Когда я говорю о нормальном человеке, о здоровом человеческом существе, я имею в виду личность, не сражающуюся с воображаемыми врагами, человека, не закрытого невротической защитой и не страдающего от напряжения. Мой взгляд на норму не имеет ничего общего со статистическими нормами, средними показателями, социальной адаптацией, конформизмом или отрицанием конформизма. Если человек является самим собой, то манеры и стили его поведения столь же многочисленные и также бесконечно разнообразны, как и сами люди. Быть нормальным — это значит, быть самим собой. Первичная психотерапия делает пациента самим собой, а отнюдь не заставляет его «делать из себя что-то».
Я буду обсуждать свойства нормального человека в противопоставлении их свойствам невротика. Позже я набросаю довольно сложный портрет пациента, прошедшего курсы первичной терапии: как он себя ощущает, что он делает и в какие отношения вступает.
Чувство удовлетворения вызывает у здорового человека ощущение спокойствия и релаксации. Невротик, который неудовлетворен, так как не были удовлетворены его потребности, должен постоянно доискиваться внешних причин своей неудовлетворенности. Этот постоянный поиск мешает ему узнать, в чем заключается источник его истинного несчастья. Поэтому невротик мечтает найти новую работу, стремится получить в колледже следующую степень, переезжает с места на место или постоянно ищет новых подруг. Он надеется избавиться от источника своего недовольства, сосредоточившись на нудной плохой работе, на не понимающей его жене и т. д.
Мне вспоминается один пациент, который пришел ко мне с жалобами на неблагоприятный поворот политических событий в его стране. Он был одержим идеей уехать оттуда и поселиться заграницей. То, что он говорил о политической атмосфере в своей стране, казалось вполне правдоподобным и реальным. Тем не менее, когда он ощутил истинную природу своего недовольства, это осознание нисколько не повлияло на его отношение к политической ситуации, но зато повлияло на навязчивую идею уехать. Ощутил и почувствовал он следующее: «У меня нет хорошего дома». У него никогда не было хорошего дома. Плохой дом — плохая родина. И желание пациента заключалось в том, чтобы хоть где-то найти хороший дом.
Так как невротик постоянно находится не там, где он есть на самом деле, то он и не может быть довольным в течение какого-то, более или менее продолжительного времени. Настоящее он тратит на то, чтобы изжить прошлое. Так, он покупает и обустраивает дом. Когда все сделано, он начинает искать новый дом. Или он находит себе подругу, а потом, «покорив» ее, оставляет, чтобы найти следующую.
Для невротика важна борьба, а не ее результат. Поэтому он, как правило, не может довести до конца начатое дело. Свое неумение довести работу до конца он оправдывает тем, что у него слишком много дел. Но у него много дел, именно потому, что он их никогда не заканчивает. Закончить и не испытать завершения — это боль для невротика. Вот почему у многих людей начинаются трудные времена в последние месяцы перед окончанием диссертации. Вот почему многие люди не испытывают удовлетворения, положив в банк крупную сумму денег. Не успев окончательно расплатиться с долгами, они тут же снова занимают, чтобы опять начать бороться. Для них невыносима мысль: «Я приехал; теперь у меня есть деньги, и я снова несчастен». Преодолеть несчастье помогает борьба. Страдающие неврозом домашние хозяйки редко рано встают, чтобы успеть закончить все свои домашние дела. Если они их закончат, что встретятся лицом к лицу с пустотой своей жизни. Чтобы избежать этого, они свято хранят беспорядок в одной—двух комнатах — это позволяет им не расслабляться, но постоянно находиться в борьбе. Они имеют ясную цель — убрать дом или переставить мебель, и это удерживает их от мыслей типа «И что теперь?», которые неизбежно возникнут после окончания работы по дому.
Нормальный человек, которому не нужна непрестанная борьба, которому не нужны препятствия, которые надо преодолевать, в делах обычно сразу берется за главное. Невротик, пытающийся отдалить от себя боль, отдаляет и саму жизнь. Действительно, ощутить первичную боль — это и есть для невротика начать жить по–настоящему. До того, как он ощутит первичную боль, он может ускользать, он просто должен это делать, причем ускользать не только от истинной первичной боли, но и от неприятностей вообще. Поскольку невротик постоянно убегает от своего реального «я», он имеет склонность к постоянной изменчивости — если не физической, то, во всяком случае, умственной. Его ум постоянно заполнен бесчисленными планами; он не может спокойно усидеть на месте. Он движется даже во сне — ворочается и потеет. Иногда он бывает настолько взвинчен, что вообще не может уснуть — его переполняют беспокойные мысли и нерешенные проблемы.
Здоровый человек может быть полностью вместе с вами. Его часть не заперта в каком-то уголке души «на всякий случай»; таким образом, нормальный здоровый человек может быть полностью заинтересован какой-то проблемой, каким-то делом. Невротик же часто просто бурлит от стремления отвлечься — его глаза (точно также как и его ум) постоянно перескакивают с предмета на предмет; невротик не может сосредоточиться на длительное время.
Естественно, сознание здорового человека не расщеплено. Это означает, что когда он пожимает вам руку, то не смотрит в это время по сторонам. Он способен внимательно слушать, что редко встречается в собрании невротиков. Невротик способен слышать только то, что он хочет слышать. Большую часть времени он обдумывает, что ему сказать в следующей фразе. Из того, что он слышит, невротик ценит, в конечном счете, только то, что относится лично к нему. Он не может быть объективным и оценивать по достоинству вещи, которые находятся вне его (это же распространяется и на его детей). Разговоры невротика редко выходят за пределы его личного опыта и его личных переживаний («что я сказал», «что он сказал мне»), потому что интерес невротика сосредоточен на его собственном, неисполненном «я». Нормальный человек интересуется своим «я» совершенно по–иному. Не все, что происходит в мире, имеет к нему отношение, носам он способен соотнести себя с внешним миром. Он не использует внешний мир для того, прикрыть им свой внутренний мир.
Нормальный человек не ощущает одиночества; он ощущает уединение, и это чувство уединения разительно отличается от того чувства, какое он испытывал прежде чем остался один. Это чувство отдельности, отчуждения, лишенное страха или паники. Одиночество невротика — это отрицание уединения, необходимость находиться с кем-то, чтобы убежать от катастрофического первичного чувства страха отвержения и необходимости большую часть жизни провести одному. Изобретатели музыкальных автоматов и автомобильных приемников хорошо понимали природу невротического одиночества; эти приспособления суть не что иное, как болеутоляющие средства — это безвозмездно предоставляемая защита, позволяющая невротику не чувствовать свое одиночество. Нормальный человек зачастую воспринимает назойливую музыку как вторжение в свою частную жизнь.
Здоровый человек прямодушен, и это видно по тому, как он реагирует на то, что видит и воспринимает. Невротик ведет преувеличенную — со знаком «плюс» или со знаком «минус» — жизнь; его реакции или избыточны или, наоборот, недостаточны. С тех самых пор, как он обнаруживает, что истинные реакции для него неприемлемы, невротик начинает реагировать либо с притворной горячностью, либо притворяется, что вообще не реагирует. Например, у одной моей пациентки была невротическая подруга, которую пациентка однажды пригласила в гости посмотреть новую квартиру. Когда хозяйка спросила подругу, как ей нравится декор, она ответила: «Хотела бы я, чтобы у меня был такой красивый коврик!» Эта женщина видит комнату только с точки зрения своих собственных потребностей — ее реакция — это типичный образчик невротического ответа. Или, если невротик слышит шутку, то вместо того, чтобы, проявив чувство юмора, просто рассмеяться, постарается ответить более заковыристой остротой.
Каждый раз, наблюдая человека, который должен «идентифицировать», вместо того, чтобы чувствовать, мы видим неадекватную, невротическую реакцию. Так, нормальный человек адекватно на что-то реагирует не для того, чтобы постараться произвести выгодное впечатление, не потому что он вызубрил книгу правил хорошего тона, но просто потому, что испытывает адекватные чувства. Это означает, что для того, чтобы быть хорошим родителем, ему не надо штудировать книги по детско–родительским отношениям. Он будет естественной личностью, позволяющей своим детям–быть естественно ведущими себя людьми.
Так как нормальному человеку не надо прикрывать чувство своей незначительности, то ему не приходится бороться за то, чтобы служители отелей и официанты обращались к нему, как к очень важной персоне. Для невротика же эта борьба иногда становится всем содержанием жизни. Часть невротиков постоянно окружает себя людьми, чтобы избежать чувства одиночества, или ходит в клубы, чтобы защититься от неискоренимой боли от отсутствия настоящей семьи в детстве. Вся эта непрекращающаяся борьба лишена какого бы то ни было смысла для здорового человека.
Когда я думаю о невротической борьбе, то вспоминаю недавно виденную мной рекламу виски: «Это самый легкий способ вознаградить себя за все годы борьбы, которая сделала вас тем, кто вы есть».
Невротическая борьба— это борьба деланная, искусственная. Так, некая женщина может в течение многих лет делать покупки только на дешевых распродажах, и никогда не удовлетворяется качеством покупок. Вероятно, это действительно так — то, что она покупает, не отличается высоким качеством. Но если бы в детстве ей досталось больше родительской любви без борьбы, то, вероятно, ее не очень интересовали бы товары по сниженным ценам. Погоня за выгодными покупками — это подлинный всеамериканский невроз. Это похоже на магическую диетическую пилюлю: получить нечто ценное малыми усилиями, как, например, расслабиться от выпитого виски. Особенно восхитительными покупки по дешевке становятся благодаря борьбе. Чем сильнее борьба, тем более ценен приз, если не считать того, что это не реальный приз, которого была бы достойна столь тяжкая, пожизненная, борьба. Это всего лишь суррогат, дешевая замена, так как годы борьбы за родительскую любовь прошли впустую. Погоня за дешевизной есть аналог невротической жизни с родителями, за исключением того, что невротик, в конце концов, выигрывает то, что ему, в сущности, не нужно.
Многим невротикам очень трудно просто пойти в магазин и заплатить обозначенную в прайс–листе цену, так как заплатить ее означает перестать быть «особенным». Любой человек может заплатить обычную розничную цену, и если вы это делаете, то уподобляетесь этим «любым». Нормальный человек никогда не является страстным охотником за дешевизной и выгодными покупками. Он старается облегчить свою жизнь, а не делать ее труднее, чем она есть. На погоню за дешевизной очень похоже отношение невротиков к деньгам. Один пациент говорил мне, что до курса психотерапии никогда не мог хранить деньги в банке, потому что это означало, что ему больше не надо бороться. Этот человек постоянно боролся, чтобы отогнать от себя чувство собственной бесполезности и никчемности. Он надеялся (подсознательно), что деньги помогут ему почувствовать свою значимость. Но, естественно, для этого денег всегда оказывалось мало. Когда у пациента были деньги, он не мог жить на них, потому что все еще чувствовал себя ничтожеством, и поэтому был вынужден накапливать еще больше денег. Нормальный человек никогда не пользуется деньгами символически — для того, чтобы удовлетворить старые потребности. Он чувствует себя достойным человеком, потому что нормальные родители в детстве ценили и любили его, как такового, независимо от его свойств и поведения. Многие страдающие неврозом люди просто одержимы деньгами, потому что невротик, по определению, должен ощущать себя бесполезным человеком. Его никогда не ценили просто зато, что он есть. Не будучи способным ощущать свои истинные потребности и нужды, невротик всегда будет желать больше того, что ему необходимо.
Есть другой тип невротиков. Эти люди вообще не могут тратить деньги. Их борьба, возможно, направлена на то, чтобы почувствовать себя в безопасности, ощутить надежность своего положения. Но опять-таки, деньги сами по себе не могут сделать положение человека надежным и безопасным. Невротики такого типа постоянно откладывают жизнь на потом: «Когда- нибудь, когда дела наладятся, я возьму отпуск и отдохну». Такой человек никогда не живет. Он предается нескончаемым фантазиям о том, какой жизнь будет потом, в один прекрасный день. Эта фантазия тесно связана с первичной болью, которая и помогает объяснить, почему очень многие люди откладывают на потом свою жизнь. Напротив, здоровые люди ничего не откладывают на потом. У них нет застарелой первичной боли, которая тянет их назад и заставляет откладывать решение насущных проблем. Реальные чувства здорового человека исключают необходимость нереальных фантазий.
Нормальный человек стабилен и устойчив. Он удовлетворен тем местом, где находится и у него нет потребности воображать какую-то настоящую жизнь, которая существует «где- то там». Одна женщина описывала это следующими словами: «Я смотрела на себя в зеркало, видела морщины и приходила в ужас. Я посещала бесчисленные салоны красоты, попыталась пользоваться специальными лосьонами, а когда они не помогли, то решилась на подтяжку лица. Я отчаянно пыталась убежать от чувства, что юность миновала, и у меня не будет шанса получить то, в чем так нуждалась жившая во мне маленькая девочка. Морщины и седые волосы внушили мне безнадежность — я никогда больше не стану девочкой, и я продолжала бежать, бежать, бежать. Я посещала вечеринки и тусовки дюжинами. Пыталась быть «причастной» и привлекательной. Я не могла остановиться».
Нормальный человек легко смиряется со своим возрастом, потому что живет здесь и сейчас, и сохраняет воспоминания об опытах и переживаниях своей юности. Он не пытается каждый день удержать то, что было утрачено десятки лет назад. Точно также он не слишком сильно волнуется о будущем, и не напоминает себе о прошлом, потому что не живет во времени, которое не существует в данный момент.
Что же касается невротика, то, «личность — это послание», если воспользоваться апофегмой Мак–Лугана. Личность искажается тем посланием, какое она должна передать. Так лаконичный человек может сказать: «Папа, поговори со мной. Позови меня». Робкий, застенчивый человек скажет: «Мамочка, я заблудилась. Выведи меня». Подлый человек может говорить: «Мама, спроси, что у меня болит». Депрессивная личность восклицает: «Не бейте меня лежачего».
Так как здоровый человек не пытается сказать что-либо косвенно, то его личность не искажается. Не имея старых неудовлетворенных потребностей, люди остаются теми, каковы они суть. Я не знаю, как объяснить это по–другому: все дело в том, что у здорового человека нет фальшивого фасада. Он просто живет и дает жить другим. Как я уже говорил, тело человека есть неотъемлемая часть его личности, поэтому у невротика типичный внешний вид: можно видеть, как невротик сжимает губы, чтобы не произнести неприемлемого по его понятиям слова, как он прищуривает глаза, неспособный видеть того, что происходит вокруг — как образно описал это состояние один из моих пациентов. Можно заметить также опущенные уголки рта от неизбывной печали и сжатые челюсти — признак неразрешенного гнева. Весь организм невротика выражает подсознательное послание. Если нет послания, которое надо передать, то следует ожидать, что мы увидим гармонично сложенного человека, в организме которого все уравновешено. Физические изменения, которые я отмечаю у пациентов, прошедших курс первичной психотерапии, заставляют меня думать, что те изменения, которые мы прежде считали наследственными, являются, в действительности, следствием невроза.
Нормальный здоровый человек умеет находить источник радости в самом себе. Удивительно, как мало невротиков могут делать то же самое, не пользуясь подсобными средствами, например, алкоголем. Как говорил мне один пациент: «Радость подрывает надежду. Я ухитрялся превращать все в нечто неприятное.Если день проходил хорошо, то я чувствовал раздражение и обязательно к вечеру нарывался на ссору. Я не мог переваривать ежедневную размеренную доброту. От этого я испытывал сильнейшее внутреннее неудобство, я чувствовал себя неуверенно, постоянно ожидая удара топором по голове. Оглядываясь назад, я теперь вижу, что принять всю доброту для меня означало отказаться от борьбы за то, чтобы сделать добрыми людьми моих родителей. Если бы я всем сердцем принял доброту и начал действительно радоваться жизни, то это означало бы отказ от надежды на то, что кто-то признает мое несчастье». Невротик не желает радости сейчас, он хочет ее потом. То же самое можно сказать и о привязанностях. Нормальный человек радуется любви, отдаваясь ей без остатка. Но для невротика это будет означать: «Вы больше не нужны мне, дорогие родители. Я нашел другого человека, который будет меня любить». Для невротика страшно тяжело почувствовать, что он никогда больше не станет тем маленьким ребенком, который все-таки получит от родителей то, чего ему не досталось в раннем детстве.
Разницу между нормальным человеком и невротиком превосходно проиллюстрировал один пациент, который явившись в мой кабинет после Рождества, заявил с порога, что получил миллион подарков. Ему надо было получить и больше, чтобы заполнить зияющую пустоту жизни.
Снова и снова читаем мы о том, что ребенок, для того, чтобы у него развилось чувство ответственности, должен с самого раннего возраста выполнять какую-то посильную домашнюю работу. Детей заставляют зарабатывать деньги, даже когда в этом нет никакой необходимости. Так, когда соседский ребенок спрашивает какого-то малыша, пойдет ли тот с ним играть, то первое, что малыш слышит из уст родителей: «Ты сделал все свои дела?» Родитель почему-то боится, что если он разрешит ребенку сделать то, что он хочет, то ребенок никогда не будет выполнять свои «обязанности». Таким образом, перед каждым желанием ребенка регулярно воздвигается препятствие, и наступает момент, когда ребенок начинает испытывать страх перед самыми простыми желаниями, и начинает стараться их избегать. Позже такой человек теряет способность к спонтанным поступкам, и постоянно задает себе один и тот же вопрос: «Что мне следует прежде сделать?» Один пациент рассказывал мне: «Если у меня складывался радостный день, и кто-нибудь приглашал меня к себе домой и на следующий вечер, то мать всегда давала мне решительный отпор, говоря, что это меня слишком «взволнует» — они имела в виду, что это будет слишком много удовольствия. Вероятно, она боялась, что я воспользуюсь этим разрешением, как предлогом уклониться от выполнения обязанностей».
В этом отношении нормальная жизнь намного легче. Человек не мешает сам себе жить настоящим, и не заставляет своих детей чувствовать себя виноватыми зато, что они свободны и непосредственны.
Но для невротика не существует ничего по–настоящему правильного, так как он всегда был неправ в глазах своих родителей. Это своеобразное искусство — ни разу в жизни не сказать ребенку ни одного слова похвалы, одной фразы, которая означала бы, что вы пробиваете себе дорогу к своему истинному «я». Напротив, вместо этого невротические родители с каждым выдохом изливают на своих детей первичную боль, которая никогда их не оставляет.
Результат постоянной, на протяжении всей жизни, критики, может принимать множество форм. Например, вы можете сделать невротику подарок, но он обязательно найдет в нем какой-нибудь изъян. Он найдет плохое во всем, потому что в нем самом всегда находили только плохое. Если невротик читает новости, то он выискивает и читает только плохие новости: что случилось ужасного, кто стал несчастным, кто совершил преступление. Признак невротического общества — это массовая привычка проецировать свои несчастья на других, чтобы сделать собственную жизнь хотя бы сносной. Слово новость становится синонимом плохой новости. Нормальный человек не упивается несчастьями других. Он чувствует чужое несчастье и старается каким-то образом его прекратить.
Если вы постараетесь заполнить пустоту жизни невротика, то сразу поймете, что такое бездонная пропасть. Невротику нужны очень дорогие подарки, чтобы прикрыть накопившуюся за долгие годы пустоту и вознаградить себя за проведенные без любви годы. Но ни один, даже самый дорогой подарок не сможет заполнить пустоту; в мире не хватит меха, чтобы согреть страдающего от пожизненного холода невротика. Даже достижение давно желанной цели не всегда является ответом на страшный вопрос. Один мой пациент наконец защитил докторскую диссертацию и стал доктором философии. После этого он впал в жесточайшую депрессию. Он полагал, что после восьми лет адского, каторжного труда он получит вожделенный диплом, и в его жизни произойдет какая-то перемена, но он не стал чувствовать себя ни любимым, ни значительным человеком. Он сказал мне, что получение степени рассматривает теперь, как последнее чудо мага, и что не испытывает по этому поводу никаких счастливых чувств. Нормальный человек в этой ситуации не надеется, что внешнее событие что-то изменит в его личности, и поэтому спокойно взирает на естественный ход вещей.
Для невротика разочарование есть служанка надежды. Надежды, которая скрывает реальность, и служит залогом того, что личность окажется травмированной своими нереалистическими ожиданиями. Например, невротик, скорее всего, будет обманут надеждами, которые он возлагает на рождественский вечер, если думает, что эта вечеринка подтвердит, что он для многих желанен и любим.
Нормальный человек здоров. Он не бегает по врачам и не говорит им: «Мне больно», потому что ему никогда не приходилось говорить это своим родителям. Потому что у здорового нормального человека нет тяги быть нереальным, у него нет символической системы, которая держала бы его организм в беспрестанном напряжении, доводящем до полного изнеможения. Нормальный человек не только здоровее, он намного более энергичен. Его энергия расходуется на достижение реальных целей, на решение реальных задач, а не на борьбу за достижение чего-то невозможного. И, наконец, нормальный человек знает, когда он хорошо себя чувствует. Один пациент говорил мне: «Я никогда не мог сказать, хорошо ли я себя чувствую, настолько далек я был от своих чувств. Если меня спрашивали, как я себя чувствую, и если в этот момент я не чувствовал себя плохо, то я умом понимал, что если мне не плохо, то остается одна возможность — и я отвечал, что чувствую себя хорошо».
Нормальный человек не вовлекает в свою борьбу других. Он знает, что детей надо любить, независимо оттого, заслуживают они этого или нет. Поэтому он не заставляет своих детей ни за что бороться. Каким парадоксальным это ни покажется, но, вопреки расхожему мнению о том, что борьба с раннего возраста закаляет характер и готовит к взрослой жизни, но именно те дети, которым в детстве не приходилось бороться, впоследствии занимают в жизни не самые последние места. Многие невротики даже не подозревают, что им не надо было ничего делать, чтобы быть любимыми их родителями. Они столько лет сражались за право быть любимыми, что не могут даже вообразить, что их можно любить просто за то, что они живут на свете. Процесс воспитания, или лучше сказать, дрессировки, принуждения ребенка делать что-то ради одобрения других, начинается практически с самого рождения, когда с младенцем сюсюкают, пытаясь добиться от него улыбки (он должен выглядеть счастливым). Позже его просят помахать ручкой или потанцевать для дедушки и бабушки, или сказать какое-то слово, независимо от того, расположен ребенок в данный момент это делать или нет. Практически каждый контакт со взрослыми представляет собой какое-то действие, которое ребенок выполняет, подчиняясь чужой воле. Эта потребность родителей и бабушек с дедушками получать от ребенка требуемый и нужный им ответ, является намеком на то обстоятельство, что и сами они не получали от родителей того, что им было нужно.
Когда сравниваешь нормальных людей с невротиками, то невольно поражаешься тому, как все же долго живут последние.
Если существует какой-то ключевой принцип, лежащий в основе реального поведения, то сформулировать его можно следующим образом: Реальность всегда окружает себя реальностью, точно также как нереальность всегда ищет нереальности. Реальные или нормальные люди не поддерживают длительных отношений с людьми нереальными, и верно также обратное. Фальшь со временем становится невыносимой для реального человека. Здоровый не будет льстить невротику, подчиняться ему или ублажать его, чтобы продолжать отношения. Здорового человека нельзя обаять, им нельзя манипулировать, он не поддается пустым соблазнам или доминированию, поэтому, если только здоровый человек не безупречен, то отношения его с невротиком будут очень трудными. Нормального человека невозможно вовлечь в бесплодную борьбу. Один пациент, например, рассказывал мне, что ему постоянно приходилось заканчивать фразы своей жены. Она начинала говорить, не заканчивала предложения и выжидающе смотрела на него, ожидая, что он сейчас придет к ней на помощь. И он действительно тут же говорил конец предложения. Реакция была автоматической и подсознательной.
Невротик не склонен продолжать отношения, если не выполняются его невротические потребности. У невротиков особые требования. Он будет склонен искать человека, разделяющего его нереальные идеи и отношения. Поэтому следует ожидать сходства в группе его друзей в их отношении к экономическим, политическим, государственным и социальным проблемам. Этим я хочу сказать, что быть нереальным — это значит проявлять нереальность во всем, что окружает невротика. Невротик вынужден избегать реальности до тех пор, пока он не будет готов столкнуться лицом к лицу с реальностью собственной личности, со своим истинным «я». До этого он создает себе нереальный, но уютный кокон — из работы, куда он ходит, из газет, которые читает, из друзей, с которыми он общается.
Выраженность социальной нереальности невротика зависит от того, насколько большую часть собственной личности он вынужден отрицать. Если человек никогда не был любим отцом, то он может быть склонен к гомосексуальным фантазиям. Некоторые могут распознать эти фантазии и принять их. Некоторые, однако, отрицают наличие таких фантазий и не признают, что они посещают их ночами во сне, а днем в грезах и мечтаниях. Последняя группа отрицает в себе больше, нежели первая. Те, кто не признается в своих гомосексуальных наклонностях будут чураться общения с гомосексуалистами и будут выступать сторонниками жесткого законодательства, направленного против сексуальных меньшинств. В своем социально значимом поведении такие люди будут требовать лишения гомосексуалистов всех гражданских прав — и все только потому, что они сами хотят своего папу, но не смеют в этом признаться. Эти же самые люди настолько боятся своей «слабости», что начинают ее презирать. Они не только стараются вести себя как подобает сильному и независимому мужчине, они становятся сторонниками проведения законов против «пиявок, живущих на социальные пособия», или против всех, кто недостаточно крепок, чтобы жить, опираясь на собственные силы. Таким образом, подавление собственных потребностей, весьма часто приводит к отказу признать права других на потребности.
Пытаться изменить социальную философию некоторых невротиков, это то же самое, что изменить весь их психофизический статус. Невротики верят в то, во что им приходится верить, чтобы выносить жизнь. Пытаться убедить их отказаться от их базовых убеждений и веры, это все равно, что пытаться уговорить их усилием воли изменить форму носа.
Нормальный человек не заинтересован в эксплуатации других людей. Он не желает от других людей ничего нереалистического. Невротик, беспомощный перед своей первичной болью, часто нуждается в эксплуатации других для того, чтобы ощутить свою важность, которой он иначе не чувствует. Он вынужден так поступать, чтобы защитить себя. Другие нужны ему для того, чтобы хвалить его самого, его детей, его дом или его одежду.
Больной ненормальный человек не может отдать себя другому, так как он отчужден от своего «я» и не может им распоряжаться. Невротик может притвориться, что он заботится о других и проявляет к ним интерес, он и сам может быть искренне убежден в своей заботливости, но его личность такова, что она не может проявлять истинную заботу до тех пор, пока полностью не почувствует и не выразит сама себя. Пока чувство собственной личности подавлено страхом и напряжением, пока личность отчаянно нуждается, она не может ничего и никому дать.
Нормальный человек не склонен окружать себя множеством друзей для того, чтобы оградить себя от одиночества, которое он ощущает в этом мире. Друзья нормального человека — это не жертвы и не собственность. Пациенты, прошедшие курс первичной терапии, говорят, что могут спокойно общаться теперь с другими реальными людьми вне зависимости от их личностных особенностей. Пациенты довольны тем, что реальные нормальные люди открыты и честны, они не требуют ничего сверхъестественного и в отношениях с ними не возникает никаких идиосинкразий. Нормальному человеку не нужна записная книжка, где до конца следующего года все субботы заполнены напоминаниями о визитах и гостях, для того, чтобы чувствовать себя популярным и востребованным. Нормальному врачу не нужно, чтобы в его приемной сидело много больных в подтверждение того, что он нужен людям. Этот последний пункт, правда, может сработать двояко. Невротический больной может не на шутку встревожиться, если окажется один в приемной в ожидании врача, и его сразу приглашают в кабинет. Так как невротик не боролся, не ждал и не нервничал, то он может подумать, что этот врач хуже другого, у дверей которого всегда большая очередь.
Нормальные люди, поступающие реалистично, чаще всего приходят вовремя, так как живут и работают в реальном времени, а не в каком-то прошлом времени. Это означает, что они не используют время символически для того, чтобы ощутить то, что он в противном случае почувствовать не сможет. Например, он не станет опаздывать только для того, чтобы дать другому почувствовать свою важность или для того, чтобы не чувствовать, как невротик, свою отверженность.
Например, опоздание может означать попытку сохранить нереальную надежду. Это еще один способ, с помощью которого невротик увиливает от встречи с реальной жизнью. Кроме того, невротик склонен заниматься таким делом, которое не оставляет ему ни одной свободной минуты, не дает ему ощутить реальный ход времени. Он работает, движется, ощущая снаружи внешнее давление, которое в действительности распирает его изнутри. Многие невротики умудряются жить так, что у них вообще нет времени на отдых и безделье. Они планируют так много дел именно для того, чтобы у них не оставалось времени на то, чтобы свободно что-то почувствовать или о чем- нибудь поразмышлять. Очень скоро для всех дел им перестает хватать часов в сутках. В результате невротик начинает везде и всюду опаздывать и вечно чего-то не успевать.
Общепризнано, что существуют ложные чувства, которым нет места в душе нормального человека. Это означает, что нормальный человек не испытывает ревности, и его не гложет чувство вины. Нормальный здоровый человек удовлетворен тем, что у него есть, не завидует другим, не хочет того, что хотят они и не требует для себя того же, чем обладают эти другие. Думаю, что это один из способов сказать, что душевно здоровый человек позволяет другим — своей жене, своим детям, своим друзьям — быть и оставаться самими собой. Он не живет их достижениями и их успехами. Он не пытается растоптать в них малейшие признаки счастья и радости жизни. Нормальный человек не чувствует отчуждения, ибо только первичная боль производит отчуждение одной части личности от другой. (Возможно, что отчуждение от собственного «я» позволяет апатичным людям с такой готовностью рассуждать об убийствах. Отлученные от собственной человечности, они не в состоянии ощущать ее в других. Очевидно, смерть не является реальной трагедией для тех, кто не чувствует в себе жизни. Ощущение внутренней «смерти» делает в глазах невротика чужую смерть менее реальной и, поэтому, не столь устрашающей.)
Нормальный человек чувствует в других людях биение жизни. Он может быть тактичным, но не из внутреннего затаенного лицемерия, но потому, что способен чувствовать боль другого человека. Он сознает всю глубину чувств, которые может испытывать другой.
Нормальный человек чувствителен в истинном смысле этого слова. Он живо откликается на нужды и побуждения других не только умом, но всем своим существом, всем своим организмом, в котором его ум и тело в равной степени испытывают воздействие внешних стимулов. Я бы отделил ментальную невротическую чувствительность от открытости нормального человека. Я хочу особо разъяснить этот пункт, потому что есть много весьма проницательных невротиков, которые очень точно разбираются в личностях окружающих их людей. Но они, как мне думается, не могут прочувствовать ситуацию, в которой находятся, так как не испытывают, а разыгрывают отвергаемые и отрицаемые ими чувства. Так, например, какой–ни- будь блистательно образованный человек может, сидя за обеденным столом в обществе рассуждать о каких-то философских проблемах. Он превосходно понимает уровень слушателей, но он не понимает, что навязывает им тему разговора. Он слишком занят выплескивая свою потребность во внимании и признании собственной важности. Вот почему психотерапевт, помимо того, что он должен учиться воспринимать оттенки личности других людей, просто обязан быть душевно здоровым человеком. Если же он сам не здоров, то начинает выказывать лишь свою потребность в признании своей необходимости, например, для пациентов, чем сводит на нет любую пользу, какую могли бы принести больным его глубокие знания.
Нормальный здоровый человек не страдает от «предвкушений и ожиданий», которые помогают ему убегать от пустоты настоящего. Один пациент сказал мне: «Раньше я рассуждал так: я не хочу быть богатым, потому что богатые, должно быть, очень несчастные люди. У богатых есть все, что они хотят, следовательно им нечего ожидать, им нечего предвкушать. Теперь–то я понимаю, что если вы можете наслаждаться и радоваться в каждый данный момент, то вам совершенно не нужно чего-то ждать.
Нормальный человек не путает надежду с планированием. Он может составлять планы и сценарии будущих ситуаций, но не тонет во множестве планов, само количество которых лишает его настоящего. Кажется, что некоторые невротики, откладывают все свои действия на будущее, накапливают их там, и поэтому никогда не получают от них радости теперь. Думаю, что это поведение берет свое начало в раннем детстве, когда жить собственной жизнью, делать именно то, что хочется сейчас, означало быть отвергнутым или покинутым родителями, которые ожидали от ребенка совершенно иных действий, иного поведения. Ребенку приходилось откладывать свои дела, свои игры, в надежде, что когда-нибудь в будущем он сможет в полной мере насладиться ими. Этим можно объяснить так часто встречающуюся в детстве мысль: «Я буду так счастлив, когда стану взрослым». Думается, что невротики переносят этот детский принцип в свою взрослую жизнь. Здоровый же человек, оставив нереальные надежды и борьбу за будущие удовольствия, получает возможность жить так, как ему угодно.
Невротик живет «хотениями», здоровый человек — «потребностями». Для невротика захотеть то, что ему действительно нужно, означает ощутить первичную боль, и поэтому он вынужден довольствоваться суррогатами — чем-то реально для него достижимым. Здоровый человек имеет п<