспроизвести их на месте входных ворот, у озера. Сниму те, что там сейчас, и закажу копии этих.
Он знал в точности, кто изготовил эти ворота и где они находились. Он даже, как выяснилось, пытался их купить.
– Я пробовал их выкупить как-то много лет назад, – поделился Майкл, – но они не продавались ни за какую цену. Я знаю наверняка, потому что предлагал за них много.
Те, кому интересно, могут погуглить «Place Stanislas Wrought Iron Railings». Ворота находятся в городке Нанси во Франции, и именно они послужили вдохновением для обложки этой книги.
Однажды вечером мы с женой сидели в библиотеке Майкла, и жена листала ту книгу об архитектуре. Майкл сказал:
– Крис, я спрошу вас кое о чем, но вы должны ответить «да».
Он часто так делал, и это означало, что он хотел подарить или показать тебе что-то, что, он знал, тебе понравится.
– О чем? – спросила жена.
– Нет, вы не сказали волшебное слово.
– О чем, пожалуйста? – поправилась она.
– Нет, – засмеялся он. – Волшебное слово – это «да».
– Ну хорошо, «да», – улыбнулась жена.
– Я хочу подарить эту книгу вам, – сказал Майкл. – Я знаю, что вам нравится такая архитектура, потому что вы хвалили ее раньше.
Он попросил Крис передать книгу ему и надписал ее на форзаце: «Крис. Со всей любовью, самой первой любящей семье. Майкл Джексон». Майкл понимал, что я частенько провожу у него в гостях целые ночи. Где-то в ходе наших посиделок ему подумалось, что моя жена, должно быть, не в восторге от моего отсутствия ночами, даже если это ради того, чтобы провести время с Майклом Джексоном. Поэтому, думаю, он подарил ей эту книгу в некотором смысле в знак мира и извинения за то, что иногда разлучает нас.
Точка зрения Крис
Однажды, не так давно, мы с Крис беседовали за обедом о моей книге. Я спросил ее:
– Если бы тебе нужно было описать Майкла одним словом, какое слово ты бы выбрала?
Она задумалась на минуту и ответила:
– Сложно выбрать, но я бы сказала, что это слово «пышный». И обложка твоей книги должна это отражать.
Я согласился. Она помолчала немного, а затем заметила:
– Майкла отличало то, что дело было совсем не в его знаменитости. Если бы он никогда не стал известным, он все равно очаровывал бы людей – чем бы он ни занимался по жизни. С ним просто приятно было находиться рядом. Я с удовольствием вспоминаю каждую минуту, которую мы провели вместе. Он был обаятельным, обладал чувством юмора, и мне повезло, что я могла называть его другом.