Он продолжил:
- Я боролся с ограниченным моим существованием на протяжении тысячи лет, но со временем принял истину: мое положение вечно. Что толку мечтать о переменах.
Он еще раз пристально посмотрел на меня, и я подумала, что могу легко превратиться в жалкую, ничтожную маленькую лужу. Отказ больно жалил.
- И поверь мне. Пенелопа, - сказал он хриплым голосом, - после того, что я мечтал сделать с тобой, душа смертного человека разорвалась пополам. Но у меня нет иного выбора.
Как он мог просто потерять надежду на какие-либо перемены в его жизни, никакой надежды для нас? Я внезапно почувствовала себя злой от того как мелочно это было.
- Забавно, но твой брат, кажется, не согласен с тобой. Разве ты не говорил, что он женился на Пиел?
Ник вскочил с дивана.
- Потому что он эгоистичный дурак. Это вопрос времени, прежде чем он переступит через Эмму и вернется к его обязанностям. Он причинит ей боль.
Я не знаю, что сказать. Его решимость и вера непоколебимы. И если он не думал, что за любовь стоит бороться, то, возможно, он не тот человек, как я думала.
Может он думает, что ты не достойна, чтобы бороться за тебя.
Ауч. Спасибо, самоуничижительные мысли. Вы как раз вовремя. Кыш!
- Я помогу тебе все преодолеть, Пенелопа. А потом мы пойдем разными путями.
Он подошел к дверному проему, ведущему в крыло дома, где располагались спальни.
- Ты уверен, что именно это твоя судьба? - спросила я.
Он остановился и даже не удосужился повернуться.
- Я Бог. Я всегда уверен.
Кто бы мог подумать, что мужчина наполненный теплом, может быть таким холодным.
Глава 20
Я мерила комнату шагами примерно минут двадцать, прежде чем решила, что не куплюсь на его "я бог, поэтому не спорь со мной" мусор.
Как минимум, он задолжал мне объяснение о наших планах по спасению мамы, на тот случай, если Виктор не вернется. И как она могла быть Пиел и не знать об этом? Как я могла быть Пиел и не знать об этом? И если мы были Пиел то, что именно это означало? Я воплощение зла?
Я хотела получить ответы. Это моя жизнь! Моя. И никто не отнимет мое право на управление Пенелопомобилем.
Пойди и схвати этого мужчину за лимоны, Пенелопа!
Я обошла гостиную и кухню - очень кстати миленько, все под гранит и нержавеющую сталь - но признаков Ника я так и не нашла. Мне было трудно поверить, что он мог бы уйти, учитывая, что у монстров мое имя первое в списке.
Затем я отправилась в комнату Ника, но его там тоже не было. (И снова, я воздержалась от того, чтобы не посмотреть, что было в его тумбочке, она меня просто убивала). Когда я развернулась, чтобы уйти, но движение больших стеклянных дверей во французском стиле привлекло мое внимание.
Ник.
Он нежился в бассейне, бронзовое лицо повернуто к палящему солнцу и зеленовато-голубому небу. Мускулистые руки лежали вдоль края бассейна и от вида безумно рельефного бицепса вызвали у меня глубоко внутри волну напряжения, напомнив мне, что когда все сказано и сделано, люди по-прежнему оставались животными.
Ох, ммм. Я хочу этого большого, упрямого мужчину. Ох, ох.
Да, он взывал к моей внутренней пещерной девушке, о которой я никогда не подозревала. Какое невероятное разочарование, учитывая то, как он от меня отказался.
Я тяжело сглотнула, открыла дверь и зашла на большую каменную веранду. Я глубоко вдохнула свежий воздух пустыни.
Потрясающе.
Имение Ника окружал тропический оазис с пальмами, насыщенными зелеными растениями и яркими тропическими цветами - оранжевыми, желтыми и красными - которые контрастировали с однотонной бесплодной пустыней.
С одной стороны двора окружена пятнадцатифутовой стеной, состоящая из нагроможденных валунов. Водопад лилась по их гладким округлым граням и стекала в чашу из гальки, а затем в бассейн. Напротив водопада стоял огромный невероятный камин с мягкими стульями.
Это было идеальное место, чтобы поваляться на солнышке, потягивая пино-коладу и расслабиться с хорошей книгой.
Или разглядывать. Ника.
Тьфу! Прекрати!
Я подошла к бассейну и нависла над Ником.
- Привет.
Он оставался совершенно неподвижным, его лицо было направлено в сторону полуденного солнца.
- Ник, нам нужно поговорить.
Никакого движения.
- О, молчишь. Понимаю. Большой плохой Бог солнца собирается игнорировать маленького надоедливого человека. Ну, так вот, у меня для тебя новости: мы еще не закончили, и я не собираюсь убегать, как робкая обезьянка. - Я лучше бы трахнула тебя, как маленькая грязная обезьянка - даже, если ты и Бог.
Тишина.
- Хорошо. Отлично. - Я стянула футболку и джинсы, оставив на себе черный лифчик и трусики, и зашла в воду, прямо к нему.
- Я не уйду, пока мы не поговорим. Но теперь, когда я завладела твоим божественным вниманием, хочу сказать, что я крайне разочарована. Я имею в виду, что узнала о существовании реальных, настоящих богов, живущих на планете - но вместо нирваны - от впечатления, когда чувствуешь озарение и вдохновение, я чувствую только грусть. Хочешь знать почему?
Я на мгновение замолчала, но он не ответил.
- Это "да"? Хорошо, потому что я собираюсь рассказать тебе. Ты самый потерянный человек, которого я только знаю. Серьезно, кто будет чувствовать себя поразительным существом высшей формы, если даже не может сражаться за то, что хочет. Фактически, он похож на собаку, которую гнали и пинали под зад. Побежденный. Не пойми меня неправильно. Я думаю, ты весь такой прямо секси и я тебя сильно хочу, но, приятель, ты слишком краток, что касается вдохновения?
Медленно, Ник поворачивается и встает, возвышаясь надо мной, и смотрит вниз.
Внезапно я почувствовала себя подобно муравью, которого вот-вот раздавят. Не то, чтобы я когда-либо покажу это ему.
- Ты закончила? - Его практически полупрозрачные глаза сверлили меня.
Я сделала шаг вперед, отойдя от края бассейна и балансируя на цыпочках, я встретила его угрюмый взгляд.
- Хм. Дай подумать... Нет. - Я ткнула пальцем в его голую грудь. - Просто, горяч, как пламя ада, большой парень.
- Достаточно! Тебе двадцать пять и ты смертная. Ты не понимаешь вселенную. Я, однако, существовал на протяжении семидесяти тысяч лет. В результате я знаю, как не потратить время впустую, плача и жалуясь на то, что уже нельзя изменить. Это не поражение. Это - мудрость!
Я фыркнула и снова ткнула пальцем ему в грудь.
- Да неужели? Но ты же уже сказал, что всего не знаешь, так что, как ты можешь знать о своей жизни - существовании, все равно - и ее переменах? Лично я думаю, ты боишься - боишься попробовать. Может быть, даже боишься потерпеть неудачу, потому что твое раздутое эго просто с этим не справится.
- Ты сейчас говоришь о моем месте во Вселенной или о нас? - едко спросил он.
Я мгновение переваривала его вопрос. Потом я заметила, что наши тела слегка прижаты друг к другу. Крошечные искры порхали по всему моему телу.
- Д-д-дааааа. На самом деле, я говорила о нас, - ответила я скрипучим голосом.
- А я упоминал, что, скорее всего, существование Пиел ускоряет наше вымирание? Это правда. Боги черпают энергию из жизненной силы вселенной, и чем дальше мы все выходим из ее естественного состояния, тем увеличивается вероятность того, что мой вид заболеет так же, как Чаам.
И если это произойдет, у человечества не будет шанса. Нет. Я так понимаю, об этом ты не задумывалась в свои двадцать пять лет, Пенелопа Трюдо? - он прищурился. - Никогда не путай эго с мудростью.
- Ты думаешь, что моя жизнь способна уничтожить мир?
Он отвел глаза и немного отступил назад.
- Мы не уверены, что ты Пиел, но да. Они не должны существовать, потому что боги и люди не могут порождать потомство. Это... неестественно.
- Тогда зачем Симил пыталась заставить нас... ну ты знаешь? - спросила я.
Он бросил на меня холодный взгляд.
- У нее другое мнение.
Озарение зажгло над головой лампочку, как в мультиках!
- Итак, Симил использовала меня, чтобы доказать свою точку зрения.
- Да. Но она потерпела неудачу. Потому что, в конце концов, ее точка зрения не изменит реальность, - сказал он.
Сейчас над моей головой зажглась целая гирлянда: возможно Симил не была такой уж сумасшедшей. Ладно, это маловероятно, она явно, определенно чокнутая. Но дело в том, что у нее и у Кинича на эту тему были четкие свои убеждения, и даже, если бы Кинич и хотел меня, он бы не отступил. Его эго не позволило бы ему этого никогда.
Ну, у мужчины есть одна часть, которая сильнее его эго...
Он не отвел горячего взгляда, когда я наклонилась и прижалась грудями к его торсу.
- Но что, если она права? - прошептала я. - А что, если и твой брат прав? - Я оставила легкий поцелуй на его плече. - Может быть, я именно та перемена, которую ты так ждал.
- Боги и лю-люди, - пробормотал он, - несовместимы.
Я провела губами по выпуклой груди, чуть выше сморщенного соска.
- Тогда почему ты любишь меня?
Ник внезапно схватил меня за плечи и наклонился, что наши носы практически соприкасались, а между губами оставался лишь дюйм.
- Кто сказал, что я люблю тебя? - прорычал он.
Я подмигнула.
- Мудрость, малыш.
Прежде чем я успела произнести еще хоть слово, Кинич быстро и жестко притянул меня, страстно сминая мои губы в поцелуе, сильными, горячими руками он обхватил мое лицо. Он скользнул языком сквозь мои зубы и тут же его вкус пробудил каждый непристойный сон, который снился мне о нашей совместной тайной ночи.
Но в отличие от снов, я знала, что это реальность. И в этой реальности, я желала его. Мне нужно чувствовать его кожу против моей. Я жаждала почувствовать, как он двигался глубоко внутри меня для того, чтобы кончить, пока мучительное приятное напряжение неумолимо росло.
- Боги, женщина, ты сводишь меня с ума, - сказал он хриплым голосом между вдохами.
Я обняла руками его за шею, а ногами обхватила талию.
Он прижал меня спиной к гладкой стене бассейна, обложенной кафелем, и обхватил руками мою задницу, пока терзал мои губы. Из его рта вырывались клубы пара, когда он толкнулся к средоточию страсти, и только тонкая ткань моих трусиков и его шорт препятствовала нам.
Я резко вдохнула. Мне хотелось прикоснуться к нему и обхватить рукой его ствол. Был ли он таким большим, как я себе представляла.
Опустив руку в воду, я обхватила его напряженный член сквозь мокрую ткань шорт.
Нет. Он больше. Я не могла даже полностью обхватить его и меня это дико возбуждало.
Я вспомнила все то, о чём мечтала когда-либо сделать с этой огромной частью его анатомии: облизать каждый дюйм его длины языком, провести бархатистой головкой по губам и наслаждаться его грубыми сексуальными стонами. Не с одним мужчиной я не хотела проделать такого, ни с одним, кроме него.
И это, вашу мать, потрясло меня.
Но только не нас. Он нам нравится! Он нам нравится! Он нам нра...
О нет. Яичники вернулись.
Шшш, маленькие проказники!
Он спустил с плеч лямки моего бюстгальтера, а затем потянул вниз мокрую ткань, чтобы обнажить мои груди. Его грудь быстро поднималась и опускалась, пока он не сводил глаз с моих грудей, пока каждую не обхватил и не провел мозолистым пальцем по затвердевшим соскам.
Рокочущий стон сорвался с его губ, и я резко вдохнула, когда от ощущения его огненного прикосновение тепло разлилось между моих ног.
Он действительно верит в то, что мы не предназначены друг другу? Потому для меня он чувствовался чертовски идеально: ощущение его горячей, влажной кожи, прижимающейся к моей, его пухлых губ, пока он усыпает поцелуями мою шею, тепло его языка массирующего мои ноющие от желания соски, и невыносимо горячего накала, который растет внутри меня.
Сумасшедший, потрясающий человек...
Внезапно, точно не уверена была, закипала ли это вода или близость, сжигающая меня, но казалось, что каждая частичка моего тело была в огне.
Ник, неожиданно отстранился.
- Пенелопа, я должен...
- Нет, - я накрыла его рот страстным поцелуем и продолжила массировать его чрезвычайно огромный член, - не смей останавливаться.
Он долго целовал меня, толкаясь в руку.
- Я должен уйти, - он еще раз долго и влажно поцеловал меня, - принести ожерелье, - снова поцеловал, - или мы не сможем...
Ох, ожерелье.
А затем в моей голове засел глупый вопрос.
- Ты уверен в этом? - Это был глупый вопрос, потому что я крепко сжимала в руке свидетельство о его решимости. Но, тем не менее, тонкий голосок в голове напомнил мне, как он смело заявил, что "мы" никогда не случится.
Для ясности, я осознала, как сильно мне хотелось, что бы "мы" все же случилось.
Он застыл и глубоко посмотрел мне в глаза.
- Я ни о чем не могу думать, как только уложить тебя в постель, прошептал он.
Борись за меня.
- Быстрее. Принеси это ожерелье.
Ник собирался уже подняться из бассейна, когда я схватила его за руку.
- Подожди. Еще пять секунд.
Он снова вошел в воду и быстро жестко поцеловал меня. Его щетина царапала мою нежную кожу вокруг губ.
Я снова обняла его за шею. Становилось невыносимо жарко, но я не могла остановиться. Даже, если бы от этого зависела моя жизнь, из-за которой, я уверена, он резко оттолкнул меня.
- Из-за моей энергии я теряю контроль и мне бы не хотелось поджарить тебя. - Он бросил взгляд в сторону раздвижных стеклянных дверей во внутреннем дворе, ведущих в его комнату. - Оно прямо возле моей кровати.
О. Так вот, что бог Солнца держит в тумбочке.
- Ладно. Ладно, просто поторопись. Прежде, чем...- задыхалась я.
- Прежде чем?
- Прежде чем, я испытаю непроизвольный оргазм от того на сколько сильно тебя хочу.
Взгляд Кинича менялся от чистой похоти к дикому голоду, а затем...
А?
Его лицо стало ярко-красным, языки пламени лизали глазницы.
Я вздрогнула, когда его жар опалил капли воды на моей влажной коже.
Черт возьми! Что происходит?
Он зажмурил глаза и застонал в агонии.
Я хотела дотянуться до него, чтобы помочь, но его кожа светилась, как тлеющий костер.
Затем... я посмотрела вверх.
У края бассейна, стоя над Киничем появился Мааскаб. Его глаза были кроваво-красными омутами с темными, пустыми отверстиями в центре. Его длинные, словно веревки, волосы были пропитаны коричнево-красной пастой - черт! Это что, зубы свисали с его нечесаных дредов?
Тело его измазано сажей, а набедренная повязка была изготовлена из шкуры, видимо какого-то животного - Святое дерьмо! Или это человеческая кожа? Мало я знаю животных, у которых будет татуировка в виде сердца, в центре которого написано Боб.
А затем запах ударил в меня. Гниющая рана с вонью временного туалета.
Я указала и завопила, что есть мочи.
Мааскаб поднял руки и бросил в воду черный кувшин. И в этот момент, время остановилось и все начало двигаться, словно в замедленной съемке.
Глаза Кинича вспыхнули красным, не сводя с меня взгляда, он завел руку назад и схватил Мааскаба за лодыжку.
- In halach puczical, in uchucil, ca kaxah yokolcab ichi pixan, - прошептал Ник.
Ощущения были такими, словно меня молния поразила. А потом я увидела его. Кинича. Не ту картинку, которые видят глаза, а его суть, его свет. Он заклеймил мою душу.
Прежде, чем я поняла, тело Мааскаба обратилось в пепел и кучкой упало на землю. А Кинич упал в воду.
- Боже мой! Кинич? Кинич! - Я вытянула его из воды и ударила по бледным щекам. Он не отреагировал. - Помогите! - закричала я.
Я подхватила его под руки и потянула его большое тело к ступеньке бассейна. Я напрягалась, тянула и ревела в истерике; он был чертовски тяжелым, все, что мне удалось, так это вытащить его на дюйм из воды.
- А ты реально пришла и сломала мужика, милочка?
Довольно высокий, крепкий мужчина с длинными рыжими волосами и одетый в килт, с весельем смотрел.
Я не знаю, кем он был, но точно не из Мааскаб, а значит, для меня сойдет.
- О, боже мой. Помогите! Мне кажется, он умер!
Он усмехнулся.
- Ох, милочка, они не умирают. От этих придурков трудно избавиться, как и от тараканов. Поверь мне, я старался.
- Нет! Я серьезно. Один из тех Мааскабов появился и что-то бросил в воду.
Мужчина, прищурившись, посмотрел на покачивающейся в воде черный кувшин.
- А. Так вот что с ним. - Он почесал подбородок. - Ну не волнуйся, мы его оттуда вытащим, и он будет как новенький.
Мужчина схватил Кинича за запястье и вытащил его из воды, словно мокрую лапшу.
Когда я выбралась, то заметила, что моя кожа покрыта мелкими волдырями.
- Похоже у тебя маленький-солнечно-божественный ожог. Да, милочка? - он снова усмехнулся.
Я побеспокоюсь об ожогах позже, но почему этот сумасшедший шотландец так счастлив?
Я опустилась на колени рядом с Киничем, который теперь выглядел еще бледнее.
- Он не приходит в себя.
- Хмм. Немного странно. - Он опустился на колени и ударил Кинича по лицу. - Очнись, старый ублюдок.
- Хэй, ты не возражаешь? Навешивание ярлыков сейчас не поможет, - я поморщилась. Моя кожа шипела от жара.
- Я отнесу его в комнату и вызову доктора. Кажется, милочка, тебе понадобится его помощь. Ты получила своего рода солнечный ожог.
Глава 21
Почти тридцать часов прошло с момента инцидента с Мааскаб и у меня чудовищный нервный срыв. Кинич по-прежнему лежит в кровати, вялый, бледный и без всяких признаков жизни. Врач Учбена, моложавый на вид мужчина с каштановыми волосами и в очках, заходил минимум раз десять, и каждый раз брал кровь, прослушивал легкие и сердце Кинича и делился абсолютно бесполезной информацией, но Кинич все еще был жив. Но, несмотря на это, я всегда задерживала дыхание и ногтями вонзалась в собственные ладони, пока врач осматривал Кинича уже в тринадцатый раз.
- А если он умрет? - спросила я.
Врач сделал неопределенный жест руками.
- Его свет отправится в сенот, и Кинич получит новое тело.
Кинич упоминал сеноты - древние бассейны Майя, боги использовали их, как порталы между мирами - но я не знала, что они могли просто вернуться и получить новый набор человеческих колес каждый раз, когда разбивали машину, так сказать.
Врач собрал пузырьки с кровью и инструменты.
- Мисс Трюдо, могу я вам дать маленький совет?
Откуда он узнал, что я в нем нуждаюсь? Или это все из-за выражения ужаса на моем докрасна раскаленном лице?
- Вам нужно исцелиться. Возможно, вам пойдет на пользу несколько часов отдыха. - Он бросил взгляд на стену бегущей воды, которая отделяла спальню от ванны. И да, ванная комната была создана для бога: по размеру вдвое больше, чем та, которая примыкала к моей комнате с личной комнатой для медитаций. Конечно. То, что мне нужно. Ванна с пеной. А затем, немного позже, я напишу красноречивые стихи о пушистых облаках и весело резвящихся зверюшках на лугу. Счастливые, гребаные, времена!
Я единственная, кто к этому относилась серьезно? С Киничем произошло что-то очень серьезное, и я нутром это чувствовала. Я обратилась к сумасшедшему шотландцу, которого, как узнала, зовут Габран, он являлся самым высокопоставленным начальником Учбена и был очень близким другом Кинича и его брата Гая. Он пояснил, что они уже ранее сталкивались с кувшинами черного нефрита - Мааскаб использовали их, чтобы заколдовать сеноты богов - но после того, как кувшины извлекли из бассейнов все, в том числе застрявшие боги, вернулись к нормальной, по большей части, жизни. Так что эта ситуация была явно иной. Не пора ли впадать в панику? Паника звучала вполне разумно и уместно.
- Мы ничего не можем сделать? - спросила я.
- Ждать, - ответил Габран. - Мы должны ждать и молиться.
- Это я и делаю. - Но от молитв и ожидания был точно такой же прок, как от освежителя полости рта со вкусом бекона.
Габран почесал голову.
- Что тебе нужно, милочка, так это следовать советам доктора и отдохнуть.
Я вздохнула. Он прав, я ужасно выглядела. Моя кожа, хоть и начала заживать, но ожоги и волдыри красовались на каждом миллиметре тела. Я похожа на обугленный помидор. Чтобы ни случилось с Киничем - Эй теперь ты его зовешь Киничем. Что это значит? - Я уверена, что каждый дюйм моей обгоревшей кожи заживет. Но это было снаружи. Внутри, ну, я уже была практически поджарена. Виктора, уже нет более суток, и хотя, Кинич обещал ему два дня, прежде чем расскажет кому-то еще, я чувствовала жгучую потребность рассказать кому-то. Что делать если царство Кинича связанно со всем этим? Но если я расскажу Габрану, то помешает ли это шансу Виктора спасти мою мать? Расхаживая у, казалось, безжизненного тела Кинича, я думала, что мне делать. А чтобы Кинич хотел, чтобы я сделала?
Я упала на колени возле кровати уже в двадцатый раз.
- Кинич, о, Боже мой. Пожалуйста, очнись. Прошу. - Я дотронулась до его лба, оставляла поцелуи на его бледных, покрытых легкой щетиной щеках. И когда это не сработало, я ударила его. - Пожалуйста, Кинич. Я не знаю, что делать. Ты должен очнуться... - с трудом говорила я. - Мне жаль, что я назвала тебя трусом. И мужчиной-шлюхой. И Богом-шлюхой. И высокомерным дебилом. Ладно - последнее в твой адрес я не говорила, но теперь сказала! И мне жаль! Я сделаю все что угодно, если ты проснешься. Я даже признаю, что ты был прав на счет нас, что у нас нет шансов - даже если ты и ошибаешься - потому что это глупо думать, что ты никогда не заслуживаешь любви - идиот! Как ты можешь в такое верить? Действительно? Но я признаю это. Правда! И если ты хочешь, я оставлю тебя в покое, навсегда. Просто... просто вернись. Скажи, что мне сделать, - не стесняясь, ревела я.
- Ох, милочка.
Я посмотрела вверх и обнаружила, что Габран смотрит на меня своими большими и зелеными глазами - казалась, что такие глаза, характерная черта местных жителей.
- Я думала, ты ушел. - Я положила голову на грудь Кинича, сжимая в кулаки белую футболку, в которой теперь он был.
- Со всеми этими воплями, я подумал, что скабби вернулись. Или бешеный койот забежал в комнату. - Габран покачал головой. - Знаешь, твои слезы не спасут его.
Я схватила пачку салфеток на столе и вытерла нос.
- Я не понимаю, почему он не приходит в себя.
Габран покачал головой.
- Также как и мы, милочка. Трудно объяснить, по крайней мере. Но ты не должна терять надежды.
Я должна сказать. Мне просто необходимо. Я больше не могла это держать в себе.
Я сделала глубокий вздох.
- Я должна рассказать кое о чем, и надеюсь, что ты правильно используешь эту информацию.
- Продолжай, - кивнул он.
- Мою маму похитили Мааскаб, а Виктор отправился за ней.
Габран почесал подбородок.
- Так значит?
- Да. Он рассказал Киничу, что у него видения о ней на протяжении вот пятисот лет. Виктор умолял Кинича подождать два дня, чтобы найти и вернуть её, прежде чем тот предупредит остальных богов.
Спустя долгое молчание, он сказал:
- Мы должны сообщить Генералу и Вотану.
- То есть Никколо и Гаю? - Не смогла я удержать при себе имена.
- Ага. Но сначала, он сказал тебе что-нибудь еще? Все, что может оказаться полезным для меня и моих людей?
- Он думает, что моя мать была Пиел.
Он выгнул брови и плотно сжал губы.
- Это объясняет, почему скабби похитили тебя и твою мать. Но не объясняет того, что они сделали с нашим Богом Солнца.
- Мы должны помочь ему! - взмолилась я.
- Угу, - жалостливо ответил Габран, - но у меня закралось подозрение, что только эти мерзкие жрецы знают, как ему помочь.
Я почувствовала, как моя кровь закипает. Мааскаб. Кто бы мог знать, что я буду способна на такую глубокую ненависть. Но я ее чувствовала. Я ненавидела. Очень сильно. Я чувствовала, как мое лицо становится ярко-красным, а тело бросает в жар, словно рака в кастрюле. Дым поднимался с моих плеч.
- Ой! Сукин сын! - вскочила я, прихлопывая тлеющую ткань моей одежды. - Какого черта?
Габран смотрел на меня с полным изумлением.
- Ты только что загорелась, милочка?
Я стояла там и тяжело дышала.
- Да. Думаю именно это я и сделала.
Потом я вырубилась.
Глава 22
- Пенелопа. Меня зовут Эмма Кин. Ты меня слышишь? - Я почувствовала нежное похлопывание по руке. - Думаю, она просыпается, - прошептал женский голос.
Когда я открыла глаза, встретилась взглядом с рыжеволосой женщиной, примерно моего возраста, которая стояла рядом с Габраном.
Затем, один из крупных мужчин, которых я когда-либо видела в своей жизни, одетый в темно-серые брюки и облегающую черную футболку, ворвался в комнату.
Его черные, как ночь, волосы с темно-синими прядями ниспадали на широкие плечи. Его свирепые и сердитые глаза переливались зелено-бирюзовым оттенком, таким похожим как у Кинича, до ужаса были страшные. Он даже пах ужасом, как дым. Возможно, он мог посоветовать мне хороший дезодорант, так как теперь я самопроизвольно загоралась.
- Скажи мне, что произошло, - приказал он мне.
Молодая женщина толкнула его локтем.
- Давай поможем ей встать с пола и объясним, кто мы такие, прежде чем кидаться приказами, дорогой.
Он фыркнул и бросил острый взгляд на Габрана, который помог мне встать и сесть на диван, стоящий в углу комнаты.
- Я, Гай Сантьяго, брат Кинича. Это моя невеста, Эмма.
Я кивнула, понимая, кем они были. Передо мной был Бог, который собирался жениться на Пиел.
Я сделала печальный, небольшой волнообразный жест.
- Пенелопа.
Сразу же вмешался Габран и начал рассказывать о Мааскаб и Киниче, а мое самовозгорание оставил под конец истории.
Эмма повернулась ко мне.
- О чем ты думала в тот момент, когда это произошло?
Я моргнула.
Ладно, может это выглядело как на приеме у врача. Насколько неловко это было, но я должна честно ответить на вопрос и надеется, что эксперты знают, что делать с этой информацией.
- Если вам так необходимо знать, но я думала о том, как сильно я хотела переспать с Киничем.
Послышался тихий и сдавленный смешок от Гая и Габрана.
- Определенно, он совершенно горяч, - выдавила из себя улыбку Эмма.
- Что? - сказал Гай. - Ты желаешь моего брата?
Эмма погладила его по щеке.
- Детка, это была шутка. Соберись, "горяч". Он же Бог Солнца? - Он все еще продолжал метать искры из глаз. - О, ты такой милый, когда ревнуешь, - сказала она. - Или страшный? Я не уверена. Но в любом случае, ты знаешь, никто не сравниться с тобой.
Кажется, ее чрезмерное заверение успокоило зверя в мужчине.
- Извини, Пенелопа, - сказала Эмма. - Я имела в виду, о чем ты думала в момент, когда почувствовала, что твое тело воспламеняется?
О. Это.
- О монстрах, которые забрали мою маму и о том, что они напали на Кинича - мы можем поговорить об этом позже? - Я не готова принять правду о том, что со мной именно происходит. Есть куда более крупные проблемы.
И да. Отрицание реальности это дар. Так что подайте на меня в суд.
Я взглянула на неподвижное тело Кинича.
- Вы знаете, что с ним такое? Как ему помочь?
Гай проигнорировал мои вопросы.
- Ублюдки. Я убью их всех.
- Прекрати, - предупредила Эмма. - Давай оставим месть на потом.
- Ничего не могу с собой поделать, - Гай начал расхаживать. - Мааскаб очевидно оттачивают на нас их оружие. Посмотрите на него. Кинич совершенно бесполезен для нас в таком виде.
Затем они оба уставились на меня, словно я должна сказать или сделать что-то.
- Что? Разве вы не собираетесь помочь ему? - спрашиваю я.
- Дело в том, - объяснила Эмма, - мы незнаем, что делать. Учбен уже поднял свои записи, и мы проверили других Богов.
- Кроме Симил, - перебил Гай.
- Да. Кроме Симил, которая числится, как без вести пропавшая, - добавила Эмма.
- Что-то случилось с ней? - спросила я. Часть меня надеялась на ответ "да". Я знаю, что месть это низко, но я должна быть выше желания увидеть, как она страдает... Да! Ладно! Женщина заслуживает немного боли. Например, быть брошенной в яму, переполненной гадюками. Или, может быть, засунуть ее в ракету с кучей мерзких, маленьких зеленых человечков, страдающих метеоризмом, а затем запустить ракету в космос, где Симил придется смотреть, как они ковыряются в носах и чешутся целыми днями напролет.
С другой стороны, Симил могла бы насаждаться этим.
- Симил имеет плохую привычку исчезать тогда, когда она больше всего нужна, - холодно добавил Гай.
Эмма кивнула.
- Я уверена, что с ней все в порядке. Но Кинич, - она взглянула на него с грустью - Единственная идея, которая к нам пришла это... эм...
Трое переглянулись.
- Что? - спросила я.
- Убить его, - сказал Гай. - Тогда его свет вернется в сенот.
- Вы люди - божества или только наполовину божества - совсем с ума сошли? Вы не можете это сделать, - возмутилась я.
- Точно, - произнес Гай. - Мы бессмертны. Он не может быть убит.
Я встала между Гаем и Киничем.
- Ты сказал, что понятия не имеешь, что случилось с ним. А что если ты ошибаешься?
Габран вмешался.
- В словах девчонки есть смысл.
Без всякого предупреждения, Эмма, которая стояла у подножия кровати, выхватила большой нож из-за пояса ее розовых штанов....Господи!... и сделала неглубокий разрез на ноге Кинича.