Введение
Все дальше от нас самая страшная катастрофа 20-го века, мы - жители нового тысячелетия. Нам есть чем гордиться. Победу нашего народа в Великой отечественной войне никто не сможет отнять, мы по праву считаем себя наследниками Великой Победы. А что мы знаем о людях, прошедших через ад войны, что знаем о солдатах и маршалах добывших для нас мир самой тяжелой ценой?
Чем старше я становлюсь, тем острее осознаю, как мало я знаю о людях, которые сокрушили фашизм. Что знаю я о них, что знают мои сверстники о поколении, ушедшем в бессмертие? А ведь бессмертие – это память народа, а народ – это мы. Значит и я тоже. Что помним мы?
Совсем недалеко от моей школы, напротив здания Гагаринской администрации есть небольшая площадь на которой установлен памятный знак. Сколько людей проходит мимо каждый день, кто то просто идет мимо, кто то остановится и прочитает. Мне стало интересно, знают ли люди, кто этот человек, чьим именем названа площадь? Герой Советского Союза комбат Неустроев Степан Андреевич.
Это фото облетело весь мир, нам оно знакомо с детства, фото на котором Знамя нашей Победы и люди, которые водрузили его над Берлином как символ свободы человечества. Но кто эти люди?
Ни один из моих одноклассников не смог ответить на этот вопрос, а ведь всего каких-то 30 лет назад в нашей стране, да и во всем мире не было человека, который бы не знал, что это тот самый комбат, батальон, которого штурмовал Рейхстаг, именно он отдал приказ сержанту Красной Армии, Егорову Михаилу Алексеевичу вместе с младшим сержантом Мелитону Варламовичу Кантарии под руководством лейтенанта Алексея Прокофьевича Береста водрузить Знамя Победы на крыше Рейхстага в знак победы над фашизмом.
Актуальность темы исследования состоит в том, что имя комбата Неустроева не должно уйти в небытие. Его должны помнить не только историки, но и мои современники.
Хронологические рамки исследования: 1922 г.-, 1998 гг.
Цель моей работы: Показать отражение исторических событий моей страны на примере жизни героя.
Для достижения этой цели я поставил ряд задач:
- изучить биографию героя, его боевой и жизненный путь
- собрать материал о том, как происходило взятие Рейхстага
- проанализировать исторические документы, воспоминания сослуживцев, интервью и воспоминания самого Степана Андреевича Неустроева
Для достижения цели и задач данной работы были использованы следующие методы:
- метод теоретико-исторического анализа,
- библиографический анализ литературы и материалов сети Internet;
- теоретический анализ литературных источников, газет; опрос школьников; анализ полученных данных.
- методы логического построения и изложения.
Теоретическая значимость исследовательской работы: надеюсь результаты исследовательской работы обобщат собранную информацию, расширят знания сверстников о Великой отечественной войне, представления о личности героя.
Практическая значимость моей исследовательской работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы для проведения классных часов, при подготовке школьных мероприятий, организации выставок в дни памятных дат. На школьном сайте можно сделать отдельную рубрику «О героях былых времен» где публиковать работы учащихся, сохраняя память о героях.
Объект исследовательской работы представлен многообразием документов, статей периодической отечественной печати разной направленности, дневниками, воспоминаниями однополчан, интервью и выдержками из мемуаров героя. в рамках которых отражен боевой и трудовой путь настоящего патриота своей Родины.
Предметной сущностью в рамках исследования будут являться процессы и явления, характерные особенности истории повлиявшие на становление личности героя..
I. Путь к Рейхстагу
Формирование личности
Он родился 12 августа 1922 года в селе Талица Сухоложского района Свердловской области. в крестьянской семье. Был вторым после Марины ребёнком в семье Андрея Сергеевича и Лукии Евгеньевны Неустроевых. С интервалом в два года родились две сестрёнки - Катя и Парасковья, а ещё через три года - братик Вова. В детстве Степан Андреевич болел черной оспой, отчего на лице остались отметинки. Он был единственным в их деревне, кому удалось выздороветь. “В рубашке родился”, - говорили односельчане. Может быть, именно поэтому он так любил жизнь: слишком хорошо знал ее цену.
Глава семейства - человек бывалый, прошедший всю империалистическую войну, получивший два Георгиевских креста и дослужившийся до звания унтер-офицера, рвался из сельского захолустья в промышленные города, на великие стройки социализма. Но его отец, жена, да и большая семья сдерживали пыл. Однако, когда старшая дочь Марина определилась с местожительством в Березовском заводе, в 1930 году решились на переезд. У Марины негде было приткнуться. И, как пишет в своей книге «Путь к Рейхстагу» сам Неустроев С.А.: «Сняли малуху у некоего бородача Медведева, который на вид был суров, а по сути очень добр». В малухе, которая зимой еле-еле обогревалась печкой-буржуйкой, семья провела восемь лет. После этого отец получил квартиру в одном из двухэтажных бревенчатых бараков в Ленинском посёлке. Лукия Евгеньевна не могла нарадоваться наличию каменной печи и возможности реализовывать свои кулинарные способности. Степан учился в школе №1.
Закончив неполную среднюю школу (то есть семь классов), Закончить полностью школьное образование парню не получилось, нужно было помогать семье и пришлось идти работать слесарем на шахту. А когда пришло время призываться в армию, на смышленого мальчишку обратили внимание и рекомендовали к поступлению в военное училище. На свете есть много профессий – врач, строитель, учитель, водитель, но есть одна особенная – Родину защищать. Это профессия офицера. И хотя защищать Родину – это священный долг каждого гражданина на офицеров возложена особая миссия. Это не просто род деятельности, это священный долг. Здесь важны даже не звания, должности и количество звездочек на погонах, важны поступки, которые остаются в памяти, поступки, о которых помнят сквозь века.
Наверное, каждый мальчишка в детстве мечтает стать героем. Подростки 1930-х годов бредили авиацией. Степан не был исключением. Он ходил в военкомат и просился в лётное училище, но в военкомате ему предложили идти в пехотное, и он согласился. А потом у него было, как в песне: мы пол-Европы по-пластунски пропахали. Прошел от Старой Руссы до Берлина, пять раз был тяжело ранен, у него остался осколок в печени, который мучил его всю жизнь.
В июне 1941-го девятнадцатилетнего Степана, токаря треста «Березовзолото», вызвали в военкомат и направили в Черкасское военное пехотное училище, только что передислоцированное в Свердловск. Курс обучения – ускоренный. В ноябре 1941 года окончил Черкасское военное пехотное училище. А через три месяца началась война…
1.2. Начало боевого пути
Через полгода Неустроев – лейтенант и командир взвода пешей разведки стрелкового полка под Москвой. 15 декабря 1941 года их подняли по команде и отправили на фронт всех, присвоив досрочно звание младшего лейтенанта, был направлен в стрелковую дивизию Северо- Западного фронта. В 19 лет Степан получил направление в 423-й стрелковый полк 166-й стрелковой дивизии Северо-Западного фронта.
И сходу – в пекло. Вот как необстрелянный офицер запомнил свою первую атаку: «Я из этого боя помню одно: бежал вперёд почти в сплошном дыму разрывов. Резко пахло пороховой гарью. Справа и слева от меня падали люди... В том первом бою я мало что понял….».
Из воспоминаний Неустроева о первом бое:
«…До войны я видел немало кинокартин и запомнил на всю жизнь правило: командир последним покидает корабль или позицию. Решил поступить так же. Всех направляю в тыл. Сам с Володей Юсуповым остаюсь на высоте с ручным пулеметом, чтобы прикрыть отход. Фашисты не замедлили открыть артиллерийский огонь. Как отошли мои бойцы, я узнал только через несколько месяцев. А тогда… Мы с Юсуповым находились в полуразрушенном окопе. Спустились вниз и двинулись к своей траншее. Когда до нее оставалось три-четыре метра, между мной и Юсуповым разорвался снаряд. Мы бежали почти рядом. Взрывной волной меня бросило в одну сторону, Юсупова — в другую. Я упал на спину. Дыхание перехватило, на губах появилось что-то теплое и липкое. Я потерял сознание. Уже в медсанбате я узнал, что Володю Юсупова убило. Из семидесяти восьми человек в живых осталось двадцать четыре».
Не заставило себя ждать и первое ранение – зазубренный осколок перебил два ребра и застрял в печени. Оказалось, на всю оставшуюся жизнь. При выписке из госпиталя ошарашили: «К строевой годен. Но для разведки не подходит».
Очнулся Степан на пятые сутки в медсанбате. Пролежав несколько месяцев в госпитале, вернулся в свою часть. Только уже не командиром взвода, а теперь командовал ротой. За время боев С.А. Неустроев был пять раз серьёзно ранен: в августе 1942 года, в феврале 1943 года, в июне, октябре и ноябре 1944 года. Командир 1-го стрелкового батальона капитан Степан Неустроев участвовал в освобождении Прибалтики и Польши, штурме Восточной Померании, в Висло-Одерской операции и боях за Берлин. Командиром батальона он стал в 23 года
В 1944-м Неустроев в погонах капитана оказался в 756-м стрелковом полку той самой 150-й Идрицкой дивизии, чей номер будет запечатлен на Знамени Победы. В её составе дошёл до Берлина. К тому времени грудь лихого комбата, как говаривали фронтовики, украшал целый иконостас – шесть боевых наград: ордена – Александра Невского, Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней и две медали – «За отвагу» и «За взятие Варшавы». Что касается боевых ранений, то их у бесстрашного офицера было пять, лишь на одну меньше чем наград…
В составе этой дивизии Неустроев освобождал от гитлеровских оккупантов Прибалтику (Режицко-Двинская и Рижская наступательные операции), дрался с нацистами в Восточной Померании. В июне, октябре и ноябре 1944 года Неустроев ещё трижды был тяжело ранен. С декабря 1944 года Идрицкая дивизия находилась в составе 1-го Белорусского фронта, которым командовал Г.К. Жуков. Так капитан Неустроев впервые столкнулся с будущим Маршалом Победы. Под командованием Жукова Степан Андреевич принял участие в Висло-Одерской наступательной операции и в штурме Берлина. В ходе наступления на Берлин командовал батальоном - и именно его батальону довелось брать Рейхстаг.
II. Добить фашистского зверя в его логове
1.1.Приказано взять любой ценой!
В Красной армии не только рядовым, а всем офицерам (включая генералов) запрещалось вести дневники. Да, кто-то, с риском ареста, нарушал приказ, как Василий Субботин. Он тайно вел дневник с 1942 года. А с 1944-го мог вести записи уже как бы и по обязанности – как сотрудник газеты 150-й стрелковой дивизии.
Итак, в данном случае надежный первоисточник – не опубликованные еще дневники Субботина и газета «Воин Родины». Там зафиксированы мгновенные впечатления и факты – что было в те дни.
6 ноября 1944 года Сталин на торжественном заседании Моссовета призвал советских воинов: «Добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином Знамя Победы». Где? Однозначно над Рейхстагом!
И вот он - апофеоз войны - бои в Берлине и штурм здания рейхстага.
«Апрель 26. Мы впервые в таком большом городе, и эта непривычность пугает… Трудно ходить по городу, по его улицам. Идешь или ползешь, кажется, что за тобой все время следят. Кажется, что ты отовсюду виден, а самому тебе некуда спрятаться…Но легче разве было брать сопки да лазить по болотам!
Май 2. Утром тридцатого апреля комбат Неустроев поднялся на второй этаж здания министерства внутренних дел – «дома Гиммлера». Он прихватил с собой комбата другого полка, Давыдова. Оба, прячась за косяк, смотрели в окно… Площадь, как показалось им сначала, была пуста, но, приглядевшись получше, комбат увидел, что вся она изрыта траншеями. Он даже рассмотрел несколько бетонированных точек. За деревьями, в глубине парка, поставлены были самоходки. Близко от дома, в котором они сейчас находились, текла река, а может быть, и канал… За всем этим – серое здание, небольшое, с высоким куполом и острым шпилем. Дома, стоявшие за этим зданием, были гораздо выше.
Комбат знал, что рейхстаг находится близко от Шпрее. Но где Шпрее, где рейхстаг, нельзя было разобрать. Неустроев и Давыдов огорченно разглядывали местность и это здание, за которым, близко уже, по-видимому, должен был находиться рейхстаг. Неустроев думал о том, как лучше ему обойти этот дом, так неожиданно вставший на его пути.
В это время Неустроева позвали. Сначала позвонил командир полка Зинченко, за ним командир дивизии Шатилов. Оба спрашивали об одном, почему он не наступает, почему не двигается дальше.
– Мешает серое здание! Буду обходить его слева, – отвечал Неустроев.
– Какое серое здание? Где оно находится? – спрашивали у Неустроева.
Спустя некоторое время пришел сам Зинченко. Они долго сверяли, прикидывали, долго смотрели на карту.
– Слушай, Неустроев, так ведь это и есть рейхстаг! – сказал командир полка.
Да, по карте получалось, что вот это здание в конце площади, прямо перед окнами, – ни что иное, как рейхстаг, к которому они стремятся… Неустроев и сам не мог бы объяснить, почему он упорно не хотел верить в то, что они подошли к рейхстагу. Слишком уж все было неожиданно.
«Что-то тут не так», – решил комбат, но спорить с начальством больше не стал, тем более что Зинченко считал дискуссию законченной и приказал Неустроеву готовить атаку.
– Спросим знающих людей, – проговорил Неустроев и тут же распорядился привести к нему пленного. Он знал, что пленных не сумели да и не успели пока отправить в тыл, и они, сбившись в кучу, ожидали в глубине двора.
Пожилого немца подвели к окну.
– Вас исдас? – спросил Неустроев, показывая из окна на дом, первый этаж которого отсюда, из подвала, был скрыт.
– Райхстаг, – ответил ему пленный…
– Рейхстаг? – переспросил Неустроев.
– Райхстаг! – утвердительно кивнул немец.
Тогда Неустроев приказал привести другого пленного, и тот, точно так же, как и первый, подтвердил, что здание, на которое ему показал русский капитан, действительно рейхстаг…
Да, никаких сомнений больше не оставалось: перед ними действительно был рейхстаг».
Комбат Самсонов из 171-й дивизии: «Звоню полковнику Негоде. Спрашиваю: «Говорят, есть еще один рейхстаг? Может, это не тот?.. Какой мне брать?» Комдив помедлил и ответил мне, смеясь: «Бери этот, а если окажется, что не тот, бери другой!»
Комбатов и бойцов понять можно. Наверно, в их воображении рисовалось нечто величественно зловещее, крепость под небеса – ГЛАВНОЕ ЛОГОВО ВРАГА. А тут – не самое приметное «серое здание».
Метров смерти
Вечером 29 апреля 1945 года батальон капитана Неустроева находился в так называемом «Доме Гиммлера» - Министерстве внутренних дел Рейха. Немецкий парламент был прямо перед ними, но командир понял это не сразу - слишком долог был путь к нему.
Бойцы под командованием Степана Неустроева (в 1945 году - капитан, командир 1-го батальона 756-го стрелкового полка 150-й ордена Кутузова 2-й ст. Идрицкой стрелковой дивизии) штурмовали главный вход.
Днем 30 апреля было предпринято несколько попыток штурма, но все они были неудачными. Королевская площадь была изрыта воронками от снарядов и обстреливалась со всех сторон, а перед входом в здание был широкий противотанковый ров, заполненный водой. Было очевидно, что до ночи цитадель фашизма не покорится.
- Рейхстаг защищали отборные войска СС, которые вели шквальный огонь со всех сторон. В окнах было установлено не меньше двадцати пулемётов, и при штурме полегло очень много наших ребят. На ступеньках погиб ординарец и очень близкий друг Петр Пятницкий, который отправился к зданию, чтобы установить флаг. Это прошло огромной болью через всю жизнь Неустроева, он считал, что и Пятницкий, и многие другие ребята погибли из-за жестокого и бессмысленного приказа. Днем 30 апреля маршалу Жукову донесли, что фашистский парламент взят. Это была ошибка - на самом деле здание захватили лишь поздно вечером. И когда в штабе дивизии узнали, что рейхстаг еще не наш и Знамя Победы не установлено, был отдан приказ водрузить какой-нибудь флаг любой ценой. Тогда от всех трёх батальонов, которые участвовали в операции, стали посылать людей к рейхстагу, но никто из них не добежал - они все погибли.
Внутри здания шли страшные бои. Сражались за каждую ступеньку, то есть не то что комната, а одна-единственная ступенька могла несколько раз переходить то к нашим, то к фашистам. Уже поздно ночью немцев загнали в подземелье, они оттуда стремились вырваться, но их сдерживали. Рейхстаг пылал сверху донизу, у людей в ожогах были руки, лица, горела одежда.
И вот тогда командир 756 стрелкового полка Зинченко приказал водрузить знамя, которое находилось под охраной в доме Гиммлера. Были выбраны надёжные бойцы, которые смогли его доставить - разведчики Мелитон Кантария и Михаил Егоров. Под руководством замполита Алексея Береста они взобрались на фронтон Рейхстага и привязали полотнище к конной статуе, как потом оказалось - короля Вильгельма Второго. А на купол его уже второго мая перенесли, когда все было кончено.
Комбат в своих мемуарах описал этот важный момент:
«… в вестибюль вбежали два наших разведчика - сержант Михаил Егоров и младший сержант Милитон Кантария. Они развернули алое полотнище - Знамя военного совета 3-й ударной армии под номером 5. Ему суждено было стать Знаменем Победы! Им, простым советским парням, солдатам доблестной армии выпала высокая честь - водрузить Знамя Победы!
Я приказал лейтенанту Алексею Бересту: Вы пойдете вместе с разведчиками. Надо выбрать место повыше и там водрузить Знамя...»
Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи. Им расчищали путь автоматчики. И почти сразу же откуда-то сверху послышалась стрельба и грохот разрывов гранат. От Бранденбургских ворот и из парка Тиргартен фашисты вели перекрестный пулеметно-автоматный огонь по крыше рейхстага…
- Минуты тянулись медленно. Но вот наконец, на лестнице послышались шаги, ровные, спокойные и тяжелые. Так может ходить только Берест. Алексей Прокопьевич доложил: Знамя Победы установили на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. Привязали ремнями. Не оторвется. Простоит сотни лет! - писал в своих воспоминаниях Степан Неустроев.
Сейчас некоторые некоторые пытаются переписать историю, и часто приходится слышать, что это не они сделали, что они были не первыми. Но есть только одна правда - это правда комбата, чьи павшие бойцы штурмовали Рейхстаг, которую он пронёс через всю жизнь. Только те, кто воевал, имели право об этом спорить.
«…Капитан Неустроев при взятии Рейхстага действовал исключительно храбро, решительно, проявил воинскую доблесть и геройство. Его батальон первым ворвался в здание, закрепился в нём и в течение суток удерживал его.., умелым маневром с небольшой группой бойцов… заставил немцев уйти в подвалы. Под руководством капитана Неустроева был водружён над Рейхстагом красный флаг…», – это строки из подлинного наградного листа Степана Неустроева о представлении его к званию Героя Советского Союза от 6 мая 1945 года. Но Золотую Звезду комбат получит только спустя год – 8 мая 1946-го. Причина задержки весьма прозаическая – сначала высокого звания удостоили его непосредственных командиров…
В 1946 году за штурм Рейхстага и установку Знамени Победы званием Героя Советского Союза были награждены пять человек - оба знаменосца и командиры батальонов, участвующих в штурме: Степан Неустроев, Василий Давыдов и Константин Самсонов. Лейтенанту Алексею Бересту вручили орден Боевого Красного знамени.
Степан Неустроев считал огромной несправедливостью, что звание Героя не было присвоено его замполиту Алексею Прокопьевичу Бересту, с которым они дружили всю жизнь. И сколько он ни писал в Президиум Верховного Совета СССР, по поводу того, что Алексей Берест совершил подвиг, к сожалению, его никто не услышал.
Но у Береста было очень много эпизодов, за которые он мог бы получить Героя.
- Второго мая, когда на крыше уже развевалось знамя, они вместе с комбатом ходили в подземелье к фашистам, которые запросили для переговоров офицера не ниже полковника. Но где его взять? И тогда Береста одели в трофейную кожаную куртку, а у Степана Неустроева, под обгоревшим ватником был китель. Он пошел в качестве адъютанта, и с ними еще солдат Иван Прыгунов, который знал немецкий язык. Сам комбат говорил, что ему было очень страшно. Они шли по длинному коридору, слева и справа лежали пулемётчики, и каждый щелчок ему просто отдавался внутри, боялись, что их просто убьют, как это было со многими парламентерами в той войне. И когда фашисты заговорили о том, чтобы их выпустили из подземелья, им предложили безоговорочную капитуляцию. Степан Андреевич говорил: мы не думали, что вообще оттуда вернемся. Но через двадцать минут после их возвращения фашисты выбросили белый флаг, и гарнизон сдался.
Алексей Прокопьевич Берест героически погиб в 1970 году: спас девочку из-под колес скорого поезда “Москва - Баку”, но сам от полученных ран скончался.
В окопах не маршируют
Невероятно, но в конце войны «батяне»-комбату шёл всего лишь двадцать третий год. Однако выглядел он браво, несмотря на то, что был невысок ростом, рябоват, и, в общем-то, никак не подходил под стандарты былинного красавца-богатыря. Однако жилист, крепок. И не только телом, но и духом. Правда, имел слишком ершистый, прямолинейный характер, нередко правду-матку резал, невзирая на чины и звания, что начальству не всегда нравилось, а самому правдолюбу изрядно портило жизнь.
30 апреля 1945-го солдаты батальона капитана Неустроева, ворвавшиеся в Рейхстаг, водрузили красное победное полотнище на фронтоне (заметим, не на куполе), накрепко привязав древко ремнями к одной из скульптурных композиций. После этого Неустроев, получивший звание майора и медали «За взятие Берлина» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», продолжил службу в Группе Советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ).
Первый командующий ГСОВГ маршал Георгий Жуков, назначенный принимать Парад Победы на Красной Площади, вышел с инициативой доставить из Берлина штурмовой флаг, ставший Знаменем Победы, в Москву. На красном полотнище со звездой, серпом и молотом дополнительно сделали сокращенную надпись: «150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див. 79 С.К. 3 У.А. 1 Б.Ф.». Сопровождали стяг на специально выделенном самолёте Степан Неустроев и ещё четыре участника штурма Рейхстага.
Открывать грандиозный парад на Красной площади планировалось прохождением расчёта со Знаменем Победы. Нести Знамя Победы предстояло Степану Неустроеву, Егоров и Кантария (а также двое их сослуживцев - Сьянов и Самсонов) назначались в знамённую группу его ассистентами. Все они прибыли в Москву, на аэродром имени Фрунзе, где вовсю шли тренировки к параду. Однако в самый последний момент вынос Знамени Победы Жуков отменил. Причина проста: "знаменная группа" не смогла показать достаточно хорошей строевой выправки, да и немудрено. Они же строевым шагом никогда не ходили, 4 года в окопах, из училища ускоренный выпуск. Там репетиции шли целый месяц, а их привезли в последний день. У Неустроева и его соратников, непрерывно в течение 4 лет находившихся в боях, просто не было времени заниматься строевой подготовкой, а сам Степан Андреевич в последние дни войны получил ранение в правую ногу. «Как в атаку идти, так Неустроев первый, а вот на парад – не гожусь», – с грустной иронией вспоминал позже капитан мысль, мелькнувшую тогда в его голове.
Неустроев так вспоминал об этом: "Я шел впереди, высоко неся Знамя Победы. Шел, как мне казалось, четким строевым шагом. Прошел мимо трибун, где было высшее командование во главе с маршалом Жуковым, но бетонная дорожка центрального аэродрома все не кончалась. Где остановиться или повернуть, мне никто не сказал. Иду и чеканю шаг, особенно левой ногой: правая на фронте была перебита, болела, и ею ступал осторожно. Ассистенты - Егоров, Кантария, Сьянов - идут за мной.
Двигаться ли дальше - сомневаюсь, остановиться - боюсь. Руки больше не держат древко - окостенели, ломит поясницу. Ступня левой ноги горит огнем, правая нога не шагает, а волочится по дороге. Решил остановиться. Посмотрел назад - и кровь ударила в голову: от Карельского сводного полка слишком далеко оторвался. Не успел я еще осознать произошедшего, как по боковой дорожке подъезжает ко мне какой-то полковник и передает: "Маршал Жуков приказал знамя завтра на парад не выставлять. Вам, товарищ капитан, надлежит сейчас же на моей машине отправиться в Музей Вооруженных Сил и передать туда знамя на вечное хранение".. В параде оно не участвовало, было больно, но Степан Неустроев смирился - военная дисциплина взяла верх. К тому же он был удостоен чести вместе с Егоровым и Кантарией смотреть весь Парад от начала и до конца. Они с товарищами были были приглашены на трибуну в качестве почетных гостей..
Ему довелось исполнить свою мечту, но гораздо позже, уже в 1985 году. Тогда тоже были тяжелые тренировки, уже и возраст у него был, но тем не менее он шел ассистентом в знаменной группе.
III. После войны
Возвращение домой
«Из Ленинского посёлка, - описывает своё возвращение в родительский дом С.А. Неустроев, - где в 1938 году получили квартиру, где мать говорила: «Хоть бы духовка хорошо пекла», родителей переселили в частный домишко, а в тех новых бараках, построенных за три года до войны, в 1942 году открыли госпиталь. Я шёл, нет, не шёл, а бежал к родительскому дому... Было раннее утро. Березовский ещё спал. Вот наконец дом. Ставни окон закрыты, ворота тоже оказались на запоре. Легонько, дрожащей рукой постучал... Тишина.
Постучал вторично... Наконец слышу недовольный, ещё сонный голос матери, своей родной матери: «Хто там в такую рань?» «Мама... открой!» В доме раздался страшный крик...» «Отец, отец, - кричит взволнованная мать, - там, кажись, Степанко!»
- «Где? Кто?» - сдавленным голосом, в испуге переспросил отец. Захлопали двери, заскрипели ворота. Перегоняя один другого, на улицу выбежали в нижнем белье отец с матерью, Катя с Паней и четырнадцатилетний братишка Володя...»
Часов в двенадцать, пишет далее в своих воспоминаниях герой, приехали работники горкома партии во главе с первым секретарём Дмитриевым, военком капитан Мурашкин и Жильцов с работником исполкома Л. Бляхером. Стол был накрыт во дворе...
В последующие дни Степан Андреевич навещал друзей: «Сашу Пономарева, который был у меня заместителем в сорок третьем, застал дома. Вместо руки у него был протез. 
Пошли с Сашей по улицам Березовского. Зашли к родителям Вани Шабардина... убит. Мать Миши Кобелева, увидев меня, еле-еле выговорила: «Стёпонька, а ведь Мишенька мой убит ещё в сорок первом, под Москвой. Спасибо тебе, что зашёл, не забыл старуху. Ваня Мартынов убит. Венка Галошин убит. Миша Колпаков убит»…
К кому бы ни зашёл, слышу одно и то же страшное слово - убит.
Многие десятки моих довоенных друзей погибли.
Березовский сразу показался мне каким-то тихим и опустевшим. Оставшиеся дни отпуска я провёл с Сашей Пономаревым. Ходили на реку Пышму рыбачить. Купались в Чистом разрезе. Собирали в лесу грибы, ягоды».
Со своей женой Лидией Филипповной они учились в одной школе, это было на Урале, поселок Берёзовский Свердловской области. Бабушка Екатерина Васильевна учила комбата Победы в четвертом классе. После войны Степан Неустроев пришёл к ним в гости, увидел там семнадцатилетнюю красавицу Лиду - и пропал. Он ухаживал за ней целых три года, несколько раз звал ее замуж, пока она наконец не согласилась. После войны, когда он служил во внутренних войсках МВД, сначала в лагерях, где содержали военнопленных и бандеровцев, потом в разных частях и разных городах.она разделила полностью его судьбу военного, ездила за ним повсюду, им приходилось часто переезжать. Они очень любили друг друга и прожили вместе почти 50 лет до самой своей смерти. У Степана и Лидии было двое детей- сын и дочь, но в 1988 году случилась трагедия. Их сын, офицер ракетных войск погиб вместе с женой, ребенком и водителем в автокатастрофе. Осталась дочь Татьяна Степановна.
Степан Андреевич гордился, что он с Урала и очень любил уральцев. Он тепло пишет о свердловчанах: инженере-строителе, старшем лейтенанте Николае Самсонове - командире пулемётной роты, лейтенанте Николае Минакове - командире батареи 120 мм полковых миномётов. Но особенно сердечно он характеризует Николая Степановича Мосина, своего школьного товарища, который сражался в рядах танкового батальона и был награждён за штурм Рейхстага орденом Красного Знамени... Когда Степан Андреевич в 1946 году приехал в Березовский, то встретил Николая Степановича, работавшего тогда начальником цеха.
В одних окопах со Степаном Андреевичем воевал ещё один его школьный товарищ - старший лейтенант Александр Пономарёв. Березовчане умудрились даже под носом у немцев соорудить в земле баню, в которой десяткам бойцов удалось помыться. В последующем бою А. Пономарёв был ранен, ему ампутировали руку, и он вернулся в Березовский. С ним Степан Неустроев тоже встретился в 1946 году.
Служба в войсках МВД
Мало кто знает, что «комбат Победы» после войны более десяти лет отдал службе в органах и войсках МВД СССР, дослужился до подполковника…
Сам же Степан Андреевич Неустроев о том непростом для него периоде жизни в своих воспоминаниях по разным причинам написал очень коротко – «служил в войсках (внутренних. – Н.С.) до июня 1962 года». А в разномастных публикациях о комбате, гуляющих в интернет-пространстве, одни авторские версии: «после войны продолжал службу в органах МВД на Урале», «охранял атомный завод», и даже такое – «в мирное время служил в Магадане»!? А как же было на самом деле?
В середине 1946-го майор Неустроев, по-прежнему комбат, собрался поступать в Военную академию имени М.В. Фрунзе. Но медкомиссия «забраковала» его по состоянию здоровья, причина – пять ранений. Тогда Степан в сердцах пишет рапорт на увольнение и едет домой на Урал.
После короткого отдыха решил искать работу. Но единственная специальность токаря основательно подзабыта. А тут бывшие фронтовики, устроившиеся на службу в лагеря для немецких военнопленных, разбросанные по Уралу, зовут к себе: мол, и выслуга идёт, и паёк, да и оклады по тем временам неплохие. Неустроев, скрепя сердце (очень уж не хотелось лицезреть опять «этих фрицев») соглашается и считает это продолжением борьбы с фашизмом.
В его послужном списке появляются новые, непривычные для боевого офицера, наименования должностей и мест службы: начальник лаготделения Управления лагеря для военнопленных № 200 (Алапаевск) и начальник отделения КЭО лагеря для военнопленных № 531 (управление в Свердловске).
Немецкие военнопленные возводят цеха новых заводов, жилые дома для рабочих, прокладывают дороги и коммуникации. Глядя на этих жалких в поношенном обмундировании вояк, Неустроев вспоминал, каким потом и кровью приходилось ему со своим батальоном брать каждый рубеж противника, каждый гитлеровский укрепрайон, а сколько при этом он потерял боевых товарищей. Не говоря уж о Рейхстаге, который с безысходностью загнанного зверя отчаянно обороняли отборные эсэсовские подразделения.
К концу 1949-го, в связи с массовой репатриацией военнопленных в Германию, лагеря один за другим упразднили. Неустроева перевели на службу в систему исправительно-трудовых учреждений. Работать в «зонах», где сидят свои, для боевого офицера морально было гораздо сложнее, чем с немцами. Там, за «колючкой», были хоть и пленные, но всё ж таки враги, а здесь – как-никак наши…
А вот и правда о «службе в Магадане», откуда Неустроев, якобы «не сумевший вписаться в систему охранно-карательных органов», был откомандирован по собственному заявлению. На самом деле это было лишь длительной командировкой в Берлаг – Береговой лагерь, подчиненный «Дальстрою». Особый лагерь № 5, таково его наименование, создали в феврале 1948-го на Колыме, а управление разместили в бухте Нагаево. Отсюда и наименование – Береговой. Предназначение – содержание особо опасных военных и государственных преступников, осуждённых за реальный шпионаж, терроризм, организацию и проведение диверсий, и так далее.
Осенью 1948-го из лагерей Урала в Берлаг было решено отправить ярых украинских националистов-бандеровцев. В состав группы сопровождения этапа включили и майора Неустроева в качестве старшего оперуполномоченного. Командировка растянулась на четыре месяца…
1953 год… Смерть Сталина… Система ИТУ первой почувствовала намечавшиеся в стране перемены – пересмотры дел осуждённых и освобождения по амнистии. В мае того же года Неустроев во второй раз снимает погоны, его увольняют по сокращению штатов.
1.3. Он брал Рейхстаг! И этим всё сказано
Он вновь без работы, а до пенсии ещё далеко. На сей раз, плюнув на всё, уехал в Свердловск, пошёл на местный машиностроительный завод Минхипрома и устроился простым слесарем. Подавляющее большинство напарников, такие же, как и он, фронтовики. Освоился быстро, получил пятый разряд. В 1957-м их цех досрочно выполнил план. Степана Андреевича и ещё несколько передовиков премировали бесплатными путёвками в санаторий, в Ялту. На обратном пути остановился в Москве. Навестил старых фронтовых друзей, с которыми не виделся почти двенадцать лет. И тут судьба сделала ещё один крутой вираж.
Кто-то из друзей-фронтовиков позвонил бывшему командиру 79-го стрелкового корпуса (в состав которого входила 150-я дивизия) С.Н. Перевёрткину и сообщил, что у них гостит однополчанин Неустроев, тот самый, что брал Рейхстаг. Перевёрткин, к тому времени генерал-полковник и первый заместитель «гражданского» министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова, тут же выслал машину с приказом немедленно доставить к нему Героя. Встреча закончилась тем, что генерал уговорил вернуться на военную службу, но правда, во внутренние войска. «Из Москвы, – вспоминал Степан Андреевич, – я приехал в Свердловск уже военным». В 1959-м Неустроев получает звание подполковника и назначается заместителем командира 31-го отряда внутренней охраны (по военному, стало быть, замкомандира полка) в закрытом городке, под кодовым наименованием – «Свердловск-45».
Части внутренних войск, в которых продолжил военную карьеру Неустроев, охраняли важные оборонные предприятия, на которых, как говаривали тогда, ковался «ракетно-ядерный щит» Родины. Служба чрезвычайно ответственная и, чего греха таить, довольно опасная для жизни и здоровья. Случись какая-либо нештатная ситуация, не приведи Господи, многим бы не поздоровилось. Поэтому на первом плане – самая высокая бдительность, строжайшая секретность, жесточайший пропускной режим, что и требовал от воинов дежурный комендант охраняемого объекта с Золотой звездой Героя. Слушались его и солдаты, и офицеры, как Бога, – беспрекословно: ведь он брал Рейхстаг! И этим всё сказано…
Заключение
В марте 1962-го Степан Андреевич в третий раз снимает погоны, – на сей раз увольняется в отставку по болезни с правом ношения военной формы одежды. Неустроев садится за собственные мемуары, в которых намеревается рассказать всю правду, пусть шершавую и горькую, о том, как брали Берлин.
В 1966 году тех, кто участвовал в штурме Рейхстага, пригласили на торжества в Москву по случаю Дня Победы, - Их было семеро. Утром сообщили, что с ними хочет встретиться Брежнев. Они все в военной форме собрались в Центральном Доме Советской Армии, выстроились. Заходит генсек, с каждым здоровается за руку. "Подполковник Неустроев", - представляется Степан Андреевич. "Здравствуйте, полковник", - говорит Брежнев. Вернувшись в гостиницу, Неустроев увидел висящий на спин