Он действительно носил крупу... точнее разные крупы в портфеле. Вы спросите: почему? А как же выжить сейчас в большом городе. Денег у него практически не было и поэтому он не мог себе позволить не только сходить в платный туалет и проехаться в городском транспорте, но и более скромные потребности.
Кашу он варил вкусную, но обходился без масла. «Зачем масло... Самое лучшее масло - это овсянка. Она всё смажет. Главное огоньку немного и водички», а маленькая кастрюлька у него всегда имелась в его портфеле.
Портфель у него был старый... ещё от отца оставшийся. Это был не просто портфель - это была реликвия, хотя довольно рванная и потрёпанная. Увидев в руках у него этот портфель, можно было сказать: какой он скромный человек, какой он странный, нет чтоб выкинуть это барахло на помойку. Ан нет! Он гладил его и бережно укладывал в него какие-то бумажки. А о том, что он набит крупами никто и не догадывался. Движения его были медлительными и величавыми. Говорил он словно мяукал. Говорил он только тогда, когда люди просили его об этом. А так он больше слушал людей. Лицо его было светлым, глаза блаженными. Это были глаза святого, глаза доброго животного, глаза мудрого кота. Да, именно кота. Он был действительно похож во всём на кота. Имел усы, медленные жесты и движения. И гулял он по миру как кот, сам по себе. И всех он устраивал, и каждый ему хотел налить «миску с молоком». Поэтому проблем с питанием и с чаепитием у нашего героя не было.
Он мог появиться в совершенно незнакомой компании. Стоять и глядеть своими спокойными и мудрыми глазами. Люди сразу замечали его и звали к столу. Если этого не происходило, он мог расположится где-нибудь в прихожей на коврике или на маленькой табуреточке и спокойно сидеть. Это происходило так естественно, что неудобно было его не пригласить в спальню и уложить, но перед этим, конечно хорошенько накормить его. Это был действительно кот, который жил и ночевал у многих. Он был счастливым талисманом во многих семьях.
Одет он был очень скромно. Его рубашка была выцветшей, но чистой. У него вся одежда была старой и истёртой. Руки его были тоже чистыми. Чистыми настолько, что казалось, что он их облизывает. Одежда его была очень чистой, но мылом не пахла и поэтому казалось, что он просто как кот вылизывает её. Он носил ботинки пятьдесят второго... года рождения. Они были также весьма чистыми. Брюки также были в порядке.
А теперь, дорогой читатель, представьте себе, что вы сидите дома, мечтая о хорошем собеседнике. Вы готовы к тому, чтобы с кем-то пообщаться и наполнить свою душу нечто прекрасным. Вы мечтаете сходить в храм, к святым, к монахам или на худой конец к психологу. А он, то биш наш герой может появиться у вас дома. Стоять в прохожей и вы можете, не заметив его пройти мимо и в какой-то момент его заметить, но вы ему в силу каких-то причин никогда не скажите: «Кто вы? Выйдите вон!». Потому, что он посмотрит на вас своими глазами. И вы его увидите, увидите кота, которого не захочется прогнать. Вы не будете его пинать и выгонять. Он зайдёт к вам, посмотрит на вас и вы приветливо скажите ему: «Ты что здесь стоишь, кс-кс-кс заходи... заходи». Он пройдёт на кухню и сядет. Вы начнёте общаться. Вы всю душу ему изольёте. Он вас будет слушать, но молчать. Лишь изредка он будет что-то говорить вам, но в эти мгновения он будет попадать в точку и вы будете понимать, что он вас до предела глубоко понимает и переживает за вас. И в эти секунды вы будете ощущать свою сущность. От неё вы будете вздрагивать со слезами радости. Это будет... это обязательно случится. У вас будут эти мгновения, но сейчас вы о них только мечтаете. Вы сразу начнёте понимать то, что вам всю жизнь не хватало. Вы побываете на сеансах сотен психотерапевтов и не достигнете того, что этот ваш гость человек-кот организует вам в одно мгновение. Он скажет вам нечто такое, что вы вздрогнете, заплачете и всё... вы враз изменитесь. Жизнь ваша потечёт иначе.
Некоторые из хозяев не выдерживали этой благодати и в знак благодарности сами того не замечая падали ему в ноги... и рыдая благодарили его. Были и такие, которые закидывали его валютой и деньгами.. а он, «облизнувшись» благодарил за чаепитие и удалялся, не взяв ничего. Зачем коту ваши доллары. Не в них счастье.
Вы его накормите. С ним разговоритесь, всё будет хорошо. Всё будет отлично, но через некоторое время он всё равно уйдёт от вас. Вы не заметите этого. Где он? Куда он делся? А он ушёл гулять. Ведь коты гуляют сами по себе.. И этого прекратить мы не можем.. ни за какие деньги, доллары, средства. Коту они не нужны. Ему нужно немного. Всего лишь свобода. Чтоб гулять самому по себе.
Он ушёл. Дверь открылась, послышалось «мяу» и он ушёл гулять, ушёл к другим. И везде ему рады. Он к другим зайдёт и там его примут также с теплом и добротой, зная, что он несёт нечто доброе и хорошее.
У нашего героя никогда ни копейки в кармане не было. Ему деньги не нужны. А вдруг голод, а как выжить? Поэтому, как уже было сказано, в портфеле у него всегда была крупа. Кипяточек ему всегда прыснут, он его всегда где нибудь да согреет. И овсянку он себе всегда сделает и проблем голода уже нет. На овсянке можно выжить. Её не то что коты, её лошади кушают и ничего... энергичны.
Только вы не подумайте, что наш герой был подхалимом, что дескать голод заставлял его изворачиваться и косить под кота, дескать он обаятельный психолог, эдакий манипулятор человеческих душ, эдакий игрок в святого ради того, чтобы его накормили и напоили. Такого здесь не было. Он был котом... и всё. Он действительно был святым. И делал всё это сам того не замечая, по природе своей, делал как доброе животное.
Его везде ждали. В глазах нашего героя не было ничего человеческого. Ведь человеческое уже грешное. Люди хотели подражать ему. Глаза его были блаженными.
У людей дома были свои настоящие коты, всякие рыжики и васьки. И они принимали его за своего. Они начинали общаться с нашим героем как со своим братом. Наш герой в прошлой жизни, по видимому, был таким же котом. В этой жизни стал котом, но человекообразным. Это оспаривать не стоит. Достаточно всего один лишь раз увидеть нашего героя и вы с нами согласитесь.
Он был один к одному с этими васьками и рыжиками. Он точно также просил молока, еды, также мяукал. Также трудно было ему отказать. Разницы нет. Поэтому все рыжики и васьки нашего города напоминали своим хозяевам нашего героя и от этого людям становилось хорошо. Ведь образ нашего героя сливался с образом всевозможных рыжиков и васек нашего города.
Наш герой женщин никогда не имел. Он был мальчиком, несмотря на свои пятьдесят пять. В него влюблялись многие женщины и девушки. Влюблялись в его кошачьи глаза и усы. Они страдали от этой безответной любви. Одна женщина была готова отдать всё своё последнее. Своей святостью и аскетизмом наш герой нравился многим женщинам. Его проникновенная, глубокая речь доставала глубоко... очень глубоко, многих женщин. Это была не та глубина, которой балуются сексуально-озабоченные мужчины. Увы! Некоторые женщины в силу этой безответной любви пытались даже покончить собой. А он тем временем, сам того не замечая, влюблял в себя многих и многих женщин.
Его надо было видеть. Словами не передашь. Его надо чувствовать.
Он как кот мог оказаться у ног семейного ложе любой семьи. Он только грел их ноги и не более. Поэтому мужья не ревновали. Они принимали его таким какой он есть. Но жёны... жёны безответно влюблялись в него.
Он общался и казалось, что вы уже с ним знакомы десятки лет. Он уйдёт и вам будет жаль. Что поделаешь... Ведь его ждут другие.
Ходит по миру такой уникальный человек.
Многие ищут святых. В храмах, монастырях ищут. Наш герой, казалось бы странный, никак все... он был святым. Он был таковым не благодаря тому, что как-то особенно вёл себя. Это было видно по жизни. Не по бумажкам, не по принадлежности к церкви, к монастырю и т.д.
Его искало телевидение, за ним охотились журналисты, а он бегал от них, как чёрт от ладана. Его нельзя было так пугать. Он каким-то чувством догадывался, что СМИ это чернь, смакующая чужую смерть, что именно на этом зиждется их «успех».
Жил он со своей матушкой. Он порой уходил от неё на недели, на месяцы. Но матушка была спокойна, зная, что он всё равно вернётся. Ведь коты вечно куда-то уходят и всё равно возвращаются. Мать не переживала за него. Это ведь кот, который гуляет сам по себе. Он заявлялся как ни в чём не бывало через пару месяцев и мать молча его встречала, кормила, укладывала спать и он засыпал с улыбкой на лице. Но он не был ободранным котом после самцовых похождений.
Одна женщина как-то вцепилась в него и сказала давай дескать живи у меня. «Ничего не делай, просто будь со мной, я тебя буду кормить... Ты только говори что нибудь. Я хочу тебя слушать и слушать...Просто сиди. Я без тебя не могу». Но она чувствовала, что он убежит. Знала, что он как кот ходит сам по себе, но решила сделать всё, чтобы он не смог покинуть её. Она заперла его. Он всё равно убежал. Он сломал стену. Она его закрыла металлической дверью, но он свои телом продавил кирпичную кладку и сбежал от этой женщины. Кота нельзя запирать, если нужно он может перегрызть всё, что угодно.
Впервые я встретился с нашим героем на нашем городском бродвее. Он был прекрасным художником и рисовал прохожих. Было это лет десять назад. Он был философом и художником. Он был влюблён в такую странную, как и он, девушку.... но скоро похоронил её. И поэтому с тех пор больше не изменял ей. Это была святая блаженная пара. Они вместе на пару рисовали. Сейчас рисуют за деньги, а они рисовали бесплатно. Помнится он завёл меня в аптеку, ведь на улице шёл дождь и нарисовал меня. Помню его портфель. Я его тогда впервые увидел. Тот самый портфель в котором были крупы... ну и бумага и карандаши, конечно.
Тогда я был очень молод, но уже заблудшим. Он своим маленьким портретом изменил всю мою жизнь. Я тогда всё пересмотрел в своей жизни. Это был человек, который дал мне жизненный толчок, а не подзатыльник. Я посмотрел на этот свой портрет и многое выбросил из своей жизни. Я изменился. В те роковые секунды я даже немножко всплакнул, а затем рассмеялся. Это было прозрением. Я понял, что занимался в своей жизни хернёй какой-то, хотя и кончил университет.
Он видел людей насквозь. В эти секунды у него начинались приступы и он мог даже точно определить сколько человеку осталось жить. Он мог рассказать о человеке то, что тот о себе не знал, и даже не догадывался. Он попадал в точку. Это было любопытно, но страшно. Откуда он это знал? Из космоса? Эти знания ему давались тяжело. Его трясло, он чувствовал сильное истощение.
Как-то он спророчил своему лечащему профессору психиатрии, что он умрёт в объятиях своей любовницы медсестры. Так и произошло.
Чтобы встретить нашего героя для этого необходимо было весь день гулять по бродвею, по центру города.
Гулять с ним было интересно. Он мог резко остановиться и сказать, что туда лучше не идти и действительно через несколько минут там что-то происходило опасное для человека. Так он меня спас от смерти два раза. Он предчувствовал опасность... он её видел. Он был как животное, которое чувствуют приближение опасности. Он был котом-ясновидцем и этим всё сказано.
Когда он шёл мимо окон домов, которые казалось бы зашторены, он говорил «ой, что там происходит». Он чувствовал то, что идёт из окон квартир. Он чувствовал как из них льётся чёрная и грешная энергия. Так он это называл. Поэтому он ходил по улицам, где свет не включен, где дома нет никого, где не живут. У нас в городе есть такие улицы. Именно по ним он ходил. Поэтому если горожане его желали встретить, то искали именно такие улицы. И он мог встретиться с вами. И происходила счастливая встреча. Она происходила на этих тёмных и безлюдных улицах нашего города, но именно там можно встретить нашего героя.
Он часто всматривался в красивую архитектуру и произносил всего одно слово: «симфония». Он умел слушать музыку архитектуры. «Слышишь» - обращался он ко мне. Как-то увидел он красивую дверь. Он долго её гладил и радовался её узорам. «Эх, как обидно, что ты не слышишь музыку узоров этой двери»- жалел он меня. Дверь открывалась и я тоже начинал слышать... слышать её скрип и скрип хозяина, дескать «что изучаете нашу дверь, ограбить хотите... бомжи чёртовые». Наш герой таковым не в коем разии не был...
«Архитектура - это застывшая музыка»- с каким-то приятным выдохом говорил наш герой. Там просто время остановилось. Он глазами мог нюхать. Видел кислые образы. И наоборот, он нюхал цвета.
Весь город его искал. Я не выдал его. Ему ведь жить надо в этом городе. Он был свободен, он был весь в природе.
Потом он пропал. Где он сейчас? Но я уверен, что он гуляет где-то как кот... сам по себе, а в руках у него тот самый портфель, набитый различными крупами.
ПСИХОЛОГИЯ ШИЗОФРЕНИИ
Курица
Чей - то старый и по - видимому рванный рюкзак дышал варённой курицей, но новобранцы, которые шли нестройной шеренгой в направлении городского вокзала, к своему удивлению, были безразличны к этому запаху. То ли от волнения,то ли от летней жары или благодаря своим родителям, которые недавно накормили их, ребята глядеть не хотели на цыплёнка табака, которого как младенца запеленали в полиэтиленовый пакет и удобно уложили в рюкзак. Они вглядывались друг в друга в поиске виновника этого запаха и не могли понять в какой сумке, чемодане или рюкзаке устроился жаренный цыплёнок, не по своей воле пустившийся в путешествие под названием «армия». Владелец этого рюкзака некоторое время даже сам не знал, что является источником этого запаха, но догадавшись об этом, почему -то позволил догадаться об этом других, так, что теперь на него смотрели все. Во всяком случае ему так казалось. Он немного замедлил свой шаг, вышел из шеренги, развязал рюкзак и засунув свою руку ощутил приятное, доброе тепло. На мгновенье он забылся. Эта теплота была теплотой его дома, теплотой его молодой жены, которую он так и не почувствовал сполна, так как женился совсем недавно. Увидев, что отряд новобранцев всё дальше и дальше удаляется от него и осознав, что забыл зачем полез в рюкзак, он против своей воли всё таки вытащил ещё тёплого цыплёнка и бережно уложил его в урну, прошептав то ли цыплёнку, то ли своей супруге: «Прости».... Сердце его в эти секунды изливалось кровью не потому, что он жалел, что не сможет отведать курицы, просто он вспомнил как вчера до позднего вечера её готовила любимая супруга. Он не знал, что совершил глупость, что через несколько дней, обедая из пыльной металлической миски, будет вспоминать об этом цыплёнке так часто, что тот будет приходить к нему во снах, которые ему иногда будет позволять служба. Наш герой был парнем неглупым. Ну разве может быть глупым студент, выгнанный с последнего курса философского факультета? Конечно нет, так как слово философия в переводе с греческого означает мудрость. Ну разве может быть глупым студент, который не разделяет точку зрения с профессором философии настолько, что его отчисляют перед окончанием университета? Конечно нет, так как на собрании, где решалась судьба нашего героя присутствовал даже сотрудник службы госбезопасности. И наконец, разве может быть глупым мальчик, которому в честь великого философа Шопенгауэра, отец дал имя Артур?
Артур не только умел производить впечатление высокоинтеллектуального человека, но и был таковым. Об этом говорили все его близкие. Высокий, худощавый, близорукий, задумчивый, будучи постоянно в себе, он мог то смеяться, то резко переходить в наигрустнейшие размышления. Способность Артура удивляться прочитанному в любых книгах поражала и даже настораживала его родителей. Он как промакашка впитывал всё, что состояло из букв. Это поглощение было беспредельным. Как только не обзывали его сверстники - буквоедом, полиглотом и т. д. и т. п..... Когда он станет постарше, то эта способность автоматически перейдёт у него и на беспредельное потребление алкогольных напитков, хотя он будет оправдываться, что в этом виновата система и среда в которую он попал. В действительности он обладал гипертрофированной заносчивостью в потреблении прекрасного, которое часто было прекрасным только для него самого. Поэтому, будучи подростком, он целыми днями сидел и читал всё без разбора. Через его гигантское сознание проходили мимо большие знания, они удивляли его и порой доводили до такого наслаждения, что он ронял книгу, закрывал свои глаза и с улыбкой на лице то ли спал, то ли бредил. Артур позднее осознает, что это происходило с ним благодаря отождествлению себя с авторами гениальных творений. После того, как он где-то прочитал, что у всех гениев есть двойники с такими же способностями, но не занимающимися творчеством, чтобы не повторяться,он стал более уверенным в том, что творения гениев, которые он читает созданы его сознанием и поэтому творить что- либо нет необходимости. «Я всё гениальное уже написал и зачем мне чему - то учиться и где-то работать?» - мысленно произносил он себе. Артур был уверен, что читает всё то, что уже когда - то сам же написал. Именно эта уверенность позволяла ему читать и читать. Знали бы гении, что когда-нибудь благодаря своим трудам, они породят у своих потомков такую изощрённую форму веры в собственное величие - не творили бы. И всё же путь на философский факультет университета был ему заказан.
Вера в своё величие у Артура была особой, неявной, замаскированной. Она была манией юродивого, но эрудированного изгоя, выглядевшая одновременно уродством и ложной святостью. Поэтому внешне при неглубоком общении Артур производил впечатление до предела культурного и скромного человека. Всё это позволяло другим гнать его как юродивого, как странного типа, или наоборот, брать под собственный колпак и даже использовать, но лишь до некоторого времени. Артур гордился тем, что его отовсюду гонят, поэтому с каким-то превосходством он сообщал своим близким, что является изгоем общества. Он был необычным изгоем - изгоем соединяющим в себе трусливость к решительным действиям и творчеству с верой в своё величие. Стоило кому -то вызвать в нём раздражение, как он с помощью изощрённых речевых оборотов, мог нахамить, причём не напрямую, но собеседник догадывался на кого направлены его слова. Это пожалуй было единственным, что он делал по настоящему гениально. Особое раздражение в нём вызывали люди, имеющие достаток. Сытость и слащавость некоторых его знакомых, которых как он считал на порядок ниже по сравнению с ним, вызывала в нём желание борьбы и он боролся с ними как Дон Кихот с ветряными мельницами, как с классом эксплуататоров - шёл в шахматный кружок, выбирал самого сытого и преуспевающего, но слабо играющего любителя шахмат и устраивал разгром и интеллектуальное унижение настолько мастерски, что противник уходил оскорблённым и долгое время не появлялся в шахматном клубе.
Кроме того, особое раздражение в нём вызывали люди, занимающиеся творчеством, но не имеющие той большой эрудиции, которой обладал он сам. Он не занимался творчеством не только потому,что «не хотел повторяться со своими гениальными двойниками», но и потому, что подсознательно чувствовал свою скромность, которая никак не могла сочетаться с манией величия, пылавшей в нём. Неоднократные попытки что либо сотворить сразу приводили его к сильному восхищению собой и отождествлению с авторами гениальных трудов, что он переставал работать. Есть личности, сознание которых, как поле на котором проходят большие знания, проходят мимо и не вырастают. А есть личности, имеющие сознание, которое полем не назовёшь, так всего «три сотки и две грядки», но на них вырастают плоды - новые знания. Мысли этих личностей «ухожены» как у хороших садоводов. Именно эти «сытые садоводы» больше всего и раздражали Артура.
В Артуре уникальнейшим образом соединялась способность к глубоким философским рассуждениям о добре и истине с грешными действиями. Но самым интересным было то, что он для последних всегда по хитрому находил оправдание. В какие бы глубокие философские рассуждения он не пускался в конце концов он всегда в них грёб под себя. Эти рассуждения всегда приводили его к нежеланию что - то делать для других. Всё это было духовной манипуляцией не только над другими, но и над собой. Окончательно запутавшись в них он развил в себе настолько сильную депрессию, что не заметил как открыл для себя мир пьянства и нырнул в него с такой же страстью и беспредельностью, как когда -то нырял в чтение книг. Всё это быстро сказалось на его учёбе и привело к конфликтам с научным руководителем и Артур был отчислен с последнего курса университета.
Склонность Артура к обобщениям и философским оценкам доставала друзей, поэтому подруг у него никогда не было, но к его счастью нашлась девушка, которая могла часами выслушивать его «лекции», замешанные на замаскированном самолюбии и научном тщеславии. «Интеллектуальным агрессором» называла она его и по видимому возбуждалась, как возбуждаются от мужицкой агрессии многие женщины. Этот эротизм пожалуй и стал зёрнышком, которое выросло у неё в красивое дерево любви к Артуру, которое в последствии растопило в нём ощущение собственного величия и по сути своей вылечило от мании величия и изменило его представления о женщинах как о «безмозглых курицах». Девушкой она была по-деревенски мудрой, выслушивала его бредни и сама того не замечая косвенно внушала ему нечто, что позволяло Артуру более реально глядеть на себя, при этом всём она сохранила для себя только ту долю его величия, которая позволяла влюбляться ей в него каждый день. Начитавшись в своё время Юнга, когда -то Артур понял, что любовь какая бы она не была, является в конце концов общением мужчины с самим собой и женщина -- лишь экран, на котором отражается его внутренняя, выдуманная им самим женщина, как часть его души. «Экранчик» - по ласковому он называл свою супругу. Но со временем, познав божественные чары любви он разошёлся с Юнгом.Несогласие с ним особенно усиливалось при близком интимном общении и Артур смеялся над собой, над тем как он мог называть свою, терпящую его, любимую, родную супругу нелепым словом «экранчик». И вот когда отношения Артура с женой только начали перерастать в настоящую любовь, пришла повестка из военкомата.
Поезд подали на первый путь. Молодой, с глубоко посаженными глазами и мохнатыми бровями сержант, с какой - то апатией и ложной активностью, давя на свои голосовые связки, басом произнёс краткую речь: «Повторяю поведение на поезде. На полу не лежать.В окно не блевать. »
На перроне, как на большой сцене разыгрывалось сразу множество миниспектаклей, но сюжет был одинаковым: слёзы, прощание, молчание, целование, развязанный беспричинный смех полупьяных от водки или наркоты парней и девчонок и т.д. и т.п. Артур в поисках более оригинального сюжета провёл глазами и не нашёл ничего удивительного. Порадовавшись за себя, что не участвует во всём этом и успел уже попрощаться с друзьями и близкими у стен военкомата, он зашёл в полудушный вагон. Весёлого мало. Артур пытался вглядеться в эти лысые, небритые лица вчерашних городских и деревенских подростков и видел нечто общее, что объединяет их. Припухлость глаз на фоне лысого и круглого черепа делает их глаза глубоко посаженными и поэтому большинство из них казались ему преступниками, направляющимися в места не столь отдалённые. А может быть и не казались? Дебильный взгляд некоторых из них настолько настораживал, что на всякий случай наш герой делал вид, что не замечает их и всё же ему это не удалось и он услышал в свой адрес:
¨ Браток, что -то ты на меня не так посмотрел! - и Артур получил пустой пластмассовой бутылкой по голове от одного широкоплечего брюнета. Рядом сидящие ребята зарржали каким -то неестественно выдавливаемым и больным смехом. Артур взял спокойно эту бутылку и нанёс ответный удар по тому же месту.
¨ --Ты, чё на перваков пошёл! - со звериной агрессией на лице брюнет схватил Артура за волосы. -- Оставь его, - донёсся чей-то голос, но было уже поздно. Весь вагон вдруг резко разделился на перваков, жилку, тяпляповцев и иные различные преступные группировки, имеющиеся в городе, который полчаса назад покинул этот поезд.
Появились вдрыск пьяные майор и сержант. Они шли вместе в обнимку и плавно качались то в одну, то в другую сторону, то ли от поезда, то ли сами по себе. Также плавно, но невнятно майор что-то произнёс и развеселив ребят удаллился из вагона, который через полчаса по примеру военного руководства был пьян,обосран и облёван. И только тогда Артур догадался, почему во время своей «пламенной речи» сержант сказал: «На полу не лежать, из окна не блевать!».
Подобные стычки между новобранцами будут частыми на протяжении всего пути и лишь по прибытии в военную часть большинство из них превратится в послушных «шнурков и душков» Российской армии.
* * *
В морге было душно и пахло протухшей варённой курицей. Отец Артура никогда не бывавший в моргах прошёл мимо трупов, как проходят между спящими людьми, тихо ступая и что-то шёпотом спрашивая у молодого врача - паталогоанатома. Разговаривать ему вовсе не хотелось, но чтобы не разрыдаться раньше времени, он искусственно подбадривал себя. От сильного истощения, переживаний в пути, который ему показался адской вечностью, он сильно осунулся и стал не просто бледным, а каким-то прозрачным. Врач напротив, имея глупое и безразличное выражение лица, был полным, говорил громко, бойко и было ощущение, что он радуется тому, что вот- вот покажет какой-то товар лицом. Понять его можно - ведь сколько таких родственников покойных проходят за день. Только тогда, когда отец Артура увидел металлический топчан с друг на друга лежащими телами женщин и мужчин, дыхание его вздрогнуло и он понял, что все спящие этого заведения мертвы.
Тело Артура лежало на полу, на деревянных носилках. Было темно, но отец сразу узнал своего сына. В какой - то момент ему хотелось убежать и не верить тому, что сын мёртв и он попятился назад, но наткнулся на толстый живот врача. Отец сел на корточки, провёл своими трясущимися руками по волосам, по сильно исхудавшему и небритому лицу сына, взглянул на небрежно зашитое тело и увидев на руках изрезанные вены, внезапно громко зарыдал. Врач предвидя всё это, со скрытым на лице равнодушием отошёл от стонущего мужчины и закурил. На мгновенье он приблизился к окну, открыл его и с непонятным любопытством взглянул на улицу. Повеяло свежестью. На улице уже было темно. Шумел городской транспорт, город жил своей жизнью. Врач почувствовав, что курит с каким-то особым наслажденьем, сам того не замечая вслух произнёс:
-- И курится хорошо и конец света не наступил... Ну Нострадамус даёт!
Отец Артура, услышав слова врача, немного собравшись, полушёпотом прорыдал:
-- Спасибо, доктор. Действительно потеря сына для меня равносильна концу света. Вы что -то сказали на счёт курицы или я не так расслышал...
-- Воздух, говорю у нас тут тяжёлый и пахнет протухшей курицей - пробурчал врач и закрыл окно.
ПСИХОЛОГИЯ ДЕДОВЩИНЫ
Дед
Непредсказуемая агрессивность Амира настораживала его друзей, хотя возможно таковых у него и не было. Он как ласковый кот мог приблизиться к человеку, «облизать» его словами, расположить его настолько, чтобы тот потерял бдительность и молниеносно без причины нанести ему сокрушительный удар. Амир с детства был таким. Когда ему было четыре года он порой ласково садился на колени своего деда, прижимался к нему настолько, что тот от удовольствия выполнял все любые его желания. А внук просил всего - то ничего -- закрыть глаза. Потом была длительная пауза, в течении которой Амир копил слюни и лишь затем происходил резкий плевок в лицо деда. Дед, прошедший всю Великую Отечественную то ли плакал, то ли смеялся от таких диких выходок своего любимого и единственного внука. Он глубоко понимал, что это плевок от его родной дочери - проститутки, бросившей своего сына. Что-то подобное внучок осуществлял и в детском саду. Просил мальчика или девочку по группе сесть на корточки и мочился прямо на них. Благодаря своим экзотическим поступкам ему пришлось поменять четыре детских сада. Позднее, когда дед почувствовал со стороны внука опасность для собственной жизни, он обратился за помощью в школу. Амиру в то время исполнилось двенадцать лет. Когда Амир уходил в армию,то деда в живых уже не было. Знал бы его дед каким страшным и агрессивным дедом Российской армии станет Амир? Пожалуй, не удивился бы...
В то время как все солдаты проходили по служебной лестнице побывав сначала духами, шнурками, черпаками, Амир уже после месяца службы стал дедом досрочно, вёл и позволял себе всё, что позволяет себе дед - солдат, который готовится к демобилизации. Так например, известно, что деды отбирают у новичков, тобиш духов, форму и обмундирование, выданные для несения службы. Эту участь в нашем взводе не миновал никто. Попытка одного деда снять с Амира сапоги не увенчалась успехом. Более того дед, утром обнаружил, что его сапоги гвоздями прибиты к полу. Амир не просто прибил их к полу молотком, но и нассал в них.
Известны классические приёмы издевательства дедов над духами, черпаками и шнурками. Если их перечислять то получилось бы целое пособие. Незаслуженные наряды - это только цветочки. Но и они изнурили как - то одного солдата настолько, что он упал без сознания прямо на кухне. Если спросить солдата от чего он больше страдает: от физического или от морального ничтожения? То он вероятнее скажет, что от морального. Представьте себе завтрак, голодные солдаты накидываются с аппетитом на кашу, но один капризный дед вдруг захотел узнать сколько ему до дембеля... и вот уже какой- нибудь шнурок, вместо того, чтобы кушать вместе со всеми, считает эту цифру, затем берёт кусок хлеба деда намазывает на него масло и выводит на нём ложкой количество этих не кому не нужных дней. После такого унижения у шнурка пропадает аппетит, да и покушать порой бывает уже нечего, так как черпаки всё лучшее из общей кастрюле вычерпали, недаром же их назвали черпаками. Яйца в армии праздник, но в первую очередь они достаются дедам и те сразу отдаёт их какому-нибудь шнурку, чтобы тот почистил, размельчил и посыпал на бутерброд с маслом. Такой деликатес позволяют себе есть только деды, шнуркам и духам остаётся только завидовать и есть свою пустую кашу.
Раздача каши это один из самых спортивных и волнительных в армии процессов. Представьте себе на длинном столе со скамейками по бокам стоит большая кастрюля с кашей, наверху которой плавают куски варёной говядины. «Боевая задача» солдата поспешить и занять наиболее выгодную к кастрюле позицию. Сразу скажу - это места ближе к кастрюле. Почему выгодные? Потому, что там наилучший обзор того, что попадает в миску. Накладывающий, как фокусник, мешает кашу по определённым, выгодным для него законам
а взвод тем временем, как за дирижёром, следит за всеми его движениями и даже за выражением лица. Миски с кашей путешествуют по столу. Так например, миска в которой нет ни одного кусочка мяса, может прогуляться от одного конца стола до другого и в конце концов остановиться у какого-нибудь шнурка, который с досадным вздохом принимает то, что «отпущено ему Богом». Очевидно, что наиболее жирные миски попадают дедам и черпакам, остальные по остаточному принципу. Самый зрелищный момент, когда накладывающий накладывает себе. В эти секунды обычно все разговоры прекращаются и «зрители», после длительных манипуляций черпака видят то,что появляется у него в миске. Весь взвод вздыхает, слышится протяжный «у-у-у» и все вновь приступают к еде. Накладывающий может оказаться жмотом и наложить себе одно мясо, а может справедливым - всё зависит от аппетита.
Амир, несмотря на свою худобу и низкий рост, был агрессивным проглотом - изобретателем различного рода приёмов издевательства так, что шнурки, которые были у него под колпаком всегда страдали по особенному. Они были голодны, всегда не выспавшимися, получали и получали нелепые наряды: на корячках,со словами «служу отечеству», они ходили вокруг кровати Амира, по пластунски ползали под кроватями, получая «боевое задание» поставить кому-нибудь «велосипед» или «балалайку» и т.д. (Поставить «велосипед или балалайку» означало незаметно подкрасться к спящему солдату, приоткрыть одеяло, вставить между пальцами рук или ног спичку, поджечь её и быстро лечь в свою постель. От ожёга пострадавший двигал ногами как на велосипеде или тряс рукой как балалаечник. Некоторым не везло вдвойне - они получали комплексное испытание «играя на балалайке, ехали на велосипеде»,такой приём на жаргоне Амира назывался цирком). Таким образом, многие солдаты ходили с ожёгами различной степени тяжести и к тому же не выспавшиеся. Некоторым, не крепко спящим,удавалось застраховаться от ожёгов, но для этого им приходилось надевать носки и варежки, присланные родителями.
Почему Амир был таким? То ли от того, что мать когда-то бросила его и пошла в проститутки, но родилась бы она в другой стране не пошла бы на это. То ли от того, что он со своей агрессией хорошо вписался в дедовщину, а государство как бы его только и ждало в армии и подбадривало на «ратные подвиги». В любом случае он оказался жертвой государственной системы.
Единственное оправдание, которое часто звучало из уст дедов заключалось в том, что шнуркам и духам предстоит продолжать дело дедов и не надо переживать, мол сами будете издеваться похлеще. И действительно, эстафетная палочка и вместе с ней человеческое зло передавалась от одного призыва к другому и как будто не было виноватых, а были лишь страдающие. Как -то один дембель мне сказал, что компенсировал потери, нанесённые дедами в начале службы тем, что вдоволь поиздевался над шнурками. Не хочется верить, что это так. Скорее всего солдат, покидая военную часть получает замаскированную душевную травму, суть которой можно выразить в четырёх словах: «Служу унижающему меня отечеству!» И действительно, человек, проходя эти унижения в армии, был уже готов проходить их и на гражданке, являясь послушным винтиком государства. Лишь некоторые солдаты могли по настоящему противостоять этой государственной машине, называемой дедовщиной, сопротивляясь дедам и не становясь ими. Это приводило их или к самоубийствам, или к госпитализации в психиатрическую больницу, или к уничтожению дедов.
День как обычно близился к концу. Солдаты все как один произносили армейскую «вечернюю молитву», которая приблизительно звучала так: «Вот и ещё один день прошёл!» - произносил громко кто-нибудь и все его разом подхватывали: «Ну и х... с ним!» Амир всё это много- много раз слышал, но никогда не поддерживал этой «молитвы», не обращая на неё никакого внимания. Но на этот раз его удивили слова одного солдата о том, что конец света, который должен был состояться, согласно каким-то предсказаниям, именно сегодня, не наступил. Лишь один солдат точно знал, что для Амира конец света приближается. Он в это время находился в госпитале военной части и долечивал свои сильные ожоги. И действительно, всё произошло мгновенно. В эту ночь Амира кто-то привязал к кровати, заткнул ему рот, облил бензином и поджёг.
ПСИХОЛОГИЯ ПРОСТИТУЦИИ
Институтка
Большие города без проституток, голосующих на дорогах, пожалуй что- то бы потеряли. Широкие и шумные проспекты с иллюминациями, с гирляндами огней как -то по особому оживают на фоне мигрирующих по городу лолиток, путанок, наркоманок и женщин лёгкого поведения солидного и несолидного возраста. В то время когда их папы, мужья, любовники, дети, внуки... спят или смотрят телевизоры, они занимаются наидревнейшим промыслом. Эти женщины мерцают как блёсны, опущенные рыбаками в быстро текущую речку. В этой мутной воде улиц рыбаками являются мамы и сутенёры. Мамы на то и мамы, что выдают ежечасно своих «дочерей» «замуж», получая от «мужа» «выкуп». Мамы как и все мамы на свет<