У Чехова категория будущего времени базируется на мотиве «устремлённости к…», надежды, веры. Для российского менталитета характерна заворожённость будущим. Будущее у Чехова - это надежда на завтра, на событие, которое всегда ожидается, но не происходит. Герой его пьес живёт этим ожиданием. Будущее в чеховских пьесах в первой половине ХХ века прежде всего трактовалось в аспекте исторического оптимизма: верю, что будет лучше, через 20-30 лет или 200-300 лет -неважно.
У Шипенко категория будущего времени опирается на мотив «дива». Например, это ядовито-розовое слово на чёрной стене (пьеса «Трупой жив») и появление Ангела в спальне (пьеса «Верона»). Такого рода «диво» существует в каждой пьесе А. Шипенко. Появление этого мотива связано с искажением жизненного цикла, сигнализирующего о приближении физической смерти. Парадоксально, что эти странные сигналы не вызывают удивления у героев Шипенко. А ведь у Чехова в пьесе «Вишнёвый сад» странный звук, напоминающий звук лопнувшей струны, насторожил, испугал героев, как испугало зрелище пожара в «Трёх сёстрах» или вид убитой птицы в «Чайке». Многие критики восприняли его как своеобразное мистическое предупреждение «с неба», свидетельствующее о начале крушения жизненных основ. В конце ХХ века такие «искажения» не пугают героев, поскольку сама жизнь такова, что в основе её очень часто лежит принцип «наоборот», и это становится нормой. «Комикадзе. (Актёру) Как видишь, косноязычие лучшее средство для передачи смысла». В качестве примера этого искажения жизненного цикла («устремлённости от…») можно привести слова героини из пьесы «Трупой жив»: «Как женщина женщине говогю, как тгуп тгупу, не побрезгуй: жизнь - удивительная штука, если читать её с конца». Перед нами своеобразный итог прожитого века, в котором все ожидания счастливого будущего не оправдывались. Будущее у Шипенко - сплошная мистификация: о нём можно говорить сколько угодно, но оно никогда не наступит. У драматурга конца ХХ века будущее воспринимается как условие своеобразной дематериализации самих персонажей. Все они подвергаются трансформации, исчезают в конце пьесы, ожидая новых условий и новой жизни в другой оболочке. Так, например, Мужчина и Женщина - герои пьесы «Верона» - после появления Ангела (сущности из другого пространственно-временного пласта) исчезают «в никуда» и «вдруг» материализуются в героях Шекспира. У Шипенко логика временного ряда нарушается из-за необычайной зыбкости, в момент «общения с иным миром». Как отмечает Л.С. Выготский, когда Гамлет имел «общение с иным миром», то «время вышло из пазов - эта последняя завеса, отделяющая этот мир от иного, мир от бездны, земное от потустороннего. Этот мир расшатан, вышел из колеи, порвалась связь времён.(….) Необычайная глубина ощущения иного мира, мистической основы земной жизни всегда вызывает ощущение провала времени» [3. C. 414]. Гамлет страдает от того, что он был рождён поставить всё на место. А для героев Шипенко не характерна рефлексия по поводу отношений со временем.
В итоге приведённого анализа мы видим, что чувство катастрофизма времени (разорванность между прошлым, настоящим и будущим) часто разрешается в форме пародии, на основе десакрализации самых высоких материй. Признаки кризисной духовной ситуации выражаются в потере преемственной связи настоящего с прошлым и неверием в будущее. Будущее у Шипенко воспринимается достаточно иронично, сами герои не могут (да и не пытаются!) определить его. Отсюда возникает ситуация угрозы вечного пребывания в состоянии «небытия». Само «бытие» предстаёт у Шипенко как никуда не направленный, повторяющийся снова и снова процесс. События у этого автора не развиваются, а повторяются -постоянное дублирование реплик, ситуаций.
С одной стороны, повторение одного и того же элемента приглушает его семантическую значимость. С другой стороны, специфическое видение мира как хаоса, лишённого причинно-следственных связей, формируется из фрагментов. Такое видение мира, безусловно, не вписывается в традиционную систему координат, связывающую причинной зависимостью прошлое, настоящее и будущее. Всё, что наступает «после», рассматривается эсхатологически - как некое состояние, имеющее не время, а «место». Шипенко мотивирует это разложение тем, что помещает своих героев вне времени.
Драма конца ХХ века занялась «хаотизированием» внешнего и «обессмысливанием» внутреннего мира человека, перерождением в некоторое «зазеркалье», которое составлено из имитаций жизни. Объединяющим принципом в драматургии А. П. Чехова и драматургии конца ХХ века, для ситуации переходного времени является принцип «между», где ничего не решается, где нарушаются связи человека со временем и пространством, где разрушается здравый смысл при определении чётких границ. Но значение произведения как художественной ценности возникает именно в местах «разрыва», в «проблемном» времени, которое тяготеет к гармонии (как у Чехова) или не ждёт универсальных ответов от будущего (как у Шипенко).
Список литературы
1. Бердяев Н. Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы. Берлин, 1923.
2. Бржозовская Н. Репертуарная политика и «новая драма» // Современная драматургия. 1991. № 2. С.191-194.
3. Выготский Л.С. Избранные работы: В 6т. Т.2. М.,1982.
4. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. СПб., 1997.
5. Овсянико-Куликовский Д.Н. Этюды о творчестве А. П. Чехова // Овсянико-Куликовский Д. Н. Литературно-критические работы. В.2-х т.Т.2.М., 1989.
6. Шипенко А. Из жизни Комикадзе. М., 1992.
7. Юнг К.Г. Феномен духа в искусстве и науке // Юнг К.Г. Собр. соч.: В 19-ти т. Т. 15. М., 1992
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта https://www.yspu.yar.ru