Изучение социального состава армий, в самом широком смысле слова, должно быть направлено на выяснение нескольких моментов.
1. Место деклассированных и маргинальных элементов с точки зрения как иерархии (от скромного военного слуги до главнокомандующего), так и военной специализации (кавалеристы, стрелки и пехотинцы, пионеры и др.). Насколько неимущие, бродяги, нищие отстранялись от военных сообществ? Каково было значение бастардов знати[595], особенно в позднее Средневековье? По‑видимому, в английских походах XIV в. во Францию количество людей, стоящих вне закона, но за свою службу получивших от короля помилование, было довольно большим: в 1339‑1340 гг. было даровано по меньшей мере 850 грамот помилования участвовавшим в боевых действиях; в 1346‑1347 гг. – несколько сотен грамот (за кампании в Шотландии, Северной Франции и Гаскони); после Пуатье (1356 г.) – около 140грамот; в 1360‑1361 гг. – 260 грамот. «В большинстве английских армий этого периода людей, стоящих вне закона, насчитывалось, вероятно, от 2 до 12%»[596]. По поводу набора, произведенного в 1370 г. Робертом Ноулзом для похода на континент, источник сообщает, что он «взял в свой отряд по дурной воле беглых монахов, вероотступников, а также несколько воров и грабителей из разных тюрем»[597]. «Уголовный регистр Парижского Шатле» запечатлел карьеру нескольких авантюристов, которые, совершив разные преступления, поменяли гражданскую службу на военную: таким был некий Реньо де Сен‑Марк, уроженец Дижона, там же женившийся и имевший троих детей. Разорившийся «виноградарь», он около 1383 г. свел знакомство с военными и стал «старшим слугой», проработав у нескольких господ, среди которых был Жан Ла Персонн, виконт д'Арси, и побывав за это время во Фландрии, Испании, Германии, Милане, Шамбери и даже в Венгрии. Под пыткой он признался, что похищал лошадей и обкрадывал своих хозяев, а последние два месяца бродяжничал в Париже, пытаясь найти нового хозяина[598].
2. Географическое происхождение воинов с обязательным различением тех, кто прибыл (часто издалека) по королевскому или сеньориальному призыву, которому они обязаны повиноваться, и тех, кого можно охарактеризовать как настоящих военных кочевников, оторвавшихся от своих корней и служивших в смешанных, разнородных формированиях, где соседствовали все народы и языки, даже если это были очень небольшие отряды в 10 или 20 человек. В этом отношении можно сопоставить две модели:
а) модель, представленную военными экспедициями горожан Брюгге и Гента в начале Столетней войны, которые совершались на небольшое расстояние и состояли исключительно из местных жителей[599].
б) модель, о которой дает представление список наемников, которым папа Григорий XI поручил оборону Авиньона в марте 1373 г.: примерно 77 человек были выходцами из епархий Авиньона, Лиможа, Версейля, Майорки, Вивье, Юзеса, Риеза, Сен‑Флура, Пьяченцы, Тюля, Нима, Манда, Турина, Ди, Клермона, Арля, Кремоны, Ареццо, Кавайона, Экса, Болоньи, Кортоны, Камбре, Кагора, Безансона, а также из Савойи, Арагона, Сицилии и Пьемонта[600].
3. Участие в войнах людей, которые более или менее формально должны были быть отстранены от этого: рабы (в раннее Средневековье), сервы (их, например, не касалась Военная ассиза Генриха II Плантагенета, как и более позднее законодательство до середины XIII в.), клирики и монахи. Среди последних нужно различать: раздатчиков милостыни и капелланов, которые обычно состояли при войсках; часто их присутствие специально оговаривалось (например, императорский указ 1431 г., изданный во время крестового похода против гуситов, требовал содержать в каждом войсковом соединении четверых или пятерых священников, «чтобы учить и наставлять людей, как следует держаться и бороться за святую веру»), клириков, обладающих светской властью (епископы и аббаты) и участвующих в оборонительных операциях, и, наконец, тех, кто в пренебрежение к каноническому праву и неоднократно повторявшимся запретам и осуждениям церковных властей, забыв о священных обетах и своей тонзуре, вступил в армию в качестве простых воинов. Впрочем, действия таких священников далеко не всегда осуждались общественным мнением. Фруассар говорит о капеллане графа Дугласа, участвовавшем в битве при Оттербене (1388 г.), выражает свое безоговорочное восхищение им: «Он вел себя не как священник, но как доблестный воин; будучи храбрым и преданным графу человеком, он участвовал в атаках и нападениях на англичан и, обрушивая на них удары своего топора, вынуждал их отступить, а затем всю ночь без отдыха преследовал их с топором в руках. По правде говоря, у него были подобающие для этого и тело, и рост, и сила и смелость»[601]. Позднее этот священник был произведен сразу в архидьяконы и каноники. Что касается участия в войнах евреев, то земское право «Саксонского зерцала» освобождает от военной службы, за исключением крайней необходимости, клириков, женщин, пастухов и служителей церкви; но, по мнению его составителя, евреев освобождать не обязательно, на миниатюре одной из рукописей «Саксонского зерцала» (Дрезденская библиотека) изображен набор крестьян в армию, среди них можно отличить (по прическе) еврея, правда, без оружия[602]. На службе Арагонского дома в Сицилии в 1416 г. состоял мастер «Иосиф, бомбардир, еврей».
4. Участие женщин. Они, естественно, сопровождали армию в качестве маркитанток, служанок и проституток («дурных женщин» иногда изгоняли или ограничивали их количество). Но вполне нормально воспринимались и вооруженные «дамы», и «баронессы», тем более что феодальные кутюмы формально предоставляли им право наследования фьефов. Ордерик Виталий в XII в. упоминает Гельвизу, графиню д'Эвре, которая на коне и в рыцарском вооружении участвовала в сражениях, проявляя такой же азарт, как и рыцари в доспехах или солдаты с дротиками. Во время крестовых походов женщины сражались в армиях франков: греческий историк Никифор описывает этих амазонок в мужской одежде, на конях, с копьями и боевыми топорами, которыми предводительствовала «дама в золотых шпорах» – Альенора Аквитанская, сравниваемая с Пенфесилеей[603]. Фруассар рассказывает о графине Жанне де Монфор, которая во время войны за бретонское наследство в доспехе и на боевом коне, «держа в руках крепкий и острый меч, билась отважно, с большой храбростью»[604]. Согласно легенде, во время осады замка Понторсон Томасом Фелтоном сестра знаменитого коннетабля дю Геклена Жюльенна, невзирая на свое монашество, вместе с другими отталкивала лестницы врага от стен[605]. Были в армиях и женщины из народа: в 1382 г. Карл VI «пошел на Фландрию, и там знамя фламандцев несла женщина, в конце концов они были разбиты, а она погибла»[606]. А вот некая фрисландка «в синем суконном платье», которая во время войны между Фрисландией и Ген‑негау (1396 г.) бросилась на врагов «в безумной ярости» среди первых и погибла пронзенная стрелой[607]. Вспомним, наконец, и классические примеры Жанны д'Арк и Жанны Ашетт.